Читать книгу: «Сборник. Идеальные отношения», страница 2

И наступил вечер. И было кино, вино, фрукты и они двое. И фильм много раз ставился на паузу, потому что они просто любили друг друга. Они не могли насытиться. Это чувство можно сравнить с дождем в пустыни, как во время засухи, ливень проходит, и вроде напитал землю, но зной и жар, и через короткий промежуток времени опять эта жажда, сжигающая изнутри, и они как магниты тянутся друг к другу, разгораются от любой искры: случайного прикосновения или взгляда, чуть приоткрытого рта, или такого обычного движения, как проведения языком по губам, и… Снова она на нем, а он ласкает и целует ее, спускаясь по шее, все ниже. И доступ к ее телу открыт, и ему это очень нравится, что беспрепятственно, и так нагло можно попасть в самое сокровенное, желаемое, мечтаемое им…

К ночи они оба изнеможденные лежали и смотрели в потолок, восстанавливая силы. Он приподнялся на локте. И Она посмотрела на него и засмеялась.

– Ты весь в моей красной помаде. Губы-то понятно, но еще пол-лица и глаза, и шея, и.. проще сказать, где ее нет.

– О! Накрась, пожалуйста, губы сейчас. Я сделаю кое-что. Давай!

И она послушно накрасила. И села напротив него. А Он взял и провел сначала большим пальцем по губам, потом немного оттянул нижнюю губку, такую пухлую, от его же укусов, сделанных сегодня ранее, и губа послушно последовала за его пальцем. А палец скользнул на подбородок и дорожка красного цвета осталась за ним. Потом Он перевел палец на верхнюю губу, и приподнял ее, и повел палец выше и красная дорожка помады пошла вверх. Потом он взял обе свои ладони, чуть размял и прищурив один глаз, нежно положил два пальца одной руки на нижнюю губу, а два пальца другой руки на верхнюю и развел в разные стороны, и следы остались уже по разным сторонам от губ. Этими же пальцами он дотронулся до век глаз, и как художник стал писать свою картину только пальцами, а холст был Ее лицо. И он упивался, брал краску с ее губ и творил свое произведение искусства. А она молча наблюдала за ним. За его взглядом таким живым, увлеченным, наполненным идеей, смыслом, мыслью создателя. Она наблюдала и наполнялась желанием внутри, потому что не могло быть по-другому. Любой взгляд на него порождало желание в ней. Он закончил, и это было видно по его торжествующему выражению глаз. Он отошел на шаг назад и удовлетворенно смотрел на ее лицо, как на гениальное творение его гения. Потом перевел взгляд на ее губы, и что-то изменилось в его взгляде. Он подошел, и властно прижав ее к себе, впился к ее губы, и началась очередная глава их романа о любви.

*******************************************************************

– Андрей, ты здесь?

– Да. Хотел тебе сказать, что ознакомился с твоим творением.

– И? – в ее взгляде был неподдельный интерес.

Она ждала, закусив губу и вся обратилась в слух. Андрей с бумагам в руках, что-то с интересом рассматривал или подcчитывал, был явно увлечен этим процессов.

– А, да! – Он, как очнулся, но глаза от бумаг не поднял. – Хотел сказать, что мне понравилось. Интересное выражение себя, да… Ты все хорошо делаешь, да, определенно.

– Знаешь, я ее только закончила! Она была не завершена раньше, поэтому, может и хорошо, что у тебя времени не было с ней ознакомиться до поездки. Сейчас, я думаю, это финальная версия. Завершенная! И мне она нравится. – Ее торжествующий взгляд вдруг споткнулся о бумаги в руках Андрея.

Она опустила глаза и пошла по своим делам дальше, чуть закусив нижнюю губу. А Андрей погрузился в цифры.

*******************************************************************

– Милая моя… Мне нужно идти. Но, когда ты проснешься и полностью освободишься от оков Морфея, тебя будет ждать твой плей-лист на сегодня. Ты встанешь, умоешь свое прекрасное личико и под чашечку, так любимого тобой черного кофе, начнешь свой день под эту музыку. И она углубит твое настроение, сделает его более чутким к окружающей действительности, как метроном настроит на творчество, ты увидишь всю бескрайнюю красоту этого, на первый взгляд такого серого для, но такого прекрасного в осознании своей исключительности в бесконечности бытия. Музыка от композиции к композиции будет менять твое настроение, делать его более активным и деятельным, пока на пике не перейдет уже в экспрессию, и ты сможешь творить, вылить все то, что копилось в тебе это утро, начиная от момента «за чашечкой кофе», далее «за созерцанием картины за окном», «осознания себя в этом мире» до необузданного желания «создать что-то». И это будет прекрасным опытом, я тебе обещаю… Убегаю. Растворяюсь в сером утре, поспи еще чуть-чуть….

И легкий поцелуй, чуть касание губ, сонное : «Пока…». И легкая дрема унесла Ее в царство Морфея еще на час или два. А дальше было утро. Действительно серое и унылое на первый взгляд, обычные обыденные дела, решение повседневных забот. И вот оно, это время для прослушивания плей-листа, оставленного ей. Она так любила такие подарки, потому что воспринимала это именно так. Эти плей-листы, как будто были специально подобраны для нее, хотя так оно и было. Но, как, он мог угадывать ее настроение всегда, вот что было вопросом… А это, как бы не парадоксально это звучало, было именно так. Он угадывал ее состояние. Когда она включила музыку сегодня, это была легкая, но обволакивающая музыка, как это самое серое утро за окном. Далее композиции начали как бы расширяться и углубляться, добавлялась скорость и ритм и удары сердца подключались, и это уже были композиции насыщенные, активные, поддерживаемые мощными сильными партиями голоса, они формировали ее настроение, заряжали ее энергией, как батарейка, и как апогей – композиции, которые смело можно было отнести к року, но современному, в исполнении с симфоническим оркестром. И она села творить. Заколола волосы карандашом, взяла в руки кисти.

В таком виде Он и застал ее. Ее лицо было перемазано краской. А взгляд такой сосредоточенный и направленный на холст. Он не видел, что на нем, так как мольберт стоял к нему спиной, но видел ее глаза. И был очарован ими. Сколько в них были страсти к процессу. Он специально составил для нее именно этот плей-лист. Он знал, какой ответ эта музыка вызовет в ней. Он невольно улыбнулся и застыл до входа в комнату, оставаясь как бы в тени, что бы оставаться, как можно дольше незамеченным ею, и наблюдать за ее работой. Он это любил. Смотреть на нее. На ее глаза, такие красивые, на руки, такие изящные и пальцы такие тонкие, и волосы опять заколоты карандашом, это он, конечно, заметил, и мечтал одним движением выхватить его из волос и успеть запечатлеть в памяти момент, как ее волосы будут рассыпаться по плечам, а ее глаза недоуменно раскроются в удивлении от неожиданности. Он вышел в свет комнаты, но Она не обратила на него внимание, так была увлечена процессом. Немного нахмурив брови и сжав плотно губы, она отошла на шаг и что-то бормотала шепотом, наклонила голову на бок, и сощурив глаза продолжала смотреть, и добавляла мазки поочередно на холст. Он подошел и сел рядом, и неотрывно смотрел на нее. В какой-то момент, Она все же, как очнулась от сна и перевела взгляд на него. Ее глаза сразу стали другими. Металлический блеск исчез, и теплый свет струился из них и лучезарный отблеск только для него. Он был восхищен ею. И любовался этим превращением за секунды. Они молча смотрели друг на друга. Он медленно начал.

– Знаешь что… Хочу, что бы ты родила мне ребенка. Мне кажется нашей любви так много, что она просто не умещается в нас, и она такая чистая, такая искренняя. Хочу, что бы в ней родился новый человек.

И Он смотрел на нее. А ее взгляд изменился. Появилась какая-то грусть и даже боль в глазах. Она немного отстранилась от него.

– Ребенка? Нет, я не хочу детей. Я не готова ни с кем тебя делить. Нет! – и Она закрыла руками лицо.

– Милая моя, что ты? Неужели я слышу нотки ревности в твоем голосе? Откуда это? Ты же никогда не ревнуешь меня, ни к кому?

– Ревновать тебя к кому-то, когда я рядом? Зачем? Я же знаю, что ты любишь меня, и никого больше не полюбишь, потому что я рядом. Не спрашивай, я просто это знаю. Как и я тебя. Но, ребенок… Это другое. Его ты будешь любить. И вот с ним мне нужно будет делит твою любовь. – И ее глаза наполнились слезами.

Она стояла, такая маленькая, худенькая, с большими полными слез глазами. Он смотрел на нее, такую родную и такую беззащитную. Подошел и молча обнял, прижал к себе так сильно.

– Прости! Больше не будем об этом. Только, если ты сама захочешь. Я понял тебя. Мне, и правда, никто не нужен. Только ты!

Он поднял ее лицо и поцеловал. Перевел взгляд на картину. И улыбнулся.

*******************************************************************

– Любимая моя, я дома!

– А, дорогой, привет! Раздевайся мой руки, сейчас будем ужинать.

Ника хлопотала на кухне. Чем-то пахло очень вкусным, Даня потянул носом, что же это, пахнет жаркое?… или бефстроганов?…

Он быстро переоделся и, напевая что-то вместе с Евой, пришел к столу. Они ужинали и много смеялись. Даня узнал, как у Евы прошел день. Чем они занимались сегодня в школе. Как в окно класса влетел воробей, и поднял переполох среди учеников. Как один мальчик не смог ответить на такой простой вопрос и получил двойку. Как они играли на уроке физкультуры и бегали по коридорам во время перемены, и учитель их отчитала за плохое поведение, и теперь у нее, Евы, в дневнике красуется послание красной ручкой для родителей о ее поведении, пусть и на перемене. Ева перевела вопросительно-ожидающий взгляд на Даню. Будет ли тот ругать ее. Хотя сама знала, была уверена, что точно не будет. Это такая глупость, скажет он. Так и вышло. Уже за чаем Даня хитро посмотрел на Нику.

– Любимая моя, я скоро подарю тебе подарок. Но, пока об этом ни слова. Надеюсь, тебе понравится…

И он видел глаза Ники, которые загорелись от этих слов и легкий румянец. И как ее взгляд непроизвольно пробежался по пальцам рук. А Даня внутренним голосом выругал себя и только убедился, что зря сказал про «подарок», ведь она будет ждать от него другого, совсем другого. И он это знает. Но все равно захотелось сказать, что бы что, проверить, или скорее убедиться…

А потом был вечер с просмотром мультфильма и игрой в лошадку. Ева очень любила эту игру, еще с детства. Когда Даня возил ее на своей спине по комнате. И то, старался бежать побыстрее «рысцой» или «галопом», то вдруг спотыкался, и как будто припадал на одно колено, и дочка весело смеялась, а он опять бежал вперед, как арабский скакун, до следующей кочки, потом аккуратно переходил по мостику через ущелье, потом начинал дуть сильный ветер, сносящий его и смелую наездницу с дороги, и конь весь вибрировал от порыва ветра, просто урагана, который заставлял вставать его на дыбы и совершать разные прочие телодвижения. В конце своей поездки, Даня уже встав на ноги бегал по квартире, придерживая, сидящую на спине дочь, а та заливисто смеялась и просила: «Быстрее! Резвее! Лошадка! Хочу, что бы волосы мои развивались по ветру!». И так они бегали по квартире, пока не прибежали в ванную комнату, где дочку уже ждала теплая ванна с душистой пеной. Даня опустил Еву на пол, а она обняла его сильно-сильно и поцеловала: «Люблю тебя, папочка!». «И я тебя, моя принцесса!»

И вот Ева, чистая и довольная сидит в своей кроватке и ждет сказку на ночь. И Даня с удовольствием проводит с ней это время перед сном. Потому что это единение с дочерью его самые любимые моменты, ну одни из самых любимых…

После того, как сказка была прочитана, Ева укрыта одеялом, вместе со своим любимым мишкой. Даня бережно подоткнул одеяло со всех сторон, поцеловал дочку и погладил ее по головке, с такими мягкими волосиками, такими душистыми и родными, что внутри него разливался океан умиротворения и счастья. Он улыбнулся и вышел из спальни.

Подойдя к Нике сзади, он обнял ее и уткнулся ей в плечо, потом поцеловал в шею. Прижал ее к себе властно и сильно, развернул лицом к себе и заглянул в ее глаза. И увидел теплый свет медового обволакивающего янтаря. Ника смотрела на него, улыбаясь.

– Дорогой мой, мне кажется, ужин сегодня особенно удался. Как тебе?

– Да, так и есть. Но, я не хочу об этом сейчас. Тебя хочу....

– Я не против. Думаю, давай завтра я…

– Замолчи… иди сюда.

Даня, поднял ее, и Ника закинула ему ноги на бедра, а он посадил ее на столешницу кухни. И ее легкий халат распахнулся, и Даня смог насладиться всей картиной, открывшейся его глазам. Он упивался своей Никой. А она отдавалась ему со всей своей страстью самозабвенно.

*******************************************************************

– Степчик, мы с тобой хотели сделать сегодня пряничный домик. Правильно?

– Да! Пряничный домик, пряничный домик! Хочу!

– Сейчас, малыш, я только разведу нам глазурь для украшения. – Алиса улыбнулась, видя горящие глаза сына.

И они занялись домиком. Аккуратно собрали его. Потом соединили глазурью и перешли к украшению разноцветной стружкой и мармеладом. Алиса добавила еще монпансье, что бы было все, как в сказке про Гензеля и Гретель. И они вместе со Степой стали приклеивать с помощью глазури леденцы и мармелад к домику, к крыше и трубе, около окошек и двери. Остаток глазури они так же пустили на роспись стен, и он стал, как сказочный теремок – очень красочный и красивый. Мама и сын были довольны своим результатом, хотя нельзя не отметить, что многое из украшений было съедено еще до обретения своего места на домике. И каждый раз Степан очень деловито интересовался, а какого же интересно знать вкуса именно зеленый, желтый или красный мармелад, леденец, обсыпка… И Алиса улыбалась внутри себя непосредственности малыша, а внешне оставалась совсем невозмутимой. И только интересовалась: «Это что, яблоко? Да?!… А это? Клубника? Нет? Вишня… А!…»

После окончания, когда домик был готов. Они с сыном решили пока оставить его на полке сохнуть до вечера, а вечером уже продемонстрировать папе. А сами пообедали, и у Степы начался тихий час, а Алиса воспользовалась этим временем и пошла в душ. Уже после, зайдя в комнату, где Андрей занимался очередным проектом.

– О, Алиска, ты чего?

Андрей недоуменно смотрел на жену, а она только после душа подошла к нему, еще немного распаренная, благоухающая и абсолютно нагая. Как она была хороша, он не мог не любоваться ею. Подтянутая и худенькая, с длинными стройными ногами и небольшой грудью, как ему нравилось, что она умещалась в его ладонь. Алиса встала около его рабочего места и заигрывающе провела своей ножкой сначала около стула, потом развернула мужа в кресле к себе и села на его колени. Андрей продолжал смотреть на нее вопросительно.

– И что сие значит?

– А что бы это могло значить? Только то, что я пришла к тебе. И надеюсь завладеть твоим вниманием, хотя бы минут на сорок.

– Прямо сейчас?

– А что нам мешает?

– Ну то, что для этого есть вечер. А сейчас рабочий день, и мои мысли заняты другим.

– Ну, это мы быстро поправим…

И Алиса начала целовать Андрея, глубоко и чувственно, потом перешла на шею, ухо…

– Слушай, а до вечера это никак не подождет?

– Вечером мы можем продолжить, если захочешь. Но, и сейчас мы не будем останавливаться…

И Алиса положила руки мужа  себе на грудь, а сама начала ласково тереться носом о его щеку. И Андрей, конечно, сдался. И, нисколько об этом не пожалел.

*******************************************************************

– Милая, ты здесь?

– Конечно! Где же мне еще быть?!

– Я скучал! И что бы выразить тебе свои чувства, их глубину и искренность, я скоро кое-что тебе преподнесу. Это будет подарок. Не знаю, понравится ли… Но, он будет для – тебя!

– Если он в твоем стиле, в традициях «тебя», то, конечно, понравится, по-другому быть не может!

– Тебе всегда все нравится. С тобой нет никакой интриги. Ты обожаешь меня и в восторге от всего, что бы я не сделал.

– Но, я же не виновата, что это так. Если ты – гениальный мастер! Если любая твоя работа – шедевр. Она тоже будет в графике?

– Не совсем. Я добавлю еще кое-что, именно от тебя. Но! Пока это секрет. Со временем, ты все узнаешь.

– Как интересно! Что-то именно от меня? Интересно, что?

– Я добавлю немного твоего послушания, твоей страсти и, любви, конечно.

–З аинтриговал!

– Но! Всему свое время! Все об этом! Пока что… А теперь, за то, что ты была послушной и милой девочкой я хочу дать тебе возможность сегодня быть дирижером. А я буду исполнять любое твое желание. Сегодня, ты – повелительница, а я – твой раб.

– Да?! Ты серьезно? И я могу делать все, что захочу с тобой?

– Да. И пока я не пожалел об этом, и не передумал, расскажи мне, что ты хочешь?

Она подняла глаза к потолку и задумалась, и непроизвольно облизнула губы. Потом хитро улыбнулась.

– Придумала! Ты будешь лежать на кровати или сидеть на диване. И тебе нельзя будет ничего делать. Только смотреть. А я могу делать, что захочу с тобой и для тебя. Но ты не можешь, ты понял?

– О, нет,… Это ужасно. У тебя уже были попытки такого психологического воздействия на меня.

– Да! Но, ты никогда не давал мне возможности сделать так. Хотя я говорила, что хочу попробовать. И вот, наконец, я это реализую! Давай! Раздевайся и ложись или садись. Разрешаю тебе выбрать. Если ты обещаешь ничего не делать, тогда даже не буду связывать тебе руки.

– Я не дам себя связывать! Что за фантазии? В конце- концов, я – мужчина! И меня нужно уважать!

Он снял с себя одежду и остался в белье. Сел на диван и вздохнул.

– Я – готов.

– Отлично! Теперь ты не можешь ничего делать руками. Только смотреть и сидеть. А я – могу делать, что угодно с тобой, и даже твоими руками.

– Ага. Пока я тебе буду позволять это. Не забывай, кто здесь главный.

– Помню, конечно. Тебе понравится. Обещаю!

И она включила музыку. И начала медленно раздеваться. Она была худенькая и гибкая. И согнуться пополам в позе сломанной куклы ничего не стоило. И вот она уже в нижнем белье, стоя к нему спиной, наклоняется до пола, обхватывает свою ногу и смотрит в такой перевернутой позе ему в глаза. Видит, как в нем проснулось желание, которое никуда и не девалось, оно и было, но теперь уже тяжело себя сдерживать. Она улыбнулась, выпрямилась, повернулась к нему лицом. Подошла и начала снимать с него белье. Аккуратно и игриво, не сводя глаз с его глаз. И он, как завороженный смотрел прямо на нее. Его взгляд выражал одновременно вопрос, восхищение, любопытство и желание, и ожидание, что же будет дальше. А она танцевала перед ним, оставаясь до сих пор в белье, и это было красиво. Но вот и оно полетело на пол. И ее фарфоровая кожа, нежная и молочная и такая душистая была так близко. И вот уже ее нога стоит рядом с ним на диване. Она поднимается на диван и ставит вторую ногу с другой стороны от него, и уже возвышается над ним. Он поднял голову на прекрасную нее, и сердце стало стучать учащенно, пульсировать в голове, так близко от него был ее жар, он даже чувствовал ее запах, сладковато-молочный. А потом, она села ему на колени, и он чувствовал уже и ее желание, и частный стук ее сердца и трепет в теле. А потом пошли уж совсем запрещенные приемы, с прикосновениями, и легкими, как перышко поцелуями и щекотанием от дыхания по коже, и он уже начал сходить с ума, пока не прорычал что-то не членораздельное и не накинулся на нее как дикий зверь, схватив за кисти рук и опрокинув на диван. А она, заливаясь громким и звонким смехом прошептала, что как же долго она этого ждала, когда же кончится его терпение…

*******************************************************************

–Алиска! Ничего себе! … Подойди ко мне! Хочу тебе сказать…

Алиса держала в руках телефон, и ее глаза сверкали от гнева и негодования. Она быстро набирала сообщение: «Ты сошел с ума?! Мы же договаривались! Этого не будет!»