Читать книгу: «Мне и так хорошо», страница 4

К концу декабря мой внутренний мир дал трещину. Начался бунт. Что-то подобное я уже переживала, когда заканчивала школу. Все «мои» девчонки вдруг резко стали требовать исполнения своих желаний. Бриллиант хотела новую стильную одежду и качественную дорогую косметику. Аза хотела спортивный инвентарь или записаться в тренажерный зал, чтобы не терять сильное тело, над которым она так долго и тщательно работала. Дакота же мечтала об институте и о нагрузке на мозги (в отличие от Азы). Они тянули меня в разные стороны, и я не знала, на чем изначально следует сосредоточиться.

У нас начались долгие и мучительные разговоры, не приводящие ни к чему. Мы ругались и перепирались и никак не могли найти точку соприкосновение. Я-то хотела просто запереться в квартире, месяца на три-четыре и попробовать написать хорошую книгу! Я знала, что пока это невозможно, но… Мечтать любят все. Вот и я мечтала. Вот так же мечтали и «они».

Однажды, после очередной рабочей смены, я возвращалась домой по ужасно плохой погоде. Было холодно и дул ветер. Я была в черном зимнем пуховике, который доходил мне до колен и в черной вязаной шапке, которую мне подарила Машка (это был подарок на Новый год). Я в долгу не осталась и преподнесла ей роскошную красную кофту, которую она как-то показала мне в магазине. Но, мы отошли от главного. Я возвращалась домой и между мной и «моими» дамами завязался очередной спор.

– Ну, объясни мне, к чему тратить столько времени на написание какой-то книжки? – возмущалась Аза. – Ведь совершенно не факт, что она понравиться тому, кому нужно. А если ее не возьмет ни одно издательство, то тогда зачем все это?

– Не надо так, – сказала Дакота. – Можем мы хоть раз поговорить нормально?

Говорить на улице сейчас было вполне безопасно. Вокруг не было ни души. Какой дурак будет ночью шататься по дворам да еще в такую погоду? Только я!

– А что тут разговаривать? – вмешалась Бриллиант. – Книги – это хорошо, тренажерный зал – это хорошо, институт – это тоже хорошо. Вот только одно плохо – где нам взять столько времени и сил, чтобы успеть все? К тому же, я уже знаю, что это многим не понравиться, но я тут подумала, что нам бы надо выучиться ездить на машине и сдать на права.

– Зачем нам машина? – спросила Дакота. – Сейчас можно спокойно добраться куда угодно на автобусе или такси или…

– Да уж! Зачем нам машина? – выкрикнула Бриллиант. – Нам же так нравиться таскаться по ночам и вздрагивать, то от шума вдалеке, то от ледяного ветра!

– На счет машины, Бриллиант права, – сказала я. – Но, сейчас это нам не по карману, так что об этом можно пока не думать.

– Но, в автошколу записаться надо, – твердо сказала Бриллиант. – У нас все равно целый день свободен, так что мы бы вполне могли заняться этим.

– Вообще-то, я думала еще об одной работе, – начала я. – Точнее, о подработке, которая бы не занимала много времени.

– Я смотрю, здесь никто не думает об образовании, – обиженно сказала Дакота. – Если мы поступим в институт, то сможем получать неплохую стипендию, ежемесячно! Днем будем учиться, а вечером работать. По-моему – отличный план!

– Вот мне бы такую мудрость! – воскликнула Аза. – А в твоем «отличном плане» есть место для сна? Яна и так отвратительно спит, а от переутомления, она вообще с катушек слетит!

– Нет, это вряд ли, – сказала Дакота со знанием дела. – Возможно, именно это и послужит толчком к нормальному, пусть и короткому сну. К тому же, мы все равно не будем вечно работать в ресторане. Позже мы сможем найти работу на дому и делать ее дома, вечерами.

– А когда мне писать книгу? – спросила я у своих советчиков. – Если у меня будет забит весь день, то когда мне заниматься тем, что мне нравиться?

– На это всегда время найдется, – сказала Аза. – Я же нахожу время на спорт.

Переговоры продолжались всю дорогу. Только тогда, когда я вставила ключ в дверь своей квартиры, девчонки перестали нападать и оставили меня, дав моей голове время на отдых. Ко сну я отошла в полной тишине.

Утром я проснулась от жуткой боли в шее. Было еще рано, так как, открыв глаза, я обнаружила, что в комнате по-прежнему темно. Я сидела в кресле, укрытая пледом с телефоном в руках. Понемногу придя в себя, я почувствовала онемение в пальцах от крепких объятий с телефоном. Я не могла понять, в чем дело. Не могла вспомнить, как я оказалась в кресле, когда прекрасно помнила, что придя домой, я поела, помылась и, разобрав диван, рухнула спать. Потом – ничего.

– Какого хрена! Девчонки, подъем!

Тишина. Плохая тишина. Такую тишину я не люблю.

– Девчонки! Что происходит?

Тишина. Я встала на затекшие от скрюченного положения ноги и, подойдя к комоду, включила лампу, которая там стояла. Телефон по-прежнему был в моей руке, и я посмотрела, сколько время – без двадцати семь утра. Великолепно! Что дальше?

– Девчонки, какого черта? – злилась я. – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь твориться? Девчонки, ну же!

Мне никто не хотел отвечать и меня это злило. Я пошла на кухню и включила чайник. Мой чайник гудел как истребитель, и от него мог проснуться даже глухой, не то, что я. Звук кипение воды слегка меня взбудоражил, а умывшись прямо на кухне, я проснулась окончательно.

– Девчонки, у вас есть последний шанс, чтобы объяснить мне, в чем дело. Я знаю, что это проделки одной из вас, так что вам все равно придется об этом рассказать. Я жду!

И вот, когда мое терпение уже подходило к концу, я услышала тихий и взволнованный голос Дакоты.

– Это я, – прошептала она. – Это сделала я, но я не виновата.

– Но, почему я ничего не помню? – спросила я, не менее взволнованно.

– Я не знаю, – продолжала шептать Дакота. – Я не смогла…

– А где остальные? – спросила я. – Девочки, не хотите присоединиться к разговору? У нас тут как бы – проблема!

Мне никто не ответил, кроме Дакоты.

– Они не ответят, – сказала она. – Я всю ночь пыталась. Я об этом и начала говорить, когда ты меня перебила. Я не смогла никого из вас разбудить. Ни тебя, ни девчонок. Они не отзываются.

– Так не бывает! – удивилась я, впервые за последние десять лет.

– Послушай, я проснулась не просто так, – начала Дакота. – Я спала, как и вы все, но потом, я вдруг открыла глаза, оттого, что услышала чей-то плач. Кто-то плакал!

– В мире полно людей, которые могут плакать ночью, – сказала я. – В этом нет ничего странного. Меня больше беспокоит, куда подевались Аза и Бриллиант?

– Плач, как мне показалось, был детский, – сказала Дакота дребезжащим голосом. Она была напугана и я это чувствовала. – Плакал ребенок.

– Дети часто себя так ведут, – огрызнулась я не понимая беспокойство Дакоты не за своих, а за чужих. – Если плач был слышан у нас, значит, это просто соседский малыш решил устроить родителям встряску. Это не страшно, просто чуточку выматывает. Но, это не наши проблемы.

– Ты не права, – сказала Дакота. – Знаешь, что-то было в этом плаче… Он, был каким-то сдавленным, каким-то ненормальным.

Я мало слушала Дакоту, а она все продолжала говорить и говорить, пока я не психанула и не попросила ее уйти, чтобы дать мне время подумать. Я просидела на кухне минут сорок. Выпив чашку кофе и так ничего и не вспомнив, я отправилась на диван, досыпать.

Конечно, с моим отношением ко сну, это была громадная проблема. Уснуть один раз – это было уже хорошо. Уснуть два раза за ночь – это было невозможно. Я ворочалась с боку на бок, становясь злее с каждым поворотом. Мне вдруг все стало ненавистно.

Я прокручивала в голове все, что случилось: во-первых, у меня отчего-то начались провалы в памяти; во-вторых, я не могу связаться с двумя «своими» девчонками; в-третьих, у Дакоты вот-вот начнется истерика, вызванная каким-то детским плачем.

Поздравляю тебя, Яна Вист! По-моему, в тебе остается все меньше и меньше здравого смысла.

Глава 4

Я проснулась в двенадцатом часу дня и глазам своим не поверила, глядя на часы. Я никогда столько не спала!

– Что со мной твориться?

Я откинула одеяло и села, спустив ноги на пол.

– Надо в душ.

Стоя под струями ледяной воды, мне пришла в голову мысль, что никто из «моих» девчонок до сих пор со мной не связался, и мне стало одиноко.

– Прекрати думать. Просто помой голову. Потом иди, завтракай, а потом на улицу.

Я всегда считала, что когда не знаешь что делать, делай самые обычные вещи, самые заурядные вещи, пока в голове не прояснится. Этим я и собиралась заняться. Я вышла из ванны, завернутая в большое махровое полотенце и пошла на кухню, завтракать. Завтрак был не королевский, только кофе и кусок пирога с яблоками, который мне любезно преподнесла моя соседка – старушка Фрида.

– Не ешь! – крикнула Бриллиант.

– Ну, слава Богу, а то я уже заволновалась! А, что не так с пирожком-то?

– Он полнит! И вкус у него – не вкусный!– заявила Бриллиант. – Выбрось или…

– Хлеб нельзя выкидывать, – сказала Дакота. – Это не правильно.

– Согласна, – сказала я.

– Хватит судачить о пирогах! Давайте лучше делом займемся. Так хочется пробежаться! – выступила Аза.

Бриллиант сидела со мной за столом на единственном свободном стуле. Аза стояла возле окна, а Дакота сидела на полу напротив меня, обхватив колени руками, и тряслась всем телом (иногда я могла их видеть в нашем мире, а не только в своей голове). Все они, как и я, пили кофе, и никто не ел пирог.

– У нас проблема, – сказала я и изложила все, о чем мне рассказала Дакота.

Девочки крепко задумались. Время шло, но идей ни у кого не было. Я закрыла глаза, а когда открыла, то девчонок уже не было.

– Что-то не так. Я как будто рассыпаюсь.

Остаток дня я решила провести дома. Пробовала что-нибудь написать, но в голове было пусто, как в кастрюле у холостяка. Надо было как-то сменить настроение, но мозги кипели так, что даже глазам было больно. Мои никудышные размышления прервал стук в дверь.

На пороге стоял Пашка с красивым, свежим синяком под левым глазом.

– Заходи, – сказала я, пропуская мальчишку в квартиру.

Пашка помялся, но выбора видимо не было, и он вошел. Я не задавала вопросов, да он бы все равно на них не ответил, так зачем тратить время и силы. Павел Алексеевич прошел в комнату и сел в кресло. Он, как и в первый раз не разулся и не разделся, и я снова сделала вид, что меня это устраивает.

– Накормишь? – спросил он спустя минут пятнадцать после того как пришел.

– В доме только пирог с яблоками и кофе – ответила я. – У меня, ни стой тебя, денек не задался, так что я еще не была в магазине.

– Пойдет, – отозвался Павел Алексеевич и принялся раздеваться.

Под курткой у него был старенький свитер, уже довольно застиранный и древние брюки не его размера, но Пашка всем своим видом показывал, что для него это ничего не значит. Для меня это тоже мало что значило, так что в этом плане у нас была полная гармония. Мы гармонично, а главное, молча, врали друг другу.

– Пойдешь со мной в магазин? – спросила я, после того, как он доел пирог. – Мне к шести на работу, так что если не схожу сейчас, то останусь вечером без еды.

– Пошли, если хочешь, – ответил Пашка.

Мы вышли из квартиры и наткнулись на моих милых пожилых соседей с внучкой.

– Здравствуй, Яночка! – воскликнула Фрида. – Какой у тебя красивый мальчик. Сын?

Пашка смутился. Казалось, что в свои девять лет он до сих пор не знал, что это такое быть чьим-то сыном.

– Брат, – ответила я, быстро и не задумываясь. – Погостить приехал.

–Вот так совпадение, а к нам внучка приехала, – сказала Фрида. – А у вас как я погляжу бойкий мальчуган. Уже и подраться во дворе успел. Ах, эти мальчишки!

Старик Герман уже открыл дверь и прошел в квартиру. Сегодня он был явно не в духе, чтобы беседовать.

– Как зовут внучку? Надолго к вам? – начала спрашивать я, чтобы не начали спрашивать меня.

– Это наша Катенька, – ответила Фрида. – Она к нам на две недели приехала.

– А почему в маске? Болеет что ли? – снова спросила я, заметив на лице девчушки медицинскую маску.

– Да, – ответила старушка. – Вот родители отправили к нам, подлечиться.

Фрида погладила девочку по голове и мило улыбнулась.

– Она часто болеет, потому такая тихая, – сказала соседка. – Вроде уже восемь лет, а иммунитета как не было, так и нет. Уж все перепробовали, а толку мало.

Девочка была плотно укутана в теплую нарядную одежду и все что можно было в ней разглядеть, так это только глаза. Они были узкими и часто моргали, как будто она хотела спать. На ее фоне, мой друг Павел Алексеевич, выглядел намного бодрее и намного беднее. От него прямо пахло нуждой.

– Ладно, не будем вас задерживать, а то вон, Катерина ваша уже засыпает на ходу, – сказала я. – Устала, наверно.

Мы попрощались и разошлись по своим делам. В магазине я хотела предложить Пашке купить ему новую куртку, шапку и еще какую-нибудь одежду, но зная, что он ни за что не согласиться, я спросила:

– Возьмешь от меня подарок на Новый год?

– Возьму, – ответил Пашка. – Только не дорогой. Я уже успел разглядеть, что живешь ты не богато, а тратить на меня свои последние деньги не стоит. Мы ведь с тобой не родственники и не друзья.

– Красиво сказал! Завораживающий монолог!

Мы купили все необходимое в продуктовом отделе ближайшего магазина и вернулись домой. Времени у меня оставалось мало. Нужно было собираться на работу.

– Слушай, Павел Алексеевич, мне пора на работу…

Пашка быстро встал с кресла, которое облюбовал с самого первого появления в моей квартире и направился в коридор.

– Ты куда? – удивилась я.

– Ты же уходишь, – сказал он и его брови поползли вверх, как будто он не понимал моего удивления.

– Да, но тебе уходить не обязательно, – сказала я и поманила его обратно в комнату. – Можешь остаться, если хочешь, только учти, что вернусь я часа в два ночи, плюс минус.

Павел Алексеевич задумался. Я поняла, что идти ему некуда, но и оставаться одному в чужой квартире ему было страшновато.

– Пашка, давай так, сейчас оставайся, а если захочешь уйти, то в комоде, в первом ящике, есть запасные ключи, – сказала я. – Захочешь уйти – уйдешь. Конечно, если тебе страшно…

– А тебе не страшно? – спросил он и обвел глазами комнату. – Я ведь вполне способен забрать отсюда все ценное и сбежать.

– А! Ну, это я знаю, – ответила я. – Об этом можешь не волноваться. Я уже столько раз разочаровывалась в людях, что еще один раз ничего не изменит. Ладно, Павел Алексеевич, я пошла. Будь как дома.

По дороге на работу, сидя в холодном автобусе, я думала, правильно ли я поступила.

– Зачем ты это сделала? – негодовала у меня в голове Бриллиант. – Он же правда может…

– Да что с тобой? – возмутилась Аза. – Он всего лишь маленький мальчишка. Если чего стащит, так мы найдем его и научим хорошим манерам.

– Перестаньте, девочки! – вмешалась Дакота. – Он просто ребенок. Не могли же мы взять и выгнать его на улицу. Не май месяц-то все-таки! И вообще, что за манера наговаривать на людей раньше времени? Он еще ничего плохого не сделал, а вы уже с ума посходили!

Дальше тишина. Я решила, что не буду беспокоиться заранее, ведь всем известно, что больше всех страдает тот, кто страдает раньше всех.

На работе меня ждала непонятная суматоха. Все девушки в ресторане порхали как разрисованные бабочки, смеялись и подшучивали друг над другом.

– Из-за чего шум? – спросила я у Машки, которая не отставала от других дам и была так же взбудоражена, как и все остальные.

– Господи, ты же ничего не знаешь! – выпалила подруга. – Сейчас унесу заказ, вернусь и расскажу все.

– Не спеши, – ответила я, потому что, честно сказать, мне было не интересно.

Я приступила к выполнению своих обязанностей и тут же забыла и про Машку и про ее новости. Примерно через час, моя подруга напомнила о себе, ворвавшись на мое рабочее место с радостным визгом.

– Он мне, кажется, подмигнул! Ты не представляешь, какой он классный! Бросай свои тарелки и пошли со мной.

– Мне работать надо, – ответила я. – Я уже поняла, что дело в парне и сразу скажу тебе, что мне все равно. Главное, чтобы тебе нравился.

– Ты не понимаешь! – продолжала Машка. – Он самый завидный холостяк в городе! Пошли, покажу! Ну, давай же, шевелись!

Машка схватила меня за руку и поволокла через всю кухню, к дверям, которые выходили в главный зал.

– Вон там, видишь? Парень сидит, в углу у окна? – шептала Машка, тыкая указательным пальцем в воздух.

– Смутно, но вижу, – ответила я без особого восторга.

Мы стояли, как два заговорщика и смотрели в едва приоткрытую дверь. Машка могла выйти в зал, а вот мне этого не разрешалось.

– Это Стас! – восхищенно заявила она. – Он такой… Он самый привлекательный и самый видный мужчина, которого я когда-либо видела! Перед ним все девчонки млеют, а он, толи в поисках одной единственной, толи ему просто все равно. Я пока не разобралась.

– Ну, как разберешься, так доложишь, – безразлично сказала я и пошла на свое рабочее место.

– Или ты ненормальная или не разбираешься в мужчинах, – заключила Машка, настигнув меня возле моих раковин. – Неужели он тебе не понравился?

– Обыкновенный парень, – сказала я. – Не понимаю я твоего трепетного преклонение.

– Ты его просто не знаешь!

– А ты, знаешь? – спросила я. – Или ты думаешь, что если он три раза тебе улыбнулся и один раз вроде бы подмигнул, то он самый лучший человек на свете?

– Ты невыносимая дама, – уходя, бросила Машка. – Невыносимая!

Я не стала спорить. В конце концов, зачем мне нужна была эта ссора? Я продолжила мыть посуду, не обращая внимания на девчонок, которые забегали ко мне в комнату и, бросая тарелки на стол, не переставали судачить о «легендарном» Стасе. Скука смертная!

Мария закончила свою смену и заскочила ко мне, чтобы попрощаться. Она торопилась домой, поэтому рассказывала мне о своих планах на Новый год быстро и не детально.

– Мы с моей небольшой компанией решили отмечать у меня. Соберется человек десять, – говорила она. – Если хочешь, и ты приходи.

Я сморщилась. Она засмеялась.

– Поняла. У тебя как всегда есть план гораздо интереснее.

– Только без обид, – сказала я. – Ты же знаешь – я поклонник тихого веселья.

– Безусловно, – заявила Машка. – Но, имей в виду, что если ты передумаешь, я не буду против твоего появления.

Она хлопнула меня по плечу, потому что знала, что я не выношу объятий и поскакала домой. К одиннадцати вечера, как обычно, разошлись остальные работники, и я снова осталась одна среди грязной посуды и заляпанного пола. Мне захотелось поскорее закончить и тоже оказаться в своей уже более уютной комнатушке.

Я думала, что в зале меня как обычно встретят вышколенные охранники и сопроводят до выхода, но в этот раз все было по-другому. В этот раз я увидела, что в зале, за одним из столов с безукоризненно белой скатертью сидел пожилой мужчина в дорогом костюме, а напротив него сидел тот самый Стас, о котором столько болтала Машка. Они оживленно о чем-то беседовали, иногда поглядывая в экран ноутбука, а Роксана нарезала круги вокруг стола и вставляла в разговор свои уморительные реплики.

– Интересно, кому из них она так хочет понравиться? – смеялась у меня в голове Аза. – Надеюсь, что она не напрасно так старается.

– Если бы я так виляла и передом и задом, то у меня бы уже хрустнула тазобедренная кость, – фыркнула Бриллиант.

– Пойдемте домой, – тихо сказала Дакота. – Я устала.

И вот я уже вышла из кухни. И вот меня уже встретил один из охранников и повел к двери, как вдруг неожиданно мадам Роксана почему-то решила обратить свое внимание на меня.

– Яна, постой! – игриво крикнула она, после чего все мужчины в зале перевели свой взгляд на меня. – Ты забрала ненужную еду с кухни? Если нет, то можешь забрать. Я не хочу, чтобы мои работники голодали, а потом падали в обморок у меня в ресторане.

– Я не бедствую, – ответила я, а про себя подумала, почему этой женщине так нравиться унижать людей в присутствии других людей.

Мужчины улыбнулись, а Роксана оскалилась.

– Ну, раз так, то можешь быть свободна, – рыкнула она уже без наигранной симпатии.

Я почти дошла до двери, и охранник уже прошел вперед, чтобы открыть мне дверь, как вдруг я услышала недовольный голос пожилого мужчины в дорогом костюме, который непонимающе смотрел в экран ноутбука.

– Роксана, а почему договор на французском языке? Ты что, ничего не проверила? Или ты с каких-то пор, в тайне от меня овладела французским?

– Что? – опешила Роксана. – Как это – на французском языке?

– Я тебя спрашиваю – как это? – возмущенно сказал пожилой мужчина. – Мы позвали человека обсудить этот проект, такой важный для всех нас, а ты даже не проверила присланные договора?

– Ну, милый, – залепетала Роксана. – Ты же знаешь, что у меня полным полно забот и если я что-то и проглядела, то это само собой, не специально.

Тут я сразу поняла, кто этот строгий мужчина. Это был муж Роксаны – Вениамин Григорьевич. Он смотрел на жену ледяным, но в тоже время усталым взглядом и казалось, что если бы сейчас вокруг них не было людей, он бы не был столь корректным.

– Мне приятно, что ты подумала обо всем, кроме самого важного, – начал набирать обороты Вениамин Григорьевич. – И раз ты у меня такая умница, то наверняка у тебя сейчас родиться план, от которого мы со Стасом будем в полном восторге. Ну, дорогая, почему мы еще не ахнули от твоей изобретательности?

Я никогда не видела лицо Роксаны таким белым. Она была напугана и смущена, потому что конфликт происходил на глазах у Стаса, которому она явно симпатизировала.

– Вениамин Григорьевич, – вмешался Стас, которому вся эта ситуация была крайне неприятна. – Давайте не будем делать из мухи слона. Найти переводчика в такое время конечно сложно, но не невозможно. Надо просто чуть-чуть подумать.

– Вот моя Роксаночка пускай и подумает, – сказал пожилой мужчина и покосился на жену. Роксана по-прежнему стояла с лицом мертвеца и молчала.

Охранник уже открыл передо мной двери и глазами показывал мне на выход, но я, вместо того, чтобы спокойно пойти домой, выбрала другой вариант. Я повернулась к охраннику лицом и сказала:

– Скажите им, что я могу помочь. Я знаю французский язык.

Охранник недоверчиво посмотрел мне в глаза, но услышав, как настоящий хозяин ресторана начинает терять терпение, решил все же передать мою просьбу.

– Так позови ее! – услышала я голос Вениамина Григорьевича.

Уже через секунду ко мне подбежал охранник и, взяв меня под руку (без моего разрешения), повел в зал.

– Откуда ты интересно знаешь французский язык? – злобно спросила Роксана, и я тут же пожалела о своем решении прийти к ней на помощь. – Может, ты еще и арабским языком владеешь?

Вот ты ж дрянь! Я этого не сказала, а только подумала, хотя надо было сказать.

– Нет, арабский язык я не знаю, – ответила я.

– Да неужели! А я уж было подумала…

– Помолчи, милая моя. Ты что-то сегодня слишком много думаешь, – произнес Вениамин Григорьевич, железным голосом, а потом обратился ко мне: – Как вас зовут, юная леди?

– Яна, – коротко ответила я.

– Присаживайся к нам, Яна и скажи, ты, в самом деле, можешь нам помочь или это просто малолетнее позерство? – Он поправил очки и впился в меня своими бесцветными глазами. – Учти, девочка – это не шутки. Если ты хоть что-нибудь сделаешь не так, то я заставлю тебя выплачивать все наши убытки. Ты меня поняла?

Так как мне еще никогда не приходилось иметь дело с серьезными богатыми и тщеславными людьми, я поначалу мало-мальски испугалась и уже хотела встать со стула и, извинившись уйти. И я бы так и сделала, если бы в моей голове не прозвучал голос Дакоты.

– Не волнуйся. Я не подвиду.

Мне стало спокойнее, но чтобы спокойнее стало еще и Дакоте, я решила сначала выпустить на «сцену» Азу.

– Вот что, Вениамин Григорьевич, меня первый раз за мою короткую жизнь так грубо просят о помощи, – уверенно сказала Аза. – Если вы сомневаетесь в моих способностях, а вы вполне имеете на это право, потому что абсолютно меня не знаете, то может вам лучше воспользоваться советом товарища и найти квалифицированного переводчика?

Хитрый прищур пожилого мужчины мог бы сбить с толку меня, но не Азу.

– Молодец, малая! Красивый ход, – усмехнулся Стас. – Давайте дадим ей шанс.

– Ах, ты, моя хорошая! – воскликнул Вениамин Григорьевич и повернул ко мне ноутбук. – Что же, попробуй удивить старика!

Аза покинула «сцену» и на нее взошла Дакота.

Я (а точнее уже не я, а Дакота) сняла шапку, расстегнула пуховик и начала удивлять. Для начала она прочитала несколько строк на французском языке, а после начала переводить, сразу читая на русском языке. Мужчины внимательно слушали, а Роксана дымилась от злости. Не буду пересказывать вам суть договора, скажу только, что деньги там были замешаны не малые. Как только все было закончено, Дакота сразу уступила место мне.

– Спасибо, Яна, – сказал Стас и встал из-за стола. – Ну, теперь я так подразумеваю, что нам с вами Вениамин Григорьевич надо разойтись по домам и крепко подумать.

– Это точно, – утвердительно сказал Вениамин Григорьевич, а потом достал кошелек и, вынув оттуда, пять тысяч рублей, положил их на стол и пододвинул ко мне. – Возьми себе, за работу.

– Я не бедствую, – ответила я, только теперь не Роксане, а ее мужу. Не скажу, что мне не хотелось взять деньги, хотелось, но в такой компании мне больше всего не хотелось выглядеть беднее всех присутствующих.

– Мало что ли? – ехидно спросил хозяин ресторана.

Я не ответила. Просто встала из-за стола, застегнула пуховик и надела на голову шапку.

– До свидания. Была рада помочь.

Направляясь к двери, ведущей из ресторана на улицу, я почему-то чувствовала себя дурой. Я вроде хотела помочь людям и вроде даже помогла, но на душе было как-то гадко. Хотелось выбежать на улицу и бежать во всю прыть, не оглядываясь и не останавливаясь. Оказавшись на улице, где было приблизительно минус двадцать пять, я первым делом вдохнула полной грудью.

– Яна, ты как до дома-то доберешься? – послышался у меня за спиной голос Стаса.

– При помощи ног, – ответила я, даже не оглянувшись.

– Давай подвезу, – сказал Стас. – Соглашайся.

На улице было темно и холодно, но мне все равно не хотелось садиться в машину. Мне нужно было пройтись, продышаться. Необходимо было вернуть душевное равновесие.

– Спасибо вам за предложение, но я лучше прогуляюсь, – сказала я и, накинув на голову капюшон, быстро зашагала прочь от ненавистного ресторана.

Домой я пришла поздно или уже рано, не важно. Главное, что придя домой, я увидела спящего на диване Пашку. Не смотря на то, что он занял единственное спальное место в квартире, я все равно была рада его присутствию. Так как спать мне не хотелось, я пошла на кухню, налила кофе и вернулась к своей любимой работе – к написанию книги. Это была единственная моя отдушина, ведь когда я придумывала сюжет и героев, а потом записывала все это в свою тетрадь, мне было как-то радостно и спокойно. Я чувствовала себя на своем месте.

Спать я легла около семи утра, а проснувшись в одиннадцать, я уже не увидела на диване Павла Алексеевича. Он ушел, как ему больше нравилось – не прощаясь.

– Я же говорила, что он хороший мальчик, – сказала Дакота.

– Да, приятно не ошибиться в человеке, – добавила Бриллиант.

– Для начала проверьте деньги в комоде, а уж потом хвалите пацана, – пробурчала Аза.

Деньги были на месте.

– Кстати, а почему мы и сегодня работаем? У нас же должен был быть выходной, – сказала Бриллиант. – Я сегодня собиралась пройтись по магазинам и купить себе новое платье. Хочу встретить Новый год в красивом платье.

– Мы работаем, потому что одна из девушек уволилась, а замену еще не нашли, – ответила я. – И вообще, зачем спрашивать, если вы все это знаете не хуже меня.

– Я не то чтобы спрашиваю, – сказала Бриллиант. – Я больше возмущаюсь.

На работу я пришла слегка уставшая. Голова болела, и в ушах звенело, так что Машкины визги по поводу задуманного ею праздника были мне только в тягость.

– Я тут прослышала, что сегодня к нам опять Стас приедет, – с восторгом произнесла Мария. – И знаешь, что самое прекрасное то, что если он сядет за тот же столик, то его снова буду обслуживать я! Разве не здорово?

– Ну, если для тебя это самое прекрасное, то…

На кухне что-то громко зазвенело, потом послышались голоса, которые с каждой секундой становились все громче и не культурнее. Когда мы с Марией вышли из моей рабочей комнатушки, то увидели такую картину. Одна из официанток, новенькая девушка, уронила поднос с грязной посудой, так и не доставив его до места назначения. Выразить свое недовольство к ней подскочило сразу несколько человек. На шум прибежала хозяйка и властным голосом поинтересовалась о причине конфликта. Увидев на полу кучу разбитой посуды, она пришла в ужас, и от приличной деловой женщины не осталось и следа.

– Вы что тут все, одурели что ли? Бьете мою посуду! Да вы меня на руках должны носить, за мою щедрость. Я тут всех сирот собрала и плачу всем вам как следует, а вы мою посуду бьете и при этом еще носы воротите! Да идите вы все к черту! Думаете, вас еще кроме меня кто-нибудь подберет? Вы просто персонал! Вы никто и ничто! Для своего же блага, лучше сразу свыкнетесь с этой мыслью и не стройте из себя людей, с которыми я якобы должна считаться! Вам все ясно? Кому еще нужна работа – марш работать, а кому не нужна – вон из моего ресторана!

Роксана психанула не на шутку.

– А ты, дрянная девчонка, – обратилась она к новенькой девушке. – Можешь снимать форму. Ты уволена!

– Она же сегодня первый день, – вылезла я со своим языком. – К тому же она не специально.

– Это кто это там у нас такой защитник всех обездоленных сирот? – завизжала Роксана. Как только она увидела меня, то на ее лице появился злобный оскал, как у шакала. – Ах, это ты, звезда моего ресторана! Думаешь, если тебе посчастливилось оказать мне небольшую услугу, то мы теперь с тобой на равных? Ну, уж нет!

– Я хотела сказать…

– Мне плевать, что ты хотела сказать! Убирайся с глаз моих! Ты уволена!

– Роксана, подождите! – воскликнула Машка. – Она не хотела…

– Хочешь следом за ней? – ядовито спросила хозяйка.

– Не надо, – сказала я Машке. – Все в порядке.

Я сняла перчатки, в которых мыла посуду, потом сняла фартук и бросила все прямо на пол.

– Роксана, будьте так любезны, рассчитайте меня.

Вот так я снова стала безработной.

– Это ж надо было умудриться и потерять работу двадцать восьмого декабря! – негодовала Бриллиант, когда мы дружно ехали в автобусе домой. – Под самый Новый год! Да это уму непостижимо!

– Прекрати сокрушаться, – потребовала Аза. – В городе полным-полно всякой работы и мы быстро что-нибудь для себя подыщем.

– Так и будет, – заключила Дакота. – Так и будет.

Я добралась до дома слишком быстро. Внутри было как-то не спокойно, и поэтому мне нужна была разрядка. Я решила походить по вечерним улицам и угомонить свою нервную систему. Я бродила около двух часов, оставляя без внимания мороз, ветер и снегопад, но когда ноги начали замерзать, меня потянуло домой. И вот, когда я уже пробиралась через соседний двор к своему дому, то совершенно случайно, бросив мимолетный взгляд в сторону, я увидела возле подъезда одного из домов Пашку. Он стоял под самым фонарем, в своей продуваемой со всех сторон курточке и тонкой шапочке и смотрел куда-то в небо.