Читать книгу: «Маэстро. Опера»

© Velikaya Lives Lui Braun, 2023

ISBN 978-5-0060-3759-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Velikaya Lives Lui Braun

Маэстро

ЭПИГРАФ

 
А утром был снег, густой и белый,
Вроде весна пришла, а земля белела,
В меха горностая рядилась вся…
И вместо нежных, первых лучистых,
Апрельских подснежников, кипельно-чистых,
Снежинки в лесу распустили
Свои хрустальные листья.
Маленькие цветы
Искрящейся красоты льдинки
Раскрыли бутоны – пушинки…
Стало холодно!
Послышались стоны, скрипы,
Тяжёлых, простывших в нот хрипы.
Вы не ослышались – «НОТ!»
Штраус искал ритма ход
Потерянных партитур.
Шёл тихий и медленный интеграл,
Ногами вяз в снег, мёрз, хромал…
И минус на минус плюс не давал.
Чёрный на белом снегу концертный фрак,
Ноты своих партитур растерял,
По следу бродил, как пёс,
Надеясь на острый нос, тянул им в откос.
Иоганн шёл по пьесам,
Шёл лесом Венским,
По остротам и шуткам женским, по смеху,
Тонувшем в бокале вина…
Помада на стекле фужера, вишней таяла…
Стекавший по стеклу рубин
Рот страстный пригубил,
Тех, кто винил, кто обратил ноты в винил,
Чёрным диском пластинки закрыл
Великого гения!
По снегу и на морозце
Глазами полными слез,
Как листья, ресницы купая в росе,
Он просил меня помочь вернуть пьесы все!
Потому шёл дождь – глухою стеной,
Потому сыпал снег слишком густой,
И смешалось всё одним днём,
Иоанн закрывал меня от всех
Собственным щитом – МУЗЫКИ!
В горсти насыпал мне свои стихи музыки.
Взял батуту МАЭСТРО,
Взмахнул рукой гордо,
И снег под музыку шёл,
Он бил все рекорды,
Ходил по аккордам, мажоры дробил…
И дробью градовой грязные руки бил
Тех, кто его губил.
Падали ноты гвоздями длинными в снег,
Вонзались чёрными шляпками вверх,
Кто-то невидимый их отдавал,
Словно снег к земле прибивал.
– Верните музыку!
 

На входе в театральный зал

Великий Штраус вальсы раздавал.

Иоганн – он словно жил в этом дворце!

В каждом канделябре, каждом изразце, фреске,

В резьбе багетных рам,

Мягкой драпировке занавески, бархате кулис…

На балконах, ложах, портере

И даже в конце зала, на галере, дух его царил,

Словно он один здесь хозяин был!

Король вальсов был жив, он в вечности жил,

И, гостей усадив в зал,

Вновь и вновь классикой нот звучал!

В мелодиях живого исполнения

Мелькали альфы, домры, флейты, скрипки, смычки…

Играли музыканты в дудочки…

И дирижёр в парадном фраке,

Прошитый пульсом музыки, стопою отмерял щелчки,

Протопывая важно каблуком размеренные длительности нот,

Усиливая стуком гилли ритмичный вальса ход.

Кружились пары по фойе, по лакированной канве паркета,

И в чудных обертонах частота, как изобилья высота,

Горит на золотом сеченье и разрастается верченьем,

Раскрывая мелодий грань для каждого,

Кто хочет раскрывать в себе самом скрижали важного.

Из-под гаде, что обтянули тканью бедра узкие,

Раскрытых книзу юбок, в сборах рюшами,

Волнистых от пришитой лески в край,

Закрученную слинкою спираль,

Несли на тонких стройных ножках танцовщиц

Балетных туфель каблучки – невысокие «рюмочки»,

Сквозь своды – облучков, украшены цветами,

Порхали ножки, словно крылья бабочек летали,

Ну до чего ж легки, в сетчатых чулках,

Бабочки в капроновых сачках.

Скользило следом в пол боа, летело да мело,

Сплетенное из страусиного пера, шлейфом падало.

Раскрыли дамы веера, пером прикрывши томность глаз,

Ресниц густых, чуть прикрывал соблазн,

Изгиб у талии руки мужской придерживала кисть,

Слегка сжимала бок, как бы невидимый намек,

К себе притягивая, даму влек.

Манжет крахмальный стразом мерцал,

На запонку зацапанный кристалл дисперсию бросал!

И чёрным атласом в белеющий крахмал рукав наложил фрак,

Здесь публика совсем не для зевак,

Как-никак, знатоки пришли сюда,

Под своды дома Иоганна Штрауса.

Оперный театр, нарядившийся в бархат и золото,

В нити горного хрусталя,

В амальгаме зеркал, раскрывая фрактал,

Свою публику ждал.

Благородный цвет бордо драпировкой велюровых штор, ламбрекенов,

Кистей из бахромы, причудливости золотой канвы лоджии украшал,

И красивый оплёт в переплётах узорной тесьмы

Люрексом отливал, блеск кидая в зал.

И хоть былые времена давно свет современный залил,

Но правило осталось в этом зале – в нём Штраус жил!

Какой бы ни была на сцене пьеса,

Начало и конец в партитуре нот

Аккордом бил венец великого творца,

Кода – Иоганна Батиста Штрауса.

– S.

Батисты, батисты, как хороши эти лёгкие ткани

С вензелями инициалов маэстро

И эмблемой театра местного:

Носовые платки, шарфы и прочие нужные вещи,

Которые всегда к месту,

Можно приобрести лишь здесь,

Где обрёл своё постоянное место, дом,

Носящий великое имя гения и память хранящий о нём!

По мотивам пьесы Иоганна Штрауса «Сказки Венского леса»

Эпиграф

По каждой постановке пьесы

Отдельный флаер самостоятельную роль свою играет,

Или буклет с детальным описаньем действа,

Чтоб зритель мог, прочтя меж строк сюжет,

Открыть себе сквозь текст портал в мир закулисных сцен

И, от того внимая суть, спектакль проникновенней понимал,

Так, словно образ пьесы сам на сцене проживал!

Харизмою захватывая зал,

От линии кордебалета к сцене, на тонких ножках семеня,

На стопочках-коробочках пуант выбежала легка,

Арабеска гимнастки гибка,

Вверх взметнулась рука, и нога высоко кинута…

Балерина тонка,

Стебель цветка, держит пачку бутона удлинённой сетки подола,

Листьями, над головой овал,

Застыла, словно в этот миг её художник рисовал,

И, словно к жестам рук привязаны слова,

В стороны развела, распахнув веера, за волною пошла волна,

Озорничая так, играючи запела их,

В потоки музыки ворвался ветром стих, и зал,

Раскрывши рот, песенный нектар с губ её пьёт!

– Солнце забрезжило сквозь стволы, снимая с ветвей завес,

И песнями звонких птах мгновенно наполнился лес,

Тот, что долгую зиму стоял, словно в дремоту сник…

Но очнулся от сна лес, зевнул… заскрипел, застонал старик,

Весь пропитанный талой водицею,

Потянулся, встал, гордый лик вскинул птицею…

Огляделся вокруг – и взмахнула рука старика,

Веткой острою вверх поднята,

Дирижёрская палочка – баттута.

И машет, и машет рука,

Словно ниткой сплетает игла,

Прошивает пространство вечными узами музыки,

Вяжет крепкие узелки!

И по сцене прима сложным узором ходила,

Так, словно некто невидимый

С нею танец учил

И, заботясь о ней,

Орнамент танцевального рисунка

На этом полу начертил!

– Певчею птицей Вью птахи послушно поют

Да вьют гнезда, свои гнезда вьют.

Ныряя под арочки, под столбики, палочки,

Вкалывая стебельки, считая вслух петельки,

Закрепляя к стволам узелки, тайные крестики…

Раскинулся хор на ветвях пошаговых,

Как на певчих станках, устланных ковром зелени,

Разрастается вширь и ползёт

Партитурный ход многорядьем нот,

От самых корней до высот многозвучьем бьёт!

Ах, как была красна этой зари молодая весна,

Я и сама словно очнулась от зимнего сна.

Вьёт птица гнездо – певчая, песни поёт – девицею,

Словно хмельная весна, одурманила всех медуницею,

Напоила росою с цветка ароматной водицею.

Порхает и кружится филейное кружевцо,

Старинных узоров кордовый край,

Кружевной ткётся рай в лесу.

На воздушных петелечках,

На накидах, на фенечках,

Как паучок, птичий мелькает крючок,

За пучком пучок, соломку носит в рюкзачок.

Вьёт птица гнездо – певчая,

Льёт трели свои о любви – вечные,

Переливает по гнёздам – скворечникам,

Своим птенцам клювом ноты стучит по раскрытым устам…

Лик гордой птицы Вью лианой песни вью.

На сцену выходил кордебалет

В причудливых нарядах дивных птиц,

Расцветки разного пера, фантазий без границ,

Мелькали образы танцовщиков и танцовщиц

В классических движениях балета,

И они также многоголосьем подпевали

В такт приме ноты оперетты!