Читать книгу: «Сочинения на вольную тему»

© Володя Данилов, 2021

ISBN 978-5-0055-3295-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

К поэту

 
Давно стоит бокал осиротело.
Скопилась пыль, и чья же в том вина?
Виновных не ищи, пустое дело,
Протри бокал и наливай вина.
 
 
Испей вина, пусть будет хорошо,
Налей ещё и где-нибудь в тиши
Дождись, чтобы момент пришёл,
И рифмой ощущения опиши.
 
 
Пустой бокал легонько постучи,
Прислушайся, как чист и нежен звук,
А захмелев, не пой и не кричи,
Закрой глаза и сон пусть будет друг.
 

В начале зимы

 
Сколько шума, канители!
Старый тополь встрече рад.
Налетели свиристели,
По ветвям расселись в ряд.
На рябину косят глазом,
Хохолки снуют везде,
И срезают, как алмазом,
Гроздья спелые кистей.
Белый снег стал красным цветом
Вкруг стволов и в стороне,
Шум, галдёж, ну словно летом,
Где нет места тишине.
Надоволились, крылами
Чертят мне прощальный круг.
До свиданья! Я бы с вами,
Да летать вот недосуг.
 

В конце января

 
Всё больше хвалят лето и весну,
Да осени весёлый листопад.
Зимы же чёрно-белую страну
Людской не слишком привечает взгляд.
 
 
А в той стране бывает хорошо,
И дышится, и думается чище.
С утра неслышно снег прошёл,
Скрывая грязь дорог – укутанное днище.
 
 
Любить и верить хочется так бескорыстно,
Увидеть хочется сквозь утренний мороз
Горбатой радуги цветное коромысло,
И весь в росе кустарник диких роз.
 
 
Но то, всё лишь досужие мечты.
Вот снег опять пошёл, кружась холодным мелом.
Сижу, ленюсь и жду, когда вернёшься ты,
А уж давно пора б заняться делом.
 
 
Зимой возможно иногда чуть похандрить,
И вот, уже грустишь, о чём – не знаешь.
Прошу покорнейше, за то меня простить,
Как всё же медленно ты по зиме шагаешь.
 

Теленостальгия

 
Уж давно исчезли с телефоном будки,
И 07-межгород нынче не в чести.
С почты на домашний милой «незабудке»
Не позвонишь больше – нет такой сети.
 
 
Достаю мобильник: «Здравствуй, дорогая!» —
А в ответ с досадой: «Слушай, надоел,
Звонишь всё и звонишь, благо связь простая,» —
И опять я снова как бы не у дел.
 
 
Вновь в руке мобильник: «Здравствуй, дорогая!»
А в ответ с любовью: «Здравствуй, дорогой!
Что так редко звонишь? Связь теперь простая,»
И иду счастливый я к себе домой.
 
 
Жаль, давно исчезли с телефоном будки,
И 07-межгород нынче не в чести.
С почты на домашний милой «незабудке»
Не позвонишь больше, Господи, прости!
 

Моряки

Братьям Рачковым: Роману, Андрею, Артёму.

 
Матрос матросу помогал,
Швыряло палубу волной,
Ревел крутой девятый вал,
Горой вздымаясь за кормой.
 
 
Тянул канат, срывал плечо,
(Матросу сил не занимать).
Штормит изрядно, ну так «Чё?»,
Но вспомнилась старушка мать.
 
 
Рулевой на штурвал навалясь,
Сил последних сжигая ресурс,
Про себя непрестанно молясь,
Выправлял неустойчивый курс.
 
 
Капитан для матросов – отец.
За советом к нему и ЦУ.
Если справился – то молодец!
А не правился – ЕБЦУ.
 
 
Для многих жизнь проста, легка,
А ты попробуй, поборись.
Когда волна под облака
Вовсю идёт борьба за жизнь.
 
 
Вот так и жили моряки:
То – штиль, то – свежая погода.
Края родные далеки,
До них грести ещё полгода.
 
 
Но будет день, обнимут их
Невесты, жёны и подруги.
О моряках отважных стих
Вечор сложился на досуге.
 
 
                                   ЦУ – ценные указания.
                                   ЕБЦУ – ещё более ценные указания.
 

В конце февраля

 
Зима, зима, снега, метели,
Сосулек звон, да вьюги вой.
На стёклах окон акварели
Мороз рисует бородой.
 
 
Крикливых птиц безудержная стая
Плетёт над городом узоры,
Как-будто снег уже растаял,
Но холодны ещё просторы.
 
 
Как из журнальных тех картинок
Гурьба девчат бежит, хохочет,
Порханье бабочек-снежинок
Спешит им в след, лицо щекочет.
 
 
В сугроб забравшись с головою
Пень старый спит и видит сны.
Над ним зима волчицей воет,
А он всё спит и ждёт весны.
 
 
И правда вся! Совсем недолго
Осталось ждать, держись, дружок,
Март на носу и скоро Волга
Волной заплещет на песок.
 
 
Покатят воды молодые,
Проснётся световой поток,
Снега растают голубые
И жёлтый выглянет цветок.
 
 
Ну, а пока метель да вьюга
Несут снега за валом вал,
Держитесь, люди, друг за друга.
Конец зимы! И кончен бал.
 

Ночью

 
Родилась спичка. Было так темно.
Но быстро огонёк её погас.
Свеча зажглась, но в приоткрытое окно
Ударил ветерок как раз.
 
 
И погасил свечу, и спутал стройность мыслей,
Что человек в порядок приводил.
Исчезла часть из них, а те повисли,
Других же он никак не находил.
 
 
И долго у открытого окна
За жизнь он думал, жизнь припоминая.
И порешил, что хороша она,
И ни начала нет у ней, ни края.
 
 
И порешил, что жизнь есть смерть,
Что в жизнь должна опять переродиться.
Что жизнь источник, круговерть,
Где можно пить и вдоволь не напиться.
 
 
Так порешив, он отошёл ко сну,
И всё лежал с открытыми глазами.
Уснул и видел жизнь одну,
С собой согласную. И с вами.
 

Старая комната

 
Я сплю. И грезиться ночами
Взгляд милой дамы сердца моего.
То пропадает образ, то – перед очами,
И нет меж нами больше никого.
Она с улыбкой ласковой снимает
Свои наряды предо мной,
Танцует медленно, и так же исчезает,
Приветливо махнув рукой.
Я просыпаюсь. Комната и стены,
Всё в тех же трещинах узор на потолке.
Плывёт узор, и дама в брызгах пены
С волной прибоя возникает на песке.
Танцует плавно. Машет мне рукою,
И молвит, уходя, – «Пора вставать,
Доваришь свеклу на плите» – и всё такое…
И я встаю. Коль велено вставать.
Не буду делать я ремонт, и стены
В обои новые прилежно наряжать.
Не будет здесь уже ни брызг, ни пены,
И даму я не буду больше ждать.
 

8 марта

 
Уходи, но не спеши,
Может быть ещё случиться
Где-то в сумерках тиши
Нам обняться и забыться.
 
 
Яркий, солнечный денёк,
Марта свежее дыханье,
И ещё не вышел срок
Повторить любви признанье.
 
 
Говорю тебе – прости!
За слова, что душу ранят.
Тяжко груз тех слов нести.
Плюнь, и сердце не обманет.
 
 
Торт нарезан и конфетки,
Посидим, попьём винца.
Пусть сверкают глаз монетки
В этот день и до конца.
 
 
Откровенные признанья
Повторяю вновь и вновь,
Потому как в мироздании
Пусть господствует любовь.
 

Без ошибок

 
Звонкий смех, цветы улыбок,
И вино – рекой до дна.
Вот прожить бы без ошибок
Жизнь, что Богом нам дана.
 
 
Чтить отца и мать, конечно,
И, во всём себя виня,
Цепь ошибок бесконечных
Уменьшать день ото дня.
 
 
Не грубить, не сквернословить,
Пить лишь то, что надо пить,
Плоть и дух свой оздоровить,
Зла не помня, всё простить.
 
 
Внуков мять в объятьях нежных,
В браке верном верным быть,
И людских ошибок грешных
Безоглядно не судить.
 
 
Жизнь земная без ошибок
И бесцветна и пресна.
Звонкий смех, миллион улыбок,
И вино – рекой до дна!
 

Желна
(небывальщина)

 
В лесу весеннем сосны, ели,
Берёз весёлый хоровод.
Но вот, средь солнца и капели
Вдруг заработал пулемёт.
 
 
Я шёл по лесу, испугался,
Неужто началась война?
Упал на снег, к земле прижался,
Как будто бы спасёт она.
 
 
Всё тихо, робость исчезает,
Вновь под ногой скрипит снежок,
Но вот опять пулеметает
В лесу невидимый стрелок.
 
 
Да что же это, в самом деле?
И как его я проглядел?
Среди весенней канители
Остался как-бы не у дел.
 
 
Хвать в руки палку, да и в драку,
Ну по деревьям молотить,
Ведь как-то ворога атаку
Необходимо прекратить.
 
 
Но зря я потом обливался,
Не унимался пулемёт,
То замолкал, то вновь старался
Попасть в меня незримый взвод.
 
 
Домой вернулся раньше срока
И рассказал своей жене,
Как чья-то сила злого рока
Меня гоняла по весне.
 
 
Она, конечно, хохотала
На весь тот бред, что я несу.
«Тебя, знать, милый, напугала
Желна в весеннем том лесу.»
 
 
                                     Желна – большой чёрный дятел.
 

Солнцетерапия

 
В день ясный марта, словно в детстве,
Возьмёшь волшебное стекло,
И на дощечке выжжешь сердце,
Приняв от солнышко тепло.
 
 
А под ним, на сердце глядя,
Выбирая шрифт простой,
Пишешь Солнцем имя «Н..я»,
Дымок вдыхая голубой.
 
 
Нарисуешь Солнцем домик,
Где когда-то в детстве жил,
И лужайки мягкий коврик,
Где, устав, лежать любил.
 
 
А за домом видно поле,
Пруд и утки на плаву.
И представиться невольно,
Словно там опять живу.
 
 
Как пацан, балуясь детством,
Рисуешь всё, что в ум придёт.
И таким простым вот средством
Любовь опять в душе живёт.
 

Памяти Вахнова

Где луга манили пчёл цветами,

А в полях пшеница вызревала,

Рыбы бьют лопастыми хвостами

И шумят шторма седьмого вала.

 
Расскажи мне деда сказку
Про высокий светлый бор.
Что когда-то за деревней
Рос бы может до сих пор.
 
 
Про луга и про покосы,
Про метели января,
Про холодные про росы
На косе у косаря.
 
 
Только где же та деревня?
Где покосы и луга?
Их уж нет, лишь пенным гребнем
Хлещут волны в берега.
 
 
Расскажи мне о Володе,
Про сыночка своего.
То, как он в селе Вахнове
В мир пришёл, познать его.
 
 
Как на Кондакше, на речке,
Летом рыбу он ловил,
Как он сладко спал на печке,
За грибами с лес ходил.
 
 
Росы босыми ногами
Сбивал, скатившись с сеновала,
В ночное, с лучшими друзьями
Водил коней, луна сияла.
 
 
Как он учился в стольном граде,
И как ты лютою зимою
Встречал с лошадкой при параде
И под тулупом вёз домой.
 
 
Жизнь неспешная, простая.
Как река легко текла,
И вели вы, бед не зная,
Все крестьянские дела.
 
 
Три коровы, две лошадки,
И хозяйства полный двор.
Минул вас жестокий, гадкий
Раскулачивания вздор.
 
 
Может был указ, тем паче:
Нельзя крестьян так больно бить!
Чтоб сначала раскулачить
А потом и затопить.
 
 
Но пришло лихое время,
Время круто жизнь менять.
В землю брошенному семя
Не дано росток познать.
 
 
Дом родимый разобрали,
И потом, чтобы понять,
Брёвна стен нумеровали,
Чтобы вновь опять собрать.
 
 
Моха семь возов надрали,
Бочонок мяса засолив,
Якорь поутру подняли,
Край родной благословив.
 
 
Не простое это дело —
Вниз по речке, по Шексне
В гонку дом сплотив умело,
Плыть при солнце и луне.
 
 
Случай был: стрежня быстрина,
Поворот реки крутой,
За кормой буксира длинный
Караван плотов большой.
 
 
В лодку бросив якорь быстро,
Нужно было бечевой
В берег плот прижать бревнистый
И с фарватера – долой.
 
 
Всё ж успели, только-только,
И в притирку караван
Вверх проследовал, но горький
Капал с кровью пот из ран.
 
 
Да, немного не разбили
О плоты свой малый плот,
И потом, молясь, все плыли
Вспоминая поворот.
 
 
Между тем, село Вахново,
Коль пришла така беда,
Было уж совсем готово
Сгинуть в волнах навсегда.
 
 
Тихо, медленно, но верно
Наступал большой потоп.
Выжил, может, только скверный
В барахле постельный клоп.
 
 
Церкви, прадеды с гробами,
Всё исчезнет под водой.
Там, где скот ходил рядами
Щука рот раскроет свой.
 
 
А река волной игривой
Всё гнала вперёд их плот,
К Волге-Матушке родимой,
Унося печаль невзгод.
 
 
Шексна у Рыбинска крута,
А берег скользок и не ровен,
Какая ж это маята
Поднять на верх так много брёвен.
 
 
Потом ещё перевезти
И дом собрать там, где укажут.
Вот мука! Господи, прости!
О том подумать – тяжко даже.
 
 
Но собран дом на новом месте,
Долгожданный есть приют,
Да только вот плохие вести
Омрачают здесь уют.
 
 
Нету в этом доме деда,
Пусто место за столом.
Казалось бы – конец, победа,
Да только грусть и скорбь при том.
 
 
Деда Лёшу я не знаю,
Как не знал он и меня,
Но никогда не забываю,
Фотографию храня.
 
 
В солдатской форме бравый, гордый,
Как у отца прищуром глаз,
С фотографии потёртой
Смотришь ты на всех на нас.
 
 
За Коровкой, за рекою,
Где трава да белена
Соловьи поют весною —
Здесь покой твой навсегда.
 
 
Не пришлось нам дед с тобою
Вместе быть хотя б денёк
За Коровкой, за рекою
Чуть заметный бугорок.
 
 
Был шалаш, костёр, солома.
От чрезмерного труда
Ты прилёг в нём, как бы дома,
И уснул здесь навсегда.
 
 
Ты погиб, на месте новом
Пытаясь лучше жить начать.
Речку Кондакшу, Вахново
Долго будут поминать.
 
 
Прошу у деда сказку снова,
Но лишь молчание в ответ,
Нет давно села Вахнова,
И давно уж деда нет.
 
 
Где коровушка мычала,
Где пастух стерёг стада,
От причала до причала
Важно движутся суда.
 

Село Вахново затоплено при создании Рыбинского водохранилища.

Здесь до переселения жил со своей семьёй Данилов Алексей.

Свидание

 
Ветер марта ветвями играет,
Полумрак разорвут фонари,
Он стоит на углу, ожидает,
До последнего блеска зари.
 
 
Ну, влюбляйся в него поскорее,
Посмотри, не плохой ведь мужик.
И спешит между луж по аллее
«Под шофе» романтичный старик.
 
 
У аптеки свернула направо,
А ему к дому прямо пути.
Жжёт весны молодая отрава,
Заставляя направо идти.
 
 
Повстречала знакомого друга,
Говорит с ним, смеётся, а он
Ждёт, стоит, и ревнивая вьюга
Снегом всё застилает кругом.
 
 
Ты, конечно же, вся молодая,
А он молод был только душой,
И тебя целовать, обнимая,
Вероятности шанс нулевой.
 
 
До подъезда её провожая,
Каждый раз спотыкнётся о пень,
Что стоит в темноте ожидая
Чем-то всё недовольную тень.
 
 
Пень как будто бы напоминает:
«Ну куда ты, куда ты, мужик?»
Но поднялся и дальше хромает
«Под шофе» романтичный старик.
 
 
В этаже засветиться окошко.
Вот и всё, и до будущих дней.
Постоит, помечтает немножко,
Воротник отогнёт, и окей.