Читать книгу: «Вояж гастрономический – приди и ешь космически!»

Дал Господь мне дар писать,

Так извольте же читать!

Всем, начавшим чтение – благословение на превосходное здоровье!

Будут еще благословения!

Благодарности и посвящения

Посвящаю эту книгу моей самой лучшей и великолепной музе ТигрусиДэ из КрасноДэ, о взаимоотношениях с которой я написал книгу “Красавица и поэт”. Она опубликована на Литрес.

Также благодарю Катю – богинятю, которая настолько потрясла моё воображение своей яркой и многогранной личностью, что я сделал ее одной из главных героем почти всех моих прозаических повестей и романов.

Отдельная благодарность Литрес за предоставленную великолепную возможность публикации.

Всем, дочитавшим до этого места – благословение на долготерпение читать мои творения!

Будут еще благословения!

Приятного чтения!

Часть 1. Чисто автобиографическая

Все что было расскажу,

И в стихи преображу!

Всем, дочитавшим до этого места – благословение на хорошее настроение от прочтения!

Будут еще благословения!

Глава 1. Поездка в Монголию

В поезде пять суток кряду,

Много есть, похоже, надо…

Моего папу отправили в трехгодичную командировку в Монголию с семьей, то есть с мамой и со мною. Это был 1976 год. Мне тогда было двенадцать лет.

До этого момента я из Москвы так далеко не выезжал: только в пионерлагеря в Подмосковье. О лагерях рассказывать нечего – разве что о еде.

С детства у меня была склонность к полноте, и родители меня постоянно ограничивали в питании, я всё время был полуголодный. Поэтому я любил пионерские лагеря, которые по свойственной мне привычке искажать имена, я называл – пионЭрские. Так как там мог объедаться вволю: мне всегда давали добавку.

Кормили там и обильно, и вкусно. Мои гастрономические стихотворные опусы из далекого детства, конечно, еще оставляли желать лучшего. Но наиболее удачные я всё-таки приведу.

На свете счастья очень мало,

Еды всю жизнь мне не хватало,

Сейчас я сыт, едва дышу,

От радости стихи пишу!..

Надо отдать должное нашим поварам, которые вкладывали душу в свои творения. Даже не блюда, – а творения. Потому что это были настоящие шедевры кулинарии!

Вкуснейшая рыба под маринадом.

Остра, хороша и другой мне не надо!

Ещё подают чуть картошечки к ней,

Пусть станут все люди на свете добрей!..

Из лагерей я всегда приезжал располневший и довольный. Родители тут-же сажали меня на диету, поэтому остальные девять месяцев в году я был голодный, и злой.

Воздал я должное еде,

И вешу сорок килограмм.

Еда дороже мне везде,

И за неё я жизнь отдам!..

На всякий случай напоминаю, что речь идет о подростке, поэтому сорок килограмм для десятилетнего мальчика – это много.

Следующее стихотворение шутливое, так как я всегда был мясоедом и никогда не понимал вегетарианцев.

Прелестны баранины тонкие ломти,

Но съесть её только не поспеши.

От поедания трупов – увольте,

Полезны лишь овощи мне для души!..

Как-то раз нам подали необычную для того времени крупу на гарнир со странным именем кус-кус. Найти к нему рифму для ребенка было нелегко, но я очень старался…

Как замечателен кус-кус!

Прекрасен вид, прекрасен вкус.

Он превосходнейший искус,

Набью я им свой жадный пуз!..

Больше всего на свете я любил супы, особенно из курицы. До сих пор вспоминаю с удовольствием те замечательные бульоны с картошкой и макаронами или рисом, которыми нас там кормили.

Пусть буду толст, и буду глуп,

Но только дай куриный суп!

Заменит он деликатес,

И станет жизнь мне в интерес!..

Еще одно прекрасное воспоминание – о белого цвета подливке, которую там готовили воистину замечательно! Ее подавали к рыбе или к котлетам и делали, видимо, на основе сметаны.

Воистину прекрасен соус белый!

И остротой своей и белизной.

Скажу я робко Вам, скажу несмело –

Люблю его я летнюю порой!..

Но вернемся к нашей поездке. В Монголию мы ехали пять дней на поезде.

Четыре дня по Советскому Союзу и день до Улан-Батора – столицы страны.

Поездка потрясла мое юное воображение своей невыразимой длительностью и интересными пейзажами за окном.

Едем в поезде мы скором,

Но не быстро ни фига.

Надоели разговоры,

Как дорога далека…

Я по пятнадцать часов в сутки сидел у окна и смотрел на проплывающие мимо поля, леса, деревни, города, и прочие достопримечательности.

Особенно интересно было смотреть, как при подъезде к населенному пункту рельсы начинали множиться, как ветки дерева, и появлялся третий, четвертый, а иногда и пятый – шестой пути. Периодически пустые, но чаще – с товарными или пассажирскими составами.

Рельсы в древо превратились,

Разветвилися вовсю.

Вот листочки бы развились,

Да чего уж там – шучу!

Небольшие платформы поезд лихо пролетал на полной скорости, оглушительно и внушительно при этом гудя.

Этот мощный гудок часто будил меня среди ночи, но в покачивающемся вагоне я опять быстро засыпал.

Гудок тепловоза весьма громогласен,

Колёс стук по рельсам и мил, и прекрасен,

Все вместе слилось в мелодичный напев,

И много я спал, вкусной пищи поев…

В больших городах по пути поезд стоял по 30 – 40 минут, иногда и больше, если меняли тепловоз. До сих пор не понимаю – зачем было его менять? Но тайна сия так и осталась неразгаданной. Единственное, что приходит на ум – это для разнообразия. А то один и тот же тепловоз, типа, надоедает.

Надоел нам тепловоз,

Давайте поменяем.

Анекдотов крупный воз,

Рассказать желаем…

Первое время мы питались заранее взятыми из дома продуктами: курицей, помидорами, огурцами, бутербродами с колбасой и сыром, но на все дни поездки их не хватило, и я упросил родителей купить бифштекс с хлебом.

Его принес разносчик из вагона – ресторана, я сам его выбрал и схватил жадными руками.

Я часто был полуголодный,

Зато веселый и свободный.

Ценил я вкусный перекус,

И отрастил попозже пуз.

До сих пор, хотя прошло с тех пор сорок восемь лет, помню вкус этого шикарного бифштекса с великолепными маленькими кусочками свиного шпига внутри. Я ел его, наверное, минуты три, пытаясь растянуть удовольствие на подольше.

Но на всю поездку растянуть не удалось. И это печально…

Бифштекс хорош до безобразий,

И вид его весьма прекрасен!

Запомнился мне навсегда,

Хотя прошли давно года…

Но все хорошее рано или поздно подходит к своему завершению. Это я о поездке. Но и о еде тоже.

В Улан-Баторе нам выделили квартиру на первом этаже пятиэтажного дома. Мы жили в так называемом "русском" районе. Эти два месяца до школы рассказывать тоже особо нечего. Но в свободное от прогулок время я нашел себе интересное занятие: переделывать известные стихи и песни под еду. Вот некоторые из самых удачных переделок:

1. Поверьте, я скрывать не стану,

Люблю я творог и сметану.

2. Люблю тебя по-прежнему,

Спасибо сыру нежному.

3. Если б не было зимы,

Супа не любили б мы…

4. Отговорила роща золотая,

И без эклеров умираю…

5. Белые розы, белые розы,

Не съедобны совсем!

6. Желтые тюльпаны, вестники разлуки,

С вкусною едой, вкусною едой!

7. Гляжу в озера синие,

И баклажан хочу…

8. Из полей доносится печаль:

Это мы всё съели невзначай…

9. Бывает всё на свете хорошо,

Когда уже поел…

10. Чтобы было всё иначе –

Съешь скорей шашлык на даче!

11. Издалека долго, течет река Волга,

И хорошо с толком, коль есть с едой полка!

12. Меж нами памяти туман, ты как во сне, ты как во сне.

Наверно только лишь еда поможет, мне поможет мне!

Осенью я пошел в шестой класс в местной школе. Там тоже учились выходцы из СССР с небольшим количеством местных жителей.

Вот о школе у меня остались самые теплые воспоминания благодаря хорошей столовой. В Москве в школьной столовой нам давали остывшую малосъедобную кашу, которую ел только я, потому что был всегда голоден. Так что и сочинить там было нечего, а негативные стихи я никогда не любил.

Помню только один горький стих о холодной каше:

Остыла каша насовсем,

Кому она нужна?

И нет стихам хороших тем,

Осталась суета.

Я не могу вам передать,

Как горько мне сейчас.

Голодным был и буду я,

Уже в который раз…

Но в школе в Монголии администрация не хотела ударить в грязь лицом перед немногочисленными монголами, которые учились с нами. Ведь это были дети высокопоставленных родителей! Так что кормили нас очень хорошо, вкусно и горячей пищей. Никаких остывших каш – даже ни Боже мой!

Горячей каше – три ура,

Прекрасна и вкусна!

И баклажанная икра,

Ты чудо – хороша!

Котлеток пару и пюре,

Порадуют язык.

Поесть прекрасно мне с утрэ,

Прелестно в этот миг!

Единственно, меню, на мой взгляд, было слегка однообразное, но не все же коту масленица! Надо и честь знать.

Всем, дочитавшим до этого места – благословение на вкусную и обильную пищу!

Будут еще благословения!

Глава 2. Домашнее питание

Дома есть могу без лени,

Если нет ограничений!

Мама с детства меня приучала помогать по хозяйству и в три года я начал лепить котлеты.

Втихаря я ел сырой фарш, и он мне очень нравился.

Потом мне доверили жарить котлеты и переворачивать.

Тогда я еще не сочинял стихов и сочинил намного позже:

О, как прекрасен фарш сырой,

Я за него стою горой,

Хоть говорят, что вреден он,

Но я в него уже влюблён!

Вреден в сыром виде, конечно.

Мама очень хорошо готовила первые блюда, и папа называл ее мастером супов.

Об этом я тоже сказал в стихах:

Мамуля – мастер суповой,

От голода едва живой,

Готов хлебать я суп всегда,

И это лучшая еда!

Мой папа тоже хорошо готовил, особенно цыплята – табака. Он отбивал их специальным молоточком, натирал солью, перцем и чесноком, ставил мариноваться на пару часов в теплое место, потом жарил до готовности и аромат жареной курицы сводил меня с ума…

Цыплята табака такие,

Мне даже очень дорогие.

Пока с ума я не сошёл,

Кусочек курицы увёл…

Но вернемся к нашим монгольским баранам.

В Монголии резко континентальный климат: летом там очень жарко, до тридцати пяти градусов цельсия, а зимой – до минус сорока.

Зелени мало, везде пустыни и степи. С водой постоянные проблемы и даже в домах часто были перебои с водой(Это 1976 год, не забывайте).

Папа у меня мелиоратор, он ездил по аймакам(районам) и проектировал оросительные каналы. Об этом я тоже сочинил стихотворение, единственное, наверное, которое не про еду:

Ездит папа по аймакам,

Чертит что-то на бумаге.

Будет там канал с водой,

Жалко, что не питьевой!

В столице, в которой мы жили, с цивилизацией было получше, но и в черте города стояли юрты – национальные жилища монгол, в которых они чувствовали себя, как рыба в воде.

Как-то сотрудник папы по министерству мелиорации и водного хозяйства пригласил нас в гости, и я единственный раз в жизни побывал в юрте.

Но об этом позже.

По-монгольски, министерство называлось: Усны аж Ахуй и у папы даже сохранился значок почетного мелиоратора с таким названием.

Совершенно серьезно – можете погуглить.

Об этом я тоже написал стих:

Что по-монгольски аж Ахуй,

По-русски, лишь хозяйство.

Но ты братишка, не балуй,

Чтоб не случилось хамства!

В целом жить в Улан-Баторе было хорошо. Кроме двух неприятностей: наличия мышей и тараканов.

Для борьбы с мышами мы взяли у знакомых на неделю кота, и он основательно помог нам, распугав серых хвостатых одним свои видом.

Но с тараканами бороться было сложнее.

Что мы только ни делали, – и травили их разными ядами, всякие ловушки ставили, и мелками рисовали – не уходят и все.

Тут надо сказать, что я с детства близорук и ношу очки. Однажды я мылся в ванной и увидел на дне какую-то коричневую штуку, похожую на шоколадную конфету. Почему я решил, что это конфета? Может, потому что мечтал о ней… В общем, я схватил эту "конфету", а это был таракан. Он вырывался из рук, и осознав свою ошибку, я его с содроганием выпустил, он убежал. Но до сих пор я помню это брезгливое чувство соприкосновения с ним. От негативных чувств мне всегда помогали стихи.

Соприкоснулся с тараканом,

Противно стало на душе.

Как хорошо, что я не пьяный,

А то б "конфету" съел уже…

После этого случая я возненавидел тараканов еще больше.

Но вскоре произошло странное событие, которое кардинально поменяло мое отношение к ним.

Опять-таки в ванной, я увидел беременную тараканиху, из которой прямо на моих глазах вылезло квадратное яйцо, и из него во все стороны побежали крохотные прозрачные тараканята.

Я не тронул ни маму, ни ее детей, и в этот момент мы как будто стали ближе друг к другу: у меня прошла ненависть к тараканам, а они это почувствовали и когда видели меня, приветственно махали мне усами.

Я подружился с тараканами,

И не кидаю скорбный взгляд.

Наверно, нелегко им с нами:

Они ведь тоже жить хотят!

Но я тут не случайно рассказал об этом: с тех пор я стал относиться с бОльшим почтением к живым существам, независимо от роду и племени.

Более того, каким-то мистическим образом, я стал чувствовать некоторое единство со всеми живущими вокруг нас существами.

Человек живет среди животных,

Вместе с ними биосфера мы.

Хочется узнать их подноготных,

Лучше понимать среди весны…

Поэтому через какое-то время я перестал предпочитать мясную пищу и стал тяготеть к овощам, фруктам, крупам и прочим растительным деликатесам.

Единственно, чего я никогда не любил, так это морских водорослей.

Прощаюсь нынче с мясоедством,

Лишь только рыбу ем пока.

Не буду больше мясо в тесте,

А буду тесто без мяска!

Кардинальное изменение моего питания привело в действие неповоротливую машину мироздания, и моя склонность к полноте уменьшилась. И это естественно, так как мясная пища высококалорийна, насыщена белком и способствует лишнему весу. Тем более, что жирная пища усиливает жажду, человек много пьет воды, и это еще больше добавляет полноты.

А овощи и фрукты низкокалорийны, богаты витаминами и наоборот, способствуют похудению.

Вот таким совершенно изумительным способом через тараканов Вселенная помогла мне избавиться от чрезмерного мясоедства и обрести стабильный вес и хорошее самочувствие.

Более того, я перестал подвергаться насмешкам сверстников из-за лишнего веса, стал намного энергичнее и подвижнее. Как оказалось, от полноты меня часто бросало в пот, я быстро уставал. Ушел лишний вес – исчезли потливость и быстрая утомляемость.

Похудел – спасибо тараканам,

Их теперь люблю и не гоню.

Не желаю я сейчас обманов,

Только правду нынче говорю!

Был еще один удивительный случай, который я помню до сих пор.

Папа принес из магазина живую рыбу – кажется, карпа, но точно не помню.

Он долго плавал у нас в ванной, но потом пришло время его убить. Мама вообще ушла из кухни, не хотела этого видеть. Папа несколько раз замахивался тесаком, но жалел бедную рыбу, которая извивалась и пыталась избежать верной смерти.

Не знаю до сих пор, как это смогло прийти в голову двенадцатилетнему подростку, но я посоветовал папе положить рыбу в морозильник, он там замерз и его уже легко можно было разделать.

Берите на заметку, любители рыбки!

Убивать рыбешку стрёмно,

Заморозьте же её.