Читать книгу: «Мистическая Карелия», страница 5

– Ну что, Виктор, идем знакомиться с ними?! Она почему-то никогда не называла их русалками, говоря, что это придумали люди, а они сами называют себя по-другому.

Парням она велела купаться недалеко от берега, говоря, что пока она тут, они никого не тронут. Сама отошла в сторону, и раздевшись до гола, вошла в воду. Отплыв подальше от берега, она крикнула:

– Ну что стоишь, Виктор, идем! И отвернувшись, поплыла дальше от берега. Вскоре возле нее появились всплески, какие-то тела выскакивали из воды, и блеснув в лунном свете, вновь исчезали в воде. До меня доносилась какая-то непонятная мне речь, говорила Надежда Петровна на непонятном для меня языке.

Русалки, их было не очень хорошо видно, так как они были далеко и находились большей частью в воде. Но, тем не менее, их было видно, их тела, поблескивающие в свете Луны, их было много, штук семь, точно, они плавали вокруг магини, иногда, как дельфины, выпрыгивая из воды.

Надежда Петровна вновь позвала меня.

– Идем же, Виктор, чего стоишь то?!

Мужики вторили ей:

– Иди давай! Зовут же! Сейчас их там много, они тебе такой минет сделают! Ах-ха-ха-ха-ха! Или защекочут! – Смеялись они.

– Не-а! – крикнул я Надежде Петровне, – купайтесь с ними сами!

И даже не окупнувшись, пошел домой.

Примерно через неделю, была отличная солнечная погода, это уже было начало августа. Надежда Петровна с Рафисом были заняты своими делами, а ленивый Володя валялся с книжкой, что и было мне на руку. Я хотел побыть один, я вообще люблю уединение, люди сходят с ума от одиночества, для многих – это серьезное испытание, быть одному, в одиночестве, но не для меня, со мной же, все, наоборот.

Одиночество и уединение разные вещи, такие же разные, как религия, подразумевающая под собой веру, и религиозность, имеющая совершенно другой взгляд по отношению к этому. Люди не самодостаточные ищут общения с себе подобными, страдают от отсутствия последнего. Ум является продуктом социума, потому, ему и необходимо общение с себе подобными, но помимо ума есть еще и разум, имеющий совершенно другие функции в отличие от ума, и не зависимость от социума, есть и сознание…

Чем меньше человек на уме, чем глубже погружается в медитацию, тем меньше он связан и зависим как от самого ума, так и от социума, породившего его, для коммуникации с себе подобными и решения каких-то задач здесь, на матушке Мидгард – Земле. В принципиально других условиях, на других планетах, имеющих совершенно другие формы разумной жизни, ум просто бесполезен, он даже будет мешать выживанию. И вот тут, главную роль берет на себя до этого находившийся в тени ума, разум. Именно разум способен дать нам возможность выжить в иных, совершенно не привычных для нас условиях, в которых нет социума, и в которых ум, теряя привычную для себя среду, бесполезен.

Естественно, чем больше человек дистанцируется от ума, тем менее он зависит от нахождения и общения с себе подобными, он находит кайф в уединении. Что может быть прекрасней того, чем находиться в тишине, в согласии с самим собой и природой, но каждому свое.

Я пошел на противоположный конец острова, по сути, это было почти дикое место, те немногие люди, что жили неподалеку, очень редко сюда заходили. За все время нахождения там, я не видел ни одного рыбака с удочкой.

Позже я понял, что это ниже их достоинства сидеть в ожидании с удочкой. Они рыбачили по-крупному – с баркасов, неводами.

Я остановился на выступающем, как нос корабля, противоположном конце острова. С поляны, находившейся на возвышении, по отношению к берегу, открывался прекрасный вид. Справа была небольшая отмель, и из воды редкими зарослями, пучками торчал камыш. Прямо и слева, была бескрайняя водная гладь. Где-то на горизонте, иногда появлялись рыболовецкие траулеры.

Над поверхностью озера, в поисках рыбы, нарушая эту звенящую тишину, с криками сновали чайки. Солнце светило ярко, но уже не так жарко, по небу изредка проплывали редкие облачка. В воздухе, словно маленькие живые вертолеты, зависали стрекозы, всю эту идиллию дополнял аромат таявшей на солнце сосновой смолы.

Тишина и ни души. Я сел медитировать прямо на этой полянке, под сосной, под ласковыми лучами Солнышка, которое светило мне в лицо. Перед глазами появилась, переливаясь всеми цветами радужная труба, и я ушел… Сколько я помедитировал, я не знаю, часов у меня не было, время не засекал. Но, наверняка недолго, но и не мало, часа два – три, пока не почувствовал, что пора возвращаться.

Солнце уже ушло далеко к западу, ноги затекли, и я долго разминал их, прежде чем встать. Встав, я увидел совсем рядом с собой спелую ягоду, это была земляника, которая, по идее, уже должна была отойти к этому времени года.

Сорвав эту ароматную ягоду, которая, как мне тогда показалось, была удивительно вкусной, я увидел еще, потом, еще и еще. Я стал на четвереньках лазить по этой поляне, на которой было много спелой земляники, и которую, я почему-то, до этого не замечал.

Поев от души этой вкусной ягоды, я решил спуститься к берегу, и возможно, искупаться. От берега, в глубь озера уходили огромные валуны, небольшая часть их была на поверхности, и образовывала словно дорожку, идущую метров на сто от берега.

Я решил пройти до самого крайнего валуна. Порой нужно было сильно прыгать, так как расстояние между торчавшими из воды верхушками валунов было большим. Но у меня были сильные ноги, следствие занятия определенным видом спорта, и я справился с этой задачей.

Я стоял на крайнем валуне, небольшой его верхушке, возвышавшейся над водой сантиметров на тридцать. Вода была прозрачной и было видно метра на два в глубину, а глубина была уже большая, так как валуны были огромными.

Вдруг, в какой-то момент, я почувствовал на себе чей-то взгляд. Стало не комфортно, неприятно и даже, жутковато. Вокруг никого не было, возможно, это был взгляд из-под воды. От осознания того, что я был один, далеко от берега, и уже на большой глубине, отделенный от воды небольшими, максимум в полметра, лепешками верхушек этих огромных валунов, в свою очередь, торчавших из воды всего в двадцати – тридцати сантиметрах над поверхностью, мне стало жутковато.

И этот чей-то взгляд, от которого пошли мурашки по спине. Теперь, я, прыгая назад, боялся оступиться и упасть в воду, но подгоняемый страхом, я все же быстро допрыгал до берега.

На берегу это состояние отпустило меня. Я сидел на поляне и размышлял над этим. Взгляд был тяжелым, энергетика сильная и гнетущая, совсем не такая как у тех русалок, что видел я. Но кто же это мог быть, водяной? А может, русал, мужская особь, про которых говорят, что они часто бывают агрессивны по отношению к человеку.

В подтверждение этого, я вспомнил, что незадолго до этой поездки, читал в одном научно – популярном журнале, про случай с военным водолазом. Это была документальная история, свидетелями которой были несколько человек из командного состава, и трое его друзей, так же подводников.

По иронии судьбы, случай был зафиксирован именно здесь, на Онежском озере. Уже опытный военный водолаз, проводил погружение, выполняя поставленное перед ним тактическое задание. Дальше все шло со слов самого водолаза. Было примерно следующее, – проводя какие-то работы, он почувствовал на себе чей-то неприятный взгляд. Оглядевшись, он увидел метров в двух от себя какое-то странное человекообразное существо, и без акваланга.

Они рассматривали друг друга, как он описывал его, оно было явно мужской особью, совсем не таким, как описывают нам русалок. В его внешности было что-то неприятное, полуоткрытый рот украшали большие, острые зубы. На руках, между пальцами были перепонки, а ноги украшал большой рыбий хвост.

Существо приблизилось к нему, он дернулся, выхватил нож, существо оскалилось и бросилось на него. Возможно, он сам спровоцировал его своими резкими движениями и тем, что достал оружие. Схватка была скоротечной, силы были не равны, существо содрало с него маску, разорвало резиновый комбинезон. К счастью, на помощь этому водолазу, вовремя пришли его друзья, отбив его у этого существа, которое скрылось в глубине.