Читать книгу: «И пришел жнец. В когтях у сказки»
«…Кто воскрес из стылой тверди,
И омыт росой?
Это жнец, помощник смерти
С ржавою косой.
Он идет без передышек
В звоне бубенцов,
Чтобы сделать из детишек
Новых мертвецов.
Он не слышит и не верит,
Пишет номера.
Жнец стучится в наши двери:
Подыхать пора!»
Детская считалка из цикла «Церковь, Жнец и Общество»
1
Итак, было жарко. Нестерпимо жарко. Настолько жарко, что, казалось, солнце сошло с ума, желая превратить тихий летний день в настоящее пекло, а зеленеющие луга, простирающиеся изумрудной полосой под лазурным голубым небом, в безжизненную пустыню. В такую погоду неплохо бы отдыхать в купальнях с бокалом вина, или сидеть у пруда, наслаждаясь прохладой, в тени какого-нибудь деревца, а не топать по разбитой сельской дороге, прикрывая ладонью глаза и лицо от палящего света. Иначе говоря, хорошо было бы оказаться вдали от всего этого солнечного безмолвия, где нет такой жары, а есть покой и тень и ветер. Где-нибудь в Эрмивальде, Морольфе или Бранальске, с его туманами и теплыми дождями. Но об этом приходилось только мечтать. Тени было, как назло, слишком мало, солнца слишком много, а про существование ветра не приходилось даже и вспоминать: воздух можно было резать ножом, а на раскаленных камнях устроить небольшую камеру пыток. Однако, выбора у меня не было. Аинардское лето являло себя во всей красе.
Я шел по проселочной дороге вот уже второй час, проклиная всеми известными мне способами нерадивого истеричного извозчика, посчитавшего слишком большим риском пересекать пограничную заставу без надлежащих доверительных грамот. Он пререкался со мною весь путь из Эрмивальда, не смотря на мое уверение, что с документами жнеца, его пропустят даже на небеса, не то, что через пост напыщенных солдафонов, беспрестанно дующих пиво и считающих деньги, безбожно содранные с немногочисленных путников за право прохода, но так и не согласился. Он остановил экипаж еще на подступах к заставе, и не двинулся с места, даже не смотря на угрозы или подкуп, к которым я тщетно прибегал. Как я понял позднее, у него были изрядные проблемы с Пылью Пустоты – наркотическим зельем, которое варят из магических дистиллятов и вытяжкой из некоторых грибов и растений. Слабый, едва ощутимый специфический запах наркотика я уловил еще в экипаже, а нервозность и истеричность извозчика только подтвердила мои догадки. Ему бы несладко пришлось, окажись он в руках местных органов самоуправления, даже с документами Церкви, так что он оставался непреклонен. С началом войны найти заслуживающий доверия экипаж стало непросто даже в больших городах, затем, спустя год, крайне тяжело, теперь же – невероятно трудно. Многие извозчики оставили свое ремесло, опасаясь шаек бандитов и мародеров, что расползлись по лесам и полям Аинарде, многие не желали встречаться с отрядами солдат и рыцарей, что патрулировали каждый более-менее значимый тракт, некоторые опасались неупокоенных, до которых еще не успели добраться жнецы, а остальные требовали за свои услуги такие баснословные деньги, что на них можно было купить лошадь, со всей новой сбруей. Мне же повезло встретить такого извозчика, который оставил меня по дороге на половине пути от Эрмивальда до Ростальфа. Архонты проводили большой сбор слуг Церкви Равновесия, отозвав своих людей даже с жатв и заказов, что говорило о невероятной значимости и срочности грядущего мероприятия. Не смотря на то, что Ростальф находился у черта на рогах, ни в одной сотне лиг от более-менее крупного города, у меня оставалась в запасе еще неделя свободного времени, так что в особой спешке небыло никакой надобности. Я выбрал путь через имперский тракт, прямиком через Шепчущие поля и отправился по дороге Нижнего спуска, оставив позади Эрмивальд и Грессор, за что в результате жестоко поплатился. Теперь мне оставалось только упрямо шагать вперед, по камням и пыли, проклиная последними словами жадного и наглого кучера, чье имя, как мне хотелось верить, обязательно скоро попадет в мой список Жатвы.
Солнце стояло в зените. Солнце жгло немилосердно. Дышать было тяжело, рубаха из легкой ткани казалась тяжелее кольчуги, наплечная сумка натирала плечо, оттягивал пояс меч на боку, лишним грузом болтался церковный серп, высокие ботинки покрылись толстым слоем пыли. Если в мире в эти минуты и существовал более нелепый или более несчастный жнец, чем я, я бы с радостью посмотрел на него, но таких людей, судя по всему, не находилось. Я миновал очередной поворот дороги, прошелся по кустикам выгоревшей травы, жесткой как проволока, бросил взгляд на указатель у обочины, приложив ладонь к глазам. Сообщение, написанное на листке выцветшей бумаги, прибитой к деревянной стрелке, указывающей направление, гласило: «Поселение Высокий Вингард. Четыре лиги. Вниманию путешественников! Вход воспрещен северянам, беженцам, нищим, попрошайкам, прокаженным и чародеям. Эликсиры, зелья и мази не предлагать. Причина сего нетерпения…» Дальше доска была обломана, письмо оборвано, а в слово «мази» кто-то подписал «р», после первой буквы. На этом послание обрывалось, оставив в неведении, чем все перечисленные не угодили жителям Вингарда. Я сплюнул в сторону, прикинул расстояние до деревни, кивнул сам себе головой. Высокий Вингард был мне знаком еще с давних времен одной из первых моих Жатв, тем более, что ни под одну из вышеупомянутых категорий, которым вход был строго запрещен, я не попадал. Здравый смысл стремительно брал верх над смутным стремлением продолжить путь до Ростальфа. В любом случае, у меня еще остается семь с половиной дней, чтобы преодолеть остаток дороги, а небольшой отдых мог пойти только на пользу. Я поправил меч у пояса и сумку на плече, и отправился вперед, доверившись направлению, что указывала деревянная стрелка. Четыре лиги? За час управлюсь, даже по такому пеклу.
Было невероятно жарко. Над полями властвовала тишина. В звенящем воздухе нестерпимо приторно пахло дикими цветами и полынью.
2
Около высокого частокола, окольцовывающего небольшую деревеньку, стоял торговый дилижанс, валялись деревянные ящики, слышались ругательства и крики, суетились рабочие, звенели и грохотали кузнечные молоты. Одна из телег была опрокинута на бок, из железных креплений торчала переломленная ось, как гордый цветок, старое колесо покоилось в стороне, а все содержимое повозки из тюков и мешков, было разбросано поодаль, отчетливо давая понять, что авария произошла совсем недавно. Трое угрюмых представителей народной милиции с копьями и вилами, отсутствующим взглядом наблюдали за работой пяти грузчиков и двух мастеров, тщетно пытавшихся исправить сложившуюся ситуацию. Безразличию и холодности местного ополчения могли позавидовать даже скалистые утесы.
Рабочие бесцельно бегали вокруг места трагедии, волокли к воротам мешки и ящики, пытались вправить сломанную ось и приладить отлетевшее колесо, но выходило это у них из рук вон плохо. Кто-то ругался, кто-то злобно шипел, а кто-то ревел во всю глотку.
Немного в стороне от всего происходящего у городских ворот, стоял высокий кряжистый мужчина с усами, бородой и сверкающей на солнце лысиной, чье лицо одновременно сочетало в себе ярость, тоску, боль и уныние. Ревел во всю глотку именно он, потрясая кулаками и размахивая осколком стекла, коими была усыпана вся близлежащая дорога.
– Холера! Да куда ты тянешь этот мешок! Ты же видишь, что там уже ничего не осталось, кроме осколков? Положи его на место! Да не швыряй! Иди, помоги вон тому кретину вставить ось! Да не швыряй ты так, этот ящик стоит дороже, чем твоя шкура! Теперь ты, идиот, кто так работает молотком? Кто, я тебя спрашиваю? Ты можешь забить гвоздь, или даже на это у тебя ума не хватает? Ты хоть представляешь себе, сколько денег я вложил в этот товар, а? Конечно не представляешь! Ты же идиот! Вы, двое пьянчуг, таскайте ящики за ворота. Нечего здесь строить рожи! Я еще месяц назад сказал выровнять дорогу на подъезде к Вингарду! Тебе, именно тебе, тупица, я приказал выкорчевать все камни и выровнять ямы. Какого лешего ты ничего не сделал? Эй! Эй, ты, справа! А ну положи на место эту статуэтку! Я видел, как ты спрятал ее в карман! Живо клади назад, иначе прикажу отрубить тебе твои воровские ручонки! Мор и проказа, да что за идиотов мне дали в помощники!..
Голос Артаса Бейвера невозможно было перепутать или забыть. Некогда обнищавший рыцарь, заядлый игрок в рифрод, спустивший все свое состояние на игорных столах всех окрестных городов, а ныне преуспевающий купец, в распоряжении которого находились несколько крупных бакалейных лавок и солидный банковский счет, Артас производил впечатление импульсивного амбициозного человека со скверным нравом и дурным характером, мгновенно переходящим от шутки к гневу. С ним мне довелось познакомиться довольно давно, во время одного непростого заказа на орду шатунов из близлежащих топей. После этого наши пути пересекались еще пару-тройку раз в более мирное время, где нам вместе пришлось выбираться из различных передряг, после которых расстались мы хорошими приятелями. Хотелось верить, что Артас считает так же, но учитывая его тяжелый характер, уверенности в этом у меня небыло. Я неспешно спускался с холма, с интересом наблюдая за картиной разыгравшегося у деревенских ворот поселения. Артас пока что выходил из словесной перепалки бесспорным победителем. Он ожесточенно размахивал осколком драгоценной вазы, как мне удалось разобрать среди проклятий, ругательств и приказов, абсолютно не обращая внимания на происходящее вокруг. Стража же, заметила меня еще издали, встретив недовольными настороженными взглядами и холодным молчанием, Хотя молчали они, судя по всему, всегда и в любом случае.
– Привет, Артас.
– А? Кого еще принесло?.. Ох, чтоб меня шатун сожрал, Кайетан Эйнард собственной бледной персоной! Вот это сюрприз! А я – то думаю, откуда это потянуло ладаном? – рукопожатие Артаса напоминало кузнечные тиски, а дружеским ударом по плечу, можно было переломать пару-тройку костей, – Не ожидал тебя здесь увидеть!
– Я и сам не рассчитывал здесь появляться. Вынудили обстоятельства.
– Да плевать я хотел на обстоятельства, Кай! Причину твоего появления обсудим потом. Надеюсь, не новая Жатва у нас? Видимо, у тебя есть для этого веские причины, ведь не просто же так ты приехал проведать старого приятеля? Раз ты оказался в Вингарде, то обязан задержаться у меня в гостях хотя бы на денек! Выглядишь ты, после дороги, скажу честно – прескверно. Видимо жатва выдалась нелегкая, да? Отдохнешь, попируем, выпьем, расскажешь, что нового творится в мире. Только после того, как я закончу с делами, – купец с унылым видом обвел рукою картину произошедшей трагедии.
– Авария? Как это произошло? Большие убытки?
Артас стал мрачнее грозовой тучи. Его затянувшееся молчание не предвещало ничего хорошего.
– Большие ли убытки? Убытки настолько большие, что даже если я продам всю эту завалящую деревеньку, с ее жителями-истуканами, это мне расходов не покроет даже наполовину. Понимаешь в чем дело, Кай, я ожидал доставку кое-какого товара, который рассчитывал благополучно спихнуть на окрестных рынках и в столичных городах. Кривые руки извозчика, дрянная телега, ухабистая дорога, идиоты-рабочие, вот и все планы коту под хвост.
– Действительно, это печально. Будь я купцом, как ты, наверное, проникся бы твоей проблемой, как никто другой.
– Что толку теперь-то слезы лить, – злобно фыркнул Артас, искоса взглянув на лениво ковыляющих грузчиков, которых проблемы хозяина волновали не больше, чем стражей ворот. – Так о чем это я? Останавливайся у меня, Кай. Посмотришь, как я устроился, может быть, выберемся на охоту…
– Охоту? Ну, уж нет, хватит отдыха и выпивки.
– Это мы еще посмотрим. Послушай, Кай… ах, ты задница ослиная! – следующие слова предназначались уже для одного из рабочих, выронившего на дорогу тяжело груженный деревянный ящик. Ящик подпрыгнул в пыли, накренился на бок, затрещал, перевернулся. Внутри что-то предательски зазвенело.
– Алманский фарфор, – сморщился Артас, – Это целая партия алманского фарфора…
– Была целая партия, – поправил я осторожно, наблюдая за тем, как сбитые с толку и загнанные в угол рабочие растаскивают осколки в стороны, – Очень жаль.
– А уж как мне жаль, – помрачнел купец, – Ну, хоть с грузом стекла из Герга ничего не случилось…
В тот же самый момент, пронзительный звон, раздавшийся из очередного ящика, под ногами запнувшегося рабочего, отчетливо дал понять, что с грузом стекла из Герга тоже не все в порядке. Вернее сказать, все не в порядке, если судить по побелевшему лицу Артаса.
– Я придушу их, – сказал он просто, дрогнувшим голосом, – Придушу каждого из этих идиотов, а потом, пусть меня судят все трибуналы мира.
– Перестань. Я, конечно, понимаю, что авария с телегой и переломившейся осью трагична, но ведь должно было хоть что-то уцелеть?
Артас перевел дух, взял себя в руки, нервно кивнул в ответ.
– Конечно. Например, слезный хрусталь из шахт на юге. Самый дорогой товар, который только можно достать на этой части побережья. Три ящика. На счастье, они оказались на самом дне телеги, и не должны были пострадать.
В эту секунду, в разговор вклинился один из рабочих, волочивший по земле очередной, забитый под завязку гигантский мешок со странной символикой.
– Господин Бейвер, спешу сообщить, – начал он, почти шепотом, опасаясь разгневать и без того разъяренного купца, – Тот хрусталь, что вы заказали в шахтах… На него упал набор древних доспехов из Дома-на-болоте, когда телега перевернулась. Ящики с хрусталем всмятку. Мы отволокли их на свалку.
Артас стал белее мела. Наверное, так не меняется человек даже в тех случаях, когда ему оглашают смертный приговор. Я забеспокоился, уж не хватил ли его удар, но Артас выдержал. Если бы взглядом можно было испепелять, то рабочий, в тот же миг, обратился бы горсткой пепла.
– Исчезни, – выдохнул Артас несчастному подчиненному, который тот час поспешил исполнить приказ, – Исчезни с моих глаз, чтобы я тебя никогда больше не видел.
Артас прикрыл глаза, глубоко вздохнул, обернулся ко мне.
– За что? За что мне все это, а?
– Профессиональные издержки. Это рынок, здесь день на день не приходится. Не бери в голову.
– Не бери в голову? – рявкнул ошеломленный купец, пошатнувшись, – Тысячи золотых грифонов, сотни драгоценных товаров, месяцы потерянного времени? Это мне не брать в голову? Вот холера… – вздохнул он, но уже спокойнее, – Ступай в Вингард, Кай, – посоветовал Артас, едва сдерживая рвущуюся ярость. Собой он всегда владел скверно, – Дождись меня дома, ты же помнишь, где я живу? Маррис будет рада твоему приходу. Я приду немного попозже, как сам понимаешь. Надо разобраться с телегой, спасти из товара то, что спасти еще возможно и оторвать голову кучеру и нескольким рабочим. Много времени это не займет. Ты не против?
– Ты здесь хозяин, Артас, – пожал плечами я, – Поэтому, прислушиваюсь к твоему слову.
– Вот и отлично, – закончил диалог Артас совсем уж мертвым голосом, – Ты принял мудрое решение на свое же счастье, чем избавил себя от скверного зрелища и потерянного времени. Теперь ступай. Не хочу показаться невежливым или негостеприимным, но сейчас, мне точно не до дружеских разговоров. Ступай в Вингард, Кай. Только без обид.
3
Высокий Вингард был небольшим поселением, выстроенным на целой гряде невысоких холмов, в окружении бесконечного моря полей, лугов и переплетений разномастных дорог, серпантином опутывающих его со всех сторон. Когда-то здесь жили ремесленники и купцы, но по прошествии некоторого времени, когда Аинарде в очередной раз рвали на части гражданские войны и междоусобицы, поселение почти опустело, открыв дорогу новым жителям из всех возможных сословий. На поселке это отразилось скверно. Денежный поток иссяк. Долгое время Вингард был почти заброшен, его старательно вычеркивали из всех карт и летописей, резонно рассудив, что поселение стало историей, но затем за дело взялась местная аристократия, решив, что из этого зеленого клочка земли еще можно получить некоторую пользу и прибыль. Вингард был отстроен, дома возведены заново, поля вокруг вспаханы и засеяны. Поселение заиграло новыми красками, преобразилось и, словно очнулось от многолетнего сна.
Вингард полюбился многим из торговых и ремесленных сословий, так что история его возвращалась на круги своя. Старый поселок оживал. Народ здесь был добродушным и открытым, хотя и несколько суеверным, природа радовала глаз зелеными просторами, а удачная изоляция от больших городов и главных трактов оберегала от разбойников и мародеров, в которых и в мирное время недостатка небыло. Это послужило причиной того, что именно здесь остановил свой выбор Артас, подбирая место для себя, своей супруги Маррис и дочери Эвы. Расположение поселка было подходящим для ведения рыночных дел, а дорожная развязка позволяла отправлять и встречать караваны почти со всех уголков этого побережья Моря Слез. Жизнь здесь текла тихо и размеренно.
Не смотря на суеверность местных, жнецов здесь, кажется, чтили и уважали, что немало порадовало и удивило меня, хотя никаких значимых событий в истории Ордена и Церкви, с Вингардом связно небыло. Думается мне, отцы Церкви, и вовсе, понятия не имели об этом крошечном поселении, но здесь о Церкви не забывали ни на миг. В открытую на меня не таращились, за спиной, кажется, не перешептывались, а это было уже что-то. Обычно, визит жнецов вызывает гораздо больший интерес и панику. Стражи у ворот поселения тщательно проверили мои бумаги, вежливо поинтересовались, не прислан ли я в Вингард для Жатвы и, получив отрицательный ответ, раскланялись и распахнули двери. Новые лица в таком крохотном поселении всегда привлекают к себе излишне много внимания, но здесь на меня смотрели как на равного, приветствовали радушно, отвечали на вопросы просто и открыто. В то время, когда поселенцы чтили и уважали представителей Церкви, или только делали вид, что чтили, дети, гурьба которых сновала по узким утоптанным улочкам, убегали при моем появлении, куда глаза глядят. Наверняка, наслушались от старожилов сказок о кровожадных жнецах, или баек, про святых убийц, собирающих свою страшную дань каждый месяц в любом городе. Дети любят все приукрашивать и преувеличивать, поэтому максимализм в отношении людей моей профессии, не казался чем-то яз ряда вон выходящим и я не предал этому никакого значения. Если в этой части Аинарде было более спокойное и тихое место, чем Высокий Вингард, то им могло быть только какое-нибудь заброшенное кладбище. Вингард почти не касался внешнего мира, а внешний мир почти не пачкал его своими сплетнями и новостями, что, несомненно, шло поселку на пользу.
Дом Артаса находился в самом сердце поселения, возвышаясь над Вингардом, с центрального пологого холма. Выстроен он был из деревянного бруса, имел два просторных этажа, широкие окна с резными ставнями, двухскатную высокую крышу, обширный зеленый двор и невысокий кованый забор, в форме переплетающихся стеблей сказочных цветов. Во дворе имения пышно цвел красочный сад, где-то журчал невидимый ручеек, лениво поворачивался флюгер на крыше в душном тяжелом воздухе. Двери в дом украшала затейливая резьба, а ровно по ее центру виднелось громадное железное кольцо, изображавшая оскаленную волчью пасть. Стук металла о дерево гулко отдавался в тишине знойного дня.
Маррис, изящная и утонченная супруга Артаса, полная противоположность своего грубого и вспыльчивого мужа, встретила меня радушно, как долгожданного гостя, засыпала вопросами о внешнем мире, войне с северянами и моих делах, которые могли привести жнеца в Вингард. Ее интерес довольно просто объяснялся тем, что Маррис ждала ребенка, поэтому поселение покидала крайне редко. Однообразная спокойная жизнь, даже в таком добродушном месте, как это, любого бы вогнала в скуку, так что Маррис не стала исключением. Новые люди здесь появлялись крайне редко, поэтому приход каждого был настоящим событием. Маррис вела меня по комнатам и коридорам, болтая без умолку на едва уловимые темы, сделав мне знак сохранять молчание возле одной из дверей в дальнем конце большого зала. «Эва спит, – пояснила она, когда мы отдалились от покоев, – Наша с Артасом малышка приболела, поэтому, мы стараемся не шуметь около ее дверей. Сон – лучшее лекарство, верно?» Я подтвердил, что шуметь не стану, и мы отправились вглубь особняка. Известие о болезни дочери омрачило настроение хозяйки дома, но она справилась с собой довольно быстро. Скоро Маррис нашла новую тему для разговора, обсуждая цены на шелк и ситец, а пока она самозабвенно щебетала о волнительных событиях, которые происходят за границей их маленького поселения на холмах, я успел оглядеть дом, в котором оказался и отметить про себя, что дела Артаса идут в гору, если судить об этом по стоимости безделушек и украшений, которые были на стенах, полках , и даже на потолке. Вазы и урны из звездного стекла, тончайшей работы фарфоровые статуэтки, привезенные из далеких земель, любопытные картины и гобелены, фолианты и гримуары в тяжелых обложках из кожи и металла. Состояние Артаса могло составить немалую конкуренцию финансовому состоянию местной аристократии, случись ей оказаться в этих краях. Невдалеке от входа, висели ряды детских рисунков, выполненных робко и несмело. Творения дочери Артаса Эвы, были исполнены на драгоценной гербовой бумаге баснословно дорогими разноцветными красками. Такими красками позволяют себе работать только именитые художники, а никак не маленькие дети. Видимо, богатство и сумасбродство Артаса я слишком недооценил. Рисунков было не меньше дюжины. Наивные картинки, полные невероятных животных и дивных цветов. Эва рисовала неумело, но старательно. Карикатурное изображение солнечной полянки, домиков, любопытные наброски, но не стоившие ни медяка на рынке искусств. Я смог разобрать не больше половины, пока проходил мимо. Дальше шли ряды картин и скульптур куда более именитых мастеров. Живопись и скульптуры виднелись ровным строем по бокам просторного коридора. Я успел выхватить взглядом пару-тройку известных мне картин, но подходить и разглядывать все творения совсем небыло времени. Дом Артаса все больше напоминал настоящую галерею роскоши или музей богатства. Каким-то непостижимым образом, моему другу, и правда, нравилось все это разноцветное аляпистое великолепие. Я размышлял об этом , пока мы пересекали широкий залитый светом холл. Маррис, меж тем, увещевала о прохладных напитках и отдыхе, неспешно следуя впереди меня по шикарным залам особняка. Будучи уставшим и вымотанным, я отвечал вежливо и односложно, что совсем не располагало к долгой неспешной беседе, поэтому девушка вскоре оставила расспросы, препроводив меня в одну из многочисленных комнат, полных тишины и света, пожелала мне чувствовать себя, как дома, и неслышно удалилась, чему я был немало рад. Артас должен был появиться еще не скоро, так что у меня в запасе еще было немного времени. Тяжелый жаркий день и утомительная дорога окончательно вымотали меня и лишили сил.
Я скинул свои вещи, бросил у стены сумку с печатями и ножны, отстегнул серп, отправив его на пол, вместе с ремнем, утомленно вздохнул, исследуя предоставленные мне апартаменты. В одной из комнат мне удалось наткнуться на огромную жестяную ванну, что говорило в пользу моих раздумий о финансовом положении Артаса, в другой – на целый ряд солей и ароматических масел, привезенных из самых дальних уголков континента. Жил Артас, как король, а короли ни в чем себе не отказывают. Видеть такое в простом доме, а не в купальнях, во дворце, мне еще не приходилось. Воспользовавшись приглашением, я принял ванну, заботливо наполненную прохладной водой, с наслаждением смывая с себя усталость и дорожную пыль, а так же надоевший аромат ладана, которым пропитана одежда каждого жнеца. От жнецов всегда пахнет ладаном, ходят слухи, будто наши тела сами вырабатывают ладан, что является побочным эффектом магического воздействия на организм и нанесения татуировки, но так это или нет, я не имею ни милейшего понятия. Прохладная вода отгоняла прочь все тревожные мысли, позволяя перевести дух и расслабиться, так что ванну я покинул только через добрую половину часа, отдохнувшим и посвежевшим. В воздухе пахло дикими цветами и полынью. Снова.
– Надеюсь, твое появление в Вингарде не очередная Жатва? Ты же не будешь тут размахивать своим серпом направо и налево? – Артас посмотрел на меня поверх изящного хрустального кубка, который в его широкой ладони казался крохотной игрушкой, – Или будешь? Как тебя вообще занесло в нашу глушь?
– Нет, я здесь не по Церковным делам, не волнуйся. Пытаюсь добраться в Ростальф, вот и все, – пожал плечами я, потянувшись к палочке эшдора, тлеющей прямо на крышке стола,– Спасибо за прием, Артас, но надолго я не задержусь. Просто некогда. Тем более, что у вас и без меня полно дел и забот, учитывая положение в котором находиться Маррис. Покину Вингард завтра утром.
Мы сидели за столом в вечернем саду, любуясь уходящим за гряду холмов солнцем и потягивая восхитительное красное вино, черпая напиток кубками прямо из огромной старой бочки. Маррис уже отправилась спать, Эва, дочь Артаса так и не появилась на глаза, хотя появление нового человека в Вингарде всегда воспринимается детьми, как большое событие. Утомительная жара спала, уступив место благословенной прохладе, на опрокинутом сапфировом небосклоне вспыхивали первые искорки звезд, кузнечики рьяно стрекотали в высокой траве, а тихий ветер насвистывал атональный мотив в кронах деревьев. После раскаленного дня, наступивший покой казался нереальным, почти фантастичным, Аинарде больше не напоминал средневековый ад. Я выпил вино, растягивая удовольствие, и снова наполнил кубок.
– Можешь оставаться в моем доме столько, сколько пожелаешь, – буркнул купец, удобнее устраиваясь на жесткой деревянной скамье, – Я, правда, очень рад твоему появлению. Прости, если это выглядит не так, как должно выглядеть. У меня сейчас голова забита столькими делами и проблемами, что на отдых с друзьями совсем нет времени.
– Что-то случилось? О чем ты?
Артас, и без того, пребывающий в скверном расположении духа, помрачнел еще сильнее. Он протянул руку к палочке эшдора, но в последний момент передумал и глубоко вздохнул:
– Ничего такого, с чем может помочь справиться жнец. Если, конечно, помимо нежити, ты не занимаешься торговлей или врачеванием.
Тон купца мне не понравился. Совсем не понравился. Я прищурился, посмотрел на собеседника с подозрением.
– Нельзя ли говорить понятнее? Напомню, что ты говоришь с рядовым священником, а не бродячим фокусником или философом.
– Нет-нет, не подумай, будто стряслось что-то из ряда вон выходящее. Вингард – самое спокойное место, которое только можно отыскать на этом континенте. Здесь нет ничего, что может решить жнец. Ни воскресших, ни темных магов, ни зловещих предвестий. Жизнь идет своим чередом. Проблемы совсем другого плана, которые должны решать совсем другие люди. Сам понимаешь, Кай, – произнес Артас невесело, – С началом войны, как того и стоило ожидать, начались проблемы с торговлей. С торговлей, с доставкой товаров, с реализацией товара на рынках Аинарде. И не только Аинарде. Все страны сейчас пребывают в некоторых резервациях друг от друга, а те, которые втянуты в конфликт с севером, вообще стремительно идут вниз, в экономическом плане…
– Скажу тебе честно, экономика и политика меня интересуют мало. Давай ближе к делу.
– Можно и так, – согласился Артас покладисто, – Торговля идет на спад. А деньги мне сейчас нужны, как никогда.
– Снова карточные долги? – поинтересовался я с подозрением, на что Артас обиженно фыркнул:
– Вовсе нет. Все намного серьезнее, но давай я буду объяснять все по порядку, если ты обещаешь молчать, и не перебивать мою речь, через каждое слово, своими едкими высказываниями. Хорошо? Тогда слушай. С началом войны, мое ремесло катится к чертям. Слишком мало покупателей, слишком мало заказчиков, слишком мало товара, если, конечно, ты не владелец кузницы, или мастер ремесленного цеха. Такого цеха, который сможет дать обмундирование целой армии. Я пробовал вести дела и с западом, и с югом. Пробовал выйти на северные рынки…
– Рискованный шаг. Гавенкаров не любят. И тебе это отлично известно.
Артас с грохотом поставил кубок на край стола.
– А еще, мне отлично известно, что на содержание семьи требуются деньги. И деньги немалые!
– Судя по твоему дому, о бедности речь идти не может, верно?
– Рано или поздно, война докатится и до Вингарда, – промолвил Артас гневно, но уже спокойнее, – И тогда, я буду должен покинуть этот дом, чтобы меня отсюда не вышвырнули северные варвары, предварительно перерезав глотку. Мне, конечно, уже все равно, но мой особняк дорог мне и из сентиментальных побуждений. И все, что в нем есть. Не смотря на баснословную стоимость каждой безделушки. К примеру, этот кубок? Ты знаешь его цену? Полторы тысячи грифонов, если найдешь.
– Напомни мне быть с твоей посудой аккуратнее, – фыркнул я, но кубок поставил на стол, благоразумно отодвинув от края, – У меня такое ощущение, что ты не все мне рассказал. И стараешься избежать основной темы. Нельзя ли подробнее? К чему секретность?
– Нет никакой секретности, – вздохнул Артас, – Есть одна главная проблема.
– И какая же?
– Эва, – бросил купец, и снова потянулся к палочке эшдора под рукой, – Эва больна.
Эти слова дались ему совсем нелегко.
– Хм, сочувствую. Пожалуйста, яснее.
– Она заболела около двух недель назад, – начал Артас, поморщившись. Было видно, что возвращаться к этой теме купец совсем не хочет, но я не счел нужным переводить разговор в новое русло, – Моя девочка слегла в постель от неизвестной нам заразы. Слабость, отсутствие аппетита, жар, бессонница, головные боли…
– Слишком смутные симптомы. Я, конечно, не лекарь, но мне кажется, что они подходят для множества болезней. Есть какие-то отличительные черты?
Артас повертел в пальцах палочку эшдора, но так и не закурил, задумчиво постукивая мундштуком по деревянной крышке стола.
– Никаких, – бросил он, наконец, – Не за что даже зацепиться. Знаешь, изначально я опасался, что это серая гниль или алый кашель – некогда эти две чумы ходили по улицам Вингарда, но теперь понимаю, что это с выводами поспешил. И слава Старым Богам, что это так. Не так страшно и фатально, конечно, но ситуацию это не исправляет. Маррис не знает, что делать. Я – бессилен. Эва тает на глазах. Сперва жаловалась на слабость и головные боли. Неделю тому назад почти перестала есть, а теперь даже и не встает с кровати. Почти все время спит. Видел бы ты ее, Кай, бледная, как смерть и хрупкая, как щепка. Моя дочь гибнет у меня на глазах, а я никак не могу ей помочь.
