Читать книгу: «Черно-белый оттенок нежности»
От автора
Дорогие мои читатели и все, в чьих руках оказалась моя первая книга. Прежде всего, я хотела бы поблагодарить каждого из вас за проявленный к этой истории интерес. Хочу чтобы вы знали – я пишу для вас и ради вас и мечтаю, чтобы в сердце каждого человека эта книга нашла отклик. Для меня нет высшей награды…
Еще я бы хотела немного рассказать вам об этой книге, познакомить с историей, в которую вы готовитесь окунуться…
Эта трогательная, правдивая и эмоциональная истори, похожая скорее на крик о помощи, чем на повествовательный рассказ, затрагивает очень зыбкую и неудобную тему – тему религиозного фанатизма.
Речь в книге идет о молодой девушке, студентке медицинского институтам в маленьком провинциальном городе, такой же, как и сотни других девушек мечтающей о карьере врача, о счастливой и беззаботной жизни, о помощи людям, о большой и чистой любви. Но ее мечтам не суджено сбыться. Однажды в ее жизни появляется таинственный молодой человек. Он выглядит одиноким и потерянным, в его бездонных темных глазах отражается весь мир, целая вселенная невысказанных слов, чувств и эмоций. Он берет ее за руку и приводит в мечеть, открывая перед ней другой мир, о существовании которого она не знала. Но что дадут ей эти знания, по какому пути поведет ее судьба и какие решения в конце концов окажутся верными? На эти вопросы она сможет ответить только пройдя выбранный путь до конца. Куда приведут ее мечты о счастье и безграничная вера в одного-единственного человека? Каждый из нас вынужден принимать решения, способные перевернутиь всю его дальшейшую жизнь и только от нас зависит какой путь выбрать и за кем пойти.
Эта книга основана на реальной истории, случившейся с близким мне человеком и разворачивающейся на моих глазах. Она искренна настолько, насколько человек может раскрыть свое сердце перед другим человеком.
Этот роман – предостережение для сотен и тысяч других девушек, готовых оказаться на распутье и принять роковое решение.
Эта книга – исповедь, раскаяние, и сожаление об упущенных возможностях.
Искренне надеюсь, что каждый из вас вынесет для себя что-то новое, ценное, интересное из этой истории и время, потраченное на чтьение, не пройдет в пустую…
Она взглянула на круглые настенные часы на стене и под неодобрительный взгляд охранников бегом бросилась в аудиторию, понимая, что безнадежно опоздала. Лекция началась пятнадцать минут назад, обычно шумные институтские коридоры опустели, двери в лекционные залы были плотно прикрыты. Найдя нужную дверь, она робко вошла, стараясь не привлекать к себе внимание. Преподаватель, читающая лекцию, бросила на нее уничтожающий взгляд, но прерываться не стала, решив отложить разговор об опоздании на потом.
Она быстро скользнула на свободное место в самом конце зала и достала тетрадь для конспектов. Шел ее самый нелюбимый предмет – биохимия. Некоторое время она молча слушала монотонную речь преподавателя, показывающего линейкой начерченные на доске схемы. Тема была скучной и она перевела тоскливый взгляд за окно, упираясь взглядом в серое свинцовое небо, густой пеленой нависшее над головой. Погода за окном стояла типичная для поздней осени. С деревьев почти облетели листья, одиноко утопающие теперь в мокром асфальте под ногами, порывы холодного северного ветра безжалостно срывали их, кружа над землей и заставляя сбиваться в кучу ненужного мусора. Тяжелые капли дождя мерно барабанили по стеклу, оставляя на нем мутно-грязные разводы и навевая неуловимую печаль. Дни стали совсем короткие, с редкими проблесками света сквозь низкие облака, а по вечерам в свете уличных фонарей на асфальте блестели глубокие лужи. Воздух был насквозь пропитан сыростью, казалось, стоит только глубоко вдохнуть и вместе с кислородом легкие до краев наполняться этой пронзительной влагой, капельками конденсата оседающей в бронхах и вызывая неприятный натужный кашель. По вечерам на изнывающий от холода город опускался густой туман. Он имел непроницаемый молочно-белый цвет и стелился так низко над землей, что казалось, стоит только протянуть руку и можно дотронуться до него, ощутить под пальцами его бледные контуры.
Несмотря на то что сейчас было раннее утро в зависшем низком небе не наблюдалось ни малейших проблесков света. Вокруг было пасмурно и мрачно, а в аудитории темно и холодно. Она поежилась, пожалев, что оставила свое пальто в гардеробе, сейчас бы оно ей пригодилось, и сильнее закуталась в свой крошечный белый халатик, небрежно накинутый на плечи.
– Почему тебя не было вчера на гистологии?
Услышала она сзади шепот своей подруги и украдкой обернулась.
– У родственников был юбилей, пришлось помогать. Весь день там была, только поздно вечером добралась до дома.
Так же шепотом ответила она.
– Препод был страшно недоволен, просил передать, что на зачете будет спрашивать тебя с особым пристрастием.
– До зачета еще много времени, что-нибудь придумаю.
Отмахнулась она.
– А Фаина не заметила, что меня не было?
– Вроде нет, но с анатомией могут быть проблемы. Ты в курсе, сколько нам задали до следующей недели?
– Дашь списать?
– Я сама не успела все записать. Но Зайка, кажется, записала.
– У нее я просить не буду.
– Да ладно, это она только с виду стерва, а если присмотреться получше – нормальная.
– Вот сама с ней и поговори.
– А где Эмиль?
– Без понятия. Я думала он здесь.
– Нету. Вчера его тоже не было, все подумали, что вы вместе прогуливаете пары. – Хихикнула девушка и заговорщически подмигнула.
Их разговор прервал строгий голос преподавателя, обратившего на них внимание.
– Мало того что ты пришла на мою лекцию с опозданием, так ты еще и болтаешь без умолку, Мадина!
– Я не болтала.
– Значит, мне показалось, и ты внимательно слушала лекцию? Ну тогда подойди сюда и расскажи нам цикл Кребса.
Повисла напряженная тишина, все взгляды были обращены на нее. Она нехотя поднялась и подошла к кафедре, на которой стояла преподаватель.
– Здесь нарисована схема, которая поможет тебе сориентироваться. С этими словами она указала линейкой на доску.
Она проследила за кончиком линейки и вздохнула.
– Цикл Кребса это система биохимических реакций… – Она запнулась и замолчала, лихорадочно вспоминая главу из учебника, где говорилось об этом.
Все замерли в ожидании.
– …по средствам которой большинство организмов эукариотов получают основную энергию в результате окисления пищи.
Наконец закончила она фразу и вздохнула с облегчением, под одобрительные взгляды однокурсников.
– Очень хорошо что ты помнишь это. А где они происходят?
Последовал очередной вопрос преподавателя.
– В клетках митохондрий.
– Правильно. Какие химические реакции включает в себя цикл?
На этот раз она не нашлась, что ответить и молчала, глядя на схему перед собой.
Подождав некоторое время, преподаватель обратилась к остальной аудитории.
– Может кто-нибудь из вас знает ответ?
Все молчали.
– Карина?
В ответ тишина.
– Вика?
Снова тишина.
– Дамир?
– Включает несколько химических реакций, в результате которых высвобождается энергия.
– Кто-нибудь вообще меня слушал сейчас?
Возмущенно спросила преподаватель и покачала головой.
– Этот процесс называется системой переноса электронов по аналогии с переходом аденозинтрифосфата в аденозин дифосфат. Аденозинтрифосфата обеспечивает реакции метаболизма химической энергией. Цикл Кребса важная часть процесса дыхания и обмена веществ клетки.
Она замолчала и обвела взглядом аудиторию.
– Все понятно или есть вопросы?
Все энергично закивали в ответ.
– Тогда перерыв пятнадцать минут.
Не успела она произнести эти слова, студенты завозились и с шумом высыпали из аудитории, переговариваясь, и обгоняя друг друга.
Она тоже вышла, ведомая общим потоком и тут же столкнулась с подружками, которые уже ждали ее в коридоре.
– Ну рассказывай. – Нетерпеливо произнесла Вика, хватая ее за руку и увлекая в сторону.
– Нечего рассказывать. Вчера весь день работала в поте лица. – Пожала плечами Мадина, вглядываясь в лица проходящих мимо молодых людей.
– Прямо так и работала? – Хохотнула Карина.
– Ну если считать работой накрывать столы для банкета на двести человек, то да.
– А у кого был банкет?
– У двоюродного брата отца был юбилей, и он решил пригласить на него половину города.
– Не удивительно, учитывая какой пост он занимает.
– Да, там было полно важных шишек и нужно было организовать все в лучшем виде.
– А куда же тогда пропал Эмиль?
– Не знаю, я думала, он будет здесь.
– Его не было со вчерашнего дня.
– Может, заболел?
– Он бы меня предупредил.
– Позвони ему, Мади.
Она посмотрела с удивлением, но подружки дружно закивали, выражая солидарность во мнениях.
– Если он и завтра не появится, Фаина узнает и тогда сессию он не закроет.
– Хорошо, вечером позвоню. Но мне бы не хотелось, чтобы он расценил мой звонок как личный интерес к нему.
– А как еще он должен его расценить, если вы почти жених и невеста? – Хихикнула Вика
– Ничего подобного! Кто сказал тебе такую глупость?
– Это не глупость, все видят, как он к тебе относиться.
– Это все твое неуемное воображение. На самом деле ничего нет, мы с Эмилем просто друзья.
– Ну тогда твой долг позаботиться о друге и не дать ему провалить сессия.
Разговор пришлось прервать, потому что послышался сигнал, оповещающий о начале новой лекции и студенты стали неохотно заходить в аудитории. Они вошли последними и заняли свои места, приготовившись к очередной скучной проповеди, которая закончился только через полтора часа.
Она вдоль и поперек успела изучить крохотное полутемное пространство одиночной камеры, бесчисленное количество раз измерить шагами расстояние от одной стены до другой, рассмотреть каждую трещинку в штукатурке на стенах, исследовать каждый сантиметр окружающего пространства, которое казалось, неумолимо сужается у нее над головой. Узкая железная кровать, привинченная к полу ржавыми металлическими болтами, облезлая темно-серая краска на стенах, местами облупившаяся и осыпающаяся на пол, наполовину стертый каменный пол, с выемками и углублениями по всему периметру, крошечным, забранным толстой решеткой окном под потолком, таким узким, что в него едва ли можно было бы высунуть голову и одиноко висящей тусклой лампочкой на потолке. Мерцающего желтоватого света хватало только на то, чтобы осветить маленький пятачок в центре, в то время как углы тонули в чернильной мгле. Сначала она считала дни, проведенные здесь, делая едва заметные отметки на стене, но потом оставила это занятие, поняв всю его бесполезность. Время просто остановилось в этом замкнутом изолированном мире, где ее бросили на неопределенное время. Сначала ей казалось, что она задыхается в этом каменном мешке, постепенно сжимающимся у нее над головой, ей не хватало воздуха, стены давили на нее, с каждой минутой отнимая по сантиметру пространства. Но потом она стала играть в придуманную ею же игру, закрывая глаза и представляя себя в других местах, окруженная людьми, с которыми она хотела бы поговорить. Она мечтала во сне и наяву и этим мечты спасали ее от неуютной реальности окружающего пространства. Но иногда сквозь сомкнутые веки просачивались болезненные воспоминания из прошлого, о котором она запрещала себе думать. Эти воспоминания ранили, причиняли боль, заставляли сердце сжиматься в мучительном приступе вины.
Устав метаться по своей одиночной камере как зверь в клетке, она обессиленно опустилась на жесткий матрас кровати и подложив руки под голову, устало прикрыла глаза. Яркие, словно реальные, воспоминания незамедлили явиться перед ее мысленным взором.
Она как будто снова почувствовала липкий, сковывающий душу страх, когда автобус, в котором она ехала, стал медленно останавливаться на блокпосте. Со своего места она отчетливо видела двух полицейских, быстро направляющихся к ним. Дверь бесшумно открылась и поднявшись в салон они сказали, что будут проводить проверку документов. Усталые пассажиры, не задавая лишних вопросов, начали послушно доставать свои паспорта и удостоверения личности. Один из офицеров прошел по салону, бросая мимолетные взгляды в протянутые ему документы. Не похоже было что его интересуют все эти люди, его цепкий внимательный взгляд быстро скользил по лицам, словно выискивая в толпе кого-то конкретного. Она сидела в самом конце душного полутемного салона, вспотев от страха и вжавшись к глубокое кресло, словно это могло спасти ее от пристального взгляда полицейских. Отчаяние, затопившее ее при приближении офицера полиции, усугубилось, когда его блуждающих взгляд остановился на ней. В его лице ничего не изменилось, не дрогнул ни один мускул, но она поймала этот неуловимый оттенок узнавания и ее сердце стремительно упало вниз, неумолимо пропуская удары. В порыве отчаяния она попыталась избавиться от телефона, просунув его в щель между сидениями, но он заметил это движение и потянулся к кобуре, из которой виднелся пистолет.
– Документы!
Резко бросил он, поравнявшись с ней.
Дрожащими руками она достала из рюкзака паспорт и протянула ему. Едва мазнув по нему взглядом, он повертел его в руках, словно решил вдруг потянуть время, перед объявлением окончательного решения.
– Прошу следовать за мной для досмотра.
Бросил он спустя минуту. К тому времени еще двое полицейских вошли в салон автобуса и под вопросительные взгляды других пассажиров, приблизились к ним.
– Я очень тороплюсь, мне надо ехать.
Преодолевая дрожь в голосе произнесла она, поспешно закрывая рюкзак и стараясь не смотреть на торчащий между сидениями телефон.
– Вставай и двигай на выход! Для тебя же будет лучше если ты сделаешь это по-хорошему.
Понизив голос, произнес второй полицейский, но в его голосе отчетливо прозвучала плохо скрытая угроза.
Она не двигалась с места, словно приросла к сидению и панически озираясь вокруг, словно всерьез рассчитывала на помощь окружающих людей. Но все упорно делали вид что ничего не слышат, занимаясь каждый своими делами.
Видимо терпение полицейских начало заканчиваться, потому что один из них внезапно схватил ее за локоть и грубо выдернул из кресла, швырнув в узкий проход. Она едва удержалась на ногах, больно стукнувшись плечом о соседнее кресло и беспомощно оглядываясь по сторонам. Ей не оставалось ничего другого, как подчиниться и молча пойти к выходу.
Она почти не помнила, как ее затолкали в машину и привезли в полицейский участок. Не помнила длинные полутемные коридоры, душные кабинеты, пыльные полки, заваленные увесистыми папками и усталые лица людей в форме. Ее водили из кабинета в кабинет, задавали одни и те же бестолковые вопросы, на которые у нее не было ответов. Это продолжалось бесконечно долго, настолько, что она потеряла счет времени. У нее отняли рюкзак и все личные вещи и куда-то унесли, оставив ее один на один с пожилым мужчиной в штатском. Он задавал вопросы и что-то аккуратно записывал с своем блокноте. А когда не писал, он поднимал глаза и смотрел на нее долгим немигающим взглядом, словно пытаясь прочитать ее мысли. Слава богу он не умел читать мысли, иначе очень удивился бы тому, что творилось у нее в голове. Когда в кабинет снова зашли сотрудники, сопровождавшие ее сюда, началось самое худшее. У них в руках был ее рюкзак и телефон, от которого она пыталась избавиться в автобусе. По выражению их лиц, она поняла, что самое плохое еще впереди.
Когда пожилой дознаватель хлопнул на стол перед ней раскрытый рюкзак, она сначала не поняла, что он от нее хочет.
– Это твои вещи?
Спросил он ничего не выражающим голосом. Она непонимающе кивнула.
– Доставай!
Произнес он и это прозвучало как приказ.
По-прежнему не понимая, что происходит, дрожащими руками она начала доставать из рюкзака один предмет за другим – плейер с наушниками, зонт, модный молодежный журнал, упаковку жевательной резинки, расческу, упаковку пластырей, блокнот, пару карандашей, косметичку. Там еще оставалось много всякой мелочи, когда полицейский жестом остановил ее и указав на косметичку спросил:
– Это тоже твое?
Она мазнула взглядом по хорошо знакомой фиолетовой косметичке, которой пользовалась уже давно и молча кивнула.
– Что внутри?
Несколько раз она растеряно моргнула, не зная, как реагировать на этот вопрос, но поняв по лицу своего собеседника, что он далеко от того чтобы шутить, ответила максимально серьезно:
– Косметика.
– Открывай!
По-прежнему не понимая, что происходит, она открыла косметичку и протянула ее дознавателю.
Даже не взглянув на нее, он высыпал все содержимое на стол, равнодушно наблюдая как по всей поверхности стола рассыпаются пудра, помада, тени, румяна, карандаши для глаз и куча прочей косметики, которой пользуется каждая девушка. Среди всего этого барахла, он достал две маленькие черные коробочки, размером не больше спичечного коробка и аккуратно разместив их на ладони, протянул ей.
– Откуда это у тебя?
Она с удивлением уставилась на коробочки в его руке, не вполне понимая из предназначение.
– Я не знаю, никогда их не видела.
Пожала она плечами, с возрастающей тревогой наблюдая за реакцией своего собеседника.
Сначала его лицо нахмурилось, потом губы медленно растянулись в иронической улыбке.
– Ты меня за дурака держишь, деточка?
Она молчала, не зная, что ответить и кожей чувствуя его нарастающее раздражение.
– Еще раз спрашиваю – кто тебе это дал?
– Я не знаю, что это такое и откуда взялось в моей косметичке.
– В самом деле?
Тихо, почти ласково спросил он, обдав ее обжигающим взглядом ледяных глаз.
– Может стоит спросить у твоего дружка?
Вопрос прозвучал неожиданно, словно пощечина, причинившая странную боль. Она скривилась и отвела взгляд, но после его слов страшный смысл происходящего начал медленно доходить до нее. И чем очевиднее становилась ситуация, тем больше ей не хотелось верить в свои подозрения.
– Ну так что, будешь говорить или по-прежнему предпочитаешь строить из себя дуру?
Презрительно спросил он через некоторое время, пристально наблюдая за ней.
– Мне нечего сказать. Я не понимаю, что вы от меня хотите и не знаю, что в этих коробочках. Они не мои.
– Ах ты не знаешь… Так я тебе скажу. Это взрывчатка, 400 грамм тротила, которых достаточно чтобы взорвать многоэтажный дом. Ты знаешь, какой срок тебе светит на хранение взрывчатки? В твоих же интересах сотрудничать со следствием, в противном случае пойдешь соучастницей своего дружка.
– Причем здесь он? – Все-таки спросила она, хотя меньше всего на свете хотела говорить с этим человеком про Мира, – Или вы преследуйте всех мусульман из-за их религии?
Ее собеседник едва заметно усмехнулся, отчего его лицо прорезали глубокие складки. Он откинулся на спинку своего кресла и пристальное посмотрел на нее, играя с ручкой.
– Значит, все-таки решила косить под дурочку… Что ж, дело твое, но потом не говори, что я тебя не предупреждал.
– Что вам от меня надо? Я не сделала ничего плохого и Мир тоже, оставьте нас в покое.
Собравшись с духом, произнесла она на одном дыхании, словно нырнув под воду и задержав дыхание.
Она думала, что он рассердится и начнет кричать на нее или еще хуже выгонит из кабинета, но вместо этого он открыл один из шкафчиков стола и достав оттуда толстую папку в красном переплете подвинул к ней. Медленно, словно во сне, она открыла папку и бросила взгляд на ее содержимое. Первое, что бросилось ей в глаза на белом листе бумаги, заполненном печатным текстом, это фотография Мира, где ему было лет восемнадцать, не больше. Фотография была совсем крошечной, черно-белой, явно из паспорта. На ней он выглядел таким юным и невинным, и таким умилительно серьезным, что горячая волна нежности на миг захлестнула ее, обдав согревающим тепло. Но потом ее взгляд заскользил по тексту и выражение ее лица стало стремительно меняться. Она жадно читала текст, буквально впитывая его всем своим существом и отказываясь верить тому, о чем здесь говорится. Но в тексте приводились ссылки на разные источники, в которых трудно было сомневаться. Проглотив текст буквально за несколько минут, она перевернула страницу, уперевшись взглядом в фотографии, от которых у нее перехватило дыхание, а перед глазами поплыли размытые круги. Фрагменты тел, были запечатлены так естественно и так красочно, разорванные тела, оторванные конечности, кровавые лужи и пустые глаза, с навсегда застывшим в них ужасом. Картинок было много, так много, что она сбилась со счета, вглядываясь в их тошнотворное содержимое. Она прочитала несколько страниц и подняла глаза на пожилого мужчину, внимательно наблюдавшего за ней все это время.
– Это неправда.
Тихо произнесла она, не слыша собственного голоса.
Он молчал, давая ей время осознать смысл только что полученной информации.
– Это не может быть правдой. Ему всего двадцать три, и он просто хочет любить и жить в гармонии с окружающим миром.
– Это он тебе так сказал?
Усмехнулся дознаватель, потирая трехдневную щетину.
Она молчала, не зная, что говорить, думать и делать. У нее возникло странное ощущение нереальности происходящего. Мысли путались, она не знала, чему верить. Бросив взгляд на своего собеседника, она наткнулась на полный хорошо скрытого презрения взгляд человека, для которого такие как она и Мир не люди, а мусор, на который не стоит тратить время. Она могла сколько угодно говорить о том, что все что написано в этих документах не может быть правдой, но в мозгу предательски всплывали все странные, подозрительные и нелогичные моменты в его поведении, полуслова, полувзгяды, обрывки фраз, жесты, мимика, движение глаз, взмах рук и эти две черные коробочки в ее косметичке. Откуда они там взялись? Как ни пыталась, она не могла не думать об этом и о последних словах Мира, который буквально уговорил ее поехать домой навестить родителей.
Видимо на ее лице, как в раскрытой книге отразились все ее мысли и сомнения, потому что мужчина, сидящий напротив, откашлялся и снова спросил, потихоньку начиная терять терпение.
– Мирза Далаев, в определенных кругах известный как Агент. Самый молодой член преступной группировки «Исламский след». На совести этой организации многочисленные взрывы, теракты, похищения людей, в том числе детей с целью выкупа и последующим убийством заложников. Множественные нападения на правоохранительные органы. Основная цель – создание единого воображаемого исламского государства, подчиняющегося законам шариата на территории нашей страны. Основатель «Исламского следа» его дядя Карим Далаев. Сюда же входят многочисленные родственники и приближенные семьи. Основная задача Агента в организации изучение местности и промывание мозгов девушкам с последующим использованием их как пушечное мясо при организации очередного теракта.
Она молчала, не в силах осознать смысл слов, которые он говорит. Она слышала эти слова, читала их в отчете криминалистов, который он ей предоставил, но мозг все равно отказывался вникать в их суть и применять все это к Миру. Перед мысленным взором всплывала только его улыбка, его глаза, наполненные невысказанными мыслями, его голос, густой и бархатный, шепот в полумраке площадей, его слова, полусвященные полуоткровенные. Дальше воспоминания становились более горячими и размытыми – его обнаженное тело, настолько идеально пропорциональное, словно творение величайшего скульптора, напряженные мышцы, на которых едва заметно блестели капельки пота, гладкая, как шелк, бронзовая кожа с пьянящим ароматом специй, влажные волосы, пахнущие миндальным шампунем, и наконец его глаза, в которых отражалась вселенная. Как она не старалась заглушить эти образы, они снова и снова всплывали перед глазами, мешая объективно оценивать ситуацию.
Неожиданно затянувшуюся паузу нарушил голос дознователя.
– Последний раз спрашиваю кто дал тебе тротил?
Она молчала, стараясь избегать его взгляда.
– Что он приказал тебе сделать? Зачем ты приехала?
И снова его вопросы наткнулись на глухую всепоглощающую тишину, которой она отгородилась от причиняющей боль реальности.
– Молчишь? Ты по-прежнему его защищаешь? Даже несмотря на то, что твой дружок международный террорист?
Она вскинула на него полный отчаянного негодования взгляд.
– Вы ничего не знаете! Ничего! И сейчас вы пытаетесь убедить меня в том, что Мир психопат и убийца, виновный в смерти всех этих людей?!
– Его родной дядя – Карим Далаев уже десять лет находится в международном розыске, спецслужбы нашей страны тоже ведут за ним охоту. Мы давно уже следим за Мирзой, в надежде что он приведет нас к Кариму, но до сих пор этот сукин сын был очень осторожен.
Он замолчал и на некоторое время в кабинете повисла гнетущая тишина, нарушаемая только их тяжелым дыханием.
– Ты думала, что он случайно познакомился с тобой или что ты для него хоть что-то значишь? Он использует тебя в своих целях, а когда ты станешь ему не нужна – избавиться, как от всех, кто встает у них на пути. У тебя есть два варианта – или сотрудничать с нами и помочь поймать этих мерзавцев или стать их соучастницей и сесть в тюрьму на много лет.
Она долго молчала, пораженная его словами, глядя в пол у себя под ногами и не в силах произнести ни слова. Сделав пару судорожных вдохов, она наконец подняла взгляд и произнесла, стараясь не встречаться с ним взглядом:
– Я ничего не знаю и не могу вам помочь.
– Что ж, ты сделала свой выбор. Очень жаль, что он неправильный.
С этими словами, он вышел из кабинета, оставив ее утопающую в своих мыслях и окруженную оглушительной тишиной.
Она лежит с закрытыми глазами в полумраке пустой камеры, не в силах заснуть и не в силах встать. От долгой неподвижности тело не слушается. Мышцы сделались слабыми и вялыми. Она не может пошевелить рукой, но все еще может вспоминать, хотя предпочла бы забыть многие вещи. Память никуда не делась, она всегда с ней, болезненными толчками выкидывая на поверхность очередное воспоминания, от которого хочется спрятаться, зарыть голову в песок, чтобы не помнить, не видеть эти красочные образы, то и дело мелькающие перед глазами. Но она ничего не может поделать со своими мыслями, снова и снова утопая в их стремительном водовороте. Они подхватывают ее как пушинку и уносят далеко вперед, в гигантскую воронку неотвратимости, из которой уже нет выхода. Она часто задается вопросом – зачем? Зачем судьба свела ее с ним? Зачем рука проведения привела ее в мечеть в тот жаркий летний день? Возможно, она искала прохлады под темными каменными сводами, а может бежала от самой себя, желая раствориться в ком-нибудь другом, кто будет вести ее по жизни, не давая оступиться и упасть? О чем она думала, слушая его слова, жаркий полушепот фраз, эхом отражающийся от низких сводов старой мечети? Верила ли она хоть одной из них? Задумывалась ли о смысле священного писания? Пыталась ли найти истину, связывая вырезки из Корана с его трактовкой их смысла? Или она, как многие другие, слепо, безоговорочно верила ему, хотела верить, не подвергая сомнениям ни одно слово, только потому что его глаза ласкали ее, не давая упасть в пустоту?
Она не хотела помнить тот день, когда впервые увидела его. Не хотела чувствовать трепет во всем теле от его легкого, почти неуловимого прикосновения, не хотела так глубоко заглядывать в его темные бездонные глаза, не хотела чувствовать запах его кожи на своих руках. И тем более не хотела слышать чарующий звук азана. Но никто, даже сам Бог не в силах стереть все это из ее прошлого, оно намертво врезалось в память и огненным знаменем запечатлелось во всеобъемлющей картине мироздания.
Она стояла на мосту, задумчиво глядя на несущиеся со стремительной скоростью потоки воды внизу и думала о том, где бы скоротать несколько часов, до автобуса. Впереди во всем своем великолепии раскинулась старинная сунитская мечеть, располагающаяся в одном из красивейших зданий города. Она была построена в начале прошлого века в египетском стиле и представляла собой монументальное прямоугольное сооружение из красного кирпича с двумя изящно возвышающимися на фасаде башнями, устремившими в небо свои острые шпили. Замысловатый восточный орнамент обвивал стены здания, устремляясь вверх и органично вплетаясь в огромный позолоченный купол, смыкаясь на его вершине маленьким золотым полумесяцем.
Она сотни раз видела мечеть, проходя или проезжая мимо, спеша по своим делам и не особо обращала внимание на красоту архитектурных форм, но сейчас у нее было достаточно времени, чтобы внимательно рассмотреть все детали, каждый камушек, каждый выступ, каждый завиток этого архитектурного шедевра. У нее возникло чувство, что она впервые видит это здание, монументальные железные ворота, ведущие в полумрак просторного зала, людей, то и дело входящих и выходящих оттуда. Она пересекла мост и оказалась на другом берегу реки, прямо перед мечетью, утопающей в голубых елях. Медленно прошлась по набережной в сторону мечети, полной грудью вдыхая едва уловимый аромат хвои и слушая глубокий и мелодичный звук азана, призывающий всех мусульман к послеобеденному намазу. Этот звук проникал глубоко в душу, намертво врезаясь в открытое окружающему миру сознание и принося странное, сказочное умиротворение. Вслушиваясь в него, она словно слышала тихое, едва различимое нашептывание свыше и сердце успокаивалось, перестав бешено колотиться в предвкушении чего-то ужасного.
Словно под гипнозом, она дошла до самых ворот мечети и медленно опустилась на скамейку под огромной голубой елью, не сводя взгляд с тяжелых кованных ворот, в которые нескончаемой толпой потянулись верующие. Усилием воли она подавила мимолетный порыв тоже войти в эти ворота, смешавшись с толпой и отвела взгляд от мечети, вглядываясь в противоположный берег реки. Неожиданно над самым ухом она услышала тихий вкрадчивый голос и вздрогнув, резко обернулась.
– Хочешь зайти?
Позади нее стоял молодой человек, ровесник, или может быть на пару лет старше. Его красивое бледное лицо обрамляли густые темные волосы, пронзительно темные глаза с поволокой, смотрели умно и проникновенно, словно заглядывая в душу. Выражение его лица было серьезное и даже немного скорбное, не похоже было что он шутит. Он стоял, засунув руки в карманы брюк и неотрывно смотрел на нее, ожидая ответа. Она с ног до головы окинула его оценивающим взглядом, скользнув по пухлым алым губам, шее, на которой висела изящная золотая цепочка с маленьким полумесяцем, фирменному спортивному костюму и новеньким кроссовкам. Потом снова перевела взгляд на лицо и удивленно вскинула брови.
– Ты же смотрела на мечеть.
Небрежно произнес он, пожав плечами.
– Да, но я не… Просто она очень красивая. Вроде я вижу ее каждый день, но раньше не замечала всей красоты и величия этого старинного здания.
