Читать книгу: «В недрах ангелы не живут»
Олимп дал добро
Так всегда получается, когда стремишься к лучшей жизни. Убирая все препятствия на своем пути, не замечаешь, как заодно бросаешь часть лучшего, что имел, а не найдя светлого будущего, уже некуда вернуться. Может, стоит порой обойти завал или наклонить голову? В погоне за мечтой мы не замечаем земного счастья, которое всегда было рядом.
Архимед не задержался в каюте надолго. Нервно ворочаясь с боку на бок, так и не смог уснуть от угрызений совести, что он один за всех принял решение сохранить корабль, обрекая на долгую мучительную жизнь себя и Хакера, если, конечно, повезет выжить. Виртуальным проще, сохранятся в полном здравии или в спящем режиме, о нас немного попереживают запрограммированной логикой, не более.
Тайком он проник в запасную рубку, еще до маневра отключив ее от корабельной сети, чтобы никто не смог помешать его плану. Присев за ручное управление, подкорректировал немного курс на тайфун.
– Негоже скрывать от друзей такое великое событие, – возник в полумраке из гибука призрак железного человека в белом балахоне.
– Тёма, не мешай, я должен это сделать.
– Но если немного иначе, – с нажимом на последнее слово и с таким же нажимом слабого луча севшей батареи он передвинул рычаг автопилота на пульте, – то а-адской пе-ре-груз-ки моно избежать. Я его сейчас подкорректирую.
– Я прошу, не мешай.
– Зря ты не ввел в курс дела меня, вместе мы лучше сумеем проложить курс. Программы Хакера слабее в вычислениях, миллионными долями не стоит пренебрегать в космических масштабах, они дают нам шанс выжить, пусть и продлят наше пути…
– Прекратить! Я приказываю! – взревел Архимед, увидев отклонение курса корабля автопилотом.
Тёму от приказа вновь перемкнуло, ипостась зависла, растворяя края виртуального балахона. Этим воспользовался Архи, снова взяв управление на себя и заблокировав автопилот варварским способом, разбив пульт. На экране вспыхнули сполохи, невидимые человеческому глазу – взаимодействия магнитных полей Ио и Юпитера.
Через пять минут изрядно тряхнуло, словно попали в воздушную яму, корабль резко просел на сотню километров вниз. Архимеда прижало к потолку.
– Пристегиваться надо, – Тёма попытался вернуть друга, но силы луча оказалось недостаточно.
Продолжая снижение в «глаз», встречные потоки ионизированного газа упругой липкой массой оттягивали предсмертную агонию борьбы звездолета, создавая отталкивающий эффект. Скорость падения значительно уменьшалась, в неравном бою с гравитационными силами Юпитера. Температура выросла до придела прочности корпуса, казалось, что газовый гигант, словно через сито, а не через экстрадированную, слоеную в атом твердыню корабля, горячим туманом проник внутрь. За полчаса падения «батарейка» Азимова показала подзарядку в пять процентов. Архи вернулся на место и занес палец над клавиатурой, досчитал до ста. В это время магнитное поле вихря протуберанца ударило по звездолету, меняя направление полета на противоположное, только хвостом вперед. Гравикомпенсаторы взвыли, удержав пилота в сознании. И снова падение в открывшийся спокойный глаз тайфуна. Архимед словно этого ждал, с улыбкой на лице надавил красную кнопку инаголяции материи, направляя полученную порцию дармовой энергии со всем содержанием топливных баков на коллайдер. Серая несформировавшаяся точка ЧД вспыхнула прямо по курсу в укромном пространстве бешеной стихии и растворилась легким помутнением в глазах, перегрузка превысила все допустимые нормы, и сознание с легкостью покинуло бренное тело, но перед этим Архимед успел оттолкнутся одной ногой от «берцовой кости мамонта» в мире струн, намереваясь перешагнуть шар удивительных шестеренок Юпитера. Сил не хватало. И вдруг из полумрака возникла женская рука. Она, ухватившись за щиколотку волосатой ноги, выдернула его из тянущихся щупалец к маленькому голубому с отливом перламутра мячу.
. . .
– Архи, любимый, очнись, – виртуальные слезы заливали глаза Софии, нависшей над ним.
С другой стороны горе-пилота материализовалась Софья, стоя на коленях, сочно приложила ему пощёчину.
– А вот так тебе нравится?
– Лучше любимый, дорогой, – прошептал он в ответ.
– Что ты творишь, – разошлась Софья не на шутку. – Хакера почти размазало в его хрустальным гробу, все кости сломал, месяц придется собирать заново. Себя отключил, кровоизлияния в мозг получил, еще чуть-чуть – и печень разрушил бы. Сердце остановил на пять минут, я думала, дебилом вернешься, хотя такое сделать может настоящий чокнутый.
– И я вас люблю, – превозмогая боль во всем теле, ответил он и расплылся в улыбке. – Если еще раз приласкаешь, то мозг точно в кашу превратится. Скажи Теме, чтоб через оборот вокруг Юпитера в нужный момент снизил орбиту и повторил это.
Взглянув в обезумевшие глаза Софии, добавил: «Ладно, можете гравинаторы не выключать, думаю, энергии хватит и без того на очередной маневр».
– Тёма, ты куда смотрел?! – виртуалки в один голос обрушили гнев на него.
– Я что, я ни чего, – пожал он плечами. – Они меня игнорировали. Я знал, что он сделал гравитационный маневр со спутником Матидой на пару, и устремился к Амалтеи, и что энергии не хватит дотянуться до нее, и что корабль ляжет в дрейф к Земле, и что полет составит триста двадцать три года. Но подпитку от Ио, его пинч-эффекту ионизированной плазмы я не предал значения, так как мы его проскочили бы за пятнадцать минут, но Архимед выставил курс почти вертикально к планете, и за счет этого мы находились в нем более двух часов падения, и возникшая ЧД смогла пропустить нас через Юпитер, и с ускорением ушли от него. На данный момент мы прошли апогей и снова возвращаемся на Юпитер, его просьба более чем актуальна.
– Мы выживем и вернемся домой еще молодыми, – хриплым голосом дополнил Хакер. – Вы уж его не сильно пинайте, я для него проводил расчеты, когда раскусил его маневр, вы бы на такой маневр не согласились, зная, что биологическая жизнь может превратится в биологическую массу в 95% в виде блина толщиной в микрон.
– А я думал, что только я сумел разгадать его, – вздохнул Тёма. – Старею. Кстати, Архи, ты еще с нами? Зачем такой долгий путь выбирал кораблю, в триста лет, если что пойдет не так, ложась на орбиту Земли по спирали? Можно было сократить на сотню лет, учитывая долголетие Старомира, криокамеры…
– Как сказал Хакер, вернемся молодыми, – оборвал на полуслове Тёму Архи. – Жизнеобеспечение на корабле отключилось бы через семьдесят лет, остальной путь лежать в «гробу» не по мне. Пан или пропал. А запустить по спирали вас хотел, чтобы не дремали, а просканировали и связались с остатками роботов-рудокопов в поясе астероидов, делая десятки витков вместе. Может чего и приняли бы на борт. Вы все мне долдоните, остановись, остановись, племена не успевают за тобой, так вот и было бы трехсотлетнее затишье.
– Идиот, и выходки у тебя идиотские, – встряла София, – Мог бы для начала меня стереть из гибука, чтоб не обрекать на вековое оплакивание тебя в хрустальном гробу. И с ума не сойдешь – программа не даст, и умереть никто не поможет – все виртуалы.
– Надумала кому морали читать, он Солнечную систему не жалел, когда ЧД творил.
– А что такого? – недоуменно словно напроказивший ребенок повел плечами Архимед. – Она помогла нам пройти Юпитер.
– А если бы черная дыра втянула планету, она газовая? – Тёма от негодования чуть не выпал из монитора, – хватанула легкой материи и затем…
– Ну схопнулся Юпитер, и что? Какая разница, в каком виде он будет находиться в Солнечной системе, масса и ее гравитация останется неизменна, ход планет не нарушится. А вот без звездолета человечеству не видать будущего.
– Вот так всегда, человек решает за всех. Жить другим видам или нет. Сначала Уран отдала найдийцам, теперь Юпитер вздумал в расход пустить. На тебя планет не напасешься.
– Ты не обобщай, хотя и в словах Архимеда есть доля истины, Земля и без его участия сменит солнечный рай на огненный ад, – заступилась за него Софья.
– Все же планетами я не стал бы разбрасываться, – не унимался Тёма. – Солнечные батареи от разнообразной техники достали бы из трюма. Сам бы в криокапсуле пролежал бы весь путь, не тратя на жизнеобеспечение.
– И прилететь на Землю раньше на сто лет, чтоб вывалиться из лифта дряхлым стариком и умереть. Давайте уже несите меня в хрустальный гроб, пока совсем не околел. Думаю, до Земли встану на ноги.
– После второго маневра я все же дополню корабль солнечными батареями, – с упрямством произнес Тёма. – Мы оторвемся от Юпитера со второй космической 54км/сек по прямой и прилетим домой за пять с половиной месяцев. Кстати, неплохая мысль оставить вас в капсулах, это сократит полет на двадцать один день, и не постареешь.
Гравитация звездолета отключилась, и Софья, бесцеремонно ухватив за волосы безбашенного пилота, полетела по коридору к дальнему лифту. Архи, кряхтя, дотянулся левой рукой до личбука и установил свое пробуждение «Выйти из гибернации по восстановлению опорно-двигательного аппарата».
Вся жизнь – коматоз
(Жизнь существует везде, просто формы разные)
Как бы ни был прекрасен наш подводный мир, но я в нем оказался лишний. Надоело жить – тонуть, воскресать – жить и снова тонуть. Почему у меня не получается просто жить или уйти в глубины в грезах и мечтах, покончить раз и навсегда, оборвать все одним махом. Не помню прошлого, нечего надеяться на будущее. Ат нет, спасают, обрекая на последующие муки скитаний.
Трудно жить беспризорнику, без родительского островка, пещерки, не жизнь, а мука. Добродетели из Сейма афалий выдадут, копье, ласты – и свободен, да, еще персональную медузу, дыши ее жабрами. При хорошем уходе за медузой она разрастется на добрых десять метров. Чем не остров? Но есть опасение, что отберут бомжи или бандгруппировка, тебе подсунут крохотную, лишь бы не сдох. Смерть афалии – это самый великий грех, на что не идут даже отморозки, нас мало. И снова нехватка кислорода заставляет бороться за жизнь, всплывать под ледяной небосвод, искать воздушный пузырь, чтоб отдышаться, прихватить в про запас в мешок. От этого челночного подъема за кислородом и погони за уплывающей медузой получаешь обмороки, теряешь сознание и медленно погружаешься в глубины светлых вод. Ослепительный свет и возрастающая жара возбуждают трепет перед встречей с центром Мира, мозг от избытка СО2 рисует сказочные миражи. Все мифические грезы сплетаются в дивный мир, населенными такими же существами, как и ты, средь цветущих водорослей, под ногами твердая земля и много-много воздуха. Воздуха без воды! Один кислород вперемежку с запахами цветов, вокруг волшебные моллюски с огромными пестрыми крыльями, как у ската, плавают в своем воздушном океане…
И снова тебя подбирают спасатели, ты оживаешь, но теряешь память прошлых лет. Вроде и взрослая особь сообщества, но детство прошло как в тумане, с огромными провалами. И почему бог Юпитер создал нас такими не приспособленными к жизни, почему у нас нет жабр, как у рыб, зачем нам жить в воде без них? На что оказалась способна Природа, так создать этот дивный симбиоз – дышать вонючим кислородом из внутренних полостей медуз, который они выделяют после поглощения углекислого газа из вод или твоего выдоха, и быть привязанный к ней всю жизнь. За это ты их обязан кормить, помогать испражняться, охранять от нападений злобоежей.
Повезло малькам, кто попал к богатым афалиям на воспитание. Они расположились на склонах гор, построив дома с воздуховодом протянувшихся отдельных пещер, в которых находится очистительная система из десятков медуз, передвигаются в водах на электрических скатах. Некоторые из них выстраивают плавающие острова с подогревом, на поверхности воды в воздушных полостях ледяного свода неба. Вершители судеб имеют металлические гидропланы. Правда, они совсем не экономичны, требуют колоссальных затрат, но кто может устоять перед соблазном осуществить мечту, когда деньги жмут? Лучше помогли бы нам, коматозникам, хотя нужно ли? Медузу дают, копье, ласты, что еще надо. Если мы не хотим или не умеем работать на общество, все ждем халявы, когда правительство сделает очередную подачку. Нет, если хочешь жить, то необходимо рассчитывать на себя, а государство пусть ученых поддерживает, им некогда добывать себе пропитание, растить медуз, защищаться…
Благодаря им мы все живем, а не выживаем, как в начале начал, открыли огонь, изобретают технику. И главное, за что им большое спасибо, – ультразвуковая коррекция барабанных перепонок и дефибрилляция гортани: после этих процедур мы легко общаемся под водой и с точностью до полуметра вычисляем расстояния эхолокацией. Контактные линзы из пленок глаз морганов накладываются на твои глаза и срастаются на всю жизнь, дают возможность воспринимать инфракрасное излучение, ведь любое тело имеет свою температуру, и, как следствие, заметно в любой обстановке. До них этим занимались шаманы, смертность и уродства было повсеместно, а сейчас единицы, например – я.
На работу коматозников не берут, работодателю приходится периодически их спасать, лечить. Пробовал притереться к свободным искателям, снова не задача – над уродцами бесполыми постоянные издевки. Волосы до пояса, ладно, можно состричь, но жалко, груди перекачанные, словно наполненные водой, вздутыми буграми торчат вперед, меж ног ничего не болтается, перепонок нет, уши торчком, короче, где я был, когда Юпитер делил красоту? Приходится носить тугие повязки на груди и на поясе, что б не так выделяться из общества. Кстати, может, таких мутантов много средь афалий? Ведь повязки носят многие, особенно пожилые и старатели в опасных районах жарких вод, где кишат гистамины.
Вот и сейчас, не успел впасть в кому да погрузиться в предсмертные грёзы, как снова лапают мое тело вездесущие стражи без стыда и совести. Убедятся, что еще жив, реанимировать будут, сдавят грудную клетку, и кислорода в рот, далее тошнота до желчи, судороги суставы скрючат, бр-р.
– Да пошли бы вы все! – вырвалось из моих уст, когда глоток кислорода, принесенного спасателем, растворился в крови и достиг мозга.
– Вот те раз, я его с преисподней вернул, а он меня посылает, – страж весело пропищал ультразвуком.
Я медленно открыл глаза и увидел принца на белом скате. Он, словно небожитель в радужном ореоле, сиял своими серебряными доспехами в лучах Центра Мира.
– Извини, это я про себя, тебе, конечно, спасибо, но если честно, уже порядком надоело умирать и оживать. Уже и со счета сбился, сколь раз это было, – с горечью на душе высказался я.
– Шестой раз за двадцать циклов лично я вытаскивал тебя с того света.
– Обалдеть, я даже тебя не помню.
– Вот видишь, как везет тебе, куда ни кинь, все свежие новости, – рассмеялся заразительным смехом Страж. – Ну, не вешай нос, в твоих глазах такая скорбь, хоть самому в бездну лезть вместо тебя. Давай, я тебя на скате покатаю.
– Тебе все одно придется меня везти в Город за снаряжением, – ехидно ответил ему я.
– Логично, – призадумался, – тогда прокачу так, что никогда не забудешь.
С этими словами он приложил меня к скату и перетянул ремнями меж ног и через плечи, зацепив карабином за серебряные кольца пирсинга ската.
– До следующего коматоза, – вновь уколол спасателя, – и то, если успеешь спасти.
– Не-е-ет, такое не забудешь, ты мой постоянный клиент, и тебе полагается приз, внеплановую экскурсию на моем крейсере.
С этими словами мы в штопоре ушли на глубину, по очереди дыша из мундштука. До чего же вкусный кислород ската, нет гнилостного рыбьего запаха. И как после такого я вернусь к медузе? Мурашки пробежали по телу. Раздумья о своей никчемной жизни прервали горячие воды глубин. Десять километров преодолев за пятнадцать минут, мы попали, казалось, в парную. Обжигая тело, превратив нас в вареных раков, когда мы влетели в коралловый лес, мой мир фантазий предстал наяву. На огромной скорости проносились под их кривыми разноцветными ветвями, особенно было круто плыть под широчайшим карнизом вверх тормашками, свет из Центра Мира прямыми лучами освещал его причудливо от инфракрасного до ультрафиолетового, чего не увидишь на поверхности в наших обитаемых водах. Все освещение от ядра тверди поглощается в толще воды, и мы видим в основном инфракрасное от тепла объектов и в свете снующих тысячи моллюсков-фонариков. Эти дивные создания всегда стремятся отплыть друг от друга подальше, словно одноименные полюса магнитов. Отпочковавшись от матери, молодая особь также стремится к уединению, равномерно распределяясь по всей толще воды. Эта хитрая странность их поведения помогает освещать весь водный мир до самого горячего водораздела.
Здесь в дополнение ко всему видимому спектру добавился флуоресцентный, от радиоактивного Ядра Тверди. Хрусталик морганов помогал воспринять все, что светится, все краски Вселенной, частично воспринимал даже близкое рентгеновское излучение.
Но хорошего много не бывает, закончился кислород в «сумке» ската, болон сжатого воздуха (НЗ Стража) также на исходе, пора на поверхность. Здесь внизу, воды горчат и пагубно действуют на жабры обитателей верхних слоев океана, поэтому и гонял Страж своего питомца на большой скорости, не давая ему открыть жаберные крышки для выработки кислорода. Повернули в обратный путь из-под карниза и неожиданно встретились с хозяйкой глубин, это была саламандра. Огромная огненно-рыжая ящерица, подняв гребень, преградила дорогу, по глазам читалось, что она давно не вкушала деликатесов из холодных вод. Страж сделал резкий маневр вниз и вправо, держась одной рукой за ремень, второй стреляя из помпового ружья, отравленная стрела которого просто отрикошетила от чешуйчатого тела монстра. Еще несколько пируэтов высшего пилотажа, «пилот» умудряется заряжать оружие и сделать десяток выстрелов, которые не дали положительных результатов. Учитывая большое сопротивление наших тел воде, хозяйка легко села нам на хвост, точнее скату, еще секунда – и он будет откусан.
– Бей током! – вскричал я.
– Нельзя, ты можешь умереть, ты находишься на самом «конденсаторе», и весь разряд пройдет через тебя.
– Меня просто не возьмешь, я уже битый всем, что создано в мире.
– Нет, если и выживешь, то потеряешь сознание, а кислород на нуле. Утонешь или проглотит эта тварь.
Я ни слова не говоря отцепил один ремень и с копьем наперевес скользнул по телу ската в пасть рептилии. Саламандра уже готовилась сомкнуть челюсти на хвосте ската, как я свалился на ее голову и, держа перед собой копье, вогнал в глотку, сам оседлал рептилию задом наперед, надежно уцепившись за гребень. В принципе, по-другому и не могло быть, гребень оказался с зазубринами, как пила, и они со всего маха влезли мне в тело от шеи до паха. Мой ультразвук вынес мозг скату, и он взбесился. Одно серебряное кольцо вырвалось по-живому из крыла, и Страж налетел на меня, добавил мне приятных ощущений. Мы втроем висели на ремне, привязанном к моему поясу, который захлестнул петлей саламандре клыки в стиснутой пасти.
– Вот теперь нам …опа, – с восторгом от боя произнес Страж. – Уже в глазах темнеет.
– Не паникуй, лучше слезь с меня и ползи к своему питомцу, у вас, говорят, ментальная связь, – скомандовал я, – почувствовав тебя, он должен одуматься, и остановится, пропустит воду к жабрам. Один глоток кислорода, и будешь жить, а мне коматоз не в новинку.
Оттолкнул его от себя вверх по ремню, одновременно стараясь незаметно умыкнуть нож напарника.
– Я тебя не брошу, я втянул в передрягу, так вдвоем и выбираться будем, – произнес сердито он, перехватив мою руку в сантиметре от цели. – Ему нельзя дышать в бездне, это болезненно для него.
– Болезненно не смертельно, и если не поторопишься, то и ему нужен будет спасатель. Хвост синеет – признак кислородного голодания…
– Откуда такие познания? – удивленный взгляд пробил насквозь меня, заставив внутренне напрячься.
– Довольно! – громко выкрикнул я. – Марш наверх! Так мы никогда не выберемся от сих.
Несмотря на солидный вес балласта, скат уверенно шел за карниз, ему, как и нам, не хватало кислорода. Страж медленно по тонкому ремню добрался до переднего края крыла ската. Прилег и стал поглаживать его по носу и ноздрям, передавая свое спокойствие. Не сдержался, припал к дыхательному шлангу (точнее, не знаю, как назвать, ведь этот щупальца-воздуховод все ж живой отросток) и сделал легкий вздох, кислорода не оказалось.
Скат поначалу стал успокаиваться, приоткрыл жаберные крышки, пропуская воду, но конвульсивный вздох симбионта из его пустой полости и периодическое мелькание рептилии на хвосте заставило с новой силой устремиться вверх, выйдя из-под карниза. Он понимал, что кислорода негде брать, и нужно пять-шесть минут, чтоб доплыть до ближайшего спасательного поста или прокачать воду и насытить сначала свой организм, затем уже выдать О2 в меха, но второй вариант был более долог.
– Обрезай саламандру! – кричал я. – Скат боится ее. Вот и летит.
– Нет, он почувствовал, что мне нужен кислород.
– Успокой его, он остановится и откроет жабры.
– Тревога за меня не дает ему это сделать. Он безумен, ему самому необходим кислород, надо ждать, когда у него затуманится мозг, тогда включится инстинкт самосохранения, ему тяжело.
– Режь поводья! Пусть эта рыжая бестия возвращается к себе в преисподнюю.
– Обрезая саламандру, потеряю тебя, это не достойно звания… – произнес он, теряя сознание.
Уйти в глубины одному в сознании, оставив спасателя без оного, просто безрассудно, он не вернется в наш мир, если не избавится от балласта саламандры, не хватит сил ската. Глаза туманились, в полудреме выпутался из петель ремня. Я «шел» по канату на руках, оттолкнулся ногой от пысы саламандры. И вдруг она в предсмертных судорогах решила ответить на мою наглость, раскрыв пасть. Ремень освободился, и скат прибавил немного скорости. Попутно из пасти рептилии вышел литр кислорода, он, попав меж моих, поднялся чуть выше колена, далее скорость сдувала вниз. Я раздвинул ноги, и он достиг промежности и, маленькими пузырьками отрываясь от повязки, уносился прочь течением. На что способно тело, чтоб выжить! Даже и не думал, что так смогу свернуться. Позвоночник хрустнул, и на подсознательном уровне моя голова возникла меж ног, кусая воздушный пузырь раскрытым ртом. Выпрямился, вновь боль в позвоночнике объявила о возвращении позвонков на место. Собрался с мыслями, простился с Миром, решил идти следом за монстром, но подкрепленный непредвиденным кислородом, вовремя заметил, что Страж лежал на скате прижатым к нему моим ремнем, стоит мне его ослабить, и он последует за мной в глубины, пришлось ползти дальше. Вот хвост нашего лайнера. Взяв его рукой, подтянулся и попал под существ. В двух метрах вверху от меня находились надежно прикрытые жаберные створки. Снизу не достать.
– Страж! – из последних сил взвыл я. – Страж! Мне нужна твоя помощь.
Все было тщетно, его сознание не было тренировано голоданием. Снова длительный путь в тумане по спине ската. На полном ходу пронзили огромную стаю гистамин, их мягкие и продолговатые тела, словно испражнения группы афалий, окатили до пят своими внутренностями, разбившись о наши головы.
Добрался до подобия головы ската, потухшие его глаза прикрыты, взгляд сквозь тонкую щелку был устремлен вперед, не обращая внимания на преграды и возню на спине. Заглянул через край крыла вниз, жаберные створки так же далеки. Захлестнул руку Стража своим ремнем, чтоб не потерялся, когда ремень ослабнет без моего веса, сам скользнул вниз, стопой зацепился за кромку крыла, на мгновение тормознул, это дало возможность сосредоточиться, и проследовал дальше. Вот жаберная крышка, пролетая мимо, с оставшийся силой врезал в нее, она, как пружина, вогнулась, и приложенная сила заставила ее сделать колебания и открыться, запуская живительную воду. Скат встрепенулся, выходя из оцепенения, пропустив воду через жабры, он интуитивно продолжил хлопать крышкой. Мне было все равно, после увиденного мной мира фантазии я погружался в мир виртуальных грез, которые вдруг сменились кошмаром.
– Я забыл вставить мундштук Стражу в рот! – раздался мой отчаянный крик в глубинах мирового океана, эхом отразившись в моей черепной коробке.
. . .
– Ну сколько можно издеваться надо мной, – не раскрывая глаз, произнес я. – Вы меня доведете до сумасшествия. Второй раз за цикл.
– А говорил, что забудешь, – его белозубая улыбка снова зависла надо мной. – Я обещал, что не забудешь никогда.
– Это точно, только я уже не понимаю, где реальность, а где фэнтези, в моей голове все клубком. Зря ты рисковал, мне это как дежавю.
– Я здесь ни при чем, я сам очнулся, получив глоток кислорода уже в судорожных сокращениях мышц, слава богу, что это произошло в мелком воздушном пузыре на скале в ямке, из которой я потом пять минут пытался вытянуть голову, чтоб не оставить уши. Скат, пристроив меня, сам соизволил нырнуть за тобой и, заглотив руку по локоть, вытащил сюда. Коматоз, конечно, был у тебя еще тот. Думал, что не вернешься.
– Вернуться мало, главное, в здравом уме, – улыбнулся ему в ответ. – Я сам доставал одного такого, который чуть не удавил меня, затем, не справившись с ориентацией в пространстве, снова ушел в глубины.
– В моей практике не единичны случаи. Ну, хватит о плохом, тебя надо подлечить, во, но как тебя саламандра припечатала, рваная рана через все тело, может, и загноится, нужен воздух Города.
– Ерунда, заживет, но без снаряжения не выживу, давай в ближайший опорный за ним.
– А мы где! Это мой схрон, стражи все имеют такие, и не один. Сейчас выпишу все полагающее.
– И что, у тебя здесь есть ферма медуз? – мое удивление не имело границ. – Я находил ваши тайники, вам Город их закладывает, но чтобы стражи сами выращивали медуз.
– Да, ляпнул не подумав, за медузой смотаем на ближайшую ферму.
Снова уцепившись за ската, направились в родные прохладные воды, под ледяной свод. Получив все причитающееся, я разместился на солидной медузе, которую Страж выторговал у ближайшего фермера за смехотворную сумму, и мы, пожелав друг другу поменьше коматоза и коматозников, разошлись в разные стороны.
Жизнь приняла спокойное размеренное течение, словно двигаешься в траурной процессии. Резкий выпад копьем, и рыбка у тебя на обед, лежи дальше, кислорода тьма. Медуза, выданная Стражем, оказалась королевской, за сорок циклов она имела уже более семи метров, еще немного, и можно будет ее продать выгодно в Городе. Там такие очень нужны, они выделяют много кислорода и выдерживают холодные воды. А мне она особо и не нужна, нет, конечно, я не против оставить себе, но она такая медлительная, путешествовать невозможно, только в течениях. На ее плечи так и норовят присесть нахлебники, двум десяткам помог пополнить запасы воздуха, а последний вообще отказался уплывать, спецом отпустил свой кислородный мешок к небосводу, надеясь отсидеться на плечах моей медузы. Я как дурак повелся, прихватив свой мех, умчал за него, словив под самым льдом, вернулся – никого нет. Самозванец в это время изменил направление, решил угнать мой островок, видно, не раз получалось это делать. На последнем дыхании я настиг его. Вначале отдышался, выслушивая тысячи причин его бегства, затем приступил к воспитанию на физическом уровне. Хоть он и был на ласты больше ростом, но гибкостью тела не обладал, десяток уколов копья охладили его пыл, второй десяток заставил просить пощады. Наполнил ему мех, отправил на все четыре стороны. Вроде все успокоилось, циклы вновь замерли на месте, ловля рыбы на обед, ужин, и сон, раскинувшись на огромной живой шляпе, благодать убила во мене прежнего скитальца в поисках приключений. Депрессия и лень объединились и решили меня добить, раз коматоз не может. Ближайшая перспектива продажи медузы затягивалась. Вот стоило мне подумать о продаже, как беда за бедой, купил жеребца, а он с …
Плыву себе, никого не трогаю, дремлю воткнувшись в щупальце-воздуховод, как вдруг медуза стала сворачиваться, еле успел подхватить копье, и то, догнав в пяти метрах ниже. Кислородный мешок почувствовал свободу, незамедлительно поспешил уйти к небосводу, и, к дополнению ко всему, навстречу мне из глубин поднимался злобоеж. Он оказался молодой, длинна шипов достигала около полуметра, но хвост еще не укоротился, поэтому он сохранил большую скорость и маневренность. Сложив шипы, превращаясь в охапку хвороста с хвостом-ластом в два метра, игнорируя мое присутствие, ускорился к медузе. Я имел небольшое преимущество, мое копье из шипа взрослого злобоежа достигало полтора метра, но что оно могло сделать одно против 600 противника.
Злобоеж не ожидал, что получит сопротивление, наткнувшись на шип соплеменника. Надувшись как шар, лавируя хвостом, он ловко кружил на месте, не давая мне сосредоточиться для атаки, затем резко выпустил воду, словно реактивный двигатель, и хвостом, который в свою очередь преобразился в тонкое полотно пилы, стремительно налетел на медузу, вскрывая её желудок. Этот произвол надо было как-то остановить, чтоб не остаться без кислорода, но как? Впереди зубастая-клыкастая пасть, по бокам шипы, хвост-пила, настоящая машина смерти. Несколько моих выпадов с шипом в руке пустили красную струйку из его хвоста, ответная атака пустила уже из меня струйку крови. Бой затягивался, но более одиннадцати минут интенсивной борьбы я не смогу без кислорода, а мешочек-то ушел к небосводу, к медузе не подойдешь, ее сразу прихлопнет злобоеж, да она сама, изменив шапку-гриб на обтекаемую форму кальмара, включила реактивную тягу, дала ходу от побоища, успев уплыть довольно далеко.
Медленно, но уверенно, здравый смысл, наверное, в сотый раз решил уйти от меня. Но меня так просто не возьмешь, вся моя жизнь – борьба за выживание, и я предпринял последнюю атаку. Наши шипы вошли в тела друг другу, но, в отличии от злобоежа, мой шип длиннее, сумел пробить его воздушный пузырь и выпустил кислород. О2 с шипением вырвался наружу и, собравшись в шарик, медленно (в связи с малой гравитацией в 1,32 м/с2) проплыл мимо моих рук по шипу злобоежа, задержался слегка на его кончике, мне осталось просто наклонить голову и ткнуть в него нос, втянуть в легкие. Чистый кислород делает свое дело быстро, он вернул меня в боевое состояние. Освобождаться от иголок злобоежа я не стал, превозмогая боль я все дышал и дышал, насыщая кровь живительным газом. В отличие от медузного, вкус газа напоминал земляничную лиману, растущую на самом низменном плато. Когда-то приходилось собирать ее, на рынке она стоила баснословных денег, из-за короткого времени хранения и опасности погружений в двадцать пять километров, а так себе водоросль как водоросль.
