Андрей Поляков: «Сейчас отличный период, чтобы появились новые литературные имена»
Большое интервью с Андреем Поляковым
Андрей Поляков – молодой автор Литрес, ставший победителем крупнейшей в России премии в области электронных и аудиокниг «Электронная буква» в номинации «Дебют года». Роман «Пресс-тур» – история о том, как, собственно, пресс-тур на завод по добыче перевернувшего мир топлива обернулся настоящим хоррором. Скоро книга выйдет в бумаге в издательстве «Эксмо».
Разобрались, чем живет пиарщик, в каком состоянии русский хоррор, почему Стивен Кинг и Нил Гейман мозолят глаза и случится ли ренессанс комиксов. Публикуйте свою книгу прямо сейчас и принимайте участие в «Электронной букве». Кто знает, может быть, в следующем году вы станете героем такого интервью.
Денис Лукьянов: Вы около 10 лет проработали в PR и маркетинге и до сих пор заняты в этой сфере. Деятельность стрессовая, постоянно приходится коммуницировать. Как удается совмещать писательство и работу? Больной вопрос для многих.
Андрей Поляков: Когда я ходил в школу Creative Writing School, писательницу Майю Кучерскую «студенты» тоже спросили: как совмещать писательство и работу? Она сказала: «Ну, как-как? Пытаешься найти 15 минут и сидишь пишешь». То есть, если ты хочешь найти время, ищи его везде: пиши в метро, в обед, на перемене, вечером. У меня руки доходят что-то начать писать обычно к 11–12 ночи. Конечно, у меня нет столько времени, сколько у людей, которые делают это на профессиональной основе. Они с утра садятся, медленно пьют кофе, потом 4 часа пишут, остаток дня чем-нибудь занимаются. А обычно как? У тебя есть основная работа, семейные дела, домашние дела, вроде еще отдохнуть как-то надо успеть. Но при этом хотя бы каждый день надо стараться находить полчаса-час для работы с текстом. Регулярность очень важна. Чем больше пишешь, тем больше качается писательская мышца, тем легче идет мысль. Потому что если делать паузы на 3 недели, на месяц, а потом садиться писать опять, то ничего не пойдет. Или очень долго будешь сидеть, думать, возвращаться, вспоминать, как это делать.
Денис Лукьянов: Я в такие моменты всегда вспоминаю слова Маркеса, что, если бы не приходилось постоянно писать журналистские тексты, перерывы бы стали огромные. И он разучился бы писать. А маркетинговые тексты помогают оставаться в тонусе?
Андрей Поляков: Скорее нет, это другая история. Конечно, бывают тексты, где надо заниматься именно сторителлингом. Брать какое-то явление, исследовать его и разбирать. Последние года полтора я занимаюсь не прямо PR, а маркетингом в более широком смысле. Но раньше, когда я работал в агентствах, у меня было много разных клиентов. Например, компания Xerox. При этом я занимался пиаром не обычных принтеров, которые в офисах стоят, а печатных машин. Тех, что в том числе стоят в типографиях. Чтобы писать об этом тексты, причем большие тексты, по 5–10 страниц, надо было понимать, как это работает. Поэтому приходилось становиться специалистом по печатным машинам, разбираться, чем матричная отличается от струйной, и так далее... Представляете, были целые журналы, которые занимались исключительно тем, что писали обзоры на такие печатные машины.
Денис Лукьянов: Звучит ободряюще! Поменялось ли что-то в вашей жизни после участия и победы в премии «Электронная буква»? И с внешней стороны, и с внутренней – может, стали по-другому к своему творчеству относиться?
Андрей Поляков: Во-первых, я почувствовал большую ответственность. Понимаю, что вторая книга обязательно должна быть лучше. Я взял планку, надо поднимать ее выше. Не могу сказать, что после премии пришла бешеная слава. Но я вижу, что у людей есть интерес к моему блогу, они читают, комментируют, лайки ставят время от времени. Появляются новые подписчики: не так много и не так быстро, как хотелось бы, но все равно. Последний месяц активно продажи идут. Недавно мне написал подписчик, который оказался одним из модераторов сайта Fantlab. Он сказал: «Как только у вас печатный выйдет «Пресс-тур», мы вам страничку на портале заведем». Это было неожиданно!
Еще я проводил опрос среди читателей блога: вы кто, зачем читаете? Где-то треть сказали, что они писатели. Получается, я вдохновил какое-то число начинающих писателей. Значит, я рассказываю что-то полезное. И вот от этого еще больше ответственности!
Денис Лукьянов: Роман «Пресс-тур» в скором времени выйдет в бумаге. Эмоционально это как-то отдается в авторской душе? Просто Андрей Васильев всегда говорит, что ему абсолютно комфортно исключительно в электронном формате.
Андрей Поляков: У меня есть одна маленькая мечта. Когда книга выйдет, я хочу пойти в книжный магазин, увидеть ее на полке и сфотографироваться с ней. Потому что я всегда визуализировал роман на полке в книжном магазине, когда писал.
Денис Лукьянов: Какое-то время назад у себя в телеграм-канале вы писали, что нашли на даче старый выпуск журнала Raven от 2005 года, который был посвящен готической культуре в России. Как вам кажется, почему готика сейчас не так популярна, как 10 лет назад? Или я не прав?
Андрей Поляков: Просто субкультура вышла из моды, и люди выросли. Но, что самое интересное, до сих пор проходят всякие готические вечеринки. Просто там уже тусуются люди моего возраста, которым по 35–40 лет, и выглядят немного как человек со скейтом из мемов Hello, Fellow kids! То есть люди-то никуда не ушли. Многие из них иногда наряжаются, музыку слушают, ходят куда-то. Но в целом субкультура ушла. Сейчас другие.
Денис Лукьянов: Яркие субкультуры влияют на литературные тренды?
Андрей Поляков: Мне кажется, сейчас модно говорить о том, что субкультур никаких нет. В настоящее время обсуждают, что их не осталось. Или все-таки какие-то можно выделить? Наверное, я постарел, мне сложно сказать. В мои годы это были панки, готы, эмо, все было ясно. Сейчас я не очень понимаю. Ну например: анимешников же не отнесешь к субкультуре? Они и тогда были, и сейчас есть. «ЧВК Рёдан» была интересной. Правда, мало прожила. И снова вопрос: можно ли отнести фанатов каких-то онлайн-игр к субкультурам? Наверное, да. Мне кажется часть литературы явно пишется под влиянием вот этой игровой культуры (или субкультуры). Куча людей пытается писать фанфики по вселенным: по «Warhammer», по «Гарри Поттеру», по «Властелину колец». Или, например, жанр LitRPG. Он называет любителей RPG отдельной субкультурой, и, выходит, тоже вдохновлен ею.
Денис Лукьянов: Да уж, тут все зависит от точки обзора на субкультуры. «Пресс-тур» – отчасти и триллер, и хоррор. Вы у себя в блоге делились статьей, где рассказывалось о так называемом постхорроре в кинематографе. Как я понял, это некое возвращение к корням жанра. Если мы говорим о кино, то к Хичкоку, который играет на психологическом напряжении, а не на скримерах. Или к первой «Ведьме из Блэр». Так что же такое, на ваш взгляд, постхоррор? И есть ли он сейчас в литературе?
Андрей Поляков: Идея той статьи сводилась к тому, что термин придумали маркетологи, чтобы лучше продавать новые фильмы и книги. Но в целом в последние годы есть тренд: хоррор пытается стать чем-то более серьезным, чем просто страшилка, где бегает какой-то маньяк или монстр. Через этот жанр пытаются затронуть какие-то социальные проблемы. Недавно была история с писательницей, которую уволили из частного детского сада за то, что она написала и опубликовала хоррор-рассказ. Ее текст был, как мне кажется, про абьюз. И вот лет 20 назад это была бы не очень типичная тема для хоррора, в России так точно. А сейчас об этом спокойно пишут. Такие темы перемешивают. Например, мой «Пресс-тур» не чистый хоррор. Там тоже есть размышления и о политике, и об истории. Это не типичный жанр, который пытается выйти за рамки самого себя. «Постхоррор» – это, скорее, удобное маркетинговое слово. Просто красивый термин.
Денис Лукьянов: Как мы удачно заговорили про социальные темы. Надеюсь, меня не закидают помидорами, но я никогда особо не любил книги Стивена Кинга. Как думаете, почему его называют королем ужасов? В чем эти самые ужасы его книг?
Андрей Поляков: Я читал, но не суперфанат. Больше того, когда я смотрю на его социально-политическую жизнь, мне хочется закрыть глаза. Я, конечно, пытаюсь разделять автора и его произведения. И как творец – он мастер своего дела. Он классно пишет сюжеты про маленькие американские городки, где куча людей со скелетами в шкафах, где люди часто страшнее, чем монстры. Эта тема ему хорошо удается. У него тоже атмосфера долго-долго нагнетается. Ты не знаешь, кто хороший, кто плохой в его произведениях. Где вообще зло? Часто нечто сверхъестественное начинает происходить только к середине книжки, а до этого – сплошная экспозиция, экспозиция, экспозиция, персонажи. Они общаются, и всплывает куча маленьких деталей, через которые передается характер. Резюмируя: Кинг абсолютно мастерски выстраивает картины маленьких американских городов, где не все в порядке. А для Америки, где большая часть страны живет в таких местечках, это очень актуально. Но вот почему у него такая бешеная популярность в России, для меня большой вопрос. Ты заходишь в книжный магазин, а им все полки заставлены. У нас как будто других писателей нет, кроме Стивена Кинга. Почему так? Не знаю.
Денис Лукьянов: Может, в наших небольших городах происходит такой же «социальный ужас»? Потому и читают.
Андрей Поляков: Может быть. Еще загадка для меня – Нил Гейман. Он хороший писатель, но история такая же. Им все заваливают, будто других писателей нет. На все обложки лепят цитаты Геймана. «Гейман, Гейман»... На сотне изданий – Гейман! Не знаю, в чем секрет. Авторов множество, но почему-то гремят Стивен Кинг, Гейман и парочка других писателей, они все полки захватили. А, и еще Оруэлл «1984»!
Денис Лукьянов: Ну, тут и тренд, и кончились авторские права – все начали переиздавать. У «Альпины. Прозы», кстати, на мой вкус, одно из самых симпатичных изданий. И с новым, в хорошем плане осовремененным переводом.
Андрей Поляков: Про Оруэлла очень смешно, потому что теперь уже в каждом магазине есть стойка с «1984», там каждый раз лежат штук 20 изданий романа с разными обложками. И иногда у Оруэлла очень странное соседство. Например, стоит «1984», а рядом розовые детские рюкзаки. В «Читай-городе» недавно видел.
Денис Лукьянов: А почему мы так любим пугаться в кино, литературе? Нам это вообще зачем?
Андрей Поляков: Честно, мне в последнее время пугаться хочется меньше. Может кто-то просто слишком хорошо живет, и у него желание нервы пощекотать? Если серьезно, то, наверное, в испуге есть что-то притягательное. Возможно, подсознательное, первобытное. Нас привлекает страх, привлекает темнота... А что там? Вот как в кино американском, допустим, показывают: героиня слышит, что где-то на кухне страшный звук, и она идет туда посмотреть. А ты когда смотришь, говоришь: «Дура, куда ты идешь?!» Я себя пару раз ловил на том, что в аналогичных ситуациях вел себя точно так же. Мне было страшно, но я все равно шел и смотрел, что там. Там не было никаких призраков, просто тостер шумел. Но это все посреди ночи. Мне было страшно, а я почему-то все равно шел и смотрел. Вел себя как персонаж стереотипного ужастика. Хотя вроде кучу раз их смотрел и кричал героям: «Куда ты идешь?!» Некоторым из нас страх непонятной опасности нравится, он притягивает. Мы любим себя порционно пугать. Но только так, чтобы потом все оказалось хорошо. Книжку закрыл, фильм досмотрел, вышел и живешь дальше своей обычной жизнью. И все у тебя хорошо. Может быть, в этом секрет?
Денис Лукьянов: Вполне возможно! В каком состоянии сейчас российское хоррор-кино и хоррор-литература? Часто слышу, что не в самом лучше. И если это так, то в чем проблема: в содержании, в позиционировании?
Андрей Поляков: Если говорить про книги, то мне кажется, все, наоборот, на подъеме. Недавно вышел рекордный, как я читал, тираж сборника «Самая страшная книга». Я до этого несколько раз покупал этот сборник, и там всегда хорошие произведения, качественная литература. Местами высокая, я бы сказал.
И тот же «Пресс-тур» – вроде книга от ноунейм-автора, а продается – не скажу чтобы плохо, если судить по личному кабинету автора Литрес. Спрос на такую литературу явно есть. А про кино... Не могу сказать, что я большой киноман. Сейчас в целом не очень много смотрю кино и сериалов. Последние такие известные ужастики, которые я видел: «Солнцестояние», «Ведьма», The Pale Blue Eye (не выходил на русском).
А еще сериалы: «Полночная месса,» «Призрак дома на холме», «Архив 81», «Кабинет редкостей Гильермо дель Торо». Это фильмы абсолютно другого уровня. Но остается массмаркет, где снимают однотипные «Астралы» или по сотому разу фильмы про изгнание демонов. Тут особо ничего нового придумать не пытаются. Просто есть спрос. А есть как раз то, что маркетологи прозвали постхоррором.
Возвращаясь к «Солнцестоянию»: это же гениально – снять ужастик, действие которого происходит целиком при ярком солнечном свете. Это явление долго в Интернете обсуждалось: мне кажется, лет 5–10 точно. Как бы боязнь ясной солнечной погоды. Есть люди, которых это пугает, а тут сняли целый фильм. Сняли отлично и пугающе. Поэтому, наверное, и на интеллектуальный хоррор в том числе есть спрос. Так что я бы не сказал, что сейчас какой-то упадок. Уж не знаю, подъем или не подъем, но развитие как минимум есть. Хорошие фильмы появляются.
Денис Лукьянов: Вот мы все про взрослые книги. А как насчет подростков? У Татьяны Мастрюковой безумно интересные и популярные фолк-хоррор-истории. Вы бы для подростков попробовали писать?
Андрей Поляков: Нет. Во-первых, у меня пока что своих детей нет, а я где-то слышал совет, что с ними надо буквально с нуля лет разговаривать как со взрослыми. Не надо придумывать специальный упрощенный язык, смягчать темы. Не знаю, насколько с точки зрения воспитания это правильно. Буду воспитывать, узнаю. Во-вторых, писать для подростков очень ответственно. Я как-то даже не чувствую себя вправе писать такое. Серьезно, ты напишешь книжку и сломаешь какому-нибудь подростку психику. Поэтому, нет. Я, пожалуй, продолжу писать для взрослых.
Денис Лукьянов: Что из последнего прочитанного вас впечатлило больше всего?
Андрей Поляков: Мне кажется, с тех пор, как я стал сам писать, я немножко испортил для себя экспириенс читателя. Я все книжки теперь разбираю. Как написаны? Какие приемы здесь используются? А так понравился роман «Тень» Ивана Филиппова – мистический детектив и городское фэнтези.
Немного про современную Москву, но в основном про ее фантастическую изнанку. Еще там есть разные исторические эпизоды. Очень хорошо написано. Еще могу порекомендовать «Покров-17» Александра Пелевина.
Недавно прочитал «Невыносимую легкость бытия» Кундеры, но это было ужасно. Не буду рекомендовать, не понравилось. У нас с друзьями есть небольшой литературный клуб, и мы там эту книгу долго обсуждали. И никому не понравилось. А потом я увидел, что на Литрес большинство рецензий – положительные.
Денис Лукьянов: А вот тут мы как раз продолжим тему прочитанного. Вы в телеграм-канале делились мнением о книге Гектора Шульца «Уроды». Это еще один победитель «Электронной буквы – 2022». Эта история – про буллинг. Вот что вы заметили: те «реальные ужасы», которые Гектор описал в провинциальной школе, так или иначе проявились и вашей. Хотя вы учились в Москве. Откуда вообще тогда берется буллинг? Неужели дети могут быть более жестокими, чем взрослые.
Андрей Поляков: Мне кажется, неспроста часто в хоррорах зло оказывается «внутри» ребенка. Я вот вспоминаю, что сам в детстве делал: кошкам я никогда хвосты не рвал, иначе бы совесть сейчас уже замучила. Но как-то вот взял и залил муравейник кипятком. А сейчас думаю: зачем? Живые существа, жалко теперь. Так мало того, что живые, еще и полезные. Зачем я это делал? Зачем-то, видимо. Может даже и не понимал, что нечто плохое творил. Вот и получается, что я совершал маленькое, но зло. Дети часто очень злые, особенно если у них семьи нехорошие, они оттуда что-то плохое и несут. К тому же дети любят как бы сбиваться в стаи. А если им нужна самоактуализация и если кто-то показывает плохой пример и они видят, что, ориентируясь на него, можно стать крутым парнем, то начинают все за этим «крутым парнем» повторять. Все это неспроста.
Денис Лукьянов: Да, везде есть своя подковырка. Давайте наконец-то перейдем непосредственно к вашему роману «Пресс-тур»! Мне первые страницы книги очень напомнили «Комьюнити» Алексея Иванова. Вдохновлялись или моя ассоциация?
Андрей Поляков: Не читал, не знаю. Думаем с Алексеем Ивановым об одном и том же, наверное.
Денис Лукьянов: Ну знаете, гении мыслят одинаково, все правильно. Сейчас в книжных блогах гуляет популярная картинка-коллаж «На что похожа моя книга». А на что для вас похож «Пресс-тур»? Может, не только из книг, но из игр и кино.
Андрей Поляков: Мне кажется, он чем-то похож на сериал «Эпидемия» (или книгу «Вонгозеро», по мотивам которой он снят). Можно вспомнить еще фильм «28 дней спустя». Есть еще хоррор-комикс, но, правда, про вампиров – «30 дней ночи». Там действие часто в заснеженных декорациях происходит, этим тоже вдохновлялся.
Может быть, я чуть-чуть пытался подражать «Острову Сахалину» Веркина, дух книги хотел передать. Прочитал недавно, очень понравилось. Это как-то даже неосознанно было.
Про игры, когда писал, тоже думал: «Resident Evil», «Dead Space». Потому что я в детстве в них играл. Ну и если ты пишешь про зомби, то как ими не вдохновиться? Вот и получилась такая мешанина. Сейчас пишу вторую книгу, мистический детектив и городское фэнтези в современной Москве. На нее тоже много что влияет: от Гиляровского до дореволюционных исследований про верования в потустороннее в русских деревнях. И музыка тоже! Иногда услышишь пару строчек и понимаешь, что вокруг них можно построить главу. Недавно вот вышел сериал «Король и шут». Мне не очень понравился, но я подумал, что его можно у себя в книге немного переиграть. Будет в новом романе небольшая отсылочка.
Денис Лукьянов: Вспоминали сегодня комиксы не раз. Недавно вышел специальный выпуск «Правил жизни», полностью посвященный комиксам. Максиму Мамлыге скажем спасибо! Вы очень хорошо в этой теме разбираетесь. Поменялось отношение к комиксам в России за последние годы?
Андрей Поляков: Комикс – это отдельный вид искусства и литературы. Как и в любой литературе, там есть и глупые подростковые книжки, и серьезные произведения, за которые на западе дают литературные награды. Например, «Маус» – комикс про Холокост, получивший Пулитцеровскую премию. Или многочисленные обладатели главной фантастической награды «Хьюго». Или жесткий и усыпанный культурными отсылками комикс о Джеке-потрошителе «Из ада». Усилиями многих людей (я тоже старался!) стереотип о том, что комиксы – это что-то для детей, развеивается. На рынок выходят крупные игроки, комиксы можно видеть в рекомендуемых работах на книжных ярмарках, теперь и литературные номера посвящают комиксам. Мы долго запрягали, но быстро поехали.
Денис Лукьянов: А как бы в целом вы охарактеризовали русские комиксы? Есть у них некая общая особенность?
Андрей Поляков: Мне кажется, что мы еще не выработали стиль нашего русского комиксового мейнстрима. Очень много подражаний западному рисованному рассказу и манге. Из того, что вижу я, – на подъеме российские исторические комиксы и нон-фикшн.
Денис Лукьянов: Как думаете, получится российским комиксам стать такими же универсальными и популярными, как западные?
Андрей Поляков: Теоретически это возможно, но нужны десятилетия. У нас же индустрия начала появляться лет на шестьдесят позже запада. Но определенно надо импортозамещаться, в том числе и из-за отзыва многих лицензий.
Денис Лукьянов: Вы как-то читали в книжном клубе лекцию про комиксы и заметили, что очень много места на рынке занимает супергероика. Почему истории о супергероях не приживаются в книжной форме?
Андрей Поляков: Меня, возможно, закидают помидорами, но отвечу так: часто (но не всегда!) супергероика – это как раз бульварное чтиво на новый лад. А его еще проще и веселее читать с картинками.
Денис Лукьянов: Вернемся к «Пресс-туру». В романе очень много собирательных образов. И город Краснополярск, и супертопливо росений. Все пошито из «лоскутков». Собирательные образы лучше конкретных влияют на читателя?
Андрей Поляков: Не могу сказать, лучше или хуже. Это просто один из приемов литературы. Когда ты можешь, иногда ты используешь его, чтобы назвать вещь, которую не хочешь или не имеешь возможности называть. Вот и создаешь собирательный образ. Получаются весьма прозрачные намеки.
Денис Лукьянов: Вам близок метод «собирательности»? В новой книге будете им пользоваться?
Андрей Поляков: Там его будет меньше. По задумке, один из важных героев новой книги – сама Москва. И в ней собирается очень много всего, что я замечаю, пока просто хожу. Очень люблю гулять по Москве закоулками. Я иду по улице в центре, вижу: открылся забор, который был под замком. И сразу туда захожу! Интересно ведь: а что там?
Денис Лукьянов: И снова возвращаемся к фильмам, про которые говорили: когда ночью кто-то скребется, и так интересно, что невозможно удержаться...
Андрей Поляков: Мне правда интересно, что там такое. Особенно в тех местах, что вечно за заборами, калитками, шлагбаумами. Иногда смешно получается: охранник вылезает, или я зашел, а выйти потом не могу. И вот все это я собираю. Подмечаю детали за москвичами, за московскими улицами, зданиями. В новой книге и попытался их собрать. Москва будет собирательной, а вот все другие персонажи – уникальными.
Денис Лукьянов: Мы сегодня много говорили и про журналистов, и про пиарщиков, и про блогеров. Все они так или иначе появляются в «Пресс-туре». Таких людей часто называют инфлюенсерами. А кто сейчас главные литературные инфлюенсеры?
Андрей Поляков: Сейчас отличный период, чтобы появились новые литературные инфлюенсеры, новые имена. Потому что старые писатели и критики, хорошие и плохие (это можно обсуждать бесконечно) немного самоубились о реальность и, скажем так, «самоудалились» из России. Многие из них – заслуженные люди, но их было очень много. Хотелось новых лиц и имен. Надеюсь, теперь так и произойдет.
Денис Лукьянов: Закончим немного хулигански. «Пресс-тур» основан на вашем профессиональном опыте. Как вам кажется, из опыта какой другой профессии получился бы самый бредовый, абсурдный и трешовый хоррор?
Андрей Поляков: Было бы очень смешно почитать хоррор про бариста. Как он там мелет кофе и пальцы себе отрубает, или что-нибудь еще. Можно было и жутковато, и смешно одновременно написать. Хорошая идея, надо подумать...
