Цитаты из книги «Любовь в эпоху перемен»
Ты москвич. А все зло из Москвы
Не сознавайтесь ни в коем случае. Мужчины доверчивы, как индейцы.
Да, писатель не тот пошел. Думают, если в ЖЖ строчат, то и романы сочинять могут. Ерунда. Спьяну за столом все поют, без слуха и голоса, а в опере попробуй-ка! Современная литература — это опера без слуха и голоса. Выпил — спел.
бросила на покупателя тот особый женский взгляд, который одновременно обещает всё и ничего
женщина верна, пока не призналась
свободе слова, которой нет и быть не может, ибо каждый считает свободой свое право говорить то, что хочется, и не слышать того, с кем не согласен. Отсутствие одного из этих прав воспринимается как цензура.
седина в бороду — бес в пещеристое тело
третьего вдруг застукали пьяным на рабочем месте и вышибли. Хотя на самом деле гораздо трудней застать журналиста на службе трезвым. Редакционное пьянство — профессиональный порок, не зависящий от национальных и политических кондиций.
Гена повез Илью в Дом литераторов, где им принесли большой заварной чайник с водкой, две чашки и блюдо разносолов. Вокруг густо сидели писатели, народ неказистый и обиженный. За каждым столиком кого-нибудь ругали: редакторов, власть, жен, знаменитых собратьев, социализм, климат, коммунистов, дефицит, Запад, прорабов перестройки, грандов гласности, евреев, немытую Россию… Пьяный поэт Заяц, качаясь на стуле, как бедуин, повторял на все лады: «Суки, суки, суки, суки…» Потом упал навзничь.
Да, кровь, как говаривал Воланд, — великая вещь! Кровь — неодолимая сила, исподволь ведущая человека по жизни. Можно об этом не думать, не признавать, считать, что все дело в родном языке, в заоконных пейзажах, в прочитанных книгах, в могучих идеях. Можно, даже, наверное, нужно, так думать, но кровь несет от сердца к мозгу нечто такое, чего нет и не было ни в языке, ни в пейзажах, ни в книгах, ни в идеях. Нигде! Кровь, текущая в твоих венах, помнит то, чего не помнишь ты. Так волжская вода, разлившаяся морем меж сухих голодных степей, помнит и про валдайские валуны, и про тверские затоны, и про корявые корни костромских елей, и про жигулевские песчаные отмели… Эта забытая память определяет многое, если не всё — поэтому лучше жить в согласии со своей кровью, а не вопреки.
