Читать книгу: «Клеймо на крыльях бабочки. Исторический роман. Книга вторая»

Глава 1

Эпиграф

«На острове моих воспоминаний есть дом,

Ведут три каменных ступени на крыльцо.

Над дверью барельеф – меч и головка лани,

А рядом шнур, ведущий к фонарю.

На острове моих воспоминаний

Я никогда ту дверь не отворю»

(Надежда Теффи)

Страсбург, середина июля 1770 года.

– Вы действительно верите в такую возможность? – Элла смотрела на него из отражения в зеркале.

Йохан фон Хенисберг растерянно улыбнулся: «Я, наверное, смешон с этими признаниями». Последние три месяца его жизнь, прежде беззаботная, единственного сына богатой семьи, любителя любовных интриг и приключений, представлялась ему запертой в каком-то вязком омуте сомнений, недомолвок и растущего клубка проблем. Внезапное решение отца посетить город во время празднования приезда дофины Марии Антуанетты сильно обеспокоило Йохана. Его бесцельные, по мнению отца, путешествия из Парижа в Страсбург становилось всё сложнее объяснять.

«Я добьюсь её любви по возвращению» – восторженно думал он, глядя вслед карете Эллы в веренице экипажей поезда дофины, покидающего Страсбург. Опьянение сладостью близкой победы рисовало заманчивые картины. Но, подарив ему надежду и легкое касание губ в день отъезда в Соверне, по возвращению в Страсбург она едва заметила его.

Страсбург также с нетерпением ждал её возвращения. Вокруг неё немедленно образовалась особая атмосфера. Атмосфера, если не поклонения, то вознесения на особый уровень обожания. Но пересуды о её любовных связях продолжались. Подробности этих историй преследовали Йохана в гостиных, рождали в его душе то горечь от услышанного, то раздражение к самому рассказчику. Об уединенных конных прогулках с маркизом де Контад в огромном парке, окружающим его замок, судачили в гостиных всю весну. Но все признавали, что имело место не более чем нарушение баронессой этикета.

Шептались о её связи с графом де Гамбе, внезапно исчезнувшим из города после бала в честь приезда дофины. Но разговоры эти шли больше от семьи де Гамбе, что делало их не столь убедительными для Йохана. Если о некоторых любовных романах баронессы лишь шептались в гостиных, отравляя душу Йохана ядом, то подозрения о её связи с маркизом Жозефом де Геро, доверенным лицом короля Людовика, стали предметом жарких споров после возвращения баронессы из Соверне. Гостиные Страсбурга разделились на два лагеря, каждый отстаивал своё видение:

– После возвращения баронессы из Соверне, её не было видно два дня, уверена, они уединились в его фамильном замке де Пурталес,…(1)

– Это не более, чем домыслы, милые дамы, баронесса и раньше любила уединение в своём доме. После поездки на бал в Соверне отдых был необходим, что здесь может быть странного?…

– О, нет, моя милая, она блистает умом и красотой, но не утруждает себя присоединить к ним и добродетель,…

– Маркиз де Геро проявил неслыханную дерзость задержавшись в Страсбурге и не последовав с поездом дофины в Соверне,…

– Вы думаете, граф, я поверю, что между маркизом и баронессой не было уговора о встрече в его замке?…

– Не думаю, что такой уговор был. Он, как и все мы, знал, что она вернётся в город через два дня,…

– Маркиз наверняка загнал не одну лошадь, чтобы нагнать эти четыре дня в дороге и не прогневать короля своим отсутствием на церемонии встречи дофины в Компьенском лесу,…(2)

– Господа, у вас нет никаких оснований подозревать прелестную баронессу во всех этих безрассудствах. Как нет и никаких доказательств, милые дамы,…

– Но, Гертруда, согласитесь со мной, благоразумное поведение нельзя поставить баронессе в заслугу,…

– Милые погрешности против этикета и не более того! Баронесса представительница почтенного рода и с достоинством носит своё имя!…

Блестящий маркиз де Геро отбыл из Страсбурга догонять свадебный поезд дофины, но сомнения продолжали угнетать Йохана, как и внезапные исчезновения, когда служанка неопределенно отвечала на вопросы о дне возвращения своей госпожи.

Но более всего разливалась ядом тоска, которую она рождала своим молчанием, не отвечая на его письма и briller par son absence, как выразилась хозяйка салона Гертруда фон Стэйн. Пожалуй, единственная, от чистого сердца восхищавшаяся ею и с негодованием отметавшая все пересуды. (3)

Затем в досаду от сплетен Страсбурга, от неизвестности, от настойчивых требований из Вены немедленно вернуться в Париж и заняться неотложными делами, от изматывающего ожидания её ответа врывался восторг от короткой записки в несколько строк, что она была бы рада, если он посетит какой-то прием, где она собирается быть. Посыльный баронессы отвечал, что ответа ждать ему не велено и Йохан мчался на крыльях, чтобы услышать за весь вечер лишь несколько беспечных слов, оброненных непосредственно ему. После очередного такого вечера он в бешенстве уехал в Париж, давая себе обещание никогда не возвращаться в Страсбург: «Я вырву её из своего сердца!»