Сергей Валерьевич Мельников

Героиня очень смутно помнит, после чего она понесла много лет назад свою тройню, да и последующие соития проходили в плотном, как гороховый суп, тумане алкогольного опьянения, поэтому сейчас всё для неё внове и незнакомо. Она вполне естественно поддерживает имидж целомудренной девственницы, открывшей для себя радости телесных утех

Предатели никому не нужны. Придётся биться до последнего и не думать о том, что ждёт, если мы проиграем.

А потом я сидел на диване и рассматривал люстру так, будто первый раз видел, будто не мы с Томкой её покупали. И я думал о том, какая она тяжёлая, и как крепко и надёжно держит её потолочный крюк. А пока я на балконе развязывал закисший узел бельевой верёвки, зазвенел телефон, и я услышал обеспокоенный голос брата: – Кость, а приезжай к нам, до следующего лета. Ты ведь хотел?

Он даже про себя не мог сказать слово “люблю”. Он развёл этим “люблю” столько доверчивых дурочек, что теперь не мог и мысленно произнести это слово по отношению к Ане. Он просто разорвёт этих двоих придурков на куски, и сдохнет сам, но эта девчонка будет жить. А “люблю” не для таких случаев.

У неё на животе есть маленькая ямка с завитком в окружении выгоревших до прозрачности волос. Он очень любит её целовать. Когда-то, чуть больше двадцати лет назад, эта ямка соединяла её с мамой, которую он никогда не видел. Тогда она плавала в материнской утробе, свернувшись так же, как сейчас. Так сворачиваются ежи и броненосцы, и все, кто слаб и хочет спастись. Так свернулась сейчас на заднем сидении она, будто и нет его рядом: сильного, крепкого, не очень умного, но надёжного.

За победу платит солдат, и щедро угощает ей всех, до пьяна.

– Отдыхайте, Максим. Выпейте коньячку и ложитесь спать. Завтра будете сдавать экстерном свой последний экзамен в жизни. Макс сделал шаг назад, не сводя с неё глаз. Сходство пропало, это снова была Арина, а не призрак его жены. – Я не пью один, – сказал он. – Стоит начать, – ответила она, – вы живым быть не хотите, а у мёртвых друзей нет. Приятных снов.