Читать книгу: «Неразборчиво»

Об авторе

Валерий Земских родился в г. Волхове.

Закончил физический факультет Ленинградского государственного университета.

Член Международной ассоциации русских писателей и Союза писателей Санкт-Петербурга. Отец-основатель и президент Всемирной ассоциации любящих «Изабеллу» (ВАЛИ).

Публиковался в газетах, журналах, альманахах, антологиях, сборниках».

Переводился на итальянский, чешский и финский, английский.

Изданы восемь книг стихов: «Неверный угол» – СПб., 1991, «Страстная неделя» – СПб., 1993, «Послекнижие» – СПб., 1996, «Безмолвное пение каракатиц» – СПб., 1999, «Слегка чуть-чуть и кое-где» – СПб., 2000, «КнигА» – СПб., 2001, «Хвост змеи» – М., 2006: «Кажется не равно» – М., 2009 (премия им. Н. Заболоцкого).

Живет в Санкт-Петербурге.

Нулевая степень письма

Памяти всех, кто сказал А

(неизвестно где)

 
В начале было слово.
 

(везде)

 
Мели, Емеля.
 

(неизвестно где)

 
В начале чего?
 

(там же)

 
Дальше, ближе, темнее.
 

(на вратах Рая)

 
Ушёл на базу.
 

(вырезано на дереве)

 
Адам + Ева = Каин – Авель + бесконечно малое
 

(на фиговом листе)

 
     А на фига?
 

(вопрос на засыпку)

 
       (купюра)
 

(вопрос на засылку)

 
       (купюра)
 

(вопрос на высылку)

 
       (купюра)
 

(на диске)

 
Банананы кончились.
 

(на рапорте)

 
  Отказать.
 

(табличка на дереве)

 
 Не влезать, убью!
 

(на заявлении)

 
   Отказать
 

(на просьбе)

 
 Отказать
 

(на монете)

 
Один рубль
 

(на обороте медали)

 
Профиль Сталина
 

(на указателе поворота)

 
       Вертай назад.
 

(на заду)

 
Прохода нет.
 

(резолюция)

 
Расстрелять.
 

(на кончике иглы)

 
Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка
    чертили чёрными чернилами чертёж
                  чрезвычайно чисто.
 

(на игольном ушке)

 
 Путь верблюда.
 

(на падающей снежинке)

 
Нет ничего выше сугроба.
 

(на клубке)

 
Как верёвочка ни вейся…
 

(штамп на книге)

 
     Спецхран
 

(в любовной записке)

 
А если это любовь?
 

(на скамье подсудимых)

 
Любовь не вздохи на скамейке.
 

(на календаре)

 
Я зачеркнул день, когда пришло твоё письмо.
 

(крики в очереди)

 
(Идиоматические выражения, не переводимы.)
 

(записка из зала)

 
     Почему?
 

(записка из зала)

 
     Почему?
 

(записка из зала)

 
   А на фига?
 

(записка из зала)

 
А на… (дальше зачёркнуто)
 

(на рекомендательном письме)

 
Податель сего никому не подаёт.
 

(на пропуске в Большой Дом)

 
            имя – (прочерк)
        фамилия –(прочерк)
отечество нам – Царское Село.
 

(на пропуске в детский сад)

 
Без фотографии и отпечатков пальцев рук и ног недействителен.
 

(на коробке конфет)

 
Лет до ста расти нам без сладости!
 

(на лбу)

 
 Вдарь!
 

(лозунг на митинге)

 
     Не позволим
 

(любовная записка)

 
     А всё-таки?
 

(на бочке Диогена)

 
Бочка, человек, фонарь, аптека.
 

(письмо в бутылке)

 
Импортная посуда не принимается.
 

(любовная записка)

 
          Нет!
 

(на ступенях)

 
Сядь и подумай.
 

(на ступенях эскалатора)

 
Стойте справа, проходите слева.
 

(на перфокарте)

 
      Дырки.
 

(на перфоленте)

 
 Много дырок.
 

(на могильном камне)

 
Я люблю тебя жизнь!
 

(на трамвайном билете)

 
              Заяц.
 

(на талоне на соль)

 
  Только для ветеранов.
Не сыпьте соль на раны.
 

(крик души)

 
Что делать?
 

(ответ армянского радио)

 
            Ничего.
 

(на крыше мясокомбината им. С. М. Кирова)

 
                  Дружной гурьбой
                     Идём на убой.
 

(плакат)

 
Берегите бумагу.
 

(телеграмма)

 
Грузите Диогенов бочками.
 

(любовная записка)

 
           Ну?
 

(шпаргалка)

 
Спросите совета у соседа.
 

(на заборе)

 
Короткое слово с длинным значением.
 

(на стене)

 
Кто-то – чемпион!
 

(любовная записка)

 
  Очень хочется!
 

(татуировка)

 
Ничего я тебе не забуду.
 

(на кроссовках)

 
Всё суета сует.
 

(объявление в газете)

 
Запись на пепел для посыпания голов прекращена
                     ввиду отсутствия голов.
 

(на ступенях)

 
Конец пути.
 

(любовная записка)

 
       Да, нет…
 

(везде и всюду)

 
Закрыто по техническим причинам.
 

(заголовок газеты)

 
  Сущая Правда
 

(между строк)

 
(вымарано цензурой.)
 

(любовная записка)

 
          Жду.
 

(автоответчик)

 
 Ждите ответа,
Ждите ответа…
 

(крик души)

 
(непереводимо)
 

(голос за кадром)

 
Ура, товорищи!
 

(лозунг на митинге)

 
      Мурло капитализма,
Не лезь в тупик социализма!
 

(любовная записка)

 
Ах, как кружится голова!
 

(транспорант над каменоломней)

 
Ни дня без камня для Сизифа!
 

(на финской затычке для ушей)

 
   Глаза бы мои не глядели!
 

(лозунг на митинге)

 
         Долой!
 

(любовная записка)

 
Не поминай лихом.
 

(в конце туннеля)

 
Лиха беда – начало.
 

(на колючей проволоке)

 
Давайте жить дружно.
 

(на почтовом конверте)

 
 За границу дедушке.
 

(любовная записка)

 
Сколько можно ждать?
 

(этикетка на бутылке)

 
           Особая.
 

(на голой груди)

 
Свободу Юрию Деточкину и его деточкам!
 

(между строк)

 
Очень хочется жить.
 

(между строк)

 
  А на фига?
 

(между строк)

 
 С кем жить?
 

(между строк)

 
(вымарано цензурой)
 

(между строк)

 
Есть ли в чём либо смысл?
 

(любовная записка)

 
       Ты куда?
 

(на обрывке газеты)

 
…так и только так…
 

(любовная записка)

 
       А если?..
 

(на бортах самосвала)

 
Сваливай отсюдова.
 

(резолюция цензуры)

 
      Печатать нельзя:
Нет ничего между строк.
 

(любовная записка)

 
    Всё хорошо.
 

(указ)

 
           В связи с двадцатилетием со дня смерти
объявить благодарность от неблагодарных потомков.
 

(на сковородке в аду)

 
Ни холодно, ни жарко.
 

(докладная)

 
С недопоставкой гор срывается график работ.
                                                        Сизиф
 

(любовная записка)

 
           Да!
      Хоть куда!
 

Мемуары мизантропа

мемуар первый

 
Поглядел в зеркало и разлюбил людей. Неужели навсегда?
Зеркало не протираю больше. И раньше не баловал.
 
 
Смотрю на телефон. Как бы не позвонить.
Придумываю повод.
 
 
Удалось поймать брошенный кем-то пятак,
                                                              когда ехал на эскалаторе.
Но людей не полюбил.
 
 
Соглашаюсь на всё и со всеми.
Берусь за самые безнадёжные дела.
 
 
Зазвонил телефон. Сказали, что увы и ах…
А я другого и не ожидал.
 
 
На днях пообещали золотые горы.
Лазить по горам уже не хочется. И колено болит.
Правда, когда ходишь, болит меньше.
Но горы золотые, блестят небось. А у меня глаза быстро устают.
Только как отказать человеку.
 
 
Даже если погибнем все вместе от одного гриба.
Вход по одному.
Не толпитесь, успеете.
 
 
Выходи
          из себя.
Вышел.
Думал, будет холодно.
Нет, снежок хлопьями на ресницы вешается.
Ничего не видно.
 
 
Хожу по комнате. Пусто. Спотыкаюсь. Хлам под ногами.
Всё ободрано. Не на чем взгляд остановить.
 
 
Чем ещё поживиться?
Каждая строка – огонь, высвечивающий кусок обоев,
                                                   и тут же пожирающий бумагу.
Остаётся тёмное обгорелое пятно на стене.
Без огня не видно, но после огня – пепелище.
 
 
Когда читаешь…
 
 
Вы мне скажите – это та же комната?
Вы – чисто теоретически.
Вас нет.
Но я в комнате. Хлам под ногами, обои ободраны, огня нет.
Нет есть.
Вместо выключателя – пробка. Подвернул – не спеша
                                                                                  загорается.
Одна лампа на всю квартиру.
Почему выключатель, а не включатель?
Пусто. Вся комната забита старой мебелью.
Нашёл матрас и диванные подушки. Положил на два стола.
Столы разной высоты.
Ночью писк крыс. Пытался изобразить кошку.
Боятся ли крысы кошек? Вряд ли.
Взял ботинок и стучал по спинке шкафа.
Шаги в подъезде.
 
 
Покажи, пожалуйста.
Покажи что-нибудь.
Что – не знаю. Кабы знал – не просил.
Но и просить кого?
Пожалуйста – от жалости или от жаловать?
Нет – от жала.
Вот и ужалила оса в грудь. Набухает.
Показывают.
Закрываю глаза.
Не слезятся – просто устали.
Что там за окном?
Снег, мороз, оттепель?
Голову не повернуть.
Повернул.
Дом напротив. Окна.
 
 
Говорят, начался ХХI век.
Всё может быть.
Опять иллюзии, господа.
Куда мы вернулись? Мы – не знаю.
Я – под лампу с жёлтым абажуром из тыквы.
Ну не жёлтая – охра.
А какая разница.
 
 
Что-то в каждый момент обуревает.
Даже если это не буря, а лёгкий бриз.
Перегородки расшатывает, но наметает сугробы у дверей
 
 
Чёрт-те что! Уж который раз этот кирпич падает мне на шляпу.
Я давно её не ношу, а кирпич всё летит и летит. Уголок отбит.
Поцарапан.
 

мемуар второй

 
Москва, ошмётки грязи под ногами.
Снится смерть, чем дальше, тем чаще.
Чтобы приручить – приучить?
Да нет! Смерть во сне – большая реальность, чем наяву.
Смерть наяву? Не бывает.
 
 
Февраль.
Ничего не достать.
 
 
Снова учат. Снова соглашаюсь. Нового давно не слышу.
Наступили на ногу в толпе.
 
 
Прикрываю рану словами. Пластырь.
 
 
Мужчина с золотым перстнем и оплывшим лицом целует
по очереди двух девиц. Пониже, с короткой стрижкой
в чёрной искусственной шубке; повыше – в пальто с лисьим
воротником.
Низенькую чаще и дольше, высокая – посимпатичнее.
 
 
Сожаления о том, что не ко времени, интересны,
                                                                      но не плодотворны
Земля круглая – от этого и будем плясать.
Разве?
 
 
Кошка подыхает на лестнице.
Никто не выходит из дома, чтобы не перешагивать.
 
 
Виселица – лучшее время подумать о завтрашнем вечере.
Завтрашний вечер —лучшее место для виселицы.
 
 
Я живу на эскалаторе. Остального времени не существует.
Пахнет мороженными ананасами.
Вагон № 6646. Хотел обмануть себя и выбросить четвёрку.
Стоит ли? В ней суть.
Ананасы вышли на Технологическом.
 
 
Тлеющий уголёк антенны над троллейбусом.
 
 
14 февраля началась зима.
15 февраля продолжается зима.
16 февраля всё ещё зима.
 
 
Постучал пальцем по столу. В ответ молчание.
Перо плохо пишет.
Даневперевовседелоавшарикенашемктомуже
Живительная сила пробелов.
Пробел
       пробег
             пролог
                    пролом
                           прогон
                                 прокол
                                        прокал
Кончилась зима.
 
 
Март, и опять подморозило.
 
 
Кажется, всё время думаешь об одном и том же.
Ан нет!
 
 
Но всё-таки да.
 
 
На что только ни пустишься, чтобы не заниматься делом.
Написал подряд четыре стихотворения.
 
 
Пытался вспомнить, а что это я вчера написал, – не вспомнил.
 
 
В полупустой электричке девочка якобы незаметно пыталась
подобрать пустую бутылку.
Подобрала. Сунула маме в сумку.
Я остался ни с чем.
 
 
Запах затхлых срезанных цветов.
 
 
Опять пришла весна.
Сколько можно писать?
А читать?
Один глаз у меня близорук, а другой дальнозорек. Трудно.
 
 
Третьего дня прощались с Пироговым.
Я с ним не знаком.
Потолок с обвалившейся штукатуркой. Царские врата
из белой крашеной фанеры, запертые на садовую щеколду.
Софиты в лицо. Повернитесь в профиль. Батюшка в очках
с кадилом. Ладан забил запах краски.
 
 
Вага со свечкой и толстой палкой. Поклонился.
Не пробиться к гробу.
Пели хорошо.
На кладбище не поехал.
             И какая-то женщина
             В чёрной куртке и джинсах,
             Обознавшись, схватила
             Меня за плечо.
Пошёл по Мойке к Д. Г., но не застал его.
 
 
Узнал о громком скандале.
Пытался убедить себя, что это меня напрямую касается, ведь
это мне подставили ножку.
Не убедил.
 
 
Мне ли обижаться на людей.
А журавли пусть себе летают.
 
 
Встретил Серого Волка. Он рассказал мне Сёмину притчу
о козе.
 
 
Вспомнил Сидорову козу. Что бы это значило?
Стал звонить Серому Волку – не дозвонился.
Позвонил Ь, рассказал ему Сёмину притчу. Ь обещал подумать.
 
 
Превращусь в сухонького старичка, чистенького.
Сидишь на диванчике, болтаешь ногами.
Ничего уже не боишься, не хочешь, не помнишь.
Только бы не в тягость кому.
 
 
Толстые коты заняли весь подъезд.
 
 
Страстная неделя кончилась. Хлеб опять подорожал.
 
 
С Алексием намедни христосовался. А креститься не умею.
Рядом паук в колокола бьёт. Толстенький такой, в очках.
 

Прошлое тысячелетие