Читать книгу: «Точка полёта. Стихи»

Шрифт:

ISBN 978-5-4474-3965-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

П Р И Х О Ж А Я

«Дом – это там, где письменный стол», – сказала женщина по имени Марина, без которой у меня не было бы литературы. Согласна, но я редко пишу за столом. Больше просто в голове. Текст нападает то дома, то на улице. И вместе с ним возникает нужная погода, обстановка, уют, плюшки и тепло. В общем, дом – это в голове. Своеобразная точка полёта мысли. Желаете погостить?

Если да – то в гостиной мы будем долго греться у камина, пока совсем не распарит, смотреть на дождь или снег за окном, задавать глупые вопросы и рассказывать истории… Пройдёмся по длинному коридору, в котором по стенам развешены портреты знакомых и не знакомых, но дорогих людей. Заглянем в мастерскую, где я рисую картинки без сюжета – фрагменты жизни. На кухне порешаем судьбы Вселенной, как водится в России, и отведаем ещё чаю. И из гостиной, и из кухни есть выход на балкон – там ближе всего небо, а значит, можно просто помолиться.

Для тех, кто особо осмелеет по ходу дела, есть страшный чулан – там то, что, наверное, и не стоило бы показывать широкой публике… Писано не в самые светлые минуты, но имеет место на память, как фотографии с фронта. Особо впечатлительным лучше сразу пройти на веранду – где мы немного освежимся и помечтаем о любви. А с «бесстрашными» мы побываем ещё в детской – не моих детей, а моей: там между плюшевыми медвежатами завалялись достаточно ранние, а потому, возможно, несколько сопливые, но до сих пор не отправленные на растопку камина стихи…

Ну, давайте уже в гостиную, что на пороге стоять.

Г О С Т И Н А Я

«Если тебе здесь тепло – оставайся…»

Если тебе здесь тепло – оставайся.
Я постелю тебе рядом с камином.
Не нужен полис, не нужен паспорт —
Просто живи, любимый.

Хлеб, да солонка, да жёсткая койка:
Сладко ли спится – узнает уставший,
Сытно ли естся – узнает голодный.
Да крепко ль полюбит, узнавши?

Если согрелся – удерживать стану ли?
Слёзы – не сила, клетушка – не клетка.
Мало ли в мире тоскующих гаваней?
Мало ли горниц светлых?

11 января 2006

«Если я постучу…»

Если я постучу
как-нибудь поздним вечером,
когда даже Тебе
не мешало б в тиши
без людей отдохнуть,
погрустив о намеченном,
поразглаживать сгибы
Отчей души;

если вдруг, когда тихо,
уютно и бархатно —
и Ты только что щёлкнул —
поставить закат,
я найду к Тебе – выход,
стараясь – рубахою
не шуршать, и легонько,
колотушкой – в руках —

поиграв, я в Твою,
как ни странно, открытую
деревянную дверь —
всё равно – постучу…
Ты мне выйдешь навстречу?
Глаза мои – вытрешь ли?
И – с огня – свежей веры
плеснёшь ли чуть-чуть?

30 октября 2009

«В стране, в которой тишина…»

В стране, в которой тишина,
Взмывают ввысь без перекличек.
И не болтают о различьях
В стране, в которой тишина.

В стране, в которой тишина,
Не путают имён любимых,
Не лгут – и не проходят мимо
В стране, в которой тишина.

В стране, в которой тишина,
Рисуют песни в небе пальцем.
Смеются сальсой, плачут – вальсом
В стране, в которой тишина.

В стране, в которой тишина,
Ущелья музыкой пропахли:
Вдохни – и слушай… Это Автор
Страны, в которой – тишина.

2 февраля 2010

«Я твой друг, с которым – больно…»

Я твой друг, с которым – больно.
Я умею плакать вместе.
Если ты мой адрес вспомнил—
Значит, торкнуло. Известно.

Я снимаю боль рукою,
Пью с ресниц остатки грусти…
Ты пришёл ко мне с бедою…
А зайдёшь ли, как отпустит?

15 февраля 2010

«Детство – когда по лужам шлёпаешь босиком…»

Детство – когда по лужам шлёпаешь босиком,
Зная, что в худшем случае
будут кормить малиною,
Мёдом, шиповником,
тёплым (с пенками) молоком…
Бог с ним, что мама в ужасе.
Бог с ним, что пальцы синие…

Юность – когда ненастье – топливо для души.
Дождь – это фон для лирики,
повод для вдохновения.
Клавиатура, ручка ли – обе здесь хороши,
И сочиняешь что-нибудь
вроде «Бог, Ты, наверное…»

Дальше – когда уж лучше я закажу такси.
Двор затопило лужами,
судя по волнам – ветрено.
Можно остаться без голоса (Господи, упаси!).
Каждый свой шаг отныне я
делаю лишь с гисметео.

Старость – когда по лужам шлёпают босиком
Чьи-то чужие дети, так как свои – в разъездах.
Ты их когда-то потчевал мёдом и молоком…
Дождь – это фон для лирики,
только тебе известной.

13 сентября 2013

«НескАзанное – несказАнно…»

НескАзанное – несказАнно,
живее росчерка Сезанна,
больнее слов, быстрее почты
(Российской, к сожаленью, – точно)
роднит чужих вполоборота,
когда ни цвета глаз, ни роста
не знаешь – или же не помнишь.

Но Бог по щедрости на помощь
не видевшей Ицхака Ривке
даёт во рту невнятный привкус:
под языком, глицина слаще,
комок из до сих пор не ставших
словами – мыслей, или даже
того, что было мысли раньше…

И Ривка верит: тот же вирус
Ицхака гложет. Пусть он вырос —
он строил замки из того же
песка на берегу, и кожей
услышит то, что ей не выжать,
а если выдавит – не выжить…

Верблюд идёт через пустыню,
пред Мамре тело Сары стынет…
В висках у Ривки и в запястьях
нескАзанное, часть за частью,
передаёт себя по Морзе —
Ицхак в ответ выходит к звёздам —
прожилкам синим в теле Ночи…
Читает Ривку. Видеть хочет…

Верблюд почти ползёт, как Время,
пустыня кажется безмерной…
Но что им Время, Расстоянье,
когда по проводам молчанья
ведётся переписка смыслов —
неистовых, и всё же чистых.

Верблюд когда-нибудь преткнётся —
но в нужный час: к заходу Солнца.
Ицхак как раз к дороге выйдет —
он не пророк и не провидец,
он просто тот, кто слышит звуки
нескАзанного.
– Здравствуй, друг мой. —

Сказала бы сейчас другая.
А Ривка мнётся, как нагая
купальщица, и в покрывало
плотнее кутается: мало ль,
а вдруг глаза его, как Божьи,
пронизывают нАсквозь? Позже
они ещё наговорятся…
Пуд соли, то есть, тонны мацы
ещё придётся им откушать…
Сроднятся и тела, и души…
Под звуки цитры и кимвала
она споёт ему немало
неписанных псалмов… И всё же
нескАзанного будет больше.

Вот так всегда. Всегда за кадром —
всё лучшее, хотя б отснята

была вся жизнь. Без репетиций
всё важное слетает птицей

с предательски дрожащих губ – и
уверенный наш имидж губит.

А чаще – вовсе остаётся
нескАзанным. Гиганты, горцы,

бойцы, священники, монахи —
заговорить о главном – в страхе…

А может, попросту нарушить
боятся тишину, что в души

роняет небо светлой манной?
НескАзанное – несказАнно.

6 ноября 2014

«Припороши мою осень снегом…»

«Припороши мою осень снегом:
Больно уж много разлилось грязи,
Больно уж много случилось бега
Чёрным по мокрому. Восвояси

Грязь не уйдёт. Посмотри: деревья,
Пооблетевшие листья спрятав,
Стали чернее, чем грязь. Поверь мне:
Только Твой снег, что пушист и матов,

Сможет спасти всё, что здесь – и выше.
Припороши нашу бедность, Папа!
Больно уж сирыми стали крыши
Бледных хрущёвских домов без шапок…

Ночь бы одну простоять – до первых
Чёрных следов из подъездов сонных,
Ночь бы одну простоять мне – верной
Белому цвету Души бездонной…

Будь милосерден, Альфа, Омега:
Не отпускай в эту грязь без боя…
Припороши мою осень снегом!» —
Богу, на небо. Земля, с любовью.

12 декабря 2014

Девочка-пряжа

Девочка-пряжа, жизнь – веретено…
Вьёшься и вьёшься, уж больно хочется жить!
Что же не спросишь, что же за полотно
Вскоре тобою намеревается быть?

Девочка-пряжа, память – вечная моль,
Трудолюбивая моль, завиден труд её – есть!
Пишется жизнь через И? Ан-нет, через боль:
Скурвишься – вызовешь зависть,
не скурвишься – месть.

Девочка-пряжа: прядётся, пока прядут,
Только отложат – сползает с веретена…
Если б не эта записка – мол, скоро приду! —
Верно, давно бы вытекла – из окна.

Девочка-пряжа – нетвёрдый такой матерьял:
Не выбирает рисунок, размеры петель…
Скажешь, безвольна? А может быть, просто устал
Дух беспокойный – устраивать беспредел?

Девочка-пряжа, девочка-антимятеж,
Девочка-«Господи-лучше-придумай-Сам»…
Красною нитью проходит в ней… светлый беж —
Цвет абсолютной покорности Небесам.

16 —19 декабря 2014