Читать книгу: «Кристиан и его волшебный друг Ди-ди (Книга первая)»

Глава первая
Волшебство начинается с мамы

Что такое Новый год для серьезных взрослых людей? – начало нового года. А что такое Новый год для детей и взрослых, так и не ставших по-настоящему взрослыми? Это пахучая елка, заваленная до самой макушки игрушками, в каждой из которых так и мельтешит переливающееся всеми цветами радуги волшебство. Это веселье, полное смеха братьев, сестер, родителей и друзей!!! И, конечно же, снег, и еще снег…, и еще снег!!! Много-много снега! Целые снежные города, сияющие своим серебром под золотыми фонарями. В общем, – Новый год для всех детей – и маленьких, и больших, и даже стареньких – это самая волшебная и прекрасная сказка.

Именно таким – сказочным, Кристиан помнил каждый свой Новый год. Правда, из братьев и сестер у Кристиана были только двоюродные. А он очень мечтал о родном брате. Но все-таки, каждый Новый год справлялся со своей сказочной задачей. Каждый…, до этого нового Нового года. Который, впрочем, еще не наступил. Но обещал наступить, не как все годы, – лохматым валенком с праздничной вышивкой – в огромный сугроб хрустящего снега, а серым резиновым сапогом – в глубокую унылую лужу, вобравшую в себя слезы всех, кто тосковал по настоящему волшебному празднику.

И Кристиану казалось, что больше всех на свете грустит именно он. Тридцатого декабря Кристиан сидел за кухонным столом и, жуя уже холодную утреннюю кашу, тоскливым взглядом смотрел на скучную серую стену.

– «Праздника в этом году не будет», – крутилось у грустного семилетнего мальчика в голове. – Какой праздник, если нет елки? Елку всегда приносил домой папа. А в этом году он уехал в командировку прямо посредине декабря. А какой праздник без веселого папы? Который считается взрослым, пожалуй, только из-за не очень свежей даты рождения в документах. А по поведению, вероятно, лишь на пару лет старше своего сына, – по совместительству, лучшего друга – Кристиана. Остальных друзей тоже не будет, так как и они все уехали. Нет, не в командировку с его папой, конечно. Если бы так, Кристиан очень бы обиделся на папу за то, что вместо него, он взял с собой чужих детей. И сейчас на душе Кристиана было бы даже мрачнее, чем… сейчас было.

Что ж, с елкой, папой и друзьями – все понятно. А как же со снегом? Бывает ли Новый год без снега? Кристиан не знал прежде, что бывает. А в этом году, вдруг, оказалось, что и такое возможно. До самой волшебной ночи в году, часы уже можно было считать по пальцам (правда, понадобилось бы несколько пар рук, или ног), а по окнам тяжелыми каплями бил дождь. Самый настоящий дождь! Холодный и неприятный.

– «Это самый неприятный дождь в году!» – подумал Кристиан, и на его лице тоже начался дождь.

Серая стена, с которой мальчик будто просто не мог свести взгляда, превратилась в холодную серую тучу и поплыла.

– Уплывай совсем, – сказал Кристиан. – Но туча была такой огромной, что никак не могла закончиться, а все плыла и плыла….

Вдруг, на фоне стены появилась мама. Она тоже сейчас была похожа на тучу. Точнее, на облачко. Красочное облачко. Мама достала из пинала фломастеры, и начала рисовать! Возможно ли такое? – мама начала рисовать фломастерами на совсем недавно покрашенной стене. А ведь Кристиан точно знал, что рисовать на стенах запрещено. Причем, запрещено именно мамой. Он ведь, когда-то очень любил это делать. В два года все стены в доме разрисовал. Такая сказка была! Но мама строго сказала: – «Чиркать на стенах нельзя! Стены должны быть чистыми! Всегда! А то, что скажет наша бабушка, когда это увидит?». Тогда Кристиан очень обиделся на маму. Но сейчас, он был уже достаточно большим, чтобы понимать, – мама боялась, что за его художество, ее будет ругать бабушка, которая всегда требует во всем порядка!

– «Что же случилось с мамой? – подумал Кристиан. – Неужели, мама больше не боится, что ее отругает бабушка?».

Но парой минут позже, мальчик уже понял, что мама стала рисовать на стене, вовсе не потому, что перестала бояться строгости их самой строгой на свете бабушки, а потому, что хотела вернуть сыну, его утонувшее в глубокой серой луже хорошее настроение. Ведь маме в миллионы раз было проще смотреть в мокрое серое непраздничное окно, чем в мокрые глаза ребенка.

Мама нарисовала не стене синего дельфина и… подрисовала ему желтые крылья.

Кристиан хотел сказать маме, что крылатых дельфинов не бывает. А потом подумал, что раз бывает такое чудо, как мама, рисующая фломастерами на свежеокрашенной стене, то почему не может быть такого чуда, как крылья у дельфинов? Может быть! Еще как, может. Так пусть будет!

Дельфин смотрел на Кристиана большими синими глазами с маленькими сердечками над зрачками.

– Его глаза похожи на двери, – повертев головой, задумчиво произнес Кристиан. – А почему, в одном глазу сердечко маленькое, а в другом – большое?

Если бы мама, услышав такой вопрос, растерялась, то она бы, вероятно, ответила, что так получилось – случайно. Но мама у Кристиана была очень находчивой, поэтому она сразу нашлась…. Точнее, сразу нашла нужное оправдание и ответила:

– Потому что, одно сердечко ближе, а другое – дальше. Ведь одна дверца открыта в нашу сторону, а другая – в другую. Ну…, туда, – и она махнула рукой куда-то вглубь стены.

– А зачем? – заинтересовался Кристиан, глядя на уже почти четкую картинку, – влага с его глаз начала испаряться, и стена стала принимать вид обыкновенной стены, а мама… – вид самой необыкновенной мамы. Ведь обыкновенные мамы никогда не рисуют на стенах… фломастерами… летающих дельфинов.

– Дверца, которая открывается туда, нужна для того, чтобы через нее уходило плохое настроение. А дверца, открытая сюда, – для того, чтобы через нее входило хорошее настроение. – Мама нарисовала на ластах дельфина по сердечку, и добавила: – Это дельфин настроения. Если ты подойдешь к нему, и прижмешь свои ладошки к его ластам, то дверцы превратятся из нарисованных – в настоящие. И ты в тот же момент обменяешь свое плохое настроение на прекрасное.

– Значит, этот дельфин волшебный? – Кристиан спрыгнул со своего стула и, приблизившись к стене, уткнулся носом в очень милую улыбку дельфина.

– Выходит, что волшебный, – кивнула мама, и на ее лице тоже нарисовалась очень милая улыбка.

– «Если так, значит, моя мама настоящая волшебница», – подумал Кристиан, любуясь уже мамой.

– А можно, я назову его Ди-ди?

– Ди-ди? – мама дернула бровями, как делала всегда, когда вспоминала что-то хорошее. – Так ты называл меня, когда тебе было годика два. Когда я играла с тобой в музыкальное пузико.

– Ди-ди – это улыбка на малышовском языке, – объяснил мальчик. При воспоминании о надутом пузике, которое он уже, наверное, тысячи раз видел на старинном – по его мнению, – видео, щеки Кристиана стали похожи на красные елочные шары.

– Наконец-то, я узнала великую тайну твоего таинственного Ди-ди, – мама так искренне обрадовалась, что даже хлопнула в ладоши.

Кристиан снова повернулся к стене, – он хотел прикоснуться к ластам дельфина, но почему-то заволновался и, покрывшись еще более жгучим румянцем, потянул маму в зал.

– Давай, во что-нибудь поиграем!

– Давай, – согласилась мама.

И двое детей – один еще достаточно маленький, а другой…, то есть, другая, – уже достаточно большая, – принялись играть мягкими игрушками.

Искренне благодарный маме сын, хотел подарить ей как можно больше радости, и потому играл очень и очень весело. Правда, немного странно. То у него мишки порхали, как бабочки; то зайчики катались, как колобки; то собачки кукарекали, как петухи; то жирафы ползали, как змеи. А все оттого, что, кем бы ни играл Кристиан, он думал не о них, а о своем новом друге Ди-ди. И с каждой минутой, этот друг казался ему все более и более настоящим. Реальным. Пусть и сказочным, но реальным. И ждущим его. И даже куда-то зовущим.

До самого вечера Кристиан старательно выполнял роль маминого веселильщика. Ведь он очень боялся, что мама может заметить серые плачущие окна и загрустить. И лишь, когда окна почернели настолько, что их слез стало невидно, Кристиан позволил маме уложить его в кровать и, подарив ей ответный поцелуй, и самые крепкие на свете объятия…. Думаете, заснул? Вовсе нет! Конечно же, не заснул, а только сделал вид, что заснул, чтобы мама могла спокойно уйти в свою комнату, и, как раз таки, заснуть.

Так уж у Кристиана в этот вечер получилось, что, в то время как все дети ложились спать, он встал. Встал, и едва-едва касаясь носочками пола, пошел на кухню. К серой стене, где его с нетерпением ждал новый друг – крылатый дельфин по имени Ди-ди.

Глава вторая
А дверцы, правда, настоящие
или
Неправильный ученик

Кристиан на цыпочках добрался до кухни, и потянулся к выключателю, но, повернув голову в сторону стены с дельфином, понял, что свет ему вовсе не нужен. Ди-ди светился. Точнее, светились его очертания, – серебряными линиями на черной, как сама ночь, стене.

– Ди-ди? – вопросительно прошептал Кристиан и, подойдя к дельфину, уже испытывая к этому, вроде бы, несуществующему существу полное доверие, протянул руки к его ластам.

Сердечки на ластах слегка обожгли ладошки, и Кристиан зажмурился от яркой вспышки.

– «Мама пришла, – я все-таки разбудил ее», – огорчился мальчик. Однако, открыв глаза, обнаружил, что свет, ворвавшийся в кухню, идет вовсе не от лампочки, а из растущей прямо перед ним двери. – «А двери все-таки настоящие», – теперь Кристиан удивился, но не очень. Он, вдруг, ощутил, как огорчение выпорхнуло за маленькую, все еще темную дверь, а из-за растущей светлой двери повеяло спокойствием и радостью. Ему стало так хорошо на душе, будто Новый год уже наступил, и наступил, как полагается, – валенком в хрустящий сугроб.

Растущая дверь открывалась все шире.

И тут Кристиану, который уже сам сиял, как его друг Ди-ди, в голову пришла очень необычная мысль.

– «А что, если открыть эту дверь не в эту…, а в ту сторону? Что будет тогда?»

И, даже не пытаясь бороться со своим любопытством, он толкнул дверь, прямо носом, заставив ее двигаться в обратном направлении.

– «А что, если дверь просто закроется и все?» – прокралась на место щекочущей голову мысли, тревожная мысль.

Дверь вросла в стену, спрятав за собой ласковый волшебный свет.

Кристиан затаил дыхание, мысленно укусив себя за свой невоспитанный любопытный нос. Но, пара мгновений, и свет снова озарил растущую дверь. А потом и вовсе скрыл ее за собой.

– «Получилось!» – понял мальчик. Но, что получилось? – он снова дал волю любопытному носу, и нырнул им прямо в ласковый свет. Нос учуял запах моря. Однако прежде чем Кристиан успел подумать мысль о море, его окутал луч света и перебросил в мир, находящийся по ту сторону волшебной двери.

Что-то плюхнуло.

– «Кажется, я упал в лужу», – подумалось мальчику. Глаза его в этот момент были закрыты. – «Я что, переместился на улицу?» – От такой мысли Кристиану захотелось сказать: – «Брр…». Но он пошлепал по воде руками, и почувствовал, что она теплая.

Кристиан открыл правый глаз. И увидел море. Он, конечно, не поверил правому глазу. Но, открывшийся, секундой позже, левый глаз, показал ту же картинку.

Вдруг, откуда-то из-за спины мальчика послышалось странное бульканье, которое скоро сменилось топотом.

– Там стадо слонов гоняется за летающим китом, – сказал Кристиан сам себе и, почти полностью веря в правдивость этого очень странного предположения, набравшись смелости, оглянулся.

Но ни слонов, ни тем более летающего кита, он, конечно же, не увидел. А увидел толпу детей, несущихся по направлению к крошечному каменному зданию, похожему на уютный древний домик. Причем, совсем не такой древний, как видео с пузатым Кристианом, а куда более древний.

– «Они снесут его», – подумал Кристиан, совершенно не понимая, зачем дети бегут к зданию, в котором все вместе точно не поместятся.

Бегущие приблизились к строению. Кристиан вздрогнул, успев представить себе, как будет больно тем мальчикам и девочкам, которые не впишутся в дверной проем, и врежутся прямо в каменную стену.

Но никто никуда не врезался. Дверной проем совершенно неожиданно увеличился, и с легкостью заглотил всю торопливую толпу.

– «Такого не бывает», – подумал Кристиан. Однако вспомнив, что с ним самим уже случилось то, чего не бывает, решился подойти к зданию, чтобы позволить своему любопытному носу, заглянуть за еще одну таинственную дверь.

Он пытался дойти до здания так же, как шел дома к дельфину – то есть, на цыпочках. Но ступни то и дело по самую пятку проваливались в песок.

Мальчик осторожно нырнул головой в дверной проем. Оглядел очень большой холл и вынырнул, чтобы проверить, не ошибся ли он со зданием. Нет, не ошибся – это было то самое здание, в которое забежала толпа детей. И оно по-прежнему было маленьким.

Кристиан пожал плечами, и уже нормально на цыпочках прошел через холл. Поднялся по одной из винтовых лестниц, и оказался перед еще одной манящей дверью.

– «Придется заглянуть и сюда», – он постарался приоткрыть дверь бесшумно. Не получилось, – дверь предательски скрипнула.

– «Только бы за ней никого не было», – Кристиан, уже по привычке, крепко зажмурился. Но за дверью кто-то был. Совершенно точно – кто-то был. Иначе, как бы Кристиан услышал, как чей-то – определенно не его, – голос произносит его имя.

– Кристиан! я вынуждена попросить тебя не стоять за дверью, а сию же секунду сесть на свое место.

– «Чтобы мне сесть на свое место сию же секунду, это место должно находиться прямо за мной», – подумал Кристиан и хотел усмехнуться. Но не смог. И не только потому, что восклицательную мысль о месте, тут же сменила вопросительная мысль о том, откуда женщина, стоящая перед детьми, сидящими за месяцеобразными столами, знает его имя. Но и потому, что женщина эта, вынула из потайного кармана своей длинной синей накидки, небольшую бамбуковую трость, и сделала ею несколько очень быстрых движений. Из трости вырвался сияющий золотой луч, – он в одно мгновение сковал Кристиана по рукам и ногам своими теплыми кольцами. И вот, ноги любопытного гостя, совершенно не спросив его на то разрешения, уже очень быстро скользили по гладкому каменному полу. А секундой позже, Кристиан оказался сидящим за одним столом с мальчиком, переросшим его, как минимум, на одну голову.