120 цитат Григория Печорина, которые можно перечитывать бесконечно

Единственный завершенный лермонтовский роман – книга, стоящая у истоков российской психологической прозы. В чертах главного героя «Героя нашего времени» воплотились пороки целого поколения. Несмотря на это, персонаж романа стал одним из самых живых и запоминающихся образов русской художественной литературы. В глазах современных читателей нарциссизм Печорина, на каждом шагу приносящего страдания другим, не затмевает ни его проницательности, ни глубокого ума, ни храбрости. В «уже почти расставшуюся с романтизмом» эпоху Михаил Юрьевич написал историю морально опустошенной личности, одержимой роковой тоской и разочарованием от жизни.

Цитаты Печорина напомнят о главных идеях автора, раскроют черты характера персонажей романа. «Герой нашего времени» стал одним из самых переводимых русских художественных произведений. Примечательно, что молодой Джеймс Джойс, автор «Улисса», вдохновлялся этим романом во время работы над набросками «Портрета художника в юности». Знаменитый ирландский писатель назвал прозу Лермонтова «единственной известной мне книгой, напоминающей мою».

Роман о Печорине, впервые опубликованный в 1840 году, по-прежнему остается внутри орбиты актуальных художественных текстов. Постмодернистский мэшап Виктора Глебова «Фаталист» с отзвуками произведения Лермонтова был номинирован на литературную премию «Новые горизонты 2018».

История появления романа «Герой нашего времени»

В 1836-м автор приступил к работе над «светской повестью» «Княгиня Лиговская». Главным героем этого произведения Лермонтова стал 23-летний Григорий Печорин. Работа над рукописью изрядно затянулась, ее прервала ссылка Михаила Юрьевича на Кавказ (после публикации печально известного стихотворения «Смерть Поэта»). В концов концов, Лермонтов принял решение отказаться от первоначального замысла. Неоконченная рукопись «Княгиня Лиговская» в итоге появилась в печати лишь через 41 год после трагической гибели автора, в в 1882-м.

По сведениям из разных источников, к написанию «Героя нашего времени», куда Лермонтов перенес не только детали портрета Печорина, но ключевые идеи предыдущей рукописи, литератор приступил в 1838-м. Этот период был очень плодотворным и насыщенным в творческом плане. В 1838-1839 годах появились «Мцыри», несколько редакций знаменитого «Демона», множество проникновенных стихотворений, среди которых «Молитва», «Дума».

Композиция «Героя нашего времени» уникальна для лермонтовской эпохи. Роман состоял из пяти неравнозначных по объему и месту действия повестей, расположенных не в строгом хронологическом порядке. Зрелую прозу автора считают «спокойной по темпераменту» (в отличие от ранних творческих опытов, среди которых был незаконченный роман «Вадим»). Вместе с тем в художественном тексте угадываются все составляющие классического романтического произведения: игра с непредсказуемой судьбой, любовные коллизии, байронический герой с мятежным характером.

Канонический вид книга приобрела лишь в 1840 году. Изначально она публиковалась по частям в «Отечественных записках». Относительная автономность глав романа заставила современников Лермонтова воспринимать фрагменты «Героя нашего времени» как отдельные повести о Григории Александровиче Печорине. При этом составляющие произведения появились в печати вовсе не в том порядке, который мы можем увидеть сейчас. Сначала наступил черед «Бэлы», затем был напечатан «Фаталист», через год – «Тамань». Части «Максим Максимыч», предисловие к «Журналу Печорина» и «Княжна Мери» были опубликованы лишь в отдельном издании книги в двух томах.

Цитаты Печорина о женщинах

1. «Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой».
2. «Женщины любят только тех, которых не знают».
3. «Я помню, одна меня полюбила за то, что я любил другую. Нет ничего парадоксальнее женского ума...».
4. «Все почти страсти начинаются так, и мы часто себя очень обманываем, думая, что нас женщина любит за наши физические или нравственные достоинства; конечно, они приготовляют ее сердце к принятию священного огня, а все-таки первое прикосновение решает дело».
   
5. « ... один раз, один только раз я любил женщину с твердой волей, которую никогда не мог победить... Мы расстались врагами, – и то, может быть, если б я ее встретил пятью годами позже, мы расстались бы иначе...».
6. «Русские барышни большею частью питаются только платонической любовью, не примешивая к ней мысли о замужестве; а платоническая любовь самая беспокойная».
7. «У меня есть предчувствие... знакомясь с женщиной, я всегда безошибочно отгадывал, будет она меня любить или нет...».
   
8. «Она его уважает, как отца, – и будет обманывать, как мужа... Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности!».
9. «Надобно отдать справедливость женщинам: они имеют инстинкт красоты душевной».
10. «Вернер намедни сравнил женщин с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в своем “Освобожденном Иерусалиме”. “Только приступи, – говорил он, – на тебя полетят со всех сторон такие страхи, что боже упаси: долг, гордость, приличие, общее мнение, насмешка, презрение... Надо только не смотреть, а идти прямо, – мало-помалу чудовища исчезают, и открывается перед тобой тихая и светлая поляна, среди которой цветет зеленый мирт. Зато беда, если на первых шагах сердце дрогнет и обернешься назад!”».
11. «Сострадание – чувство, которому покоряются так легко все женщины, впустило свои когти в ее неопытное сердце».
    
12. «В Москве барышни пустились в ученость, и хорошо делают!».
    
13. «Княжна, кажется, из тех женщин, которые хотят, чтоб их забавляли; если две минуты сряду ей будет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой разговор – никогда не удовлетворять его вполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять раз публично для тебя пренебрежет мнением и назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это, станет тебя мучить – а потом просто скажет, что она тебя терпеть не может».
    
14. «Нет ничего парадоксальнее женского ума: женщин трудно убедить в чем-нибудь, надо их довести до того, чтоб они убедили себя сами».
15. «Они одеты были по строгим правилам лучшего вкуса: ничего лишнего!».
    
16. Милый мой, я презираю женщин, чтоб не любить их, потому что иначе жизнь была бы слишком нелепой мелодрамой».
17. «Эти дамы очень милы; и долго милы! всякий год их обожатели сменяются новыми, и в этом-то, может быть, секрет их неутомимой любезности».
    
18. «Чего женщина не сделает, чтоб огорчить соперницу!».
19. «Она была далеко не красавица, но я имею свои предубеждения также и насчет красоты. В ней было много породы... порода в женщинах, как и в лошадях, великое дело большею частью изобличается в поступи, в руках и ногах; особенно нос очень много значит. Правильный нос в России реже маленькой ножки».
20. «До самого дома она говорила и смеялась поминутно. В ее движениях было что-то лихорадочное; на меня не взглянула ни разу. Все заметили эту необыкновенную веселость. И княгиня внутренно радовалась, глядя на свою дочку; а у дочки просто нервический припадок: она проведет всю ночь без сна и будет плакать».
21. «Где есть общество женщин – там сейчас явится высший и низший круг».
    
22. «Впрочем, в те минуты, когда сбрасывает трагическую мантию, Грушницкий довольно мил и забавен. Мне любопытно видеть его с женщинами: тут-то он, я думаю, старается!».
    

Фразы о природе из «Героя нашего времени»

1. «Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде кудрявых гор, озаренных южным солнцем, при виде голубого неба или внимая шуму потока, падающего с утеса на утес».
2. «Многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы...».
3. «В сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге».
4. «У меня на сердце был камень. Солнце казалось мне тускло, лучи его меня не грели».

Печорин о смысле жизни: цитаты с глубоким смыслом

1. «Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его; первый, быть может, через час простится с вами и миром навеки, а второй...».
2. «Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? Для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные... Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений – лучший свет жизни. И с той поры сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы!».
3. «Мало ли людей, начиная жизнь, думают кончить ее, как Александр Великий или лорд Байрон, а между тем целый век остаются титулярными советниками?».
4. «У меня врожденная страсть противоречить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу и рассудку».
5. «Я как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига; его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани...».
   
6. «Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями – напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что,право, обращал больше внимание на комаров, – и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду».
7. «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера – напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь!».
8. «И если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так сильно заботиться».
   
9. «Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться...».
10. «Умереть так умереть! потеря для мира небольшая; да и мне самому порядочно уж скучно. Я – как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что ещенет его кареты. Но карета готова... прощайте!..». «Я остановил себя <...>, имея правило: ничего не отвергать решительно и ничему не вверяться слепо».
    

Высказывания о книгах и творчестве

1. «С час я ходил по комнате; потом сел и открыл роман Вальтера Скотта, лежавший у меня на столе: то были “Шотландские Пуритане”. Я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом. Неужели шотландскому барду на том свете не платят за каждую отрадную минуту, которую дарит его книга?».
2. «В первой молодости я был мечтателем; я любил ласкать попеременно то мрачные, то радостные образы, которые рисовало мне мое беспокойное и жадное воображение. Но что от этого мне досталось? <...> Я вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно известной книге».
   
3. «Я стал читать, учиться – науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди – невежды».
   
4. «Идеи – создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара».
   
5. «Он скептик и материалист, как все почти медики, а вместе с этим поэт, и не на шутку, – поэт на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не написал двух стихов».
6. «... никакая книга не может выучить быть счастливым».
   
7. «С тех пор как поэты пишут и женщины их читают (за что им глубочайшая благодарность), их столько раз называли ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же поэты за деньги величали Нерона полубогом».
   

Цитаты Печорина о любви

1. «Я часто себя спрашиваю, зачем я так упорно добиваюсь любви молоденькой девочки, которую обольстить я не хочу и на которой никогда не женюсь? К чему это женское кокетство? Вера меня любит больше, чем княжна Мери будет любить когда-нибудь; если б она мне казалась непобедимой красавицей, то, может быть, я бы завлекся трудностью предприятия...».
2. «Я ее крепко обнял, и так мы оставались долго. Наконец губы наши сблизились и слились в жаркий, упоительный поцелуй; ее руки были холодны как лед, голова горела. Тут между нами начался один из тех разговоров, которые на бумаге не имеют смысла, которых повторить нельзя и нельзя даже запомнить: значение звуков заменяет и дополняет значение слов, как в итальянской опере».
3. «Любовь как огонь, – без пищи гаснет. Авось ревность сделает то, чего не могли мои просьбы».
4. «Я уже прошел тот период жизни душевной, когда ищут только счастия, когда сердце чувствует необходимость любить сильно и страстно кого-нибудь, – теперь я только хочу быть любимым, и то очень немногими; даже мне кажется, одной постоянной привязанности мне было бы довольно: жалкая привычка сердца!».
5. «Она не заставляла меня клясться в верности, не спрашивала, любил ли я других с тех пор, как мы расстались... Она вверилась мне снова с прежней беспечностью, – я ее не обману: она единственная женщина в мире, которую я не в силах был бы обмануть. Я знаю, мы скоро разлучимся опять и, может быть, навеки: оба пойдем разными путями до гроба; но воспоминание о ней останется неприкосновенным в душе моей; я ей это повторял всегда, и она мне верит, хотя говорит противное».
6. «Может быть, – подумал я, – ты оттого-то именно меня и любила: радости забываются, а печали никогда...».
7. «Однако мне всегда было странно: я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? – оттого ли что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно боялись выпустить меня из рук? или это – магнетическое влияние сильного организма? Или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным характером?».
8. «Беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается наше постоянство – истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности – только в невозможности достигнуть цели, то есть конца».
9. «Надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, – прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту... но свободы моей не продам».
   
10. «При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете – дороже жизни, чести, счастья!».
11. «Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия: я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их радости и страданья – и никогда не мог насытиться».
12. «Завтра она захочет вознаградить меня. Я все это уж знаю наизусть – вот что скучно!».
13. «Его наружность была из тех, которые с первого взгляда поражают неприятно... Бывали примеры, что женщины влюблялись в таких людей до безумия и не променяли бы их безобразия на красоту самых свежих и розовых эндимионов...».
14. «Любовь, которую мы читаем в глазах, ни к чему женщину не обязывает, тогда как слова...».
    
15. «Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй; она с тобою накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное...».
16. «Еще минута, и я упал бы к ногам ее...».
17. «Неужто я влюблен? Я так глупо создан, что этого можно от меня ожидать».
    
18. «Наконец мы расстались; я долго следил за нею взором, пока ее шляпка не скрылась за кустарниками и скалами. Сердце мое болезненно сжалось, как после первого расставания. О, как я обрадовался этому чувству! Уж не молодость ли с своими благотворными бурями хочет вернуться ко мне опять, или это только ее прощальный взгляд, последний подарок — на память?».
    

Мудрые изречения о добре и зле, эгоизме

1. «Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, – другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, – меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, – меня никто не понял: и я выучился ненавидеть».
2. «Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня...».
3. «Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя».
4. «Как орудие казни, я упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления...».
   
5. «О самолюбие! Ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!».
6. «Есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!».
7. «Да и какое дело мне до радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офицеру, да еще подорожной, по казенной надобности...».
   
8. «Я смеюсь над всем на свете, особенно над чувствами».
9. «Зло порождает зло; первое страдание дает понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности».
   
10. «Иван Игнатьич со слезами обнял также Грушницкого, и вот он остался один против меня. Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого рода чувство кипело тогда в груди моей: то было и досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку, ибо раненный в ногу немного сильнее, я бы непременно свалился с утеса».
11. «Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути; я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы».
    
12. «И тогда в груди моей родилось отчаяние – не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала,она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, – тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины».
13. «Я никогда сам не открываю своих тайн, а ужасно люблю, чтоб их отгадывали, потому что таким образом я всегда могу при случае от них отпереться».
    
14. «Я иногда себя презираю... Не оттого ли я презираю других?».
15. «Никогда не должно отвергать кающегося преступника: с отчаяния он может сделаться еще вдвое преступнее... и тогда...».
16. «Неужели зло так привлекательно?...».
17. «Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали – и они родились. Я был скромен – меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен».
18. «На стене ни одного образа – дурной знак!».
    
19. «Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли».
20. «Заметьте, любезный доктор, – сказал я, – что без дураков было бы на свете очень скучно... Посмотрите, вот нас двое умных людей; мы знаем заранее, что обо всем можно спорить до бесконечности, и потому не спорим; мы знаем почти все сокровенные мысли друг друга; одно слово - для нас целая история; видим зерно каждого нашего чувства сквозь тройную оболочку».
21. «Я был необходимое лицо пятого акта; невольно я разыгрывал жалкую роль палача или предателя».
    
22. «Из чего же я хлопочу? Из зависти к Грушницкому? Бедняжка, он вовсе ее не заслуживает. Или это следствие того скверного, но непобедимого чувства, которое заставляет нас уничтожать сладкие заблуждения ближнего, чтоб иметь мелкое удовольствие сказать ему, когда он в отчаянии будет спрашивать, чему он должен верить: “Мой друг, со мною было то же самое, и ты видишь, однако, я обедаю, ужинаю и сплю преспокойно и, надеюсь, сумею умереть без крика и слез!”».
23. «Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никого не убьет одним словом; он не знает людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою. Его цель – сделаться героем романа».
24. «Я не умолкал: мои анекдоты были умны до глупости, мои насмешки над проходящими мимо оригиналами были злы до неистовства... Я продолжал увеселять публику до захождения солнца».
    

Печорин о счастье: цитаты, наполненные горечью

1. «Гнаться за погибшим счастьем бесполезно и безрассудно».
2. « – Богатство не есть счастие!.. – Всё-таки оно ближе к нему, нежели бедность: – нет ничего безвкуснее, как быть довольну своей судьбою в скромной хижине... за чашкою грешневой каши».
   
3. «Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, – не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость».«
4. Это новое страдание, говоря военным слогом, сделало во мне счастливую диверсию».
5. «Если б я почитал себя лучше, могущественнее всех на свете, я был бы счастлив; если б все меня любили, я в себе нашел бы бесконечные источники любви».
   
6. «... полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, – лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка. Только в этом высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие божие».
   

Наблюдения о славе и признании

1. «Слава – удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким».
2. «Честолюбие есть не что иное как жажда власти, а первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха – не есть ли первый признак и величайшее торжество власти?».
3. «Частная известность уж есть острый нож для общества, вы заставили об себе говорить два дня. – Страдайте ж двадцать лет за это».
4. «Были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!... И что ж? эти лампады, зажженные, по их мнению, только для того, чтобы освещать их битвы и торжества, горят с прежним блеском, а их страсти и надежды давно угасли вместе с ними, как огонек, зажженный на краю леса беспечным странником! Но зато какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо со своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!».
   

Цитаты Печорина о дружбе

1. «Я к дружбе неспособен: из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается; рабом я быть не могу, а повелевать в этом случае – труд утомительный, потому что надо вместе с этим и обманывать; да притом у меня есть лакеи и деньги!».
2. «Думая о близкой и возможной смерти, я думаю об одном себе: иные не делают и этого.Друзья, которые завтра меня забудут или, хуже, возведут на мой счет бог знает какие небылицы; женщины, которые, обнимая другого, будут смеяться надо мною, чтоб не возбудить в нем ревности к усопшему, – бог с ними! Из жизненной бури я вынес только несколько идей – и ни одного чувства».
3. «Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях».
4. «Он был беден, мечтал о миллионах, а для денег не сделал бы лишнего шагу: он мне раз говорил, что скорее сделает одолжение врагу, чем другу, потому что это значило бы продавать свою благотворительность, тогда как ненависть только усилится соразмерно великодушию противника».
5. « – Написали ли вы свое завещание? – вдруг спросил Вернер. – Нет. – А если будете убиты?.. – Наследники отыщутся сами. – Неужели у вас нет друзей, которым бы вы хотели послать свое последнее прости?.. Я покачал головой».
   

Размышления о превратностях судьбы

1. «После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?».
2. «Часто на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой то странный отпечаток неизбежной судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться».
3. «Быть всегда настороже, ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать заговоры, притворяться обманутым, и вдруг одним толчком опрокинуть все огромное и многотрудное здание их хитростей и замыслов, – вот что я называю жизнью».
4. «Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между нами, христианами, многих поклонников».
5. «Неужели, думал я, мое единственное назначение на земле – разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние!».
6. «Иногда маловажный случай имеет жестокие последствия».
7. «И теперь, здесь, в этой скучной крепости, я часто, пробегая мыслию прошедшее, спрашиваю себя: отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное?.. Нет, я бы не ужился с этой долею!».
   
8. «Как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!».
9. «Но что делать? я часто склонен к предубеждениям... Признаюсь, я имею сильное предубеждение против всех слепых, кривых, глухих, немых, безногих, безруких, горбатых и проч. Я замечал, что всегда есть какое-то странное отношение между наружностью человека и его душою: как будто с потерею члена душа теряет какое-нибудь чувство».
10. «Какую цель имела на это судьба?.. Уж не назначен ли я ею в сочинители мещанских трагедий и семейных романов – или в сотрудники поставщику повестей, например, для “Библиотеки для чтения”?.. Почему знать?..».
11. «Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки, я глупо создан: ничего не забываю, ничего».
12. «Присутствие энтузиазма обдает меня крещенским холодом, и, я думаю, частые сношения с вялым флегматиком сделали бы из меня страстного мечтателя».
    

Цитаты Печорина о своем поколении

1. «Вот люди! все они таковы: знают заранее все дурные стороны поступка, помогают, советуют, даже одобряют его, видя невозможность другого средства, — а потом умывают руки и отворачиваются с негодованием от того, кто имел смелость взять на себя всю тягость ответственности. Все они таковы, даже самые добрые, самые умные!».
2. «А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или судьбою...».
3. «Я говорил правду – мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался».
4. «И, может быть, я завтра умру!... и не останется на земле ни одного существа, которое поняло бы меня совершенно».
5. «Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастье, как порок».
6. «Производить эффект – их наслаждение; они нравятся романтическим провинциалкам до безумия. Под старость они делаются либо мирными помещиками, либо пьяницами, – иногда тем и другим. В их душе часто много добрых свойств, но ни на грош поэзии. Грушницкого страсть была декламировать: он закидывал вас словами, как скоро разговор выходил из круга обыкновенных понятий; спорить с ним я никогда не мог».
7. «Говорит он скоро и вычурно: он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания».
   

Факты о романе

Если бы не Андрей Краевский, издатель «Отечественных записок», современным школьникам пришлось бы указывать совсем другое название в сочинении о Печорине по «Герою нашего времени» с цитатами. Первоначальное заглавие книги было более громоздким и обобщенным: «Один из героев начала века». Чутье не подвело опытного издателя. Предложенный Краевским вариант оказался запоминающимся и скандальным, что во многом определило отношение современников поэта к роману. Значительной части читателей трудно было разглядеть в чертах Печорина героические порывы. Во многом это объясняется авторской задумкой. Лермонтов пытался представить своего главного героя частью общества, правдоподобно изображенным персонажем, столкнувшимся с проблемами, у которых нет однозначного решения. «Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина?» – написал автор романа в предисловии.

Громче других недовольных голосов прозвучало мнение критика Степана Бурачка. Негативную реакцию на историю о Печорине он опубликовал анонимно в своем журнале «Маяк». Роман Лермонтова показался Степану построенным на фальшивых, ложных посылах, «низеньким». Максим Максимыч вызвал у критика явную симпатию и сочувствие, а Григорий Александрович Печорин – отвращение (душа его «валяется в грязи неистовств романтических»). В порыве негодования Бурачок даже написал повесть «Герои нашего времени», полемическую по отношению к творчеству Михаила Юрьевича.

Во многих цитатах Григория Печорина явственно прослеживается лермонтовское отношение к жизни. Недаром в одном из писем другу Михаил Юрьевич признался: «Теперь я не пишу романов – я их делаю». Литературный критик Иван Панаев выделил немало «печоринских» черт в характере поэта. Известный мемуарист вспоминал о «пронзительных взглядах, ядовитых шуточках и улыбочках, желании показать презрение к жизни, а иногда даже и задорливость бретёра». У Екатерины Сушковой, к которой юный Лермонтов питал романтические чувства, было право на еще более нелестную характеристику Печорина. «Расчетливый и загадочный» поэт, желающий отомстить родственнице фрейлины Екатерины Ростопчиной за равнодушие, затеял с ней примерно такую же игру, которую Григорий Александрович повел с княжной Мери. О сходстве художественного образа с его создателем открыто заявляли и такие значимые фигуры в литературном мире той эпохи, как Виссарион Григорьевич Белинский и Иван Сергеевич Тургенев.

Образ Печорина с цитатами, проникнутыми болью и разочарованием самого автора, кажется во многом автобиографичным и нашему современнику, доктору филологических наук Игорю Сухих. В одной из частей трехтомника о выдающихся русских писателях литературовед приводит в пример финал «Тамани», в которой Григорий Александрович назвал себя «странствующим офицером, да еще с подорожной по казенной надобности». Это реальный факт из биографии Лермонтова. После высылки из Петербурга Михаил Юрьевич превратился как раз в такого военного, который зависел в своих передвижениях от приказаний начальства.

Литературовед Дмитрий Овсянико-Куликовский назвал характер Печорина «автопортретом» Лермонтова. В чертах персонажа романа воплотились тайные переживания поэта – его желание быть принятым обществом и отверженность, лучшие чувства, «похороненные в глубине сердца». В противоречивых эмоциях Печорина («Присутствие энтузиаста обдает меня крещенским холодом, и я думаю, частые сношения с вялым флегматиком сделали бы из меня страстного мечтателя») угадывается параллель с взаимоотношениями Михаила Юрьевича с критиком Виссарионом Белинским, на серьезные мнения которого поэт часто отвечал колкими шуточками. И сам автор, и его книжный персонаж явственно осознавали, что заражены «болезнью века», пресыщенностью жизнью и роковой скукой.