Читать книгу: «Идеальное убийство», страница 7

Фильм закончился, зажегся свет.

– Вы узнали кого-нибудь? – спросил капитан Семенов, едва сдерживая, как мне показалось, ехидную усмешку.

Но я сделал вид, что не заметил этого.

– Да, – сказал я. – Эта женщина в черном… Это та самая Анна, о которой я вам говорил в прошлый раз. Моя ученица, которой я преподал несколько уроков писательского мастерства, после того как она откликнулась на мое объявление. И знаете, теперь я вспомнил – в тот вечер я заметил ее в толпе, окружившей меня и Марию. Но она сразу исчезла за спинами, и я подумал, что мне почудилось.

– Как видите, нет, – сказал капитан Семенов. – Если доверять записи с видеокамеры – а не доверять ей у следствия нет причин, – ваша ученица находилась в подъезде в то самое время, когда было совершено покушение на вашу соседку.

Он с таким удовольствием произносил слово «ваша», словно подчеркивая этим если не мою склонность к полигамии, то неразборчивость в связях с женщинами, что я снова почти возненавидел его. Но потом решил быть справедливым. Все-таки следователь приложил немало усилий, чтобы доказать то, что раньше было только моими домыслами. Теперь это уже была не клевета, в чем меня обвинял участковый, а, выражаясь полицейским языком, версия. И только от капитана Семенова зависело, будет ли она разрабатываться дальше, а Анна изобличена и наказана по всей строгости закона. А поскольку я жаждал справедливой мести за Марию, то сказал:

– А вы молодец, Илья Анатольевич!

Капитан Семенов все-таки дождался своей моральной награды, и моя похвала если не сблизила, то примирила нас.

– Предстоит еще много работы, – сказал он. – Сбор доказательной базы, поиск свидетелей, проведение экспертизы… Одной видеозаписи мало для суда.

Мы вернулись в его кабинет, я подписал какие-то бумаги, а потом спросил:

– Теперь я могу забыть о подписке о невыезде?

У следователя сразу испортилось настроение. Он сухо произнес.

– Я прошу вас пока никуда не уезжать из города, Артур Петрович. Мне могут понадобиться ваши советы.

– Даже так? – искренне удивился я.

Капитан Семенов помолчал, а когда снова заговорил, то показался мне таким же искренним в своей растерянности.

– Должен признаться, что я не понимаю психологию этой Анны. Она явно не маньяк, как вы изначально предположили. Кое-какие сведения я о ней уже собрал. Но тогда зачем ей надо было нападать на вашу соседку? Я не нахожу мотива. Перебрал немало – ревность, обида, месть, но сам чувствую, что это все не то. И без вас, Артур Петрович, мне с этой головоломкой не справиться. Вы Анну знаете дольше и лучше меня. Что она хочет, как вы думаете?

– Убить своего мужа, – сказал я.

И не был разочарован произведенным эффектом.

Но мне понадобилось довольно много времени, чтобы убедить капитана Семенова в том, что я не заблуждаюсь относительно истинных намерений Анны. И только когда я признался ему, что несколько дней назад сам помог Анне составить объявление для наемного убийцы, он сдался.

– А без вашей помощи она может совершить хоть одно преступление? – не удержался, чтобы не съязвить, он.

Я не стал оправдываться, поскольку в словах следователя была известная доля истины.

– И не ищите в поступках Анны логики, ни женской, ни мужской, – сказал я на прощание. – Она просто сошла с ума на почве вдовства, а какая логика может быть у сумасшедшего?

– То маньяк, то сумасшедшая…, – огорченно вздохнул мой собеседник, к которому я уже чувствовал почти дружеское расположение. – А с вами не соскучишься, Артур Петрович! Интересно, все писатели такие?

Но на этот вопрос, в котором чувствовался негативный подтекст, я отвечать не стал. И, снова пообещав следователю подарить свою книгу с автографом при нашей следующей встрече, что становилось уже традицией, я покинул его кабинет.

Мы встретились снова через несколько дней. Капитан Семенов поджидал меня у ворот больницы. Вид у него был озабоченный.

– Нужна ваша помощь, Артур Петрович, – сказал он. – Рыбка может сорваться с крючка.

Когда следователи начинают говорить аллегориями, это свидетельствует о том, что они в тупике. Я сразу понял, что речь пойдет об Анне, и что моя бывшая ученица оказалась не по зубам полиции. Меня это не удивило. Анна меня самого ловко обвела вокруг пальца, заставив поверить в то, что ее интересуют уроки писательского мастерства, а не преждевременная смерть мужа.

– Рассказывайте, – сказал я. – Только простыми и короткими фразами. Оставьте нам, писателям, художественные образы. Полицейским они не к лицу.

Капитан Семенов не стал возражать.

– После нашего последнего разговора я вышел, как вы мне и советовали, на просторы интернета, поискал и нашел, – сказал он. – Текст объявления слово в слово повторял то, что вы мне озвучили. «Требуется человек, готовый выполнить весьма щекотливое поручение за солидное вознаграждение». Я позвонил по указанному номеру телефона…

Я едва не ахнул.

– Надеюсь, не представились капитаном полиции?

Капитан Семенов принял мой вопрос всерьез.

– Ну, что вы, – возразил он снисходительно. – Я решил ловить на живца…

– Мы же договаривались, – поморщился я. – А слово надо держать даже полицейским.

Я знал, что ничем не рискую, говоря дерзости следователю, который обратился ко мне за помощью. Он сердито хмыкнул, но сдержался.

– Виноват, извините, – буркнул он. – Я позвонил под видом человека, который заинтересовался объявлением. Мне ответил приятный женский голос. Я спросил, в чем будет заключаться это самое «щекотливое поручение». Женщина в свою очередь спросила: «А для вас это важно?» Я ответил, что, в общем-то, нет, если прилично заплатят. После этого она сказала, что перезвонит мне, и на этом наш разговор закончился. Прошло уже несколько дней, но она так и не перезвонила. И я начал беспокоиться, не вспугнул ли я ее своим звонком. Как вы думаете?

Голос следователя соответствовал его почти виноватому виду, и мне даже стало немного жалко его.

– Вы уверены, что разговаривали с Анной?

– Да, установить это было не так уж трудно.

– Надеюсь, вы поставили телефон на прослушку?

– Разумеется.

– Кроме вас ей никто не звонил за эти дни?

– Было два или три звонка, но с ними Анна говорила еще меньше, чем со мной. – Капитан Семенов вопросительно взглянул на меня. – Не понимаю, какого рожна ей надо. А вы?

Но я не спешил с ответом.

– Давайте определимся с конечно целью, – предложил я. – Что вы хотите?

– Чтобы Анна наняла подставного киллера, и мы получили неопровержимое доказательство ее преступных намерений.

– Каким образом? – продолжал допытываться я.

– Обычно это делается так – заказчик договаривается с мнимым киллером, а затем инсценируется убийство жертвы. После этого заказчику показывают фотографии якобы неживого тела, он расплачивается за проделанную работу. И в этот момент мышеловка…

Я многозначительно кашлянул.

– Простите, увлекся, – смутился капитан Семенов. – Во время передачи денег заказчику на руки надевают наручники. В подобных случаях ни у присяжных, ни у судьи не возникает никаких сомнений, поскольку каждый шаг был задокументирован, все разговоры записывались. Обвинительный приговор у нас в кармане. Анна за решеткой, справедливость торжествует. – Следователь тяжко вздохнул. – Но если оперативная разработка с подставным киллером не сработает…

– Сработает, – уверенно сказал я. – Вы напрасно беспокоитесь, Илья Анатольевич. Вы же сами сказали, что было несколько звонков. Анна пока выбирает. Но с каждым днем ее нетерпение только возрастает. Не забывайте, ею владеет маниакальная идея стать вдовой. И избавиться от нее Анна не в состоянии. Пока она сомневается, но обязательно решится. А чтобы ее выбор был, с вашей точки зрения, правильным, заблокируйте звонки с номеров, с которых ей звонили по объявлению. Это вы можете?

– Да, – кивнул капитан Семенов. – Это мы можем.

– В таком случае, начинайте подготовку к операции. Анна позвонит вам в самое ближайшее время…

Снова мы встретились с капитаном Семеновым в день, когда Марию выписали из больницы. Я вез Марию в кресле-каталке к выходу, когда он появился в дверях и придержал их, будто нарочно поджидал нас для этого. Я обратил внимание, что у него утомленный вид, как у человека, который долгое время много и напряженно работал, но выглядел он довольным собой. Это могло быть только в том случае, если его оперативная разработка, имеющая отношения к Анне, завершилась удачно. Заметив мой взгляд, и верно истолковав его, он кивнул, подтверждая, что все хорошо.

– Вас можно поздравить, Илья Анатольевич? – спросил я.

– Да, – сказал он, не сдержав самодовольной улыбки. – Операция прошла успешно. Анна арестована. Ее муж жив и здоров. Мне обещают присвоить внеочередное звание. А как ваши дела?

– Вашими молитвами, – весело ответил я. У меня тоже было хорошее настроение. После долгого лечения Мария наконец-то возвращалась домой, а уже на следующий день мы собирались подать заявление в ЗАГС.

И только Мария не улыбалась.

– Что ей грозит? – спросила она.

– По двум эпизодам: покушение на вашу жизнь и попытка организации убийства собственного мужа – до десяти лет лишения свободы.

– Бедняжка, – грустно вздохнула Мария. И робко спросила: – А мой эпизод, как вы его назвали… Его нельзя не доводить до суда?

– Вы ее уже простили? – спросил капитан Семенов, обменявшись со мной удивленным взглядом. – Но ведь она едва не убила вас!

– Но ведь она не со зла, – сказала Мария. – Я прочитала ее роман, мне дал Артур. Бедняжка Полина! Ее муж был деспотом и ревнивцем. И если Анна изобразила в Полине себя, то я понимаю ее желание стать вдовой. Развода он ей все равно не дал бы. Так что сам виноват!

– Чисто женская логика, – тяжко вздохнул капитан Семенов. – Надеюсь, на суде вы воздержитесь от подобных заявлений. А то еще, не дай бог, разжалобите присяжных, и повторится история Веры Засулич… Кстати, вы можете взыскать с Анны в судебном порядке расходы на свое лечение и моральную компенсацию.

Но Мария отнеслась к этому равнодушно. Она действительно сочувствовала Анне. И я винил себя в том, что однажды на просьбу Марии принести ей какую-нибудь книгу в больницу, чтобы было не так скучно в те часы, когда меня нет рядом, я оставил ей планшет Анны с романом. Мне надо было выбросить его в Неву. Только так можно было избежать соблазна, который этот роман нес в себе. Я иногда с затаенным страхом думал о том, что если история Анны получит огласку, то ее роман может быть опубликован каким-нибудь ушлым издательством и даже стать бестселлером. И тогда Анна прославится, а как следствие – зло восторжествует. После оправдания Веры Засулич, террористки, Оскар Уайльд вдохновился и написал свою первую пьесу, дав ей претенциозное название «Вера, или Нигилисты». В результате мир не стал лучше, скорее наоборот. Так зачем искушать судьбу? И я спросил с тайной надеждой:

– А если мы с Марией не придем на суд?

– Главный свидетель и потерпевшая?! Хотите мне все дело развалить? – почти с ужасом воскликнул капитан Семенов. – Забудьте об этом! Я лично заеду за вами в день суда…

И он выполнил свое обещание. Так я еще раз увидел Анну. И это стало для меня настоящим потрясением. Я не предполагал, что в современном обществе обвиняемых в зале суда держат в клетках, как диких зверей в зоопарке. Я вдруг вспомнил, как Анна при нашей первой встрече говорила, что нельзя никого держать за решеткой – ни деревья, ни зверей, ни людей, и что она предпочла бы смерть такой жизни. И подумал, что если Анну осудят, это будет ее смертным приговором. Уже сейчас, проведя так мало времени в тюремной камере, Анна сильно осунулась и постарела. За окнами судебного зала виднелась глубокая осень. Природа потеряла все свои яркие краски, смытые дождями и туманами, и Анна выглядела такой же поблекшей.

Увидев меня, она отвернулась, словно стыдилась своего нынешнего облика. Мне стало жалко Анну. Не желая ее смущать, я тоже отвел глаза в сторону. А вскоре меня вместе с остальными свидетелями попросили выйти из зала судебного заседания, и я ушел, чувствуя большое облегчение. Вместе со мной вышел мужчина лет пятидесяти на вид, высокого роста, немного прихрамывающий и со слегка выпученными глазами, словно им было тесно в глазницах. Одет он был со вкусом и выглядел очень респектабельно. Это был муж Анны. Мне он показался крайне неприятным человеком. Сначала я даже удивился, что Анна выбрала его. А потом заметил золотые часы на его запястье, которые стоили, наверное, больше, чем я заработал за всю свою жизнь, и понял, почему это произошло. Выйдя из зала суда, мы сели на разные скамьи и не обменялись ни словом, ни взглядом за все время ожидания. А оно тянулось томительно долго.

Позже Мария рассказала мне о скандале, с которого начался судебный процесс. Выяснилось, что Анна отказалась от адвоката, решив, что на суде будет защищать себя сама. И когда судья открыла судебное заседание, Анна заявила, что ее не имеют права судить по российскому законодательству, поскольку она имеет гражданство другой страны. Но судья отклонила это ходатайство, сказав:

– Вы родились в этой стране, и являетесь ее гражданином в первую очередь. Поэтому судить вас сегодня будут по законам Российской Федерации.

После этого Анна разразилась длинной тирадой, которую Мария передала мне по памяти, и звучала она приблизительно так:

– Быть гражданином мира глупо, это все равно как стать бездомным по собственному желанию. Лучше всего иметь два или более гражданства. Тогда если в одной стране, гражданином которой ты являешься, тебе становится плохо, ты спокойно перебираешься в другую, где спокойно и без страданий пережидаешь тяжелые времена. А затем в третью, четвертую… Разумеется, если у тебя хватило ума вовремя запастись паспортами этих стран.

Анна говорила эмоционально, но путанно и бессвязно, и смысл ее речи мало кто понял. Зато она произвела крайне неприятное впечатление на судью и присяжных, и даже на саму Марию. И все, что Анна произносила позже, казалось таким же сумбурным и бессмысленным. Стоило ли удивляться, что присяжные вынесли вердикт «виновна» по всем пунктам обвинения, а в приговоре, оглашенном судьей, не было и намека на милосердие…

Со временем я, как и Мария, тоже перестал ее жалеть. И начал думать, что Анна оказалась плохой ученицей. Она не сумела извлечь главного из моих уроков. А квинтэссенция их заключалась в том, что наилучший способ убить человека – это искоренить в своей душе все чувства к нему и забыть о нем, жить так, как будто его не существует. Но Анна не услышала и не поняла этого, поэтому с ней все так и произошло.

Мой отец жив и относительно своего возраста здоров. Он живет один, всеми забытый и никому не нужный. Даже мне, его единственному сыну, сменившему, как только это стало возможно, данную ему при рождении фамилию отца на девичью фамилию матери. Я совершил идеальное убийство.

Теперь у Анны будет много лет, чтобы подумать над этим. И, выйдя на свободу, она еще сможет сделать работу над ошибками. Во всяком случае, мне хочется в это верить.