Цитаты из аудиокниги «Сказки старого Вильнюса II», страница 4

Если уж занимаешься полной хернёй, будь добр, делай ее безупречно.

Но тем и прекрасна жизнь, что никогда не знаешь, чего следует ожидать от неё.

Ну а зачем вообще нужен старший брат, если ему нельзя пожаловаться?

А когда ехать предстоит не в соседний городок, а натурально на край света, хочется быть уверенным, что тебя там действительно ждут.

Удивительное дело, нужные вещи, вроде телефона, кошелька и ключей, если таскать их в карманах, тут же теряются, а положишь какую-нибудь ерунду — камешек, значок или зубодробительную ириску из кафе, — будь уверена, вы вместе навсегда. Бессмысленная фигня переживет любое бедствие, включая войну, чуму, поход на центральный рынок, поездки на городском транспорте в часы пик и падения в сугробы.

Когда умирают родители, это очень больно, но как-то… понятно. И предсказуемо. Мы с детства знаем, что родители когда-нибудь умрут. И худо-бедно уживаемся с этим знанием, а когда страшное наконец случается, выясняется, что мы к этому вполне готовы — насколько вообще возможно быть готовым к смерти, которая после ухода старших становится ближе. Настолько ближе, что иногда удается пихнуть ее локтем в бок. Оттолкнуть.

Но поди подготовься к смерти человека, который только притворялся, будто учит тебя рисунку. А на самом деле учил бессмертию. На его уроках нам всем, каждому в свой срок, вдруг становилось понятно: пока рисуешь, ты бессмертен. Бессмертен, господи боже, быть бессмертным — это, оказывается, вот так.

Только я, знаете, не думаю, что смерть бывает хорошей. Хорошей бывает жизнь, да и то не у всех. И не каждый день.

«Если, проходя мимо кафе, вы видите, что все места заняты и только один стол свободен, немедленно садитесь туда, даже если не планировали что-либо есть или пить. Этот стол предназначен специально для вас, здесь вас ждет неожиданная радость, способная изменить если не жизнь, то отношение к ней».

"Если в этот двор случайно забредут влюбленные и один из них скажет: «Я тебя люблю», второй ничего не услышит. Невелика беда, прочтет по губам, увидит в глазах, поймет, расшифровав ритм сердечных ударов. Зато когда много дней спустя во двор зайдет одинокий человек, он, если остановится там хоть на миг, непременно услышит: «Я тебя люблю». И улыбнется неведомо кому, и уйдет — спасенный. Из книги Мартинаса Радкевичюса

«Неполный каталог незапертых дворов»

Четыре часа, пять чашек кофе, три глинтвейна, флягу коньяку и полбутылки рому на двоих спустя оба не чувствовали ни кончиков замёрзших пальцев, ни земли под ногами, были невесомы, как лунные жители, возбуждены и громкоголосы, как вырвавшиеся из-под опеки подростки, на языках, как в старые времена, плясал весёлый огонь — всё равно, о чём говорить, какие слова бросать в эту ненасытную топку, лишь бы не умолкать, не успокаиваться, не останавливаться, не вспоминать об усталости, не поворачивать в сторону тёплого дома — успеется, потом, не сейчас, мы только разыгрались.