Читать книгу: «Расцвет Рагнарёка», страница 2
Анфиса I
В чёрном замке лорда Кроненгарда завершалась подготовка к ответственной миссии по поиску оружия старших богов. Требовалось отправиться в Мимир, в некую горную крепость-святилище под названием Седая Твердыня, где хранилась одна из ваджр – двусторонний скипетр, сочетавший в себе элементы трезубца и булавы, но с огромной разрушительной силой, что сосредоточена в реликвии.
За длинным столом матушка Мокошь сидела напротив Гора, в то время как остальные боги-хранители размещались от них по обе стороны на стульях изысканного гарнитура из красного дерева с пунцовой бархатной обивкой и подушечками даже в прямых остроконечных спинках.
Сам некромант Бальтазар и его чародей Ильдар стояли позади богини с веретеном, принимая периодически участие в обсуждении. Ожидали, когда пани Софра определит, кому двигаться в Мимир и ему или им, если пойдут несколько, в дорогу соберут всё самое необходимое из запасов замка. Оставалось узнать их решение, когда команда вновь поднимется сюда.
За столом в это время ожесточённо спорили Мокошь и Мара о том, когда следует богам вступать в разгоравшиеся конфликты. Одна принимала позицию исключительно Вольных Городов, другая же настаивала, что все в равной степени достойны жить или хотя бы получить шанс на выживание.
– В чём суть защищать нынешние территории, если они постоянно менялись? – не понимала Мара, богиня зимы и смерти, представлявшая собой внешне гибрид женщины и сухих ветвей дерева, расходящегося шипами, наростами и рогами, средь которых полыхало бледно-синее пламя.
– В том, чтобы сохранить целостность мира. Многим племенам нынче даже некуда бежать… – нагнувшись вперёд, строгим тоном отвечала ей матушка Мокошь, пассами рук вращая перед собой над столом золотистое веретено.
– Так потому им надо забрать новые земли. Ты не слышишь, как топает Бегемот, создавая разломы и землетрясения? Как Иблис растапливает снежные шапки, устраивая наводнения? Как Цербер сжигает поля… Да эти твои разрозненные племена вскоре вымрут от голода, если ты не начнёшь думать! – с гулким эхом воскликнула Мара.
– Я попросила бы без оскорблений, – хмурилась Мокошь. – Ты считаешь, что всё знаешь, но на деле можешь нанести вреда больше, чем Локи, если станешь действовать столь необдуманно.
– Это меня ты пытаешься обвинить в импульсивности? – неторопливо жестикулируя худощавыми руками с огромными серповидными когтями, холодным тоном произнесла богиня зимы.
– Дамы! Дамы! – вежливо, но всё же довольно властным голосом призывал их к порядку Гор, сидящий во главе стола в самом красивом кресле с обилием драгоценностей в декоре. – Сохраняйте благоразумие, помните о манерах, – покосился он недобрым взором своих выразительных очей на зеленокожего трёхрогого Фудзина, вальяжно со скуки качавшегося на стуле вдали по левую сторону.
Когда-то кресло, на котором, как на троне, нынче восседал Гор, изготовили специально для лорда Мортимера, которому принадлежал этот замок. Затем чаще всего на нём сидел Бальтазар, ныне стоящий у полупрозрачных дверей выхода на балкон подле своего помощника-чародея. А ныне в кресле располагался бог неба, гармонии и баланса, чьё тело было как у атлетичного человека, а пернатая голова напоминала соколиную.
– Скажи же, в чём я не права, – повернулась к нему матушка Мокошь.
– Мы здесь ради одной цели – не дать миру погибнуть. У каждого из нас свой взгляд на то, как должен выглядеть идеальный Иггдрасиль, но жить в нём не нам с вами, а смертным народам! – напомнил Гор. – Наша задача: поддерживать жизненные циклы. Потоки воздуха, времена года, течение рек… Чем более отрешённо мы взираем на судьбу народов, тем более здравомыслящим получается наш подход и менее затуманенным взгляд. Отбросьте всё личное, все симпатии, антипатии, речь не о том, кто завоет больше кусок суши себе. Пусть это решают сами жители меж собой. Главное – не дать миру погибнуть. Права и Мокошь, что нужно сохранить саму жизнь и целостность, все народы. И Мара, что, если не остановить Зверей Хаоса, то Левиафан, Бегемот и Иблис уничтожат мир. Поэтому мы и посылаем наших друзей за ваджрой в Мимир.
– Я бы предпочла владеть Брахмастрой, а не ваджрами, – сурово заявила Мара.
– Уж ты-то да! – закинул зеленокожий демоноподобный Фудзин ноги на стол. – Каждый хотел бы Брахмстрой владеть. Могу посоветовать одного губозакатывательное заклинаньице. Иногда протрезветь хорошо помогает.
– Сказал непросыхающий пьяница с дырявым мешком, – хмыкнула Мара.
– Между прочим, Ладушка уже давно заплатками всё заштопала, – хмыкнул тот и отвернулся с обиженным видом.
– Ага! – гордо улыбалась маленькая девочка в цветочном венке поверх длинных светлых волос и сияющей брошкой в форме лебедя на своём белом платье с синей вышивкой красивых узоров.
– А я бы предпочёл мир во всём мире, – прогнусавил Кама, внешне напоминавший каппу – антропоморфную помесь лягушки с жабой, имеющий клюв, панцирь, выбритую макушку и идущий от неё прямой жёсткий ворс чёрного цвета, ровно подстриженный, как выразились бы крестьяне, «под горшок».
– Да, сегодня пришли довольно печальные новости от Славы и Ниды, – произнесла матушка Мокошь всем собравшимся. – Кажется, Локи устроил охоту на тех, кто не примкнул к нему, дабы те вдруг не примкнули к нам, когда всё начнётся.
– Как только молва распространится, можно будет снова подать сигнал, дабы оставшиеся подумали над своим нейтралитетом, – проговорил бог с головой сокола. – Мы – хранители этого мира. Что с ним станет без нас? Что с нами станет без него?
– Вот племянничка на философию потянуло, – посмеивался Тот, постукивая своим длинным клювом. – Ай да вопросы! Я подумаю над этим завтра. Сейчас куда важнее отправить отряд в Мимир.
– Долго ж они собираются, – покосилась богиня зимы на боковую дверь в ожидании отряда путешественников.
– Надо было меня посылать с ними. Я б с собой припасов взял… целый мешок! Ха-ха! – отшучивался Фудзин, показывая свой улов ветров в холщовой ткани.
– Мешок пустоты… Как и в твоей голове вечно, – проскрежетала тихим шёпотом Мара.
– Вот и они, – улыбнулась темнокожая Ошун в высоком голубом хепреше с золотыми дисками декора.
– Думаю, мы готовы, – первой вошла невысокая атаманша тёмных эльфов с сине-фиолетовой кожей, недлинными чёрными волосами и яркой красной прядью среди них, идущей прямиком к чёлке.
За ней появились и все остальные, столпившись с рюкзаками и сумками, среди которых восьмёрками петлял любопытный барсук, всё обнюхивая, то и дело возвращаясь к подруге-хозяйке. А потом зверёк снова что-нибудь чуял и бежать изучать походные мешки.
– Радость великая переполняет меня с каждою нашей встречей, – поприветствовал их Асклепий, пузатый монах с внешности щура, в бурой рясе, – но горечь взвилась на языке от скорого расставания.
– Определились, кто отважится выдвинуться за ваджрой? – плавно повернул к вошедшим Гор свою голову.
– Мы с Дианой пойдём, – шагнула вперёд Кьяра, юная аристократка крепкого телосложения с миндалевидной формой глаз.
– А я?! – возмутился Вирбий, молодой полуэльф с жемчужными волосами, тёмными у корней, но светлеющими к кончикам.
– Под «мы» я и тебя имела в виду, – фыркнула леди фон Блитц, закатив глаза. – От тебя разве ж отвяжешься… Дрянной мальчишка!
– Ди, ты точно хочешь лезть в холодные горы Мимира? – Вир перевёл взор зелёных глаз на младшую сестру.
– Ну… А если гномы не отдадут ваджру? – сделала та жалостливое личико, выстроив бровки домиком. – Кому-то придётся ловко выкрасть её из святилища крепости, – раскраснелась девочка с длинными жемчужными волосами, глядя в пол.
Плутовка из Стеллантора уже не раз проделывала нечто подобное с переменным успехом. Если требовалось что-то откуда-то тихо стащить, то девушка в обтягивающем чёрном наряде, с фиалковым взором и длинными перламутровыми волосами, зачёсанными на прямой пробор, могла предложить свои услуги и навыки.
У ног её вертелся барсук, которому тоже надели на спину небольшой рюкзачок, продев ремешки через лапы. С учётом, как ловко он мог карабкаться по стенам, столбам и древесным стволам, эту тёмную кожаную сумочку застегнули особо крепко и тщательно, дабы ничего не вывалилось. Зверёк ткнулся носом Диане в левую ногу, словно подбадривал: мол, я с тобой.
– Идём тогда вместе, мы со всем справимся, – взял Вир чёрной бронированной перчаткой сестру за руку. – Буду тебя защищать.
– Это я буду тебя защищать, кексик. Не дрейфь, не пропадём, – положила Диане свою ладонь на плечо и Кьяра с другой стороны.
– А можно я как-то сама? – прикусила Ди нижнюю губу, от неловкости опустив взор.
– У-ук, – раздался голос её четвероногого спутника.
– Ну, или, типа, с тобой, да. – Было видно, сколь не по себе ей от их опеки.
– Варенья взяли? – развернулась к ним маленькая девочка из-за стола.
– Да взяли, конечно, – кивнула Ханна, юная фоморка в очках и с белыми волосами, косой чёлкой короткой стрижки так и норовящими прикрыть один глаз.
– А печенье? – не унималась Ладушка.
– И печенья набрали, – заверяла Ядвига.
– И сушёные сливы? – интересовалась малышка.
– И сухофруктов разных, да, – заверила атаманша.
– А лакрицу? – продолжала спрашивать девчушка.
– Лада, еда состоит не только из сладостей, – чуть наклонилась в её сторону Мокошь.
– Как это так?! – опешила девочка и вернулась обратно за стол.
– Им с собой надо морсы и чай взять, сыр, мясо в дорогу, котелок, куда можно сушёной курицы и моркови бросить, бульон заварить. С картошкой аккуратнее, когда подморозится – становится сладкой.
– О! Сладкой! – обрадовалась и заумилялась Лада.
– Сладость тогда хороша, когда она на десерт после основных блюд идёт, когда есть контраст, – гнусавил Кама, глядя на девочку-богиню.
– После медовой карамельки кисленькое яблочко – тоже контраст, – не соглашалась та.
– В Таскарии так вообще сладкий картофель растёт, батат называется, – по ту сторону стола наклонилась к ней темнокожая богиня рек.
– Ошун права, из него дарки очень много всего готовят, приправляя разными пряностями, – дополнила её сестра-альбинос.
– Пусть будет судьба благосклонна к вам, посылаю лучи удачи! – проговорил Тот Софре и её команде. – Что вот бывает сладким и горьким, желанным, но не всегда достижимым? Первая «П», – задал он загадку.
– Кофе с сахаром, – пробубнил Фудзин.
– На «П»?! – возмутилась Ядвига.
– Победа, – ответил сам бог мудрости. – Возвращайтесь с победой к нам, когда достанете ваджры. Да благословлён будет ваш путь.
– Фудзин, ты хотел… Хватит грызть когти! – возмутилась матушка Мокошь поведением зеленокожего бога ветров за столом.
– Да не грызу я! Что я, как себя вести не обучен, что ли? Я меж зубов куски куропаток вычищаю, – оправдывался тот. – Нечего было пережаривать так, мясо жёсткое, а должно таять во рту.
– Демоны, конечно, любят, когда огня побольше… – оправдывался Ильдар-чародей, стоя от стола поодаль.
– Мерзость какая, никаких манер, – причитала покровительница ремесёл и рукоделия. – Ты ж хотел с ними? А проводник в Мимир пригодился бы, чтобы не заплутали и не замёрзли.
– А вот здесь я с тобой согласна, – кивнула Мара и наклонилась к темнокожей Ошун по правую сторону от себя – Отличная возможность его выпроводить.
Голос её шелестел шорохом жухлой листвы на лёгком ветру. Копыта козьих ног постукивали по ковру, устланному на каменной мраморной кладке, а над самой макушкой полыхало бледно-синее холодное пламя, словно костёр мёртвых душ. Собеседница с ней явно была согласна, но даже не повернулась, не желала привлекать слишком много внимания.
– Вам нужно вернуться прежде, чем Локи спровоцирует схлестнуться все армии, – строгим тоном велела матушка Мокошь.
– Помнишь, ты в детстве жуков стравливал на бои? – ткнула Вирбия Ди локотком.
– Нашла, что вспомнить. Мы ж совсем глупыми и маленькими тогда были, – недовольно прошептал тот.
– Мне было их так жалко, а ты устраивал бои насекомых, кто кого сожрёт или забодает, – вздохнула Диана, пускаясь в воспоминания.
– И мне пришлось прекратить, чтобы ты не плакала, – напомнил ей брат.
– Я потом всегда этим пользовалась… чуть что – глаза на мокром месте. Прости, что была ужасной сестрой, – опустила полуэльфийка глаза.
– Ох, Диана-Диана, нашла время для исповеди, конечно. Что ты вообще? Ни на кого бы тебя не променял, никакой другой сестры мне не надо, – обнял её Вир за плечо.
– Вечно попадала в неприятности, а ты выручал, – прильнула к нему Ди.
– Хуже, если б было наоборот, – тихо посмеялся тот.
– Что? Было бы стыдно, что девчонка тебя выручает? Да ещё и младшая сестра? – улыбнулась и Диана.
– Я готова возглавить поход, – вызвалась панночка-атаманша с красной прядью средь поблёскивающей короткой стрижки чёрных волос. – То, что с нами будет бог, – это здорово. Но и чародей не помешает, – поглядела она на пузатого Брома.
Гном-маг в сине-серой мантии вовсю уплетал провиант, который, вроде как, сложили с собой в дорогу. Сладкие сухари так и крошились на его недлинную широкую бороду, а взгляд удивлённых тёмно-синих глаз выдавал, что отправляться вместе с ними из замка этот мужчина определённо не планировал.
– А нэ фоду! – замотал он головой, сдавливая сухари могучими челюстями, решив, что никуда не пойдёт.
– Прожуй сначала, потом разговаривай, – хмыкнула ему другая тёмная эльфийка, повыше и поатлетичнее атаманши, с белым хвостом густых прядей на голове и луком за спиной. – В общем, раз ты не против и не отказываешься, то вопрос решён. Маг-бочонок идёт с нами. Тем более он из нордов, а те нынче в Мимире большинство населения составляют.
– Ну и фолофь зе ты, матам жиафиха! – спешно прожёвывал тот сухари с гневным видом.
Ядвига являлась командиршей отряда лучников, пока Софра не потащила её с собою в дорогу. А та взяла с собой дочь – умелицу-рукодельницу Ханну, арбалетчицу стрелкового полка – девушку невысокую, худощавую, с округлой стрижкой из светленьких волос и носящую плотно держащиеся очки.
– Такой толпой собрались? – удивился Фудзин, встав с места, ковыляя на полусогнутых в коленях ногах. – И меня ещё к ним?!
Его крупные когти то и дело цеплялись за ворс ковра. На ногах они были чёрного цвета, а вот на пальцах рук росли белые. Бугристая плотная кожа его напоминала покров не то жаб, не то гоблинов, но он весьма превосходил их в росте. Лицом был больше похож на орка с приплюснутым носом-пятаком, но слишком худощавого телосложения.
– Интересненькое дело, целый отряд, прям группа лазутчиков, – покачала головой женщина-альбинос Емайя, внешне выглядящая очень похожей на Ошун, за исключением цвета кожи. – В Мимире повсюду снега, вам нужны будут плащи из шкур йети и белых медведей, чтобы пройти незамеченными, да и то едва ли получится.
– Нам ведь не нужна внезапность, – со строгим тоном в голосе сверкнула на неё своими алыми глазами атаманша тёмных эльфов. – Сначала мы попробуем уговорить жрецов отдать нам оружие с миром. В конце концов, мы именно ради мира и собрались им воспользоваться. Ядвига и Ханна прикроют нас, как стрелки. На пару с гномом. А в ближнем бою мне вполне составят компанию Чёрный Барон Вирбий с парными саблями, Кьяра фон Блитц с её эспадоном и Диана Лафо с морозными клинками. По-моему, наш отряд очень даже хорош. Именно такую группу я сама из станицы и послала бы раздобыть артефакт. Вместо себя бы отправила, к примеру, Айрис, Вислу или Амору. Ну, может, Зору, если б была жива. Редко встретишь человека с такой отдачей делу.
– С такой ненавистью к имперцам, – поправил её Вир.
– Посмотрим, что из такой затеи получится, – покачал Фудзин головой. – Лада-Лада-Ладушка, – подскочил он к богине в виде маленькой светловласой девочки в бело-голубом платье с вышивкой в виде яблок и лебедей. – Нам с собой нужно выдать что-нибудь горячительного, – намекал он на какую-нибудь бражку в дорожку.
– Есть выдать горячительного! – звонко ответила та, подняв с пола корзину с цветами, уложив её к себе на колени и перебирая стебельки, пытаясь пробраться ко дну плетёнки.
– Да не «есть», а пить как раз! – воскликнул бог ветров, в одной руке сжимая крупный холщовый мешок.
– Вот, – передала она ему креплёного и сладкого монастырского вина, а тот сразу залпом, проглотив выдранную зубами из горлышка пробку, осушил бутыль.
– Эй! Ты ж сказал: с собой! – возмутилась его поведением пани Софра.
– Да, но она ж не сказала, что у неё одна-единственная бутылка! – протёр тот локтём алые губы и заулыбался.
– Хе-хе, дело говорит, дай-ка мне тоже! Сухари запить! Сухо в горле! – потирал Бром ладошками.
– Вот прохвост, – фыркнула Кьяра фон Блитц подруге, косясь на Фудзина.
– И не говори, хуже Уршида, – качала головой Диана, тихо бормоча и глядя на всё это.
– Про чей хвост? У Ярошика есть бобровый! – показывала Лада, поднимая зверька. – Лопаточкой!
Она передала зеленокожему богу ещё несколько бутылок вина, которые тот благоразумно разместил на поясе своей повязки из леопардовой пятнистой шкуры. Остальные перепроверили ремешки и застёжки своих рюкзаков, фляги с водой и даже монеты на всякий случай.
– Та-та-та-та хей! Та-та-та-та хей! – в зал, бренча на ситаре энергичную мелодию, вошёл, отплясывая в рыжей походной курточке с бахромой, дворф Коркоснек, а за ним, держась друг за друга, целая вереница бесов.
Гном, едва не теряя шляпу, тряся своими усами, заплетёнными в косы, пританцовывал из стороны в сторону, а инфернальные существа с уродливыми мордашками, недоразвитыми перепончатыми крылышками и маленькими рожками на слегка вытянутых черепах повторяли за ним и веселились.
– Дьявольское лимбо! Дьявольское лимбо! – восклицал Коркоснек, а с ним и вереница бесов. – Хей-хо, братва, есть чё пожра… Расплетись мои дредлоки и косички в бороде! Боги северных равнин! Это ж Мокошь! – округлил ошарашенный гном свои синие глаза, перестав играть, чуть не выронил ситар и помчался прочь со всех ног, расталкивая чертей. – Вот ещё не хватало!
– Чего это с ним? – удивлённо, глядя барду-дворфу вслед, произнёс Ильдар.
– До монастыря на юге Лонгшира моей обителью был Страгенхолм. Как раз та область, где проживают дворфы, – пояснила матушка Мокошь. – Была их наставницей, учила молоть зерно, выращивать травы…
– Чем ж вы им там так насолили, что он, даже с демонами сдружившись, от вас убегает, как от чудища лютого?! – не понимал смуглый волшебник с выразительным золотисто-карим взором и курчавой бородкой.
– Заставляла их работать, – пояснила богиня ремёсел и рукоделия с лёгкой усмешкой. – Помню, работал на кухне у меня дворф один молодой, непоседливый, при нём посуда вечно заляпанная была. Оказалось, он каждую вазу и рюмку тёр в надежде джинна высвободить, сказочный дуралей. Я ему тогда сказала, что тереть-то вообще надо пол. Да к тому же шваброй. Ещё никогда мой мрамор с тех пор так не блестел всюду, – довольно улыбалась пожилая дама, прикрыв глаза и пустившись в воспоминания.
– Ясно с ним всё, – пробубнил Бальтазар. – А почему пёс Догман со своей голубкой Лукрецией всё не вернулись с последней вылазки демонов?
– Церковники империи опять разгромили всё войско. Волнуюсь за них, милорд, – проговорил Ильдар.
– За церковников? – удивился, повернув к нему голову, некромант.
– За Сетта с Лукрецией! Как бы в плен не попали, и где ж нам потом их искать-то? – волновался смуглый бородач.
– Лорд Кроненгард, – перевела матушка Мокошь свой взгляд на высокого некроманта в косом кожаном мундире с обилием украшений в виде металлических черепов. – Я так понимаю, вы компанию в Мимир составить не захотели?
– Останусь в замке, – нехотя пророкотал тот.
– Учтите, – перевела Мокошь свой взор на Диану и её окружение. – Фудзин может вас проводить, но не сможет коснуться ваджры. Боги не могут трогать это оружие. Однако напомню, что Локи способен нагрянуть и сам. Он полубог, а потому ему дозволено больше. Как и ваша пленница, – вернула она взор на чернокнижника.
– Эта рыжая тварь – полубог?! – изумился лорд Кроненгард.
– Дочь Немезиды. Вся в мать, вы не находите? Упёртая, твердолобая, несгибаемая, не способная поменять мнение даже при наличии весомых аргументов с другой стороны. Всегда всё сделает по-своему. Богиня возмездия и её дитя. Яблочко от яблони. Знаете, лорд, я бы лучше предпочла общество полоумного Локи, чем общество Немезиды. Более неприятную и своенравную собеседницу ещё поискать. Даже Гера, и то не настолько стервозная, – ответила Мокошь.
– А Баст вот с ней общий язык находит, – подметил вслух Тот.
– Ох уж этот её язык, вечно так облизывается, словно сожрать норовит! – встрепенулся Гор так, что перья на голове взъерошились. – Хорошо, её нет сейчас с нами.
– Полубог… Ясно всё… – вздохнул Бальтазар.
– Иначе б её тело не смогло впитать в себя артефакт. Бог содержит в себе только собственную сущность. Я не могу использовать Лук Артемиды или Копьё Вотана, надеть на себя Шлем Бури или Кольцо Бальдира. Это против моего естества. Мы несовместимы. Реликвия содержит в себе суть и вектор силы другого божества, чуждого моей природе. Надеюсь, вы меня поняли. А вот полубог может куда больше. И способен немало вытерпеть. Анфиса – наполовину человек, Локи – наполовину ётун. С ними нужно держать ухо востро, – предупредила матушка Мокошь. – И учтите, что ваша пленница не в курсе о своём происхождении. Так что взвесьте всё хорошенько, если надумаете сообщить. Последствия могут быть непредсказуемы.
Анфису держали в особой комнате замка с решётками на окнах и дверцей без внутренней ручки. Дабы не бросать её совсем уж в темницу подземелья, смуглый чародей Ильдар, жалея девочку, позаботился обустроить ей такие покои, из которых нельзя было бы выйти.
Та, правда, лишь внешне казалась юной девчонкой, на деле же просто не могла взрослеть и стареть из-за Часов Хроноса, которые спасли её от верной гибели. Будущий… а теперь уже бывший наставник тогда вживил их ей прямо в запястья, будучи подвержен панике и не зная, что делать. Энергия часов попала в руку и распределилась по девичьему организму, сливаясь с её естеством.
Благодаря артефакту она смогла возвращаться назад во времени и путешествовать в чужие сны с возможностью нанести через них вполне настоящий вред. Так она и охотилась на предателей-язычников, будучи преданной императору и Пресвятой Церкви, где когда-то нунцием служил её отец, ныне ставший послом.
Едва закончилось заседание, а компания эльфов и гном-маг в сопровождении Фудзина отправились в Седую Твердыню, как Бальтазар сразу же нагрянул в комнату к своей пленнице. Здесь преобладали синий и белый оттенки с плавными узорами позолоты, расходящейся или вьющейся средь декора стен, иногда с утолщениями на концах, кистями, гроздьями или фигурами цветочных нераскрытых бутонов.
Кровать была весьма просторной для одной такой девочки, за стеклянными дверьми шкафа меж окон лежали марионетки, ящики настольных игр и рулетки. А у столика с зеркалами красовались в стакане-подставке расчёски, щипцы, ножницы… И многое из предметов комнаты Анфиса могла бы использовать как оружие. Катары с её запястий отобрали, а вот керамическую маску демонической лисицы кицунэ оставили – та, как и прежде, сейчас болталась у девчонки на поясе.
А ещё на столике у окна стояла шкатулка из волнистого сапфирина, в которой находились синеватые пилюли. Ядвига, как спец в подобных вещах, приготовила их для Анфисы из запасов лорда Мортимера, которому когда-то принадлежал данный замок. Вещества, входящие в состав трав, позволяли не видеть сны. Так что Бальтазар велел Анфисе принимать по одной, обезопасив себя и всех остальных от коварства пленницы.
Помимо увечий, что та могла нанести во сне, она могла через них ещё и сбежать. По крайней мере, именно так она и оказалась в плену – другой некромант – Мельхиор Шорье – случайно поменялся с ней местами. Вытянул её вместо себя во время транса. А сам очнулся в её постели. Допустить подобного лорд Кроненгард не мог. На Анфису у него были большие планы, а теперь и вовсе всё резко поменялось, с учётом полученной от Мокоши информации.
– И тогда шлем чёрного рыцаря покатился по ступенькам и рухнул в непроглядную чёрную бездну! – рассказывала Анфиса в этот момент гостящей у неё Кассандре какую-то историю. – Император рванул вперёд. Мечи их заскрежетали, так что искры озаряли старые ступени лестницы, обвивающей мрачную башню. Чёрному рыцарю было некуда отступать, силы света со стороны императора разили его, заставляя взбираться всё выше и выше, пятиться по ступенькам. «Теперь я тебе отомщу!» – словно гордый лев, прорычал император, – с натужным кряхтением в голосе изображала девчонка эдакий мужской насыщенный тембр, зачем-то ещё и жестикулируя ведущей левой рукой, хотя гостья видеть её движения и не могла. – «Всё кончено! Ты ответишь за то, что убил моего отца!»… А! – перепугавшись, рыжая девчонка подскочила к окну, едва вошёл Бальтазар.
Она всегда боялась его приходов. Взгляд этих сиреневых глаз будто пронизывал её, изучая не внешность, не наряд, а внутреннюю энергетику, чакры и ауру, все жизненные потоки и вихри, что были в её организме. Иной раз казалось, что некромант и мысли прочитать способен.
– «Нет», – ответил ему чёрный рыцарь, взглянув в глаза императору, – «я и есть твой отец!», – заявил девчонкам лорд Кроненгард, застав их за этим рассказом.
– Да ладно! – аж сползла на пол с кровати ошарашенная Кассандра, повернув голову с чёрными, застланными тьмой глазами, на вошедшего мужчину. – Это правда? Ничего себе!
– Нет! – заверещала протестующая Анфиса. – Фи! Совсем нет! Всё было не так! Совсем не так! Он увидел могущество света и добровольно рухнул в бездну, признав поражение.
– Одно другому не мешает, – пожал плечами ухмыльнувшийся некромант. – Ну-ка, ты пока сходи поиграй с Ладушкой. Она как раз освободилась. За зверем её приглядывайте, пока он мне поперёк замка плотин не понастроил, – коснулся он плеча Кассандры. – А мы тут со сказочницей побеседуем.
Слепая малышка кивнула, ощупывая пространство тонкой бузинной палочкой, которую ей вместе сделали Лада и Мокошь, отправив как-то демонолога Сетта Догмана наружу за прутом с осеннего куста. В Преисподней-то таких растений не сыщешь.
Палочка помогала Кассандре лучше ориентироваться в пространстве, хотя за время пребывания в замке она уже частично его изучила вполне неплохо. Подружилась с Анфисой и любила наведываться сюда, слушая сказки про императора и не только про него. А иногда просто общаться о чём-нибудь с дочкой посла, скрашивая одиночество пленнице. Та же, оставшись сейчас без поддержки подруги, так и жалась спиной к окну, едва не усаживаясь на подоконник.
– Да не бойся ты, не съем я тебя. Всяко не орк, – хмыкнул некромант, скривив губы. – Говорят, внутри тебя артефакт.
– Говорят, вы пожираете детей, высасываете жизнь из подвластных деревень и обращаете всех вокруг в мертвецов. Надо ли верить всему, что там говорят? – с суровым видом исподлобья уставилась на него зеленоглазая девчонка с рассечённой левой бровью.
– Давай-ка лучше помедитируем, – очертил в воздухе круг чернокнижник, и тот засверкал на полу сиреневыми узорами меж двух мерцающих и переливающихся линий.
Мужчина зашагнул с дальнего края и уселся, скрестив ноги, жестом руки подозвав Анфису, чтобы та присоединилась. Она не желала, но противиться смысла не было. Она безоружна, замок торчит посреди Преисподней, деваться некуда, а кругом ещё черти да прочие приспешники этого чёрного колдуна. Пришлось подчиниться и нехотя зайти внутрь круга, усевшись напротив.
Она предпочла бы сражаться, но не была уверена в своих силах. Считала, что унизительно выполнять всё, что тот хочет и требует, от презрения к себе становилось только хуже. А тело пронизывала настоящая дрожь. Анфиса никогда не боялась его во снах. Девчонка легко расправлялась с такими, с приспешниками языческих культов, магами-изменниками, преступниками, но попав в чёрный замок, как будто бы потеряла веру в себя. Её что-то начало угнетать, тревожить, пугать. Ведь каждое появление некроманта было для неё чем-то неведомым, всегда становилось неясно, что от него ожидать.
– На совете решили, что из тебя надо вытянуть часы и вернуть к жизни Хроноса. Его сил может хватить на то, чтобы проигранную битву разыграть дважды, – проговорил Бальтазар, изучая ауру девочки.
– Чтобы проиграть её вновь? Глупая затея. Как и всё, что вы тут делаете, – недобрым тоном проговорила та.
– Прикрой глаза и расслабься. В противном случае будет только хуже, – предупредил Бальтазар.
– Звучит так, словно собрался меня изнасиловать, – фыркнула Анфиса.
Некромант слегка шлёпнул её по щеке, чтобы замолчала и перестала говорить глупости. Та лишь схватилась за покрасневшее место на коже и оскалилась. Но этого Бальтазар не видел. Он сам прикрыл взор, полыхая сиреневой пламенной аурой, как волной, нахлынувшей на всё тело пленницы, пронизывая её энергию в поисках артефакта.
Наконец он протянул руку к её левому запястью, вытягивая оттуда и концентрируя рядом золотистую энергию по крупицам. Анфиса обнаружила себя почти парализованной. Сидячая поза, ровная спина, руки в стороны – всё это объято чем-то подвижным, холодным, будто сильные ветра обдували её встречными потоками, не позволяя пошевелиться.
Она ощущала, как силы её покидают. Этот артефакт был не просто частицей, а словно большей частью её естества. Будто оставалось где-то треть от её той, какой она привыкла быть это последнее десятилетие с этой штуковиной внутри себя. Брови хмурились, губы дрогнули в напряжении.
– Нет… – попыталась она закричать, но сдавленное будто железной хваткой горло издало только жалобный стон. – Это вам не поможет… – попыталась она проговорить.
– А я и не сказал, что собираюсь возвращать Хроноса, – зловеще пророкотал Бальтазар. – Я сказал, что так хотят боги совета. Я дал им замок для заседаний, но не собираюсь им подчиняться, – открыв свои густо-фиолетовые глаза, глядел некромант на то, как песчинки света формируют фигуру песочных часов прямо в воздухе между ним и Анфисой. – У меня на всё это совершенно другие планы.
Фигура сверкающих часов становилась всё более плотной, практически обретала жёсткость, твёрдость, становилась материальной. В хрустальной колбе с радужными переливами осыпались золотые песчинки, пока те всё переворачивались и переворачивались снова и снова.
– Гляди, как всё начиналось, – произнёс Бальтазар, и Анфиса открыла глаза.
В сиянии песочных часов пред ними предстал сам Иггдрасиль, время на котором словно шло вспять, к доисторическим временам, когда не было ни на земле ни под землёй ни единого монумента, ни народов, ни цивилизаций. Сверкающая разными оттенками модель мира то увеличивалась, как бы приближая отдельные элементы, то отдалялась, показывая более цельную картину.
