Читать книгу: «Вертолёт. Хроника Афганской войны. Книга первая – Афганский капкан (1979–1981)»

© Владимир Новиков, 2024

© Интернациональный Союз писателей, 2024

* * *

Светлой памяти лётчиков границы в Афганской войне, павших и живых, посвящается

Выражаю благодарность компании ООО «Техпромсервис» г. Уфы и лично Алексею Георгиевичу Шестопалову за помощь и поддержку в издании серии книг «Вертолёт. Хроника Афганской войны»

От автора, или Обращение к боевым товарищам

Эта книга о вас и для вас, мои дорогие сослуживцы, боевые товарищи, лётчики, штурманы, технари, пограничники. Все вы там есть, имена и фамилии сохранены. В этом романе моя и ваша жизнь, наша молодость. Всё то, что горит, дымится, болит в наших душах, которые никогда не остынут от войны. В книге ещё живут, летают, смеются, любят, шутят и воюют они, наши друзья и братья, которых уже давно нет на земле. В книге этой живём воюем и мы, молодые, отчаянные, загорелые и обветренные, опалённые огнём нашей молодости, наших страстей, надежд и желаний. Как сегодня, я вижу мудрого, выдержанного, спокойного, жёсткого и дальновидного политика – седого генерала Матросова. Хорошо помню и его оппонента, сложного и тонкого восточного мудреца Ахмад Шаха Масуда. Я, как и вы все, не могу жить без этой, может быть, самой болезненной и дорогой части моей души, которая и сегодня остаётся и живёт там, в Афгане восьмидесятых. В моём дырявом, как решето, вертолёте, ещё дымящемся после посадки. В моём тревожном, многокрасочном, многозвучном сне под жгучим и слепящим солнцем Афганистана.

Прочтите эту книгу, и вы снова помолодеете. На тридцать лет. Это наша военная лётная молодость. У нас её никому не отнять.

Владимир Новиков

Вступление

Героическим боевым лётчикам границы – ветеранам Афганской войны посвящается эта книга. Слова участника Великой Отечественной войны, талантливого русского писателя Виктора Петровича Астафьева из его книги «Живых и мёртвых чтим мы свято» стали первым кредо для моих афганских книг: «Мы воевали достойно, поэтому хотим знать об Афган 9 ской войне всю правду»¹.

28 мая 2009 года. Центральная часть мемориала авиаторам, погибшим в Афганистане в 1979–1989 годах. Открыт 14 августа 2008 года на авиабазе ФСБ России в Йошкар-Оле28 мая 2009 года. Центральная часть мемориала авиаторам, погибшим в Афганистане в 1979–1989 годах. Открыт 14 августа 2008 года на авиабазе ФСБ России в Йошкар-Оле

Второе моё кредо: «Все лёт чики-пограничники, прошедшие через Афганистан, таджикско-афганскую границу и Северный Кавказ – настоящие патриоты и герои нашей Родины. Десятки, сотни раз смотрели они в лицо смерти. О них должна знать вся наша огромная Россия. Пишу Оду боевому вертолёту и Реквием по лётчикам границы».

Третье кредо: «Лётчик, штурман, авиационный техник и инженер – это не только героические и рискованные профессии, это такое особое состояние души. Возвышенное, окрылённое, творческое. Всю жизнь требующее от офицера учёбы, переучивания на новые типы самолётов и вертолётов, совершенствования, дисциплины, самоконтроля. Огромной силы воли, профессионализма, мужества и ответственности».

Все герои восьми книг моего исторического романа – это имена и фамилии реальных боевых лётчиков. Легендарных пограничных боевых афганских лётчиков. Девяносто процентов экипажей вертолётов авиации погранвойск, а это больше тысячи экипажей, с 1980 по 1989 год прошли через Афганистан. Лётчики-чекисты Афгана победили страх. Они были выше страха. Ничего не боялись, ни ДШК² и ПЗРК³, ни даже смерти. Летали, как ангелы, над самыми высокими в мире горами, по глубоким и узким ущельям Памира, Тянь-Шаня и Гималаев и над самыми жаркими пустынями планеты – Каракумами и Регистаном. Летали на отечественных чудо-вертолётах конструкции Миля: Ми-8, Ми-24 и Ми-26.

До сих пор мало известно о том, что в Афганистане наряду с воинами Советской Армии воевали – да ещё как воевали! – «воины границы» и советские лётчики-пограничники. Впервые официально об участии погранвойск в Афганской войне было сказано в 2018 году. В общем-то, оно и понятно: в те годы эти парни в зелёных фуражках с авиационными крылышками на погонах и в петлицах относились к самой засекреченной структуре нашей страны. Раньше, в период Афганской войны и крупного вооружённого конфликта на таджикско-афганской границе, с 1979 по 1993 год, это была авиация погранвойск КГБ СССР. Потом, с 1993 по 2005 год, – авиация уже самостоятельной Федеральной пограничной службы России. Теперь, с 2005 года по настоящее время, – это авиация ФСБ России. В основе это от пятнадцати до двадцати отдельных авиаполков и отдельных авиаэскадрилий, разбросанных по периметру государственной границы Советского Союза, – а это более шестидесяти тысяч километров, – сейчас и Российской Федерации.

И я точно знаю, что те лётчики, которые носили в восьмидесятые годы на своих плечах зелёные погоны, читая афганские статьи и книги, смотря голливудские фильмы про тот же до боли знакомый Афганистан, только хмыкали. И говорили, мысленно или вслух: «А мы-то чем были хуже лётчиков советских ВВС или американских лётчиков? Только вот о нас никогда не напишут! И фильмов не снимут…»

…Напишут!

Я напишу! Потому что хочу исправить эту огромную историческую несправедливость. Потому что страна должна знать своих героев. И мечтаю, чтобы на базе этой уникальной книги сняли честный и хороший многосерийный художественный фильм про подвиги пограничников и лётчиков границы в Афганской войне. И в других крупных вооружённых конфликтах на государственной границе СССР и России.

Осмысливая пройденный жизненный путь, я убеждён, что в жизни каждого поколения русичей и россиян случаются какие-то наиболее яркие события, которые глубокой бороздой навсегда врезаются в память, в душу и в сердце. Для моих уральских дедов и прадедов-казаков это были революция и Гражданская война. Для моих родителей и их одногодок и родственников – Советско-финляндская и Великая Отечественная, война с Японией. Для моего послевоенного поколения таким событием стала десятилетняя Афганская война восьмидесятых годов, которая до сих пор не отпускает от себя и, видимо, уже никогда не отпустит прошедших через это огненное пекло воинов-афганцев. Некоторые учёные люди называют это «афганским синдромом». Уверен, что для моих детей и восьми внуков в их жизни тоже будут свои потрясения и синдромы, будут «свои Афганистаны». И я знаю, что они прочитают эту книгу и будут сравнивать, как было у нас и как будет у них.

 
…Ваше благородие, госпожа удача,
Для кого ты добрая – а кому иначе.
Девять граммов в сердце – постой, не зови…
Не везёт мне в смерти, повезёт в любви⁴.
 

Отличная песня из любимого и десятки раз просмотренного фильма «Белое солнце пустыни». За душу берёт любого военного человека. Всех, кто участвовал в жестоких боях и операциях. Или – применительно к пограничным лётчикам-афганцам – в сотнях и тысячах боевых вылетов. И остался при этом живым и здоровым. В то время как десятки твоих боевых друзей, сотни солдатских жизней на твоих глазах ушли в вечность. В иной мир. Ну как тут по этому случаю да за это везение и за удачу не выпить законные фронтовые «сто грамм»? По поводу годовщин ввода войск и вывода войск из Афганистана. Если уж ты остался живым в этой глупой десятилетней человеческой мясорубке…

Ведь и ты десятки раз мог быть убитым очередью из автомата или крупнокалиберного пулемёта ДШК. Или сбит ракетой типа «Стрела-2» и «Стингер», выпущенной моджахедами из засады. Мог сгореть в сбитом и взорвавшемся вертолёте. Мог стать калекой при вынужденной посадке в горах и в пустынях. И всё же – ты остался живым. Может, не совсем здоровым, но всё же живым. Именно это все лётчики-афганцы, уцелевшие в той мясорубке, считают самой главной наградой и везением.

Но везение и удача, друзья мои, переменчивая и непредсказуемая субстанция. А приходит она лишь к тому, кто не уповал и не ждал её, а просчитал три, пять, десять вариантов возможных действий, своих сил и возможностей. А также действий и возможностей противника. И выбрал тот единственный путь или способ, который дал преимущества в бою или в операции. Для лётчиков авиации погранвойск это означает только одно – умение летать, воевать и побеждать.

К сожалению, во многих боевых операциях всё было не так просто, как оно иногда кажется со стороны. Всё давалось трудом и потом, набитыми шишками и ошибками, опытом и кровью. И главный герой этой книги Сергей Лоскутов, для которого автор стал прототипом, сразу вспомнил, с чего все его афганские боевые полёты и приключения начались.

С середины января боевого восемьдесят второго.

Повторюсь – главными и единственными героями всех моих восьми афганских книг являются непосредственные участники афганских событий. Пограничная деятельность в Афганистане была долгое время под запретом и умышленно уводилась от внимания общественности. Лишь двадцать пять лет спустя, после вывода войск из страны, в открытом формате впервые прозвучала информация о том, что части и подразделения пограничных войск КГБ СССР первыми вошли в Афганистан – и последними его покинули.

Этот мой исторический пограничный роман – первый панорамный и открытый взгляд на ранее закрытые проблемы и темы, на то, что всегда оставалось за кадром. Пришло время отдать должное тем молодым ребятам – пограничникам и лётчикам и их мудрым руководителям, – которые с достоинством и честью выполняли свои боевые пограничные задачи по охране, защите и жёсткой обороне государственной границы СССР на южных рубежах нашей страны.

В этой книге заложена великая мудрость для будущих поколений россиян: у любого читателя после прочтения этой книги должно появиться желание обладать такой же силой воли, стремлением выжить и победить, как у лётчиков Великой Отечественной Алексея Маресьева и Захара Сорокина, как у сотен сбитых экипажей боевых афганских лётчиков в горах и в пустынях Афганистана. Находясь на грани жизни и смерти, они не отчаивались, а до конца боролись. И при этом многие зачастую побеждали смерть. С них, с героев моей книги, надо брать пример нашей российской молодёжи.

Я поселил в своём сердце всех героев моей художественной книги «Вертолёт. Хроника Афганской войны» за тридцать лет работы над ней. Это реальные исторические личности – и положительные, и отрицательные. Сопереживал им, страдал за них, изучал их служебный путь, подвиги, потери, учился у них. Сложно написать правду о любой войне – ещё сложнее писать о необъявленной Афганской. Надо самому через неё пройти, прочувствовать, понять, изучить со всех сторон.

Я, уважаемые товарищи, смею вас заверить, честно и достойно все девять лет прошёл по её дорогам, горам и пустыням. Летал рядовым лётчиком-штурманом в экипажах вертолётов Ми-8 и Ми-24, инспектором-штурманом, старшим офицером опергруппы ГУПВ⁵ и закончил службу начальником авиационной кафедры в Пограничной академии ФСБ России. Но волею судьбы прошёл эту войну на достаточно большой должности, на службе в оперативной группе Главного управления погранвойск КГБ СССР. И понимаю, что даже я, ответственный за обобщение боевого опыта авиационных частей погранвойск в этой Афганской войне, не всегда точно знаю истинные мотивы и причины некоторых поступков моих героев. Многое тогда, к сожалению, было тайнами и секретами. И часто вскрывалось спустя много лет после того, как всё реально произошло.

И немаловажная задача автора – поднять на должный уровень, защитить честь и достоинство начальника погранвойск КГБ СССР генерала армии Матросова. Полководческий ум и талант генерала армии Матросова больше всего проявился в охране государственной границы СССР с 1967 по 1989 год, и особенно ярко заблистал его вклад в необъявленной Афганской войне с 1979 по 1989 год. Показать его огромную роль и доказать, что он настоящий Герой Советского Союза, который «малой кровью» и в короткие сроки выполнил на границе СССР с Афганистаном все поставленные ему Правительством СССР главные задачи необъявленной Афганской войны. Решил он их уже к концу 1985 года.

И мало кто знает, что генерал армии Матросов получил чёрную неблагодарность ещё в самом начале афганской пограничной эпопеи от нового (к счастью, временного) руководителя КГБ СССР генерал-полковника В. Ф. Федорчука, назначенного Генеральным секретарём ЦК КПСС Л. И. Брежневым на освободившуюся должность сразу после перевода Ю. В. Андропова секретарём ЦК КПСС.

Приведу вам эпизод – он сам по себе говорит о многом, – свидетелем которого был генерал-лейтенант Карл Ефремович Кортелайнен в 1982 году. Это бывший начальник войск Дальневосточного пограничного округа КГБ СССР, а с 15 июня 1982 года по 4 марта 1990 года – председатель КГБ Эстонской ССР. Он присутствовал на этом (проводимом Федорчуком) первом уникальном совещании.

Встреча автора (В. С. Новикова) с генералом К. Е. Кортелайненом проходила в присутствии генерала Н. А. Рохлова 29 октября 2016 года в госпитале ФСБ России в Москве, на улице Пехотной, дом 9. Карл Ефремович Кортелайнен тогда и поделился с нами своими воспоминаниями. Вот его слова:

«…Вы только вдумайтесь, коллеги, какой некомпетентностью, каким нахальством, грубостью и наглостью надо обладать, чтобы так обидеть Главного пограничника Советского Союза. Сразу после вручения генералу армии Матросову Звезды Героя Советского Союза (это было 26 февраля 1982 года) недавно назначенный (26 мая 1982 года с должности министра внутренних дел СССР Л. И. Брежневым) председателем КГБ СССР генерал-полковник В. Ф. Федорчук обидел выдающегося пограничника при самой первой встрече со своими заместителями и председателями КГБ союзных республик. В кабинете бывшего председателя КГБ СССР Ю. В. Андропова на четвёртом этаже дома два на Лубянке. Задал Матросову такой некорректный и бес тактный, обидный и провокационный вопрос. При этом унизил его при всех своих заместителях».

Цитирую слова воспоминаний генерала Кортелайнена дословно:

«– Ты за что, Матросов, Героя получил? Какой такой геройский подвиг совершил, тридцать лет протирая штаны в генеральских кабинетах?

Матросов побледнел и, сцепив зубы, промолчал, глядя прямо в лицо обидчику. А вновь назначенный председатель КГБ Федорчук, не обращая внимания на Матросова, продолжал далее знакомство и разнос других своих заместителей и начальников управлений».

Со слов К. Е. Кортелайнена, генерал армии Матросов после этого снял с кителя Звезду Героя Советского Союза. И пока через полгода не убрали Федорчука с должности председателя КГБ, больше её не надевал.

17 декабря 1982 года генерал-полковник В. Ф. Федорчук будет переведён обратно в министры МВД СССР Ю. В. Андроповым, ставшим Генеральным секретарём ЦК КПСС. Новым председателем КГБ СССР будет назначен генерал-полковник В. М. Чебриков, с которым у Матросова были – и далее сложатся – прекрасные отношения и полное взаимопонимание.

Эта «показательная порка и обида» для генерала армии В. А. Матросова была похлеще, чем слова новых властей России после распада Советского Союза в адрес воинов-афганцев: «Мы вас в Афган не посылали». Она оставила глубокую рану в душе и в сознании истинного патриота нашей страны – генерала армии Вадима Александровича Матросова. Заставила его критически относиться ко всем большим руководителям в ЦК КПСС, в Правительстве, в Министерстве обороны, да и в управлениях КГБ СССР. К их уровню знаний, интеллекту, патриотизму и профессионализму.

Но не зря в русском народе мудрецы говорят, что нет худа без добра, как и добра без худа. Эта обида приведёт к тому, что на многие прошлые, настоящие и будущие события генерал армии В. А. Матросов всегда будет иметь своё собственное мнение. Зачастую отличное от мнения большинства руководителей страны в то тревожное и судьбоносное время. И придёт к тому, что будет проводить собственную пограничную стратегию и политику во второй половине Афганской войны.

Матросов найдёт возможность и встретится с реальным и уважаемым им лидером таджикских боевиков из партии умеренного ислама Ахмад Шахом Масудом. Эти судьбоносные встречи до и после вывода советских войск из Афганистана сыграют огромную роль в создании и объединении отрядов самообороны кишлаков, городов и ущелий на севере страны. На базе вначале четырёх провинций партии умеренного ислама (Бадахшан, Тахар, Кундуз и Саманган), называемой «Северным альянсом», а затем и семи провинций вплоть до Балха, так называемого государства Масудистан под руководством Ахмад Шаха Масуда. Эта буферная зона, созданная с помощью Матросова, продержится всего пять лет, но после распада СССР сыграет важную роль в охране границы с Афганистаном суверенных Таджикистана, Узбекистана и Туркмении.

Потому что новая Россия – наследница Советского Союза – после вывода войск будет морально и материально поддерживать Республику Афганистан всего четыре-пять лет. И опять вмешается враг – присоветуют американские советники новому президенту России Борису Ельцину прекратить поставки Афганистану. Как только мы в 1992 году прекратили поставки топлива, боеприпасов и материально-технических средств, режим президента Наджибуллы был обречён, потому что через открытую афгано-пакистанскую границу эти же американцы значительно увеличили поставки оружия, боеприпасов и новых отрядов боевиков. А Ахмад Шах Масуд будет убит арабскими наёмниками-журналистами не без участия Усамы бен-Ладена и созданной им террористической организации «Аль-Каида»⁶. Мат росов до конца жизни был убеждён, что всё это звенья одной цепи – работа спецслужб США против СССР, а потом и против России. И этому преступному симбиозу – спецслужбы США, Администрация Президента России Ельцина и младореформаторы России – у него были тогда десятки доказательств. Слова Матросова по этому поводу запали мне в душу навечно: «Только тот, кто хорошо знает своё прошлое, имеет право на лучшее будущее».

Первый по-настоящему боевой афганский 1982 год у автора этой книги ассоциируется с раскалённой пустыней. Поэтому и назвал я две свои первые книги «Афганский капкан» и «Огнен ные Каракумы». Магические горные и пустынные пейзажи, жгучее солнце и невыносимая жара – именно таковы были мои впечатления, когда я впервые попал в Марыйскую, а потом и в Душанбинскую, и в Алма-Атинскую авиачасти погранвойск на границе с Афганистаном. Затем при выполнении боевых полётов по всему северу Афганистана на смену постоянной жаре и жажде пришло ощущение буквально дышащей в спину опасности. От оазисов пустыни, от городов и кишлаков, ощетинившихся автоматами и пулемётами, от высоченных ледников, горных вершин, длинных и узких ущелий.

Исторический роман-эпопея «Вертолёт. Хроника Афганской войны» состоит из восьми частей – восьми отдельных книг:

1. Афганский капкан (1979–1981).

2. Огненные Каракумы (1982).

3. Горные орлы Памира (1983).

4. Разгром горных баз (1984).

5. Афганский зигзаг (1985).

6. Национальное примирение (1986).

7. Вывод войск (1987–1989).

8. Противостояние (1990–2010).

Часть 1. Москва златоглавая

Глава 1. Большая Лубянка, дом два

1980 год. Москва, Лубянская площадь. Памятник Ф. Э. Дзержинскому. Окно пятого слева кабинета, где в то время сидел автор этой книги, находилось на самом верхнем – девятом – этаже этого исторического здания по улице Большая Лубянка, дом 2

30 августа 1979 года.

В соответствии с предписанием назначенный инспектором-штурманом авиаотдела ГУПВ майор Сергей Лоскутов, отгуляв законный отпуск сразу после перевода из Воркуты, вышел на службу в Москве. В военной форме доехал на метро до станции «Дзержинская» (ныне «Лубянка»). Без четверти девять позвонил из будки телефона-автомата на первом этаже универмага «Детский мир» в кабинет штурманской службы авиаотдела Главного управления погранвойск по улице Большая Лубянка, дом 2. Трубку снял полковник Кунаев.

– Товарищ полковник, майор Лоскутов для дальнейшего прохождения службы прибыл.

– Очень приятно, Сергей Петрович. Рад тебя слышать. Где ты сейчас находишься?

– На первом этаже «Детского мира». Как к вам пройти?

– Подожди минутку на трубке… Да, Сергей Петрович, через полчаса подходи к пятому подъезду дома два. Это со стороны книжного магазина «Глобус» по улице Кирова (теперь «Библио-Глобус» на улице Мясницкой). А я пока на тебя оформлю заявку на временный пропуск. В кабинет девятьсот двадцать шесть на девятом этаже.

– Есть, товарищ полковник. К пятому подъезду дома два через полчаса. Потом в кабинет девятьсот двадцать шесть на девятом этаже.

Предъявив в бюро пропусков документы и получив пропуск, Лоскутов показал его строгой охране вместе с военным билетом. Прошёл в здание через пятый подъезд. Добравшись на лифтах и по переходам из одного длинного коридора в другой, а с помощью «опроса местных жителей» – до нужного кабинета, Сергей постучал в дверь и вошёл. Навстречу ему поднялись и тепло ответили на приветствие два офицера – полковник Александр Иванович Кунаев и майор Николай Николаевич Богомолов. Обоих Лоскутов уже знал. Многократно общались по телефону по служебным вопросам. Хорошо были знакомы ещё с семьдесят шестого. Начиная со сборов штурманов авиачастей и с переучивания Лоскутова на вертолёт Ми-8 в Тбилисском учебном авиаполку. Да и Лоскутов уже отлично знал, что главный штурман авиации погранвойск полковник Кунаев год назад стал первым среди авиаторов границы «Заслуженным военным штурманом СССР». И вдруг на очередной ВЛК⁷ весной этого же года, в ЦНИАГе⁸, оказался списанным по состоянию здоровья с лётной работы.

Кунаев и Богомолов быстро просветили молодого коллегу по всем вопросам службы и быта. Куда и кому отнести документы и отпускной билет. Где находится столовая и библиотека. Вот сейф стоит в углу, только надо получить в секретной части ключ от него и печать. И что здесь, в авиаотделе, не принято козырять и звать друг друга по воинским званиям. Лучше – по имени-отчеству. За исключением, конечно, начальника. Он для всех подчинённых – товарищ генерал. И только для особо приближённых и его начальников – Николай Алексеевич.

Рассказали, что Александр Иванович Кунаев полгода назад был списан по состоянию здоровья с лётной работы. Кардиограмма показала не те систолы, и давление после нагрузки зашкаливало. И он уже утверждён на недавно введённую должность начальника авиационной поисково-спасательной службы авиаотдела ГУПВ. А вместо него главным штурманом назначен подполковник Анатолий Яковлевич Пальчун. Но он сейчас в отпуске, до пятнадцатого сентября. А Серёжка, выходит, назначен на бывшую должность Пальчуна – инспектором-штурманом. И что в штурманской службе введена ещё одна вакантная должность – начальник аэрофотослужбы-штурман. И пока ещё неизвестно, кто из старших штурманов авиачастей погранвойск будет рассматриваться на эту должность. Кунаев сказал:

– Вот прибудет главный штурман товарищ Пальчун из отпуска, мы этот вопрос в нашем дружном коллективе и обсудим.

Потом полковник Кунаев объяснил, что начальник авиаотдела генерал-майор Рохлов в настоящее время тоже ещё в отпуске. А его обязанности исполняет заместитель начальника отдела полковник Игорь Иванович Ванюшин. Вот к нему на беседу в кабинет начальника отдела в одиннадцать часов и отправил Кунаев вновь прибывшего инспектора.

Подтянутый и моложавый, уже знакомый Сергею полковник Ванюшин быстро встал, вышел из-за стола, крепко пожал руку и весело сказал:

– Отлично, товарищ Лоскутов. Рад видеть молодое пополнение в нашем коллективе. Хорошо помню вас ещё со стажировки в Воркуте. И на щук однажды вместе летали на Вашуткины озёра. И в моих командировках по Северу мы с вами не раз встречались и летали на вертолётах. И в Москву вы на Ан-26 не раз прилетали, а я вас во Внукове и в Домодедове встречал. И в гостиницы вас устраивал. Я всё это помню.

– Так точно, товарищ полковник, были такие дела.

А дальше возник совсем уж неожиданный разговор. Полковник Ванюшин вспомнил вдруг такое, что даже сам Лоскутов давно забыл:

–Так это ты тот самый старлей Лоскутов, который на стажировке из академии играл с лётчиками экипажа Ил-14 в гостинице на Диксоне в храп⁹ на банке в восемьсот рублей? Да ещё и ушёл при своих? Это редкий случай. Завидую вашей выдержке. И я в молодости был такой же рисковый и отчаянный. И у меня в жизни такие случаи бывали.

Смущённый, что кто-то ещё, кроме экипажа из шести воркутинских рядовых лётчиков самолёта Ил-14, играющих в храп на Диксоне, знает о его «подвигах», Сергей скромно выдавил:

– Так ведь, товарищ полковник, только смелость города берёт. Да и банки тоже.

Ванюшин весело засмеялся.

– Да я смотрю, ты юморист, Лоскутов. Это хорошо, значит, мы сработаемся. Шутки, юмор и сатира у нас в отделе поощряются. Кстати, расскажи мне кратко, как ты в Воркуте открыл, освоил и умудрился всех научить летать от истинного меридиана аэродрома взлёта?

– Я же при вас в Воркуте был на стажировке из академии. Полетал со всеми экипажами и понял, что никто не учитывает даже азимутальные поправки на схождение меридианов при полётах вдоль северной воздушной трассы. В академии я напросился на консультацию к начальнику штурманского факультета, бывшему главному штурману ВВС генерал-лейтенанту Лавскому. Вот с его подачи мои научные исследования этой проблемы и начались. И закончились выбором лучшего способа полёта для наших типов самолётов и вертолётов, но с установкой на каждый самолёт и вертолёт дополнительно гирополукомпаса ГПК-52 и астрокомпаса АК-53.

Но тут зазвонил какой-то чёрный телефон с блестящим гербом вместо цифрового диска. Полковник Ванюшин, не поднимая трубку, сказал:

– Идите в свой штурманский кабинет, устраивайтесь и обживайтесь. Все вопросы пока решайте с полковником Кунаевым. Потом договорим про полёты от истинного меридиана.

– Есть, товарищ полковник.

Располагался авиационный отдел на девятом этаже солидного старинного здания по улице Дзержинского, дом два. На девятом, если считать с подвальных этажей. Тех самых печально известных кабинетов и подвалов Лубянки. Потому что видимых со стороны площади Дзержинского этажей в этом здании было всего шесть. Серёжка на первом же году службы узнает, что на нижних этажах, в бывших подвалах Лубянки, уже давно нет ни кабинетов, ни камер, ни казематов. Там оборудованы огромные спортзалы, теннисные корты, стрелковый тир и склады самых различных вспомогательных, технических и обеспечивающих служб.

В конце семидесятых в этом здании располагался Комитет государственной безопасности СССР, а кроме него – Главное управление пограничных войск со всеми его управлениями и отделами. И весь личный состав авиационного отдела ГУПВ размещался на девятом этаже – в четырёх кабинетах, что были рядом. Кабинеты с широкими окнами, выходящими на Лубянскую площадь с памятником Ф. Э. Дзержинскому. Справа хорошо видно здание магазина «Детский мир». Слева – Политехнический музей. Впереди узкая улица 25 Октября. Справа от неё – «Охотный ряд». Дальше видна площадь возле Большого театра и краешек гостиницы «Москва». И чуть поодаль – красные зубчатые кирпичные стены и рубиновые звёзды Кремля. И верхушка храма Василия Блаженного видна, и ещё десятки сверкающих позолотой куполов… Серёжка сразу же подумал: «Кабинет у меня почти как у министра, с видом на Кремль. Вот только жаль, что всю Красную площадь из окна не видно. Только краешек. Но то, что Москва – златоглавая, прекрасно видно даже из моего скромного кабинета».

Кабинет начальника авиаотдела генерала Рохлова был стандартного размера, шесть на четыре метра, не больше, как и большинство комнат в этом здании. Обставлен был строго. Стены до высоты роста человека отделаны панелями под дуб, окна всегда наполовину зашторены и с закрытой форточкой. Два широких, опять же под дуб отделанных стола, поставленных буквой «Т», с пятью-шестью телефонами и двумя стульями для посетителей. Вдоль длинных стен расставлено по шесть стульев с обеих сторон. Сейф, зеркало, книжный шкаф, простой деревянный шкаф для верхней одежды – вот и всё спартанское убранство этого кабинета. И два портрета на стенах – Феликса Эдмундовича Дзержинского и Леонида Ильича Брежнева.

И всё же кабинет этот был просторным. В трёх других кабинетах авиаотдела стояло по пять-шесть таких же массивных, под дуб отделанных и покрашенных лаком столов. Но в последние два года авиаотдел заметно расширился. Год назад в штате было четырнадцать человек, теперь – в наличии уже восемнадцать. А по штату двадцать четыре. Поэтому с рабочими местами и столами для прибывающих офицеров было туговато.

Лётчики-инспекторы во главе с заместителем начальника отдела полковником Ванюшиным ютились в перегруженной комнате. Кроме массивного стола Ванюшина возле окна – ещё четыре, расставленных по кабинету так, чтобы поместились все пять столов. Два инспектора по вертолётам – полковник Василий Зерин и подполковник Игорь Антипов, и два инспектора по самолётам – подполковник Александр Валаев и майор Юрий Мирошниченко, который должен был вскоре прибыть.

У штурманов пока был самый незагруженный кабинет. Всего четыре стола. Два сдвинутых и массивных – возле окна: Александра Кунаева и Анатолия Пальчуна. И два поменьше размером, ближе к двери. Один Николая Богомолова, он тогда был старшим офицером по воздушно-огневой подготовке. А за другой свободный стол и усадили майора Лоскутова. И надо же такому чуду случиться – усадили на тот самый стул и за тот самый стол, за которым он сидел перед тогдашним главным штурманом полковником Виктором Ткаченко на собеседовании, ещё перед назначением в Воркуту после окончания академии. Сергей запомнил этот стол на всю жизнь по дубовой текстуре дерева и надписи, нацарапанной кем-то по полировке сбоку, на торце: «Дай Бог удачи».

По наследству этот удачливый стол и стул достались Лоскутову от полковника Кунаева. Сергей погладил крышку стола, мысленно поздоровавшись со старым знакомым. В этот день он не раз возвращался к простой мысли: как всё же в жизни лихо сюжет закручен. Действительно, получилось так, как сказал когда-то ему на собеседовании после окончания академии и перед назначением штурманом арктической эскадрильи Виктор Ильич Ткаченко:

– Обживайте, капитан Лоскутов, этот стул и стол, авось ещё они и пригодятся когда-нибудь в будущем.

И ведь пригодились. Случайность это или некая кем-то свыше спланированная закономерность? Трудно объяснить даже самому себе. Но сидел он потом за этим столом и на этом стуле в общей сложности более семи лет, будучи инспектором-штурманом авиа отдела ГУПВ…

Хуже всего ситуация была в кабинете у инженеров. Ещё год назад их было по штату всего пять, а стало семь человек. Во главе с заместителем начальника авиаотдела по инженерно-авиационной службе полковником Николаем Ивановичем Тумановым: Леонид Абросин, Степан Зносок, Владимир Иванов, Валерий Стефановский, Геннадий Федоренко и Александр Махов. И ожидалось прибытие ещё двух офицеров, уже назначенных приказом. Несколько человек сидели по двое за одним столом. Все проходы заняты стульями и сейфами. Скученно и душно. Работать неудобно, все друг друга отвлекают. Телефонные звонки надолго выбивают из колеи.