Читать книгу: «Титановка. Дубль первый», страница 2

ОСЕННЯЯ РАПСОДИЯ

Осень пришла рано и была щедра и плодовита на разные ягоды и грибы. Особенно год выдался богатым на ягоды. Сколько их было. Бабка Валентина такому подарку судьбы несказанно обрадовалась. Еще бы дармовое все – иди и бери, все ничье, а значит – твое. Уже не раз на попутках ездила предприимчивая женщина на рынок в райцентр. Корзинки с лисичками и подосиновиками буквально отрывали с руками городские жители. В любую погоду шла в лес бабка, как на работу, а оттуда прямиком на рынок. Торопилась, поспешала, пока лес гостинцы, подарки осенние даром раздает.

Вернувшись поздно вечером с рынка с опустевшими кошелками, села Валентина за сосновый стол барыши за день заработанные пересчитать. И только тут вспомнила она, что в выходные дочь с семейством пожаловать обещалась, а в доме ни ягод моченых ни грибов соленых. Все продала подчистую. Вспомнила баба Валя, как по весне едва только завязались зеленые плоды яблочек, посрывала она их, в газетку завернула и вместе с тыквенными семечками снесла на рынок. А когда внуки летом гостили в деревне пришлось у вредной соседки Зинки яблоки то деткам покупать.

Малой спрашивал: " Ба, а чего эт у соседки яблоки есть, а у нас нет? "

– Дак неурожайный год выдался, милый, – в подтверждение ее слов за забором под тяжестью спелых "Мантетов" захрустела и рухнула в траву большая обсыпанная яблоками ветка.

– Ох, бережливость моя!… – сокрушалась бабка, пряча в комод завернутые в тряпицу денежки.

Решила Валентина наведаться в дальний лесок поутру, помнила она еще с детства какие там места плодовитые. Укладываясь спать вспоминала, как с мамкой еще ребенком, каждую кочку, каждый бугорочек там облазила на коленках и вкус сочных спелых ягод, тающих во рту вспомнила, хоть вскакивай да беги ночью ягоду собирать. А еще вспомнила бабка, как зять очень уважает эту ягодку в настоечке. Затемно, прихватив две огромные плетенки, отправилась Валентина на незамысловатый промысел.

Солнце еще только собиралось оторваться от горизонта, а у Валентины уже обе корзинки были доверху забиты блестящей от росы клюквой. Тяжелые корзинки бабка поднять не смогла и тоском, как могла, тянула за собой по траве. Умаявшись, она решила, наконец, перевести дух, да от увиденного плашмя упала в высокую траву. Не более чем в километре от нее по полю шла внушительная процессия. И не было бы ничего в этой процессии вызывающего, если бы не знакомый цвет арестантских роб с белыми нашивками номеров.

– Батюшки, убежали! – запричитала Валентина, припомнив, как пару лет назад из расположенной неподалеку колонии сбежали трое опасных преступников. Правда, их сразу поймали, найдя пьяными в местном магазине, но – то трое зеков, а тут, не иначе целый взвод. Организованный массовый побег.

– Что же делать-то? – запричитала бабка, в растерянности ползая от корзинки к корзинке по стерне. Кого звать? Милицию? Полицию? Кому звонить? Звонить!

Валентина вспомнила, что телефон подаренный дочкой с ней. Валентина набрала номер полиции и услышала длинные гудки. На нее накатила волна отчаяния. Возникло непреодолимое желание превратиться в бабочку, или кузнечика… на худой конец, она была согласна даже на червяка, но только чтобы прямо сейчас и, оказаться подальше от этого распроклятого места, а уж если бы и корзинки с ягодой дома очутились…

Инстинктивно руки стали царапать мягкую, рыхлую землю. Еще бы немного и баба Валя непременно бы выкопала окоп в полный профиль, но тут из телефона, отвлекая ее от дела донеслось: " 131 отделение полиции… Слушаю Вас!"

– Сбежали! – запричитала Валентина, заключенные из колонии под "Погорями"!

– Заключенные? Из-под "Погорей"? – удивленно переспросила трубка.

– Они тут недалече в лесочке, человек сорок, может поболе… Сынок приезжайте …

В дежурку заглянуло широкое, веснушчатое лицо сержанта.

– Ну, ты готов? Опоздаем к клеву!

Дежурный взглянул на часы.

– Тут сигнал поступил, надо бы проверить.

Лицо сержанта исчезло и снова возникло в дверном проеме: " Удочки не забудь, как в прошлый раз!".

Дежурный кивнул, накручивая диск на допотопном телефонном аппарате.

– ФГУ № 13? – поинтересовался дежурный. Сигнальчик поступил. У вас извиняюсь, заключенные побег не совершали? Нет? Ясно!

Дежурный скинул китель и, повесив его на спинку стула, схватил стоящие в углу удочки и засеменил к поджидающему его под окном полицейскому "Уазику".

Бросив корзинки на произвол судьбы, бабка, спасая свою жизнь, ползла на карачках домой. И до дома то оставалось проползти совсем ничего, километров семь, но тут она уперлась в чьи-то кирзовые сапожищи воняющие гуталином.

– Мамаш, ты чего ползаешь то? – раздался сверху чей-то сиплый, прокуренный голос и чьи-то сильные руки подхватили женщину и, крутанув в воздухе, поставили на ноги.

– Грибы собираю, – соврала Валентина и в доказательство достала из кармана кофты несколько подберезовиков, которые она не смогла просто так бросить в лесу.

– Ты это, мать… ты тут зэков не встречала? – спросил здоровый детина с крепкой как у быка шеей. Ищем мы их…

И только тут бабка Валентина заметила, что на детине была не тюремная роба, а армейская спецовка, раскрашенная в защитный зеленый цвет. А за его спиной, растянувшись по полю широкой цепью, внимательно осматривая каждый кустик, шли мужики в такой же форме.

– Ищите зэков?! Так вон тама они, – замахав руками, словно вертолет лопастями обрадовалась она.

– Иди-ка ты лучше домой, мать… от греха подальше, – сплевывая окурок в траву посоветовал детина.

Долго упрашивать бабку Валю не пришлось. Она ринулась домой по самому короткому из возможных путей – через густые заросли дикого терновника. Уже через час она стояла у своей калитки, в разодранной на лоскуты одежде, поцарапанная, но счастливая, что удалось живой и почти невредимой убежать от смертушки.

Переодевшись и переведя дух, бабка Валя бросила запаренного зерна курам, напоила корову, сунула кролям в клетки свежего сенца… и заскучала. Вспомнила об оставленных в траве корзинках, о ягоде. Жалко ей добра брошенного стало, да и просто грызло в груди, свербело ее простое бабское любопытство: "Как там служивые, повязали арестантов, или нет? Прихватив пустой рюкзак, чтоб ягоду разложить, Валентина отправилась в обратный путь.

– Боженьки мои! – всплеснув руками запричитала Валентина прячась за березку. Что же это в мире творится, куда все катится? Не иначе, Конец Света скоро.

На полянке бабка увидела черные робы зэков вперемежку с армейскими спецовками. Но это не было похоже на результат кровавого побоища. Да и крови видно не было. Зеки и вояки сидели вокруг большого костра и кашеварили. До бабки долетел приятный, щекочащий нос аромат. У нее, с ночи не евшей еще, предательски заурчало в животе.

– Жруть! – возмутилась бабка Валя.

Сержант боролся с кем-то большим и хитрым, кто попался на его крючок. Леска натянулась и от напряжения тихонечко взвизгивала, бегая из стороны в сторону по рябой поверхности речушки. По широкому веснушчатому лицу сержанта текли капли пота. Дежурный в одних семейных трусах бегал с сачком по берегу.

– Изматывай ее, изматывай… устанет сама всплывет, как пить дать, – советовал он сержанту, следя за ускользающей леской.

Но улов не хотел уступать сержанту и терпеливо выжидал, когда человек совершит ошибку, и тогда можно будет сорваться с крючка. Не было в его планах на ближайшее будущее стать заливным на праздничном столе полицейского.

В машине захрипела рация: " Угорь, угорь ответьте – это я, куница! "

Сержант и дежурный продолжали тактическое сражение на берегу.

– Угорь, ответьте, тут сигнал поступил о сбежавших зеках! Угорь!

–Ты давай тащи, я мигом! – дежурный полез к стоящей у обрыва машине.

– Куница? Вась? Слышишь меня, мы тут такое поймали! – забравшись в авто сообщил дежурный.

– Тут зэки сбежали… – потрескивая, сообщила тангета.

– Вась успокойся, я утром проверял, никто никуда не сбегал – это бабка заявитель видимо не тех грибов наелась, мерещится ей теперь чушь всякая.

– Я понял, а вы где ловите? – спросила тангета.

– На старом месте у Яра! Я побежал! – крикнул дежурный и рванул на берег.

Он не заметил как от его резкого толчка, поставленная на скорость коробка передачи щелкнула, смачно выплюнув рычаг скоростей на нейтралку. Уазик медленно пополз к кромке обрыва.

Сержант по прежнему боролся с уловом. Вот показалась над водой большая покрытая зеленым налетом, словно мхом спина рыбины.

– Ты видел! – прыгая от радости, заорал подоспевший дежурный, подставляя сачок.

Сержант открыл рот, но ответить не успел, довольную ухмылку смело с его лица. Он бросил удочку с уловом и прыгнул в заросли камышей. Дежурный тоже опрометью кинулся в сторону, уступая дорогу надвигающемуся автомобилю. Машина скатилась по склону и, уткнувшись мордой в берег, стала медленно погружаться в пучину.

– Мужики не уезжайте я еду к вам! – радостно сообщила тангета и скрылась вместе с машиной под водой. Из камышей вылез сержант.

– Ты ви – ви – видел? – заикаясь спросил он дежурного.

– Нет справедливости в мире, – думала по дороге домой бабка. – У кого помощи просить?

С этими мрачными мыслями она не заметила, как подошла к своему дому.

– Здорово, баб Валя! – раздалось у самого уха.

Свесившись через соседский забор, ей улыбалась усатая довольная физиономия.

– Славик! – обрадовалась бабка.

– Я вот в гости к бабе приехал, – сообщил усатый Славик. Меня тут повысили, теперь полковник. К забору подошла баба Зина и погладила внучка по лысеющей макушке.

– Он какой у меня внук важный стал… полковник, – гордо похвасталась Зинка.

– Видим, как же, – отозвалась Валентина, опуская тяжелую ношу. Она собиралась уже пойти в дом, но тут ее словно молнией ударило.

– Полковник!!!

Вызванная Славиком из города подмога, через час стояла колонной "Уралов" на центральной улице деревни. Славик запрыгнул в первую машину и колонна тронулась в указанный бабой Валей на карте квадрат. В опустившихся сумерках баба Валя прислушивалась, сидя на крылечке дома к далеким раскатам грома. Ей мерещилась сцена схватки бравых десантников, идущих в рукопашную на озверевших зэков. В ожидании возвращения героев бабка Валя уснула.

Проснулась она ночью от сильного рева. Это гудели двигатели тяжелых машин. Колонна возвращалась домой. Бабка Валя выбежала к калитке встречать победителей. Машины одна за другой, не останавливаясь, проследовали по улице и скрылись в ночи, оставив обескураженную старушку в глубоком недоумении.

– Не может быть, – шептала бабка. В скрывшихся в ночи машинах она видела веселых подвыпивших солдат, обнимающихся с пьяными зэками и еще довольные лица охранников…

Последние две машины везли ягоды и грибы.

Валентина, наконец поняла, как оказались заключенные в лесу, и что там делала охрана и....

Решила тогда от обиды на весь белый свет баба Валя помереть. Зажгла лампадку в углу под святым Сергеем и легла на кровать, скрестив по обычаю руки на груди. Лежала долго – минут пять. Не умирается ей – свет от подглядывающей в окно луны мешает. Встала бабка Валя, пошла ставни закрывать. Вновь легла на перину – часы в зале напольные умереть мешают: громыхают шестеренками, скребут стрелками по стеклу. Оттащила старушка часы в сени. Легла, а тут опять напасть – в животе революция. Не хочет желудок умирать голодным. Легла вновь бабка Валя и чувствует: на сытый желудок умирается веселее. Скрестила руки, закрыла глаза и уснула. И не слышала она сквозь мощный храп, как к дому подъехала машина и двое охранников поставили у ступенек ее крыльца две большие корзины. Одну с грибами, а другую с ягодами и ящик водки в благодарность бабке Вале, что помогла вовремя доставить отправленную на заготовки группу заключенных и охранников.