Читать книгу: «Упырь»

1. Викинг.

Гена Грызенков сидел на кривобоком стуле за обшарпанным письменным столом и украдкой грыз зажатый в ладони ржаной сухарик. Другой рукой он перелистывал лежащую перед ним толстенную папку с бумагами. Время от времени Гена поднимал голову, тревожно оглядывался и вновь склонялся над папкой.

Но чего, спрашивается, он так боялся? Быть может, Гена работал на марсианскую разведку и копировал сверхсекретные сведения? Заявляем решительное «нет!» подобным инсинуациям. Гена самый законопослушный гражданин Российской федерации, каких только знала история. Всё дело в сухарике. Да-да, именно в нём. В маленьком безобидном сухарике, который так приятно похрустывает во рту, который так замечательно скрашивает долгий и нудный рабочий день.

Ибо Гена был не просто Гена, а штатный архивный работник, и сидел он не где-нибудь, а в архиве, и не в каком-нибудь там архиве, а в архиве областного УВД. И не просто папку перелистывал Гена, но «дело». И не просто «дело», а «дело» самого Упыря.

Кто такой Упырь? Злодей – вот кто такой Упырь. Девяносто восемь человеческих жертв на счету ненасытного маньяка и не просто жертв, а молодых, красивых женщин. Вот в деле их фотографии. Одна красивее другой. И всех безжалостно убил Упырь, и не просто убил, а высосал у них кровь. Всю, без остатка. Ну, а что он ещё перед этим проделал, догадаться нетрудно.

И самое страшное в этой жуткой истории то, что Упырь до сих пор гуляет на свободе. Да-да, гуляет-погуливает в своё упырское удовольствие. Потому что никто не может поймать его. Такой он неуловимый, Упырь. Правда, вот уже 20 лет как он больше не пьёт человеческую кровь. Должно быть, напился, а, может, просто перебрался в другую область или, вообще, помер. Дай-то Бог.

Во всяком случае, все 98 «упырных» томов давным-давно сданы в архив, где их читает на досуге Гена Грызенков, похрустывая себе ржаным сухариком, хотя прекрасно знает, что делать это категорически запрещено, дабы в архиве не завелись маленькие серенькие, чрезвычайно шустрые и ужасно прожорливые мышки.

Но пора нам поближе познакомиться с Геной Грызенковым. Если Вы, от нечего делать, забредёте в архив УВД, то первое, что там увидите – это лохматую огненно-рыжую Генину голову, усердно склонённую над письменным столом; второе, что Вам непременно бросится в глаза – колоссальных размеров Генин шнобель или, выражаясь литературным языком, рубильник, которому мог бы позавидовать сам Сирано де Бержерак. Затем Вы обратите внимание на его мощный торс с широченной выпуклой грудью (ну, Геракл!) и круглое добродушное лицо с толстыми, как у негра, губами. Заметив Вас, Гена непременно вскочит со стула, бросится Вам навстречу, а его рот растянется до ушей, образуя широченную и чрезвычайно добродушную улыбку. Жаль, что Вы её не заметите, так как невольно задерёте голову вверх, ожидая именно там обнаружить физиономию Геракла, устремившегося к долгожданному гостю. Но Вы жестоко ошибётесь, так как смотреть надлежит не вверх, а вниз, ибо перед Вами очутится самый настоящий карлик ста шестидесяти пяти сантиметров ростом. Изумлённые внезапным исчезновением Геракла, Вы растерянно глянете вниз и, поверьте на слово, изумитесь ещё больше, когда Ваш взгляд упрётся в гигантские башмаки мини-Геракла пятидесятого размера. Что за странные ноги у этого непонятного субъекта, подумаете Вы. Не ноги, а ласты. Вот таков наш герой. Прошу любить и жаловать.

Но каким образом подобное существо могло оказаться в столь солидном учреждении, каковым, бесспорно, является управление внутренних дел?

Ровно год тому назад Гена благополучно окончил Российский гуманитарный университет и вместе с дипломом получил возможность катиться туда, куда глядят его голубые глаза. И прикатился Гена в родной город на Волге, откуда пять лет назад отправился покорять столицу. Но, к величайшему сожалению горячо любимой мамочки, ни в архивный отдел, ни в госархив, ни в архив ЗАГСа новые сотрудники не требовались. Пришлось Гениной маме идти с поклоном к своему родному брату, полковнику милиции с нижайшей просьбой пристроить куда-либо незадачливого племянника. Но Генин дядя был самых честных правил и проявил исключительную принципиальность, наотрез отказываясь «использовать служебное положение в личных целях». Генина мама неделю валялась в ногах у принципиального братца, объясняя ему, что сейчас не то время и, наоборот, приветствуется и всячески поощряется «использование служебного положения в личных целях». Как иначе? Зачем тогда вообще служить?

Неизвестно, что именно подействовало на непреклонного стража порядка и законности, но, в конце концов, он сдался, и Гена вместе с неизменным сухариком оказался в архиве УВД, где и почитывает многотомные похождения Упыря.

Но почему именно Упырь заинтересовал дипломированного архивиста? Всё чрезвычайно просто. Расследованием преступной деятельности Упыря двадцать лет назад занимался молодой оперуполномоченный Иван Петрович Недогрызов или, проще говоря, родной дядя Гены Грызенкова. Да-да, тот самый полковник милиции, который устроил его на работу. И чем больше Гена читал про злодейства Упыря, тем большее недоумение он испытывал. И тем ниже падал в его глазах авторитет ретивого полковника, пока к девяносто восьмому тому не скатился до нулевой отметки.

Гена не мог взять в толк: как можно было не поймать изверга и душегуба, профессионального маньяка Упыря? Сколько грубейших ошибок совершил его принципиальнейший дядя, сколько улик и ценнейших свидетельских показаний оставил без внимания. Создавалось впечатление, что его честнейший дядя вместо того, чтобы распутать дело, совершал прямо противоположное, то есть всячески запутывал его. Мнение, разумеется, ошибочное, что Гена в душе признавал, но будь он на его месте…

Впрочем, все мы хороши на чьём угодно месте, кроме своего. Но при всём при том, хорошо, что дядя дослужился до «чинов известных» и не занимается больше оперативной работой, думал Гена, грызя очередной сухарик. Ради этого лично он не пожалел бы столь ценному работнику и генеральских звёзд.

Его раздумья прервал дежурный, срочно потребовавший Гену наверх, к Самому. Гена удивлённо вытаращил голубые глаза: зачем он понадобился Самому? Неужто Упырь вынырнул из небытия и высосал кровь из очередной жертвы, а генералу понадобились архивные материалы? Или, может быть, предстоит поездка в подшефный колхоз? Но сейчас вроде нет колхозов, а поля давно заросли кустарником.

Много чего пришло в рыжую Генину голову, пока он с обезьяньей ловкостью карабкался вслед за дежурным вверх по служебной лестнице, но и в самом страшном сне не мог привидеться Гене тот поистине феерический поворот судьбы, который ожидал его в генеральском кабинете.

Генерал Перегрыз сосредоточенно мерил крупными шагами алую ковровую дорожку, растянутую в его кабинете от стены до стены. Это занятие хорошо помогало сконцентрировать мысли во время решения нелёгкой задачи, а поскольку лёгких задач за тридцать лет беспорочной службы генералу решать не довелось, коменданту приходилось каждые две недели менять дорожку в генеральском кабинете.

– Господин генерал, лейтенант Грызенков по вашему приказанию прибыл!

Гене не довелось послужить в армии, поэтому ему чрезвычайно нравилась армейская атрибутика. Но генерал был сыт ею по горло. Он страдальчески поморщился от зычного Гениного рыка и внимательно оглядел с головы до «ласт» новоиспечённого лейтенанта.

Гена стоял перед ним во всей красе, вытянув по швам руки, свисавшие ниже колен. «Горилла, форменная горилла, – подумал генерал, удовлетворённо хмыкая. – Как раз то, что надо».

– Присаживайтесь.

Генерал кивнул на свободный стул и, подавая пример, водрузил свой обширный зад в мягкое кресло.

Гена благоговейно опустился на краешек стула и вопросительно взглянул на хозяина кабинета. Но генерал не спешил удовлетворить вполне законное любопытство молодого архивариуса. Он вскочил с кресла и вновь принялся вышагивать по дорожке, размышляя о чём-то чрезвычайно важном, как, во всяком случае, казалось недоумевающему лейтенанту.

Наконец, приняв решение, генерал вернулся в родное кресло и, энергично подвигав задом, уселся поудобнее. «Основательно устраивается, – отметил Гена, которому нельзя было отказать в наблюдательности. – Видать надолго меня захомутал».

– Вот что, Геннадий, – начал разговор генерал, постукивая кончиками пальцев по столешнице, и замолчал, отрешённо глядя куда-то поверх Гениной головы.

Гена, выждав для приличия несколько минут, осторожно кашлянул. Генерал, словно получив команду: «Марш!», встрепенулся и решительно вбуравился Гене в глаза.

– Надеюсь, ты имеешь представление о том, что сейчас творится в стране и нашей области, в частности?

– В общих чертах, – уклончиво ответил Гена, не понимая, куда клонит генерал и ёжась от его жёсткого взгляда.

– Сейчас в ходу такое словечко «беспредел», – продолжал генерал. – Но оно лишь в малой степени характеризует нынешнюю ситуацию. Крах и хаос! Мы на грани развала России. Страшно подумать, что нас всех ожидает в недалёком будущем. Естественно тех, кто не смоется, – генерал неопределённо мотнул головой, – туда. То, что было в восемнадцатом, цветочки перед тем, через что нам предстоит пройти. Впрочем, оставим это, – оборвал себя генерал, – и перейдём к тому, ради чего я вызвал тебя.

Гена заёрзал на стуле, демонстрируя повышенное внимание и готовность к любым извивам генеральской мысли.

– То, что страной правит мафия, тебе, надеюсь, объяснять не требуется. Как человек, носящий милицейский мундир, ты обязан быть в курсе событий.

– Какой я милиционер? Так, одно название. Я – архивариус, – на всякий случай уточнил Гена свой официальный статус. – Целый день торчу в архиве. Своего носа на божий свет не показываю.

– Вот и хорошо, что не показываешь, – улыбнулся генерал, – хотя нос у тебя, прямо скажем, знатный.

– Какой есть, – дипломатично заметил Гена.

– Да ты не обижайся, – вновь улыбнулся генерал. – Сейчас поймёшь, к чему я клоню. Это хорошо, что у тебя такой рубильник. И вообще.

Генерал неопределённо обвёл рукой вокруг нелепой Гениной фигуры.

«Чего хорошего, – обиделся Гена. – Тебя бы в мою шкуру, посмотрел бы я, как ты заулыбался». Но Гена отлично помнил, кто есть он, и кто сидит перед ним, а потому вежливо оскалился.

– У нас в стране широко развернулась наркомафия, – продолжал, между тем, генерал. – Так широко, что шире некуда. Вот тебе несколько цифр. Ежегодно в России от наркотиков погибает более семидесяти тысяч человек. Это три районных города. Если ситуация не изменится, то, по прогнозам социологов, уже к 2010 году от наркомании и СПИДа в нашей стране умрёт полмиллиона человек (это наш город), а к 2020 эти заболевания станут причиной смерти до 21 тысячи россиян в месяц. За последние пять лет смертность от употребления наркотиков увеличилась в 12 раз, среди детей – в 42 раза. И если учесть, что продолжительность жизни у людей, «севших на иглу», не превышает 7-8 лет, то примерно четыре миллиона наркозависимых (четыре таких области как наша) не доживут до своего совершеннолетия. Российское государство ежегодно выделяет на борьбу с наркоманией 1,6 миллиарда рублей. А в США на эти цели выделяется 33 миллиарда. Но не рублей, а долларов! За последние десять лет число наркозависимых снизилось в Америке вдвое – с 25 до 12 миллионов человек, а в России за это время количество вовлечённых в потребление наркотиков возросло в десять раз. По экспертной оценке специалистов Управления ФСКН России по нашей области число наркоманов в нашем регионе превышает 40 тысяч человек. По количеству несовершеннолетних, употребляющих наркотики, наша область занимает лидирующее положение во всём Центральном федеральном округе. Учитывая темпы развития наркобизнеса на территории региона, число наркозависимых в ближайшие пять лет может увеличиться в три раза. Ещё год-другой подобной деятельности, а нашей бездеятельности, чем бы она ни была оправдана, и мы потеряем нашу молодёжь, то есть наше будущее. А это, по-настоящему, страшно. Я, во всяком случае, не знаю ничего страшнее.

Гена согласно кивнул и сделал умное лицо, хотя никак не мог взять в толк, какое отношение он, скромный архивный работник, имеет к искоренению распоясавшейся наркомафии? В архиве у него всё в полном порядке: дела прошиты и пронумерованы, мышей нет, температура и влажность соответствуют нормам. Неужели генерал узнал про сухарики?

– Нам удалось установить, что в городе и области орудует филиал мощной всероссийской, я бы даже сказал всесоюзной, организации, центр которой находится в Москве. В Москву тянутся ниточки, оттуда ползёт к нам вся дрянь и зараза. И всё, что мы здесь делаем, отлавливая эту погань, есть не что иное, как мартышкин труд. Одного посадишь, на его месте трое новых, как грибы из-под земли вырастают. Что поделаешь, – вздохнул генерал, – безработица. Когда у человека в брюхе заурчит, он за кусок хлеба пойдёт на любое преступление. А здесь не просто хлеб, а бутерброд с маслом. С икрой в придачу. Как не соблазниться? А мы всё ловим, сажаем, и продолжаться сиё действие может до бесконечности. Пока не отрубим у гидры её мозг, её голову.

Генерал замолчал и вопросительно посмотрел на новоиспечённого лейтенанта. Гена нервно поёжился под строгим генеральским взглядом. Откуда ему знать, как можно уничтожить проклятую гидру? В институте они этого не проходили. Он в глаза её не видел, и, вообще, о наркотиках знает только понаслышке. Даже наркомана живого не встречал. Мёртвого, кстати, тоже.

– Д-да, – подытожил генерал. – Такая вот стоит перед нами задача, и без тебя нам её не решить.

– Без меня?

У Гены от изумления глаза полезли на лоб.

– Ты не ослышался.

– Но… что я могу сделать? Ах, да, – спохватился Гена, – вам нужны архивные данные? Скажите, какие. Я найду. Если надо, останусь после работы, выйду в выходной.

– Какие, к чёрту данные, – отмахнулся генерал. – Мафию архивными папками не прихлопнешь. Это тебе не мышь.

– У меня нет мышей.

– Знаю. Не о мышах у нас разговор. Для тебя я приготовил более весёлое занятие.

– Какое занятие?

– Сейчас всё объясню. Как я говорил, все ниточки тянутся в Москву и не просто в Москву, а вполне конкретное место. Я ни в коем случае не хочу сказать, что именно там находится мозг всей организации. До него ещё ой как далеко, но, тем не менее, это уже кое-что. Всероссийским рассадником наркоты является один из самых престижных ночных клубов Москвы – «Дары Востока». Вот из него и текут к нам непрерывным потоком все восточные дары: анаша, план, героин, марихуана и тому подобная дрянь. Хороши дары, нечего сказать.

Гена всё ещё ничего не понимал, а потому молчал.

– Созрел такой план: направить в эти самые «Дары» своего человека. Он должен нащупать там людей, занимающихся нашим регионом, войти в доверие, выйти через них на босса или боссов, смотря по обстоятельствам, выявить и… обезвредить осиное гнездо. Такая вот стоит, прямо скажу, нелёгкая задача. И по плечу она, разумеется, не всякому. Далеко не всякому. Для такой цели нужен…

– Супермен, – подсказал Гена. – Джеймс Бонд.

Генерал недовольно поморщился.

– Какой, к чёрту, супермен. Хотя… хотя, смотря, что понимать под данным словом. Но то, что человек должен обладать яркой индивидуальностью, – однозначно. И я думаю, что для этой цели лучше всего подойдёшь, – генерал выпрямился в кресле и нацелил указующий перст в левый Генин глаз, – ты.

Довольный произведённым эффектом, генерал вальяжно откинулся на спинку кресла. А эффект от его слов был ошеломляющим. Даже водородная бомба, взорвись она в кабинете, не потрясла бы так Гену Грызенкова. Он подпрыгнул на стуле.

– Я?!!!

После чего Гена несколько минут был способен лишь беззвучно хлопать толстыми губами.

– Вы что, издеваетесь надо мной?

– Ничуть, – спокойно ответил генерал.

– Да вы посмотрите на меня!

Гена спрыгнул со стула и, во всей красе, пробежался по кабинету.

– Какой я, к чёрту, супермен! Пистолета в глаза не видел. Меня даже в армию не взяли.

– Я троих отличных парней потерял на этом деле, – грустно произнёс генерал. – А какие были асы. Орлы! Подковы ломали. Каждый в одиночку пятерых-шестерых мог завалить. В абсолютной темноте за тысячу метров попадали на малейший шорох. И – сгинули. Потому что любому дураку за версту было видно, кто они такие.

Генерал ласково посмотрел Гене в глаза.

– Сам подумай, кто заподозрит, что ты наш человек? В худшем случае, примут за отставного клоуна.

– Спасибо за комплимент.

– Не обижайся. Ты радоваться должен, что природа так … щедро наделила тебя.

– Вот радости.

– Да уж, плакать тебе, по-моему, не о чем. Жив, здоров, сыт, одет, обут. Что ещё человеку надо? Жены нет? Замечательно! Никто не зудит, не пилит, нервы не мотает. Не жизнь, а малина. Погоди, залезешь в ярмо, вспомнишь золотые денёчки.

Генерал вздохнул и задумался. Не иначе вспоминал «золотые денёчки».

Гена деликатно кашлянул.

– Можно один вопросик?

– ?

– Кто мне такое подсуропил? Не дядюшка ли?

– Полковник Недогрызов здесь ни при чём. О предстоящей операции не знает ни одна живая душа. Кроме нас с тобой, разумеется. И никто, даже самые ближайшие родственники и наивернейшие друзья ничего не должны знать. Запомни это и, за неимением уса, намотай себе на нос. Строжайшая тайна. Если хочешь остаться в живых.

– Я на тот свет не тороплюсь.

– Вот и хорошо. А теперь перейдём к главному.

Генерал повернулся на пол-оборота, открыл сейф, достал пачку документов, положил их на стол. Взял в руки верхнюю книжечку, протянул Геннадию.

– Это твой паспорт. Ознакомься, пожалуйста.

Геннадий с интересом раскрыл корочки. Первое, что ему бросилось в глаза, отлично выполненная фотография с его Гениной физиономией.

– Торвальдсен Олаф, – с трудом прочёл он и недоумённо воззрился на генерала. – Что это значит?

– То, что больше нет Геннадия Грызенкова, а есть Олаф Торвальдсен. Неплохо звучит?

Генерал радовался как ребенок, получивший новую погремушку.

– Ничего, – согласился Гена. – А на каком это языке?

– На норвежском. Родился и вырос ты в Норвегии, в городе Осло. Твой отец, Улаф Торвальдсен – норвежец, мать, Зинаида Загрызенная – русская. Отсюда прекрасное знание языка. Работал ты барменом в ночном баре «Ваалгал», что на улице Кнута Гамсуна. Это я, к примеру. Подучишь путеводитель и придумаешь название бара и улицы понатуральнее. После внезапной смерти отца, ты с матерью перебрался в Россию. Мать уехала на родину, в Тверь, а ты решил пожить в столице. Если тебе здесь понравится, останешься навсегда, а нет – вернёшься в Норвегию. Вот вкратце, твоя легенда.

– Абсурд! Чушь собачья. Какой я норвежец? Там же эти, как их, викинги! А я метр с кепкой.

– Ну и что? Викинги бывают разные. А рост не самое главное в человеке. Бывают японцы здоровее американцев.

– Но я норвежского языка не знаю. Ни одного слова, а об Осло вообще понятия не имею, не считая того, что это, кажется, столица Норвегии.

– Вот тебе карта Норвегии, очень подробная, как видишь (у военных достал), а вот путеводители по всем крупнейшим городам Норвегии. Вот самоучитель норвежского языка. Почитай на досуге. Думаю, выучить десяток фраз тебе вполне по силам.

– Что я смогу с десятком фраз? А если норвежец встретится?

– Тебя всё-таки не в Норвегию посылают, так что Штирлица из себя не корчи. Ты едешь в Москву и не просто в Москву, а в «Дары Востока». Заметь, Востока. Викингов там ты не встретишь. Будь спокоен. А Петросяны и Басаевы в норвежском хуже тебя разбираются. Ну, а случится, не дай Бог, и вправду с соотечественником встретиться, то вспомни, что вы – викинги, а не евреи с Привоза. Так что веди себя соответственно.

– Как именно, дозвольте полюбопытствовать?

– Не болтай языком, а налей ему выпить.

– Хорошо. Он выпьет, а дальше что?

– Ещё налей.

– А потом?

– Ещё плесни. Наливай, пока не свалится.

– Хорош разговор. Что он подумает обо мне?

– Не волнуйся. Очень хорошо подумает. Кстати, маленький совет: говори как можно медленнее.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Говори так медленно, как только сможешь. Давай прорепетируем. Представь, что ты стопроцентный норвежец, викинг. Ну, давай, ляпни что-нибудь.

– А что сказать? Я ведь ещё ни одного слова не знаю.

– Зачем тебе норвежский? Ты с Басаевыми будешь на русском разговаривать. Представься: Олаф Торвальдсен.

– Олаф Торвальдсен.

– Э-э, – скривился генерал. – Никуда не годится. Я же сказал: ты стопроцентный норвежец.

– Какой я стопроцентный, если у меня мать – русская?

– Это в Норвегии она у тебя русская, а здесь, в чужой стране, среди чужих людей, ты – стопроцентный норвежец. Викинг.

– Мини-викинг.

– Никаких мини. Настоящий ядрёный викинг. И, вообще, выбрось из башки все свои комплексы. Ты должен быть твёрд, упрям и холоден, как …айсберг.

– Это я айсберг? – тряхнул рыжей шевелюрой Гена.

– Да. Ты. А ну сделай соответствующее лицо. Не кривляйся, пожалуйста. Не забывай, речь идёт о твоей жизни. И не только о твоей, а о жизнях и сломанных судьбах сотен и тысяч мальчишек и девчонок, которых втягивают в наркотическую заразу. Сосредоточься, пожалуйста. Так. Хорошо. Неплохо. А теперь повтори своё имя и фамилию. Цеди слова сквозь зубы медленно-медленно, так чтобы между двумя словами можно было спокойно пообедать.

– Олаф…………………………………….. Торвальдсен.

– Неплохо. Только…

Генерал задумался. Тряхнул головой, сунул руку в нижний ящик стола и вынул трубку.

– А ну сунь в рот.

– Зачем? Я не курю.

– Тебя никто не заставляет. Просто держи трубку во рту и, когда будешь говорить, вынимай её оттуда и вставляй обратно. Десять раз вынешь – скажешь слово, ещё десять раз – второе слово.

– Зачем такие сложности?

– А чтобы ни у кого не возникло желания поговорить с тобой по душам, чтобы отстали от тебя после десятой трубки.

– Гм, в этом что-то есть.

Гена сунул трубку в рот и зачмокал толстыми губами.

– Не отвлекайся, пожалуйста. Дома потренируешься. Пойдём дальше. Ознакомься с другими удостоверениями. Здесь на все случаи жизни.

Гена, наугад, вынул из кучки несколько документов. Депутат Государственной думы от ямало-ненецкого избирательного округа. Майор милиции. Капитан службы безопасности. Старший лейтенант ГИБДД. Механизатор широкого профиля. Журналист. Почётный донор. Повар-кондитер. Акушер-гинеколог.

– А это зачем?

– Бери-бери, в жизни всё пригодится. Неизвестно, в какие ситуации ты ещё попадёшь. Ты обязан быть готовым ко всему. Твоя сила не в кольте и не в мышцах, а в …

Генерал поднял вверх указательный палец и вопросительно посмотрел на Гену.

– Правде?

Перегрыз отрицательно покачал головой.

– Документе. Потому ты должен быть вооружён соответствующим образом.

– Не понимаю, какое отношение гинекология имеет к искоренению преступности?

– Между прочим, самое прямое. Есть в одной из бывших советских республик фабрика, производящая наркотики для медицинских целей. Работают там, преимущественно, женщины. Контроль – строжайший. И, тем не менее, наркотики текут с фабрики рекой. Как ты думаешь, каким образом ухитряются работницы пронести наркотики через проходную, если их раздевают догола?

– Откуда я знаю?

– Наркотики упаковываются в маленькие цилиндрические контейнеры, которые, в свою очередь, прячутся, – генерал вопросительно поднял правую бровь, – куда, ты думаешь?

Гена густо покраснел.

– Вот так-то, – удовлетворённо произнёс генерал. – Жизнь – сложная штука, а люди ещё сложнее. И хитрее. В нашем деле нельзя расслабляться. И верить, к сожалению, нельзя. Ни-ко-му. Как это ни грустно.

Генерал ещё порылся в объёмистом сейфе и извлёк на свет божий небольшой кожаный кейс.

– Что в нём?

Гена опасливо покосился на кейс.

– Открой. Сам увидишь. Он не закодирован.

Гена приоткрыл кейс и моментально захлопнул крышку. Испуганно вжал голову в плечи. Кейс был битком набит пачками стодолларовых банкнот. И все новенькие. Только что из-под станка. Чьего, интересно?

– Они настоящие? Сколько их тут?

– Ровно миллион. А что касается подлинности, то в пределах СНГ можешь пользоваться безбоязненно. Соваться с ними дальше не рекомендую.

– Так они фальшивые?

– А где я возьму тебе настоящих? Мне людям зарплату платить нечем, а ты хочешь за здорово живёшь получить миллион подлинных баксов.

Гена разочарованно отодвинул кейс.

– Не надо мне фальшивых денег.

– Интересный ты человек. Фальшивые документы тебя вполне устраивают, а деньги нет. Или ты в Америку собрался удрать вместе с чемоданом? Я тебе русским языком сказал: в пределах СНГ пользоваться деньгами можно совершенно безбоязненно. Трать их на что угодно, никто от тебя не потребует отчёта. Как и расписки в их получении. Что тебе ещё нужно? Или ты думаешь, что доллары, которые ходят здесь по рукам лучше этих? Наверняка хранишь дома несколько бумажек на чёрный день?

– Храню, – сознался Гена.

– Так вот, они отпечатаны в той же самой типографии, что и эти, которые ты столь пренебрежительно отодвинул от себя. – Генерал похлопал ладонью по кейсу. – Не ломай дурака. Бери деньги. Пока дают.

Гена тяжко вздохнул и взял в руки кейс. Вновь открыл, осмотрел содержимое, закрыл и, молча, поставил на пол возле ног.

– А теперь смотри сюда внимательно. – Генерал положил на стол чистый лист бумаги. – Вот здесь, – он быстро набросал чертёж, – находится схрон.

– Что находится? – не понял Гена.

– Тайник. В нём яды самого разного срока действия. От мгновенных до тех, что подействуют через несколько месяцев и даже лет. Все они неизлечимы, их невозможно обнаружить при вскрытии трупа, так как они дают симптомы обычных болезней. Инструкции по применению, а также противоядия находятся там же.

– Зачем мне это? – привычно повторил Гена.

– Пригодится, – не менее привычно парировал генерал. – Кстати, яды освящены нашим священнослужителем, отцом Онуфрием, так что греха на тебе не будет, если, разумеется, не станешь использовать их в личных и корыстных целях.

– А как отличить личные цели от неличных?

– Если ты, к примеру, отправишь к праотцам дорогого дядюшку ради того, чтобы завладеть его имуществом, то это будут личные, да ещё и корыстные интересы, а если ты сделаешь то же самое, дабы предотвратить совершение твоим честным дядей крупного преступления, то это совсем другое дело. В таком случае греха на твоей душе не будет, и она в своё время прямым ходом отправится в рай вкушать бананы и ананасы. Понятно?

– Понятно.

– Идём дальше. Здесь, – генерал набросал ещё один чертёжик, – находится другой тайник. В нём оружие иного рода. Не знаю, пригодится оно тебе или нет, но, на всякий случай, имей в виду.

– Что там?

– Комплект воздушного десантника, комплект ниндзя, снаряжение подводного десантника, набор пистолетов и автоматов, снайперское оружие, ручной и станковый пулемёты, гранатомёт, огнемёт и прочая спецтехника.

– А танковой дивизии там нет?

– Нет.

– Слава Богу. Зачем мне всё это? Я и пользоваться ничем подобным не умею.

– Там есть подробнейшие инструкции, рассчитанные на стопроцентного идиота.

– Спасибо за комплимент.

– Пожалуйста. Кстати, оно так же освящено отцом Онуфрием.

Гена равнодушно пожал плечами.

– Запомнил расположение?

– Запомнил. А что?

Генерал чиркнул зажигалкой и поджёг листок. Дождавшись, когда он сгорел полностью, тщательно размял пепел в пепельнице.

– Всё это очень хорошо и крайне романтично, – сказал Гена, когда генерал через открытую форточку развеял пепел по ветру, – но что конкретно я должен делать, с чего начать?

– Начнёшь вот с чего. Завтра отправишься в Чечню. Именно поэтому я тебя и вызвал.

– В Чечню?! – с ужасом повторил Гена, вспоминая отрубленные головы, содранную кожу, вырезанные половые органы и прочие прелести, которыми столь увлекаются на досуге чеченские боевики.

– Да, в Чечню.

– З-зачем?

– Захвачены важные архивы чеченских боевиков. Требуется на месте срочно привести их в порядок.

Так вот оно что оказывается. Вот для чего он потребовался. Но как же всё это? Генин взгляд скользнул по куче документов на столе, по заветному чемоданчику, уютно примостившемуся у его ласт, то есть ног. Ах, да. Фальшивка. Он сам сказал. Но для чего понадобилось столь изощрённое издевательство над ним, Геной? Неужели генерал «с приветом»? Или садист? Говорят, в органах полно садистов. Как, впрочем, и мазохистов. Угораздило попасть сюда. Сидел бы лучше где-нибудь в ларьке, торговал спокойненько пивком да водочкой и в ус не дул. Действительно, какой он супермен? Викинг?

– Разрешите идти?

– Не разрешаю.

Генерал сдвинул в сторону стопку удостоверений и положил перед Геной несколько чистых листов бумаги. Рядом с ними – шариковую ручку.

– Пиши.

– Чего писать? – вяло поинтересовался Гена. – В смерти моей прошу никого не винить?

– Пиши. Я скажу.

Гена взял ручку и приготовился писать.

– Здравствуй, милая мамочка, – продиктовал генерал. – Написал? Продолжай дальше. У меня всё в порядке. Я жив – здоров, чего и тебе желаю. Добрался нормально, устроился хорошо, так что не волнуйся, пожалуйста. Чеченцев здесь много, но на вид они нестрашные, даже похожи на людей. Ну вот, на первый раз всё, а то нет времени писать подробнее. Очень много работы. Когда освобожусь, напишу обо всём. Кстати, мясо и фрукты здесь дешевле, чем у нас. До свидания. Целую. Гена. Написал?

– Написал.

– Бери другой лист и пиши снова. Здравствуй, милая мамочка. Я жив – здоров, чего и тебе желаю. Мамочка, ты не волнуйся, пожалуйста, но я нахожусь в плену у чеченцев. Когда вернусь домой, расскажу, как всё приключилось. Обращаются со мной нормально, все органы целы. Кормят тоже нормально. Я даже поправился. Меня освободят, когда будет производиться обмен пленными, а до тех пор мне придётся побыть у них. Так что не переживай, пожалуйста. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди. Больше писать нет времени, так как человек, который согласился переправить письмо, сейчас уходит. До свидания. Целую. Гена.

– Что всё это значит?

– То, что ты должен исчезнуть на длительное время… как Гена Грызенков.

– Зачем?

– Чтобы Олаф Торвальдсен мог спокойно делать своё нелёгкое дело.

– Я, что, вправду, должен буду поехать в Чечню?

– Для всех твоих родных и знакомых, включая мать и дядю, который самых честных правил, – да.

– А на самом деле?

– Завтра утром ты отправишься в Москву. Приобретёшь там квартиру, денег у тебя более чем достаточно, и явишься в «Дары Востока».

– Хорошо. Явлюсь. И что я буду делать?

– Работать.

– Работать? Но для начала, как минимум, нужно устроиться на работу. Я слишком хорошо знаю, каково сделать это в наше время. И кем, интересно знать, я смогу там устроиться?

– А для чего, спрашивается, существует прекраснейший документ, который ты даже не удосужился прочитать?