Читать книгу: «В ожидании жизни»

© Владимир Левкин, 2018

ISBN 978-5-4493-6755-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОЧЕМУ Я НЕ ЕМ НАЛИМОВ

13.06.18

Ку-ку, да ку-ку, – звучало надоедливо из ближайшего леса на берегу деревенского пруда. Лес поднимаясь на взгорке, стоял мохнатой стеной, казалось ему, не было конца и краю. Пруд образовывала речка под названием Кордяга, она текла в глубоком овраге, который изготовило неумолимое время и конечно вода. Кое- где на крутых овражистых откосах была видна рыжая глина, которая составляла большой процент вятской земли. Пруд был запружен в незапамятные времена, наверно ещё первыми жителями этих краёв, место, кстати, было выбрано очень удачно, прямо на большом повороте реки. Здесь стояла когда-то большая мельница, сейчас она была разрушена временем и неразумными людьми, конечно муку сейчас мелют электричеством, кому нужны эти пережитки в виде жерновов и колёс. Но, сруб, заделанный ещё до револьющин, почти сохранился, правда, без крыши, из него сруба примерно 12 на 12 торчали колёса водяного привода и прочая деревянная механика, застывшая неизвестно когда. От этих развалин несло нестерпимой тоской и печалью, но рыба под названием Сорога, ловилась здесь хорошо, часто приходил сюда рыбачить, ведь добывать этот сорт рыбы, да ещё в прозрачной воде, весьма сложно. Я зачастую приходил с вечера порыбачу до темноты, потом закутаюсь в брезентовый тёткин плащ, покемарю до рассвета и снова ловлю, если клюёт эта капризная рыба. Сразу за развалинами мельницы был глубокий омут метров двадцать в диаметре из него, и вытекала наша Кордяга, холодная и голубая как небо этим жарким летом.

Я порыбачил до темноты, поймал пять штук этой Сороги, бросил в ведёрко, глянул на малиновый закат, который предвещал хорошую погоду и наверное неплохой клёв, стал готовиться ко сну, то есть натаскал каких-то старых досок и соломы под голову.

На реку и прибрежные луговины опускалась густая темнота, только какие-то птички ещё что-то пели своими нежными голосками. Ночь по-хозяйски вступала в свои права, недалеко на лугу вдоль речки паслись несколько лошадей, их неясные тени двигались совсем бесшумно, иногда они смешно прыгали на своих стреноженных ногах, иногда вздыхали чисто по-человечески, вечер стоял очень тихий. Я как-то незаметно задремал и мне снились почему-то бесконечные лошади, лошади…

Проснулся я в четвёртом часу утра, в природе ничего не изменилось: лес стоял на месте, река текла в прежнею сторону, лошадки также паслись на лугу, с которого иногда доносилось бряканье их ботал. Я вдруг решил порыбачить на самом пруду, быстро собрал свои рыбацкие снасти и двинулся в его сторону, по бережку. Путь мой после развалин мельницы проходил по едва заметной тропке, вдоль бережка. Иду мимо воды любуюсь синим небом и ярким восходом почти пурпурного цвета и скоро выхожу на луг, который довольно обширен, над прудом стоит утренний туман, красиво очень, кажется, в такие утренники и выходят из омутов русалки, поют свои сладкие, протяжные песни. Завлекают, заманивают окаянные, неокрепшие души в свои объятья.

Но, я отвлёкся и скоро столкнулся с неожиданным препятствием, поперёк тропинки, метрах в десяти от воды валялась туша околевшей старой лошади, нелепо вытянувшей ноги в сторону воды, я тихо свистнул и разглядел на её животе штук десять налимов, которые впились в податливый, ещё наверно тёплый живот коняги. Меня чуть не вырвало от вида этих падальщиков, которые висели на лошадином животе, как гигантские пиявки. Да ещё и шевелились, извивались наверно от удовольствия, я быстро почесал дальше, чувствуя, что мне скоро будет дурно

ВЕТЕР-ВЕТЕРОК

4.06.18

Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь, стаи туч, – вспомнилось Михалычу, когда он глянул в окно. За окном на деревенской улице задувало уже не слабо и откуда что берётся у этой погоды, – подумал он. Вроде уже начало июня, а погоды всё нет и нет. А посевная идёт, ни шатко, ни валко, хорошо хоть сегодня, то есть вчера вечером бригадир раздобрился, отпустил его на день домой, кое-что поделать по своему хозяйству. Работы в своём хозяйстве всегда немеряно: там поправить строения, здесь устроить водопой скотине, а то она неразумная всё ломает и топчет, хотя власть придержавшие опять грозят колхозникам освободить их от кулацких пережитков. То есть ликвидировать личные хозяйства совсем, видно наш дорогой Никита Сергеевич решил всё-таки добить остатки крестьянства, что уцелели после сталинской деспотии. А то народ вроде начал подниматься при Маленкове и Булганине, ведь они отменили огромные налоги с крестьянства, дали измученным труженикам хоть какую-то свободу, ввели паспорта сельхоз труженикам, а их детям разрешили поступать во все учебные заведения страны.

Но сейчас власть попала к недалёкому хохлу, притом до того безграмотному, что ума совсем нет своего. Слушает партийных советчиков, кои в сельском хозяйстве совсем не рубят, хотят всё окончательно коллективизировать, зачем вам неразумным свои коровы говорил Никита – молоко можно брать с фермы, а овощи с полей. Толка он плохо понимал, что фермы не в каждой деревне, а овощи сеют не везде и что ездить по бездорожью за каждой картошкой или луковицей, ахинея, получается, говорили крестьяне. «Экую страсть вытерпел сельский народ» думал, Михалыч занимаясь домашними делами, а ведь Вятка меньше всех по стране пострадала от репрессий против кулаков, мало было крепких хозяев. Ну, были в каждой деревне один, от силы два побогаче. Сейчас начали возвращаться из Сибири высланные в тридцатые годы, один такой сосед по фамилии Копытов вон ползает каждый день перед окнами, показывает всем фигушки, притом двумя руками, что с него возьмёшь, справка у него по голове. Ему даже власти вернули его же недостроенный двухэтажный дом, первый этаж кирпичный, была такая мода до революции.

Погода же на улице продолжала портиться, задул довольно сильный ветер и какой-то интересный без порывов совсем, в отличие от нормального. Этот ветер враз пригнал тёмные низкие тучи, до того зловещего вида, что Михалыч даже перекрестился когда пришёл с улицы, куда ходил до колодца раз несколько.

Стало совсем темно, хоть зажигай керосинку, он снова вышел на крыльцо, эта зловещая чернота уже захватила всё небо и только на горизонте мельтешила узкая полоска яркого солнца. Ну, чистый поздний вечер подумал, – Михалыч и услышал первый грозный удар грома.

Затем ветер ещё усилился и больше не слабел, он только набирал свою дурнущую силу: первый удар приняла на себя небольшая копёшка стоящая за огородом. Казалось, просто дунул сказочный великан и сено, за пару секунд поднялось в воздух и растворилось в нём. Михалыч с трудом добрался до собачьей будки за баней и отцепил своего Полкана, но пёс никуда не побежал, а как-то исхитрился, нырнул в отдушину под избу, хотя никогда пролезть туда не мог. Ветер же продолжал усиливаться и бушевать, полетели кверху соломенные крыши бань и хлевов, хозяин с трудом вернулся в избу, – сумасшедшая буря, решил он и осторожно выглянул на улицу, где творилось настоящее светопреставление, она была завалена мусором и сорванными наличниками, по ней бегала чья-то обезумевшая бурёнка, но она скоро исчезла куда-то. Огромная черёмуха у соседей была сломана возле основания и торчала как гнилой зуб, – хорошо мои далеко работают и в деревне совсем мало народу, решил Михалыч и посмотрел в угол, где висели и стояли ещё иконы его матери, не раз прятанные ей от ретивых комсомольцев активистов.

Иконы смотрели на него с какой-то мрачной решимостью, он попытался зажечь свечку, но у него это не получилось, искоса глянул в крайнее окно и увидел как здоровое бревёшко пролетело по воздуху и ударило в кирпичную кладку дома соседей как таран финикийцев… От удара вылетело несколько окон, а его новая изба зашаталась как кордонная коробка, затем подпрыгнула вместе с полом и грохнулась на место. Михалыч молча посмотрел на крышку погреба, и порадовался, что выкопал его глубоко, ведь в основном народ обходился дворовыми голубцами, с крышей из соломы, там все и намораживали лёд зимой.

Он почему-то бросился в сени, где у него стояли ломики и лопаты схватил их, решил глянуть в хлев, с трудом открыл перекошенную дверь и увидел, что крыши там нет, царит полный хаос, а из соломы торчат чьи-то голые ноги, он потянул за них и вытащил в сени молодую соседку. Она была в шоке, но не отпускала годовалого своего сына, он ударил её по щекам, она слабо застонала, а ребёнок заорал, будь здоров как. С трудом опустил их в погреб, на улице было темно как ночью, а изба шаталась и подпрыгивала, словно пьяная, были выбиты все окна. Михалыч полез в погреб и закрыл тяжёлую крышку, но и здесь стоял сплошной жуткий гул, слышались хлопки и удары, в общем, преисподняя наступала, видно сбываются предсказания старух про конец света, – решил он. Затем прислонился к вздрагивающей стенке погреба и закрыл глаза, всё равно темнота.

Сколько продолжалось это забытие он не помнил, очнулся от крика младенца, который вопил громко в отличии от матери, она вообще ни подавала не звука. Михалыч прислушался и к своей радости ничего не услышал, стал нащупывать крышку погреба, она не подавалась, тогда он стал приглядываться в темноте и увидел слабую струйку света слева от себя, минут пять искал ломик и лопату, которые успел прихватить, повинуясь инстинкту самосохранения. Кое-как нашёл ломик и стал ковырять в отдушине, и скоро получил порцию дневного света, – значит, белый свет не накрылся, – решил он.

Вскоре через часик он и откопался, то есть пробил лаз на свободу, покряхтел и ободрав бока полез наружу. Увиденное не обрадовало его, на месте деревни из сорока домов простирался пустырь забитый мелкой щепой и ветками, вместо леса метрах в пятистах сияло солнце. Освещая сплошной бурелом из ели и сосны, лежащий в одну сторону. Ну и как теперь жить подумал он, но от мрачных мыслей его оторвал крик детский, он вернулся к своему лазу и увидел, что женщина, которую он спас, выкинула младенца на улицу, из лаза отверстия торчали её руки, почему-то очень белые. Он подошел, шатаясь, попытался ей помочь, но только взялся за руки, как сразу отпрянул, они были холодны как лёд. Он подобрал ребёнка с земли, это был мальчик, поднял его на руки и сказал, – смотри мужик, что сделалась с деревней!

По следам довольно реальных событий конца пятидесятых годов, когда ураган в Кировской области стёр с лица земли несколько деревень и хорошие леса.

ЖАБЫ

05.11.16

Урожай на жаб, как и на яблоки, бывает не каждый год, зато когда урожай на них, я всегда наблюдаю и слежу за ними. Иногда прячу их в подсобке от птиц и соседских кошек. Одна большая жаба перламутровой раскраски гостила у меня в доме целую неделю. Так и сидела на пустом ведре, выпучив красивые глаза цвета тёмного агата. Я налил ей воды в миску, иногда видел, как она пьёт совсем беззвучно, и что интересно, ей так понравилось у нас под верстаком, что сходив по своим жабьим делам, она быстро возвращалась назад.

Скоро я к ней привык, и моя старая кошка Микки, даже не думала её трогать. Она, с тех пор как у неё вырезали умерших в животе котят, вообще никого не трогала, и даже пила воду из одной миски с нашей мышкой по прозвищу Дуся. Эта Дуська жила у нас долго, я нашёл её почти окоченевшей от отравленного зерна и положил её рядом с водой. Дуська отпилась и прижилась видно в подвале, чтоб её не спутать с другими я завязал ей на шее желтый бантик из ярких ниток.

Жабы удивительные создания, как они умудряются выживать в этом мире, загадка. В урожайный на жаб год можно наблюдать их везде. Бывает, целая толпа жаб начинает, переходить просёлочную дорогу, притом упорно, целенаправленно, не считаясь с жертвами. Раскраска их прямо фантастическая. Трудно в природе где-либо найти такую гамму цветов и оттенков от ярко изумрудного до тёмно гранатового. Богата мать природа, а создатель ещё круче…

Я не зоолог, мне трудно понять, чем они питаются, но ведь что-то едят? Иногда в зарослях лопухов и прочего, под забором нахожу маму жабу, а с ней целый выводок или настоящую россыпь жабят с ноготь большого пальца. Но жабы плохие видно матери, через день-два смотришь, эта малышня уже пасётся самостоятельно. Удивительные существа, кто их только не хватает: собаки, кошки, все почти виды птиц, но они упорно держаться за жизнь и возрождаются снова и снова. Надеюсь, в 17 году их будет опять много, так как было не видно года три. Где вы жабы! Вылезайте, я хочу вас видеть весной, когда зазеленеет!