Читать книгу: «Церион, или Холодный, но прекрасный мир»

Иллюстрация на обложке Диана Лабория

© Яна Дружинина, 2019

ISBN 978-5-0050-7376-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это история о шестнадцатилетней девушке из небогатой семьи.

Когда Алике было двенадцать одноклассники порезали ей лицо. У девушки остался шрам на всю щёку.

А в шестнадцатилетнем возрасте врачи поставили ей смертельный диагноз. Девушке остаётся жить не больше года. Безысходность? Не правда ли? Но даже, казалось бы, в безвыходных ситуациях ещё может быть проблеск последней надежды…

Гуляя по старому парку, Алика встречает очень странную женщину, с лицом гладким и ровным, как маска. Незнакомка предлагает девушке помощь и обещает не брать платы. Но всё ли так просто?

Перед Аликой встаёт выбор: либо она принимает сомнительное предложение, либо навсегда прощается с надеждой остаться в живых. Девушке нечего терять, она решает рискнуть.

Незнакомка, назвавшая себя Илин, ждёт её в своём коттедже на окраине города. Женщина постепенно начинает открывать карты – Алика узнаёт, что её новая знакомая вампир.

Выбор уже сделан. Девушка принимает предложение и обретает бессмертие. Теперь её ждёт спокойная жизнь вдали от мирской суеты и вдали от других вампиров. Но ни что не может продолжаться вечно.

Илин приходит послание из замка Церион. Её призывают в клан. По дороге в замок поднимается «ворох» старых историй. Но готова ли загадочная вампирша раскрыть перед новообращённой и другие карты?

Книга 1

Часть 1
Жребий брошен

Глава 1
Дождь и шрам

Тёплый весенний дождь. Редкие капли постукивали по крыше небольшого кафе в старом парке. Из забегаловки вышла группа шумных подростков. Парни и девушки передавали из рук в руки вейп, шутили, смеялись. Один пацан с зачёсом и туннелями в ушах дыхнул паром на случайно встретившуюся на пути девушку. Та, будто в каком-то забытье, даже не глядя на шумную компанию, плелась куда-то в одной ей известном направлении.

– Ни фига какой шрам! – крикнул кто-то из тусовки.

Пацан с туннелями нагнал девушку и, не давая ей пройти, бесцеремонно заглянул ей в лицо.

– Офигеть! Дествительно шрам! Это кто тебя так?

Девушка, казалось не слышала его слов. Не замедляя шага, она только отстранённо посмотрела на парня.

– Да оставь её! – крикнул кто-то из компании. У неё, походу, и без тебя проблем хватает!

Подвыпившие подростки удалились, скрипя найками по влажному асфальту. От порыва ветра ноги девушки подкосились, она пошатнулась, наклонилась к фонарному столбу и обхватила его руками. Редкие капли дождя превратились в мощные струи.

На лице девушки были синяки, свидетельствующие о бессоннице и нервах, сухие губы испещряли красные трещины, до крови изрезавшие кожу. Вредная привычка покусывать губы в последнее время только усугубилась. Плохо расчёсанные волосы развевались из стороны в сторону, то и дело застилая девушке глаза. Она убирала непослушные пряди, как что-то ненужное – как помеху.

Дождь полил сильнее. Каштановые волосы девушки стали тяжелыми от влаги. Девушка съёжилась и, сделав над собой усилие, отстранилась от столба.

Заходить в кафе, в котором весело проводили время гогочущие подростки, совсем не хотелось. Когда-то Алика (так звали девушку) и сама была весёлой и жизнерадостной, но теперь ей было совсем не до веселья.

«Как зябко!» – Не глядя под ноги, она сделала шаг в сторону и вступила в лужу. Дождевая вода обдала холодом.

Озноб и так уже пробрал до костей, и эта маленькая неприятность с лужей была настоящим ударом по нервам. Надо бы уже что-то решить: или зайти в это шумное место, или уже идти домой. Но то ли из-за пренебрежения собственным комфортом, то ли просто из-за моральной усталости девушка не торопилась.

Неожиданно для себя она поняла, что по её голове больше не бьют леденящие струи. За спиной кто-то стоял. Она обернулась – незнакомая женщина лет двадцати восьми-тридцати с каре чёрных волос закрыла её от дождя огромным чёрным зонтом.

– Спасибо, – просто поблагодарила Алика, не зная, что ещё добавить.

Незнакомка стояла молча и как будто чего-то ждала.

– Спасибо, – ещё раз машинально пробормотала Алика. – Мне уже пора идти… спасибо.

Голова девушка уже высунулась наружу, когда обладательница зонта неожиданно спросила:

– Ты так часто бродишь по этому парку… интересно, зачем?

Алика потопталась на месте, не зная, стоит ли ей нырнуть под зонт или же быстро ответить какую-то несуразицу и уйти туда, куда её поведут ноги – возможно, домой.

Незнакомка то ли сделала жест подойти ближе, то ли просто поманила Алику глазами; позже девушка не смогла точно восстановить это в памяти. Но что бы там ни было, Алика её послушала и нырнула обратно под зонт.

– Зачем? – Она пожала плечами. – Да не знаю. Вы тоже бродите, ну и что? – Девушка закусила губу.

Обладательница зонта иронично вздохнула.

– Пойдём лучше посидим где-нибудь. – Она указала взглядом в сторону кафе.

– Нет, туда я не пойду! – категорично ответила Алика.

– Ну можно посидеть на террасе, – предложила женщина.

Вся эта ситуация казалась очень странной, но незнакомка была так добра и неравнодушна, что Алика не могла просто так уйти, к тому же ей некуда было спешить.

К кафе была пристроена небольшая терраска, на которой обычно мало кто сидел, а в такую дождливую погоду она и вовсе пустовала. На деревянных стульях, чем-то напоминающих лежаки, были скомканы толстые разноцветные пледы.

Пока спасительница Алики ходила за чаем, девушка закуталась почти до самой головы. Она очень замёрзла. Наконец, странная незнакомка вернулась и угостила её горячим имбирным чаем, но сама пить не стала. Конечно, Алике было приятно, но всё же такая ничем не объяснимая забота настораживала.

– Согрелась? – спросила женщина.

Сама она была одета легко, но даже не воспользовалась пледом.

Прихлюпывая носом, Алика кивнула.

– Скажи, сколько тебе лет? – ненавязчиво, но с увлечением принялась расспрашивать хозяйка зонта.

Алика отставила чай и рассеянно посмотрела на собеседницу. Казалось, она забыла свой возраст и, силясь вспомнить, ответила лишь спустя некоторую паузу:

– Пятнадцать… шестнадцать недавно исполнилось.

– У тебя что-то случилось? – прозвучал следующий вопрос. Голос у женщины был приятный.

Алика вгляделась в лицо незнакомки – оно тоже было приятным. Лёгкая полуулыбка располагала к себе, хотя казалась слегка приклеенной. Было в ней что-то такое… что вызывало доверие.

– Я пойду… мне надо идти. – Девушка медленно поднялась.

– Подожди. – В голосе незнакомки прозвучала повелительная интонация.

Алика интуитивно остановилась.

– Возьми зонт, – сказала женщина мягким, бархатным голосом. – Завтра вернёшь. – Она настойчиво вручила зонт растерявшейся Алике. – А у меня есть капюшон, не промокну. – Незнакомка немного помолчала и добавила: – Завтра в два в этом парке.

Девушке только и оставалось, что кивнуть в ответ.

Глава 2
И всё-таки звёзды горели

«И зачем мне этот зонт? Всё равно простужусь», – думала Алика, подходя к дому.

Многоэтажное прямоугольное строение, в котором ей пришлось прожить всю свою жизнь, казалось холодной высокой горой, слепленной из глины и мусора. Подъезд встретил спёртым запахом тухлятины.

Алике вспомнилось, как мать ещё в детстве то ли в шутку, то ли всерьёз говорила, что в их подъезде принесли в жертву кошку. Этот запах присутствовал здесь всегда, правда, с разной степенью интенсивности.

Две старушки, вошедшие в подъезд вместе с девушкой, недовольно ворчали.

– Вот раньше такого безобразия не было, – пояснила одна из них. – Вони такой не было.

Другая, с несомненно важным видом, поддержала её.

«Да-да, и кошек в подъездах не резали, и трава была зеленее, и сахар слаще, и кисель кисельнее, – сказала про себя Алика. – Раньше вы были другие – молодые, поэтому и не замечали вони. И я раньше тоже не замечала».

В последнее время она часто говорила сама с собой, правда, всегда про себя. Мысли строились в предложения и незаметно превращались в целые диалоги. Эти диалоги и были одним из немногих её развлечений.

Алика доплелась до четвёртого этажа. На неё смотрела всё та же давно знакомая дверь квартиры номер 119. Она пошарила по карманам и полушёпотом воскликнула: «Вот чёрт! Ключи!»

Ладонь механически хлопнула по звонку. За дверью послышались неторопливые шаги, а потом звук поворачиваемой защёлки. Внутренняя дверь отворилась.

– Алика, ты? – спросил сонный голос.

Во входной двери был глазок, но то ли из-за душевной лени, то ли по какой-то другой неведомой причине им не воспользовались.

– Я, – ответила девушка, отряхивая тяжёлый чёрный зонт.

Дверь приоткрылась. На пороге появилась полная рыжеволосая девушка лет двадцати в пижаме и в тапочках-«кроликах». Приглаживая растрёпанные волосы, она сладко зевнула и обратила внимание на вымокшую до нитки сестру, которая всё ещё не переступила порог.

– Ой, какая мокрая! – сонно протянула она и уже более бодрым голосом спросила: – Чё, в парке гуляла?

– Ну да, – механически кивнула Алика.

– Опять? – Рыжеволосая зевнула.

– Опять.

– Хлеб купила?

Алика хотела что-то ответить, но в ответ вырвалось только «апчхи».

– А может, я всё-таки в дом войду? – вытерев сопли, спросила она. – Ирма, пусти.

Сестру ничуть не прильщала переспектива остаться без хлеба, но всё же она оставила дверь и заползла обратно в квартиру.

– И зонт какой-то притащила, – заметила она, уронив случайный взгляд на вошедшую. – Вот Пустовалов обрадуется! Он всё любит, что на халяву.

Рыжеволосая девушка недружелюбно посмотрела в сторону соседней комнаты и, шаркая тапочками-кроликами, поплелась на кухню.

Кухонный стол был удивительным образом заставлен разнообразными съедобными принадлежностями. Из банки консервов на мир взирала килька, обагрённая томатным соусом, по столу тянулись зелёные луга из «Лолло росса». Имелось даже живописное море из молока, беспощадно разлитого и забытого. Его берега обрамляли песчаные барханы – хлебные крошки. И всё это съедобное великолепие дополняли милые создания – тараканы. Смешно перебирая лапками и покачивая усиками, они в отличие от хозяев дома, которым всегда чего-то недоставало, брали всё возможное от праздника жизни.

Из комнаты послышался ужасающий топот. В детстве Алика воображала, что по квартире бродит не кто иной, как минотавр.

– А, – махнула рукой Ирма, – Пустовалов сегодня раньше вернулся с работы. – А потом прошипела сквозь зубы: – Впрочем, как и обычно. Мать спину гнёт, а он та ещё свинья! Пришёл, поел и завалился! А ещё тут дефиле в своих трусах устраивает. Не спится ему, видите ли, в четыре часа дня!

Ирма резко опустила своё тело на кухонный уголок, взяла планшет и, поедая шоколадную пасту, уткнулась в экран. С пастой во рту она проворчала: «Жаль, хлеба нет». Страстная любительница соцсетей не брезговала делить трапезу с тараканами, но подобно им довольствоваться хлебными крошками не собиралась.

Алика ушла в свою комнату. Усевшись на подоконнике, она попыталась погрузиться в чтение, но ничего не вышло. «Граф Монте-Кристо» – любимая книга – уже не могла отвлечь от мрачных мыслей.

В начале марта врачи поставили ей диагноз «опухоль головного мозга». Жить осталось не больше года. Жаль. За всю свою короткую жизнь она даже ни разу не успела почувствовать себя по-настоящему счастливой.

Часы показали восемь. На пороге дома появилась суховатая женщина с длинными русыми волосами, убранными в тонкую косицу.

– Ирма, – обратилась женщина к дочери, – весь день дома, могла бы хотя бы со стола убрать. Не учишься, не работаешь, хоть по дому помогай, что ли.

Слизывая остатки пасты с ложки, Ирма что-то недовольно промычала. Она не любила, когда её отрывали от трапезы, и вообще не любила, когда её тормошили. Женщина вздохнула, немного покопалась на кухне, отняла у дочери планшет и уселась смотреть мелодрамы.

***

Наконец, шум и суета дня утихли. Алика с благодарностью встретила первые минуты сокровенной тишины. Теперь у неё было своё пространство, несмотря на то, что в другом конце комнаты Ирма светила в потолок телефоном. Но это были пустяки. Тот, кто делит комнату с братом и сестрой, привык не обращать внимания на такие мелочи. Но сейчас не об этом…

Там, за окном, над мусорным баком, на тёмно-синем полотне ночного неба горели настоящие звёзды. Они были так далеки от Пустовалова, дефилирующего в трусах, от тараканов, купающихся в молоке, от спёртого запаха тухлятины, разливающегося по подъезду серого многоэтажного дома. Алике пришли на ум случайные строки:

«Лишь меньшинство сияньем звёзд

Наделено небесной властью,

Лишь меньшинство живёт всерьёз».

«Может, повезёт в следующей жизни?» – подумала она и улыбнулась.

Это был оптимизм затравленной души – тот единственный оптимизм, который у неё остался.

«Должна же быть хоть какая-то справедливость, – подумала девушка и, крепко зажмурившись, вскинула голову и прошептала, как заклинание: – Должна быть, должна быть, должна».

Она перевела взгляд на лежащую Ирму. Вдруг та слышала её нездоровое бормотание и теперь думает, что её сестра совсем спятила?

Но нет, Ирма спала, спала как убитая. Пролистав несколько десятков мемов, она быстро провалилась в крепкий здоровый сон и только изредка сладко посапывала, как посапывают счастливые или недалёкие люди.

Из соседней комнаты доносился неровный храп Пустовалова. Мать спала тихо и только иногда, пробуждаясь от всеобъемлющего храпа своего избранника, ёрзала, но тут же засыпала.

А вот Алике не спалось. Эмоции, не выраженные словами, рвались наружу. Она бы заплакала, но она поклялась не плакать ещё в раннем подростковом возрасте. А если Алика поклялась, значит, она уже ни за что не заплачет. Вместо этого она медленно сползла с подоконника и рухнула на кровать. Пружинки равнодушно подпрыгнули (да-да, равнодушно – именно так это тогда почувствовала девушка).

Руки нашарили в полутьме старую подушку, впитавшую запах своей хозяйки. Но Алика и не думала спать, нет. Она уткнулась в неё лицом и затихла. Не прошло и минуты, как раздался крик.

Перепуганная мать, пробудившаяся от глубокого сна Ирма, вскочивший, будто после ночного кошмара, Пустовалов – все они, будто по команде, раскрыли глаза.

Она не собиралась кричать так громко, крик вырвался сам, не согласуясь с волей. Затаённые чувства, пусть даже запрятанные очень глубоко, рано или поздно вырвутся наружу, извергнутся, как магма из вулкана.

– А?! Где?! Что?! – прохрипел отчим. Казалось, он испугался сильнее всех.

Алика слышала, как мать пробормотала ему сквозь сон что-то успокаивающее.

Ирма так и села на кровати.

– Аль, ну чего ты орёшь? – взволнованно спросила она.

– Ничего, ничего, – отмахнулась Алика.

– Ну и спи тогда, если ничего, – проворчала сестра и нырнула под одеяло.

Мать заглянула в комнату, но к тому моменту Алика уже притворилась спящей. Она не хотела обнажать свои страхи.

Пустовалов похрипел, порычал и снова попал в объятия Морфея.

А вот Алика попала под власть своих мыслей. Не заметила она и того, как переместилась с кровати на подоконник, как обняла руками колени и как выстроилась цепочка её нездоровых мыслей. Она сама не отдавала себе отчёта в том, сколько она сидит: час, два, всю ночь.

Что-то сверкнуло на тёмном полотне – что-то прекрасное и далёкое, прямо как в песне. Алика оживилась.

«Это падает звезда!» – поняла она.

В этом не было никаких сомнений. Что ещё это может быть, если ни звезда? Ну конечно же, конечно, это звезда – последняя вестница справедливости.

Алика прислонилась к окну лицом и ладонями, вздрогнула от предвкушения чего-то волшебного, замерла и тихо, едва слышно прошептала: «Пожалуйста. Пожалуйста, я прошу только одного… пожалуйста, пусть у меня не отнимают жизнь».

Глава 3
Неожиданное предложение

На окраине города было совсем мало жилых домов, и захудалые, обшарпанные улицы не пестрели прохожими. Старенькие домики были либо заброшены, либо представляли собой несложные конструкции, так сильно напоминающие скворечники.

Но даже в таком местечке нашёлся один дом, не похожий на другие. Недалеко от моря стоял просторный коттедж с широкой террасой и красивым садом. Все думали, что внутри он отделан так же хорошо, как и снаружи, но об этом могли только догадываться, так как гости туда не захаживали. Правда, один раз пробрались грабители, но обратно уже не выбрались.

Всем живущим на окраине этот дом казался неприступной крепостью, замком из сказки. Местные побаивались хозяйки и сами не понимали, почему. Она была вежлива и не давала повода себя опасаться, но всё же она была чужой, а значит, непонятной.

Её манеры, движения и даже мимику характеризовали не иначе как странные. Больше всего людей удивляло то, что живёт она в своём коттедже уже около двадцати лет, но выглядит всё так же молодо, как и в день своего приезда.

Тогда, двадцать лет назад, новая соседка даже охотно шла на контакт. Её участок был огорожен невысоким забором, через редкие зубья которого неплохо проглядывался сад и терраса.

Хозяйка, точный возраст которой так и не удалось узнать, не подолгу беседовала с местными на общие темы: садоводство, погода, политика и всё в таком духе. Но о том, кто она, откуда приехала и чем занимается, таинственная жительница никому не проговорилась.

У соседей были даже сомнения на тот счёт, что она их соотечественница, так как говорила загадочная хозяйка коттеджа с лёгким акцентом. Во всяком случае, общество местных жителей стало со временем ей претить.

На вопросы о шток-розах, пионах и огурцах она стала отвечать односложно, о политике говорила только вскользь, а погоду, и того хуже, вообще перестала обсуждать.

Такое поведение приводило в недоумение и раздражало жителей окраины, и не просто раздражало, а даже злило. Но окончательную черту в отношениях с жителями окраины подвёл один случай.

Однажды соседка, очень любопытная и даже беспардонная женщина, заговорила с таинственной обитательницей коттеджа. Как бы невзначай, она попросила показать ей необычные лилии, которые, как она слышала, росли в саду. Но хозяйка только холодно отказала. Навязчивая соседка втайне от неё попыталась рассмотреть необычные цветы между зубьями забора, но от женщины ничего не укрылось. Спустя недолгое время вместо прежней не очень высокой ограды уже возвышался высокий кирпичный забор.

С тех пор соседи стали особенно чуждаться этой непонятной для них личности. Кто знает, может, её саму это ничуть и не огорчало.

Из гостиной коттеджа часто доносилась музыка – то быстрая и ритмичная, то протяжная и печальная; она была такая же неспокойная, как и душа исполнительницы. А она любила играть и, играя, погружалась в музыку, точнее – пряталась, как прячутся от реальности те, кого утомила жизнь, но кто ещё не готов встретить смерть.

Этим вечером мелодия звучала недолго. У каждого бывают такие дни, когда всё приедается и даже самые страстные увлечения кажутся пресными и обыденными. Такой день настал и у неё.

Любительница музыки закрыла изящное, покрытое блестящим лаком пианино и вышла на террасу – своё излюбленное место, облокотилась на перила и так, никуда не торопясь и ни о чём не тревожась, стояла и слушала шум прибоя.

Её спокойное и красивое лицо озарял холодный свет луны. Подул свежий морской ветер. Жгуче-чёрные волосы развевались на ветру. Она прикрыла глаза и слегка улыбнулась. Увидь её в этот момент читатель, он бы заметил, что с этой улыбкой что-то не то… но кто знает, что может померещиться в полумраке ночи. На мгновение могло показаться, что она счастлива, но улыбка быстро сошла с её лица, сменившись грустным и в то же время серьёзным выражением.

Не так давно в парке ей встретилась девочка, вся промокшая от дождя. Девочка напоминала ей её саму – не внешне, но чем-то, что невозможно увидеть. Она давно высматривала, а точнее – выслеживала её, но случай подвернулся только сегодня, и всё благодаря этому дождю. Как хорошо, что у неё оказался с собой зонт, без него бы ничего не получилось! Она ещё с минуту глядела на жёлтую в пятнах луну, а потом едва слышно сказала: «Как знать, быть может, завтра, изменится привычное течение дней».

***

На следующий день Алика сидела в парке напротив кафе, рядом с тем самым фонарным столбом, который послужил ей опорой в тот момент, когда у неё предательски подкосились ноги.

Себя она занимала тем, что теребила в руках массивный зонт с резной ручкой из красного дерева. Она пришла раньше назначенного. Сидеть дома было просто невыносимо. А вот её новая знакомая, а точнее – пока ещё не знакомая, оказалась пунктуальной.

Ещё издали девушка заметила её фигуру в сером свободном пальто нараспашку. Сначала Алика хотела только поздороваться и в очередной раз поблагодарить за помощь, вернуть зонт и уйти, но ей так хотелось с кем-то поговорить, что она повременила прощаться.

Только сейчас девушка хорошо разглядела лицо этой женщины. Тонкие черты, высокий лоб, немного заострённый нос и подбородок – черты эти свидетельствовали о том, что их носительница не местная.

– Ваш зонт. – Девушка протянула тот самый чёрный зонт.

– Тебя ведь зовут Алика? – Женщина снова улыбнулась.

При этом казалось, что на ней прозрачная маска – настолько неестественно натянуты были складки у её губ. Несмотря на матовую кожу и стройную фигуру, в ней было что-то старческое. Но что?

Алика удивилась. Едва ли она могла знать эту женщину раньше.

– Кто вы? И откуда вы знаете моё имя?

– Меня зовут Илин, если это, конечно, тебе о чём-то говорит, – ответила женщина.

– Илин?

«Странное имя».

– А ещё, – она сделала длительную паузу, как бы подбирая подходящие слова, – я знаю, что ты смертельно больна. – Она выжидающе посмотрела на собеседницу.

– Что? Откуда вы всё это знаете?! – На этот раз Алика не просто удивилась, а опешила.

Если бы ей сказал всё это обычный человек, это ещё куда ни шло, но в словах этой женщины ей померещилось нечто пророческое.

– Это не так уж важно. Тот, кто ищет, всегда найдёт, – невозмутимо пояснила Илин, а позже прибавила: – Важно другое: я могу помочь.

Алика вкрадчиво смотрела на мраморное лицо собеседницы.

– Могу вылечить тебя.

Алика посмотрела с ещё большим недоверием.

– Вы что, врач? – наконец, спросила девушка. – И зачем вам мне помогать? Мне нечем вам заплатить.

– Спокойно, спокойно. – Илин сделала лёгкий жест руками. – Я не врач и за свои услуги платы не беру.

– Скажите мне прямо, что и как вы можете сделать и что вы за это возьмёте? Ведь что-то же вам нужно.

Женщина не торопилась с ответом. Она изучала девушку, всматриваясь в мимику собеседницы.

– Платы не возьму никакой, – наконец сказала она. – Об этом можешь не беспокоиться, деньги мне не нужны.

– Вы не ответили на другой вопрос. Скажите, как? – У Алики появилась призрачная надежда, та самая соломинка, за которую так стараются схватиться утопающие.

Илин продолжала пристально смотреть на девушку.

– Как?!

К её облегчению, новая знакомая, наконец, прервала затянувшееся молчание:

– Я не могу говорить на столь важную тему здесь. – Она сделала вид, что собирается уходить.

«Сейчас или никогда», – решила Алика и преградила ей путь.

– Подождите! Я не успокоюсь, пока не узнаю, что это за лекарство!

Илин резко обернулась. Алика заметила приглушенную радость на её лице.

– Тогда тебе придётся проследовать за мной.