Цитаты из аудиокниги «Играть, чтобы жить. Книга 3. Долг», страница 2

Шрамы неволи, как и шрамы настоящей войны – могут остаться на всю жизнь.

Гном застенчиво улыбнулся — я не Станиславский, но не поверил ни на мгновенье, затем продолжил:

- Мы можем предложить вам полный комплекс мародерских услуг - за два часа и жалкие десять процентов добытого имущества, три сотни наших специалистов выскребут из замка всё, вплоть до извести между камнями. Последний нищий попав после нас в эти стены не найдет чем поживиться и с горя удавится собственным поясом, ибо другого обрывка верёвки для этих целей отыскать не сможет.

... теперь я отлично понимал, чем подкупают своих адептов всевозможные темные божества. Банальные жажда силы, власти и игра на низменных инстинктах. Сам ничтожество, но тебя коробит от зависти при виде могучего воина? На алтарь его! Так, в свое время, не слабо порезвилась средневековая инквизиция, проведя серьезную работу по генной коррекции населения. Еще бы, если сотни лет подряд объявлять каждую симпатичную девушку ведьмой, то на выходе получим тот самый страх и ужас, что в просвещённой Европе зовется современными женщинами.

И ведь так сложно не поддаться искусу – отказала тебе деревенская красотка – да она ведьма! А святой католический брат не оспорит, ему и самому страсть как хочется заполучить жертву в пыточный подвал, раздеть, пуская похотливые слюни, обрить все тело и очень тщательно его осмотреть, в поиске дьявольских меток.

Одеть маску обаятельного Дон–Жуана на двухчасовое свиданье – могут многие. А ты попробуй, утаи свою истинную суть на войне…

Конечно, общество равных — это утопия. Но общество бесправных — это страшно. Я не знаю верного пути, разум не в силах подсказать. Но у меня есть ещё один советчик — совесть. Я возьму правосудие в свои руки, и поступлю так, как велит мне душа. <...>

— Сколько народу в замке? — уточнил я у Оксаны, что с пугливой надеждой переводила взгляд с одного бойца на другого, ещё не веря, что вот вся эта орда мужиков и воинственных леди, сорвется с мест и побежит решать её проблемы, наказывая мучителей и спасая друзей. Так и будет родная, ты верь. По Правде это, да и «русские на войне своих не бросают».

ух… Я облегченно выдохнул и прекратил попытки закопаться в останки пауков. Типа свободен, да? Можно идти? – Я отпущу его через жалкие сто лет. Вечность в Мире Теней он еще не заслужил. Э, але?! Какие сто лет, да у меня тут через неделю крыша уедет! Павший был со мной солидарен. – Год! Не больше! Ик! Неназываемый, ты чего – сдурел? Давай я тебе яйца дверью прищемлю, ненадолго так, на годик всего? Нет желания?

Вообще‑то, я за себя не ручаюсь. Становиться персонажем ужастика и клиентом инквизиции инсектоидов — у меня нет никакого желания…

Все труднее зацепить наши эмоции, все серее краски окружающего мира, особенно на фоне яркого прессинга рекламы и глянцевых журналов с рафинированными красотками.

А ведь еще несколько поколений назад, ребенок был абсолютно счастлив, весь вечер гоняя палочкой по улице металлический обод от телеги. А сейчас? Опухшая от фастфуда школота сидит у компьютера, забитого хитами индустрии развлечений, и тоскливо нудится, не зная чем себя занять. Деградируем–с…

Оксана оглядела наемников. – Вас же совсем мало, как же вы?.. Ее ресницы предательски задрожали, девушка в отчаянии закусила губу. В повисшей тишине было отчетливо слышно, как озадаченно хмыкнул один из сержантов, а кто-то невесело озвучил старый анекдот: – Китайцы просачивались через границу мелкими группами по сто тысяч человек…

Приняв кофе и спотыкаясь о снующих туда-сюда щенков, гоняющих сейчас по кругу одного неудачника с пушистым ультрамариновым хвостиком, направился к Павшему.

— Гутен морген! — выдал я солидную часть из своего немецкого лексикона, усаживаясь в позе лотоса прямо на ласковую эльфийскую травку.

— Гутен абенд, коль не шутишь, — не остался в долгу Неназываемый, не отрывая взгляда от собственных рук, что словно пластилин разминали кусочек мифрила.

— Ась? — не врубился я.

— Утро доброе, говорю, полиглот…