Цитаты из аудиокниги «Другие цвета», страница 6

Умереть - все равно что внезапно забраться под одеяло.

Нет большего счастья, чем не показываться никому на глаза...

Все, что мне остается делать - быть счастливым, не заботясь ни о чем, ведь пока я веселюсь как ребенок, я узнаю что-то новое.

У каждого города, как правило, два лица. Первое — внешнее, для туристов, для иностранцев, приехавших в город; они смотрят на здания, памятники, проспекты и городские пейзажи. Второе видно лишь изнутри: комнаты, где мы спим, и классы, где мы учимся; это город, состоящий из запахов, света и цветов, дорогих нам воспоминаний.

Быть писателем — это значит заставить сказать читателя: «Я тоже хотел сказать именно это, но не мог бы выразить так просто».

До того, как я задумал этот роман ["Меня зовут красный"], я не очень хорошо разбирался в исламской миниатюре.Мне казалось, требуется огромное терпение, чтобы различать эти рисунки по периодам, разбираться в их стилях, и что это невозможно без любви. А полюбить эти рисунки было изначально очень трудно. Особенно хорошо эти иранские миниатюры были представлены в отделе исламского искусства Метрополитен-музея в Нью-Йорке; рисунки на страницах можно было рассмотреть с близкого расстояния и с лупой; и в начале 90-х годов я часто ходил туда и подолгу рассматривал миниатюры. Некоторые из них казались мне скучными, в некоторых было нечто забавное, некоторые невозможно было понять без усилий, а другие я научился любить, когда часами разглядывал их. Я понял, что необходимо приложить усилие, чтобы понять и оценить их. Сначала это слегка напоминало чтение книги на незнакомом языке с плохим словарем; не получаешь никакого удовольствия, проходят часы, и ничего не меняется. Самое обидное, что кто-то умеет это делать, кто-то разобрался с этой задачей - ты им завидуешь и думаешь, что никогда не достигнешь таких высот и не получишь такого удовольствия. Но с другой стороны, есть чем гордиться; сначала никак не можешь понять, как подойти к этим странным и внешне неприятным, трудным, закрытым, похожим друг на друга людям с раскосыми глазами, изображенным на фоне пейзажа без перспективы, как можно заставить себя полюбить людей в такой старомодной и восточной одежде, но потом, заглянув в их лица, посмотрев им в глаза, учишься их любить. И я больше всего горжусь не тем, сколько книг я прочитал за десять лет, а тем, что за столько лет я научился любить их.

Я пишу, потому что мне так хочется! Я пишу, потому что не могу делать обычную работу, как все остальные. Я пишу для того, чтобы появились такие книги, которые пишу я, и чтобы я их читал. Я пишу, потому что очень сержусь на всех вас, вообще на всё. Я пишу, потому что мне очень нравится сидеть весь день в комнате и писать. Я пишу, потому что мне нравится запах бумаги, ручки и чернил. Я пишу, потому что привык, это - моя страсть. Я пишу, потому что боюсь, что меня забудут. Я пишу, потому что мне нравится слава и внимание, которое она приносит. Я пишу для того, чтобы остаться одному. Я пишу, потому что жизнь, мир и всё вокруг невероятно красиво и увлекательно. Я пишу ради удовольствия выдумывать и создавать истории. Я пишу для того, чтобы избавиться от чувства, что все никак не могу пойти куда-то, куда нужно пойти, как бывает во сне. Я пишу, потому что никак не могу стать счастливым. Я пишу для того, чтобы стать счастливым.

И тогда я спрашивал себя: "Что такое счастье?" Разве счастье - это одиночество в комнате с мыслью о том, что живешь глубокой жизнью? Или это спокойная жизнь с верой в то, во что верят все? Разве счастье - это попытка жить как все, но втайне пробовать что-то писать? Но эти вопросы были слишком неприятными. И к тому же откуда я взял, что мера хорошей жизни - это счастье? Люди всегда вели себя так, будто главным мерилом жизни было счастье. И разве этот вопрос не делал тему счастья достойной исследования, не является ли истиной нечто противоположное? (519)

Для меня секрет писательства не в непредсказуемом вдохновении, а в упрямстве и терпении.

Слова - наш строительный материал. Касаясь их, чувствуя их связь, иногда наблюдая за ними издалека, а иногда, словно лаская их пальцами или кончиком пера и взвешивая их, мы терпеливо, с надеждой строим новые миры, расставляя слова по местам.