поискать какие-нибудь способы помочь ей. К сожалению, ее эмпатия
ментьев торопливо кивнул, давая понять, что верит его словам. Ободренный этим, охотник продолжил: – Поначалу вообще помнил, только как в доме у Гавриловича проснулся. Это доктор наш. Но теперь иногда вспоминаю, как нес Джека на руках. Его тяжесть, горячую кровь. Потом уже проснулся дома у доктора, в обед следующего дня. Джека похоронил… и вот. Потом эта тварь в
уже, петухи горланят. Танька по кухне ходит, половицы
всегда были. – Я вас просто звал на интересные. Пустышки отсеивал сам. И да, их было девяносто девять процентов. Ваня тяжело вздохнул, поправил на плече сумку с приборами для исследования, которые так и не пригодились, и тоже шагнул на лестницу. – Что у нас дальше?
упустить важное. Возразить оказалось нечего, поэтому перчатки он продолжал носить. Студия, как и гримерная, оказалась небольшой и душной. Здесь не было окон и, по-видимому, вентиляции, зато несколько ярких ламп превращали ее в теплицу. Зрители сидели полукругом вдоль одной
ное продолжало наведываться в деревню едва ли не каждую ночь. Много не брало: то курицу одну, то двух-трех кроликов. Люди чувствовали себя неуютно, запирали дома и сараи крепче, но ничто не могло остановить невидимого зверя.