Надежда Мамаева

– Хорошо. Если вы так настаиваете, дорогой жених, я отложу нервный срыв и перенесу его на завтра. Поставлю в график на десять утра. Устроит? – последнее я произнесла уже с едкой иронией, чувствуя, как страх уступает место злости.

Не успела проснуться, как сразу начала жить. Да так стремительно, что сама за собой слегка не поспеваю.

Грейт всегда дотошно, по пунктам объяснял техзадание, руководствуясь принципом: без четкого ТЗ у адептов выходит одно ХЗ.

ния госпожи Бейс – летного инструктора

мой гувернер меня учил, что перед девушкой стоит извиняться в двух случаях: если ты совершил ошибку и всегда. Поэтому – прости меня. На всякий случай, прости три раза.

Этакие два больших шкафа, у которых, судя по «глубокомысленным» взглядам, были напрочь пустые антресоли.

женственность – это в первую очередь не про воздушные платья и шпильки, а про умение скрывать своего внутреннего ВДВшника.

– Слушай, а почему ты все о золоте? – вмешался Джером, видимо вспомнив, как искал монеты в окровавленных штанах друга. – Тебя так волнуют деньги? – Нет, не волнуют, – фыркнула я. – Они меня, наоборот, очень успокаивают.

– Я добрая! Я нежная! Ясно тебе?.. Ясно?! Спрашиваю! Или еще раз врезать?

в двадцать не найдешь работу оттого, что нет стажа, в тридцать – потому как уже есть маленькие дети и часто будешь уходить на больничный (а то и в еще один декрет), в сорок – уже не так расторопна, а в пятьдесят – слишком большой багаж знаний, которым можешь задавить пламенный спич молодого директора.