Евгений Гущин

плывёшь на неуправляемой щепке в шторм. Я начал упускать из виду Эдуардо, который уплывал всё дальше. Ко всему новая доска была короткой и менее устойчивой, чем предыдущие. Спустя несколько минут я обернулся и понял, что мы отплыли от берега уже далеко. Если бы не удаляющиеся скалы по правую руку, возникло бы полное ощущение потерянности в пространстве. Было ясно, что движешься и океан двигается вместе с тобой, но куда ― неизвестно. Волны стали разбиваться всё ближе, мощная пена от них накатывала сильнее и сильнее. Всё было по-другому, чем на Балангане. Рядом не было пляжа, на который так или иначе вынесет. Лишь небольшое узкое ущелье между высокими скалами да открытый океан вокруг. Где-то далеко впереди была Австралия, правее Антарктида, а до них только триллионы кубометров соленой воды. Приходилось подныривать и, едва всплыв на поверхность, искать глазами Эдуардо. Найдя его в очередной раз, я понял, что хоть и наискосок, но мы движемся в верном направлении. Спины нескольких серферов уже виднелись впереди, и стало ясно, что мы почти догребли до того места справа от скал, о котором говорили. До лайнапа оставалось рукой подать, я увеличил темп, так как каждая следующая волна уже грозила обрушиться на меня. Гребя, я краем глаза заметил, как дед в панаме, из-под которой опускались мокрые пряди седых волос, поймал проходящую волну. Под свист остальных он проскользил её, перепорхнул через гребень и в прыжке лег на доску. Уровень катания тех, кто здесь собрался, я представлял ещё на берегу, но только сейчас понял, насколько не в своей тарелке оказался. Ведь опыт любого серфера здесь превосходил в десятки, а то и в сотни раз те жалкие несколько месяцев катания на Балангане, что были у меня за плечами. Но я греб на Улувату, и поворачивать назад было поздно. Несколько подныриваний, поединков с пеной ― и мы на лайнапе. Я выбрал позицию в стороне от основной группы серферов, чтобы обезопасить себя от пика приходящих волн. Огляделся ― и меня поразило, насколько мы далеко от острова. Он стал лишь коричнево-зелёным пятном в бескрайнем просторе синего океана и голубого неба. К тому моменту, как я сообразил, что к чему и где лучше держаться, Эдуардо успел разгрестись и с лёгкостью поймать первую волну. Он проскользил её всю и плюхнулся в воду лишь тогда, когда остатки пены потеряли всякую скорость. Волны здесь длинные, и скользить можно было долго. – Итак, Андрес, мы уходим отсюда, как только ты берёшь одну волну. Я уже открыл рот, чтобы ответить, и в этот момент краем глаза заметил волнение среди серферов. Раздался чей-то свист, и всё пришло в движение. – Греби! ― крикнул Эдуардо и сам погрёб, в этот момент я понял причину всеобщего беспокойства. Впервые в жизни видел перед собой в каких-то десяти метрах огромную волну, которая росла с каждой секундой, почти достигнув пика. Большая волна ― зачастую сюрприз океана и подкрадывается незаметно, когда ты расслабился, заговорился с кем-то, так или иначе потерял бдительность. С высоты скалы она показалась бы лишь несколько выше остальных волн. А лежа на доске перед ней, я ощутил себя перед лицом настоящей опасности. Синяя стена росла и надвигалась. Осознание того, что через несколько мгновений вся эта мощь обрушится тоннами воды, круша и увлекая в тёмную глубь всё попавшееся ей на пути,