Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
А потом появились белые черви. Вернее, они были похожи на червей, но размером с хорошую водопроводную трубу. И они формировались прямо из гладкой искрящейся поверхности. Точнее, это и была поверхность белого диска, только эластично вытянувшаяся в длинные гибкие остростки в виде червей. И двигались они молниеносно. Только что один извивался около стеллажей, только-только отпочковавшись от диска, как вдруг он уже совсем рядом с кучей, за которой залегли солдаты. Протяжно и хрипло закричал военный с «плакатным» лицом. Только его лицо было уже не «плакатным». Оно стало белым, как и весь военный, заискрилось инеем и затем рассыпалось мелкими кристалликами.
А потом появились белые черви. Вернее, они были похожи на червей, но размером с хорошую водопроводную трубу. И они формировались прямо из гладкой искрящейся поверхности. Точнее, это и была поверхность белого диска, только эластично вытянувшаяся в длинные гибкие остростки в виде червей. И двигались они молниеносно. Только что один извивался около стеллажей, только-только отпочковавшись от диска, как вдруг он уже совсем рядом с кучей, за которой залегли солдаты. Протяжно и хрипло закричал военный с «плакатным» лицом. Только его лицо было уже не «плакатным». Оно стало белым, как и весь военный, заискрилось инеем и затем рассыпалось мелкими кристалликами.
Люди, оказавшись в пустом городе, вели себя по-разному. Безнаказанность – это тяжелое испытание. Заходи, куда хочешь, бери, что хочешь.
Люди, оказавшись в пустом городе, вели себя по-разному. Безнаказанность – это тяжелое испытание. Заходи, куда хочешь, бери, что хочешь.
«Экземпляры», – подумалось вдруг Кацевичу. Как быстро он привык к этому удобному обозначению подопытных «спящих». Экземпляр – это что-то обезличенное, неодушевленное. Его можно, не особо задумываясь, переставить с места на место, использовать в научных целях, проводить над ним эксперименты, которые, несомненно, служат во благо всему человечеству. Экземпляр – это не человек. Впрочем, по-настоящему «людьми» «спящих»-то и язык не поворачивался назвать.
«Экземпляры», – подумалось вдруг Кацевичу. Как быстро он привык к этому удобному обозначению подопытных «спящих». Экземпляр – это что-то обезличенное, неодушевленное. Его можно, не особо задумываясь, переставить с места на место, использовать в научных целях, проводить над ним эксперименты, которые, несомненно, служат во благо всему человечеству. Экземпляр – это не человек. Впрочем, по-настоящему «людьми» «спящих»-то и язык не поворачивался назвать.
Мир вокруг медика сделался вдруг расплывчатым, словно окутанный мерцающим туманом. Все звуки растворились. Остался только голос человека, держащего его за руку, и еще глаза. Не было ничего кроме серых глаз цвета ледяной стали… Или далеких звезд … И еще были тонкие ледяные иглы огнем пронзившие его собственные зрачки.
Мир вокруг медика сделался вдруг расплывчатым, словно окутанный мерцающим туманом. Все звуки растворились. Остался только голос человека, держащего его за руку, и еще глаза. Не было ничего кроме серых глаз цвета ледяной стали… Или далеких звезд … И еще были тонкие ледяные иглы огнем пронзившие его собственные зрачки.
Я ученый, я врач, а не Иозеф Менгеле! – Менгеле тоже считал себя ученым… – возразил полковник.
Я ученый, я врач, а не Иозеф Менгеле! – Менгеле тоже считал себя ученым… – возразил полковник.
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: