Отзывы на книгу «Когда я умирала», страница 6, 69 отзывов

Вся книга – это подвиг и бессмысленность одновременно. Зачастую невозможно поставить между ними грань. Личные проблемы героев оказываются важнее и сильнее нравственного долга, а высокие чувства легко уживаются с мелкими и эгоистичными.

У этой книги необычная тональность – она идет в диссонансе с ее содержанием. Сухо и даже отстраненно рассказывает автор о трагедии глазами своих героев.

Мои же эмоции переходили все пределы, я боролась сразу с двумя желаниями: бросить и никогда не открывать эту книгу и дочитать не откладывая. Сильная, мощная, страшная вещь. А самое страшное – с таким встречаешься в реальной жизни.

Эта небольшая по объёму книга привлечёт, в первую очередь, внимание тех, кто любит чтение ради красоты слога, а не ради увлекательного сюжета. Собственно, событиями роман небогат: в семье умирает мать, которая перед смертью изъявила желание быть похороненной там, где она родилась, и муж с детьми отвозят её в родной город, по пути сталкиваясь с различными проблемами. Главное содержание книги – это монологи мужа и детей покойной, а также самой Адди (так звали усопшую). Вот здесь и проявилось мастерство автора: создать столько монологов, каждый из которых характеризует героев в их индивидуальной неповторимости. Постоянная речь от первого лица располагает к доверию, как бы абсурдно порой ни воспринималось то, в чём признаются герои. Ведь через их речь мы получаем возможность узнать не только их чувства по поводу происходящего, но и их повседневные заботы и тревоги. Так, например, муж покойной, глава семейства, видит в смерти жены открывшуюся для него возможность вставить зубы, на которые откладывал деньги несколько лет. Дочери срочно нужно сделать аборт, и эта возможность тоже появляется только со смертью матери. Список можно было бы продолжать. Абсурд? Оказывается, нет, ведь желание Адди быть похороненной в её родном городе даёт возможность её родственникам в этот самый город попасть (что при других обстоятельствах ещё не скоро осуществилось бы) и решить свои проблемы. Может быть, именно поэтому так страстно они продолжают своё паломничество с гробом Адди на повозке, хотя, казалось бы, все силы небесные воспротивились этому (дождь, разлив реки, перелом ноги одного из сыновей, стаи грифов и т.д.). Удалось ли героям достичь конечного пункта их путешествия и осуществить свои мечты, узнаете, дочитав книгу. Финал просто обескураживает!

Книга о том, насколько разное бывает безумие. Безумие не в клиническом смысле, скорее в бытовом. Безумие момента, безумие обыденной жизни, решений, которые мы принимаем, и которых нас вынуждают принимать.

Обычно мне не нравится, когда в книге идёт речь от первого лица, и от множества персонажей. Да и здесь не всегда из-за этого было комфортно читать. Однако же тут подобное служит идее книги, так что вполне оправданно.

Немного не хватило большего накала эмоций, не всегда чувствовалось напряжение, создаваемое персонажами. Была пара моментов, когда короткими и ёмкими фразами монологи доводили до дрожи, хотелось бы такого чаще. Возможно, проблема перевода, но здесь сложно говорить наверняка, не зная оригинала.

Тяжёлая книга, периодически заставляет останавливаться и осознавать момент. Но ничего не мешает посоветовать её к прочтению

Со времен Гомера трудно найти другую культуру, где образ дороги эксплуатировался бы столь же часто, как в американской. Дорога – культовый образ Америки. Стейнбек пишет «Гроздья Гнева» - историю семьи, убегающей от великой депрессии на старом грузовике сквозь всю страну. По американской дороге 60-х в психоделическом дурмане едут Джек Керуак, в 70-х - Хантер Томпсон. Американский «Роуд муви» - классика кинематографа. И не только кино. Дорога, как метафора жизни, – из штата в штат, от океана до океана - бежать, чтобы жить, но дорога Фолкнера - это дорога смерти. Смерть – ее начало и ее причина.

Папа накладывает себе и отодвигает блюда. Но к еде не притрагивается. Руки с согнутыми пальцами лежат по обе стороны от тарелки, голова опущена, волосы косо торчат в свете лампы. Похож на быка после удара обухом: он уже не живой, но еще не знает, что мертвый.

Оторвавшись от дома, как старое колесо от прогнившей телеги, семья тронулась в путь. И если сюжет в книге Фолкнера в пересказе будет выглядеть абсурдным, подходящим для сюрреализма Бертона с черным юмором про путешествия покойников, то в реальности, при прочтении, улыбаться не приходится. От первой и до последней страницы - все, что происходит - не имеет общей оценки и восприятия. Только отголоски внутренних переживаний, скрытых в тени слов. Обрывки и лоскуты. Небо вперемешку с землей, облако с солнцем, страх с любовью, память и кусок старой веревки под полуденным солнцем – все в одном. События разворачиваются нелинейно и событийность изломана на осколки разных восприятий.

Небо распласталось на склоне, на невидимых деревьях. Из-за холма выплеснулась зарница и погасла. В мертвой тьме мертвый воздух лепит мертвую землю — дальше, чем мертвую землю лепит зрение. Мертвый и теплый, он облегает меня, трогает мою наготу сквозь одежду. Я сказала: Не знаешь ты, что такое тревога. Я не знаю, что это такое. Не знаю, тревожусь я или нет. Могу или нет. Не знаю, могу я плакать или нет. Не знаю, пробовала или нет. Я чувствую себя как влажное набухшее семя в жаркой слепой земле.

Умирающая мать, смотрящая во двор через тусклое окно, а в окне – доски для гроба и равномерный стук молотка - маленькая картина американского юга. Сквозь черноту бедности, грязи, глупости и бессилия проступает история одной семьи, и чем дальше погружаешься в эту историю, тем больше понимаешь, что если на земле и есть ад, то он описан здесь; он в спутанных словах внутри каждого, медленно ползет по дороге. Едет, забитый дешевыми гвоздями вбитыми в гроб, шагает в дешевых стоптанных сапогах. Вспышки человеческого бессилия и ненависти, вбитого кольями друг в друга.

Эту книгу сложно рекомендовать, сложно читать, сложно понимать и вспоминать о ней тоже сложно. Книги Фолкнера попадают в жизненно важные органы чувств почти без прицеливания, очень быстро. Зубодробительные детали бедности, замкнутости на ней, духота окружающей реальности - чем то схожи с миром Достоевского. И, кажется, что авторов не зря сравнивают, находя пересечения.

Философия на ферме. Везде. Во всем. Смерть проходит красной линией сквозь книгу и в монологах героев она отражается у кого в большей, а у кого в меньшей степени. Как мне кажется, Фолкнер показывает, что жизнь остается жизнью несмотря ни на что. Когда начинала читать, думала чушь-чушью, но выделить для себя смысл оказалось интересным. Сочетания совершенно невероятных слов, которые никогда не составишь вместе направляют мысли на новый лад, указывают на иной мир.

Возможно, это немного глупо, но в первую очередь, заказывая книгу, я руководствовалась тем, что название сильно звучит, то есть судила книгу по обложке, но опустим этот момент.

Синопсис узнала лишь получив книгу на руки: нашему взору предстаёт американская фермерская семья, за десятью днями из жизни которой мы наблюдаем. Ни у кого нет ни гроша за душой, ещё и мать семейства при смерти, ей отведено совсем немного времени. Несмотря на ужасное состояние женщины, прямо напротив её окна старший сын уже сооружает для неё гроб, а ей только и остаётся, что смиренно наблюдать. Перед тем как отойти в мир иной, покойница берёт с мужа обещание, что он доставит её тело на Родину — в Джефферсон, а путь неблизкий. Мужчина выполняет просьбу и под маской добродетели, захватив с собой детей, отправляется в город, на самом деле преследуя лишь собственную цель — исправить зубы (смерть супруги — удачное совпадение, чтобы наконец выбраться на свободу). По дороге семье придётся столкнуться со множеством испытаний, буквально пройти сквозь воду и огонь.

Сразу погрузиться в сюжет не получится, потому что структура романа весьма необычна: авторская речь здесь ни разу не появится, текст полностью состоит из череды монологов пятнадцати персонажей (глава = монолог). Поэтому придётся немного поломать голову насчёт того, кто кому кем приходится, так как один герой может упомянуть второго, а этот самый второй появится лишь в середине произведения.

На протяжении всей истории у меня то и дело менялось мнение касательно того или иного персонажа, время от времени они совершали такое, что не поддаётся объяснению. Финал и вовсе лишён какой-либо надежды

«Помню, в молодости я думал, что смерть — явление телесное; теперь я знаю, что она всего лишь функция сознания — сознания тех, кто переживает утрату. Нигилисты говорят, что она — конец; ретивые протестанты — что начало; на самом деле она не больше, чем выезд одного жильца или семьи из города или дома».

///

В этом году у меня получилось неожиданно много открытий совершенно новых для меня авторов. Особенно тех, про которых я слышала очень много, но так и не удосужилась ничего прочитать из их авторства. Теперь очередь дошла и до Уильяма Фолкнера. Каждый раз, когда берешь в руки произведение нового писателя, предвкушаешь впереди массу открытий и сюрпризов, а уж когда книга с таким названием…

///

«Когда я умирала» - история о том, как после смерти матери, дети во главе с отцом семейства, отправляются в путь с гробом, чтобы осуществить желание покойной – похоронить ее в родной местности. Все осложняется тем, что река вышла из берегов и теперь все кратчайшие дороги оказались затоплены. Теперь дольше тягостных дней придется провести вместе скряжистому отцу, который отложил все деньги себе на новые зубы, дочери, которой необходимо сделать аборт, и сыновьям – старшему, колотившему гроб еще при жизни матери, средним – единственно казалось бы здравомыслящему, но тоже со своими скелетами в шкафу, и семейному отщепенцу, привязанному только к своей лошади, и младшему – считающему, что его мама - рыба. Произведение представляет собой разрозненные главы, переданные глазами участников событий и даже самой покойной. По сути – это мысли главных героев: иногда упорядоченные, иногда хаотичные, размышления о жизни и смерти, о Боге, о страхах, о желаниях, а иногда и ни о чем. Ощущения местами были странные, местами мерзкими, но завораживало и было близко, что даже удивительно. Автор меня покорил. Настолько точно порой в бессвязном, казалось бы, потоке мыслей вырвать суть. «Жизнь хлынула из глаз, два пламени сильно вспыхнули на мгновение. И гаснут, словно кто-то наклонился к ним и задул».

///

Только потом я прочитала, что по этой книге оказывается, снят фильм. Но почему-то, я каждый раз представляла, что это должна быть жестокая черная комедия или какой-то сюр, но только не драма… В общем, впечатление на меня Фолкнер произвел однозначно. Буду знакомиться с ним дальше.

Ещё со школьной скамьи я была уверена, что поток сознания это не мое. Догадываюсь, даже откуда такое мнение - во время прохождения "Шум и ярость" схватила учебник, прочитала лишь данные отрывки и естественно ничего не поняла. А тут вдруг захотелось дать автору второй шанс...

Это было гениально! Читатель перепрыгивает от одного героя к другому и знакомится с ними и с ситуацией лишь через призму мнения окружающих. В начале читается довольно сложно -мы не понимаем кто есть кто и что происходит. Мы, как бы, знакомимся с героями и их образом мыслей. А потом начинаются события.

У меня сложилось впечатление, что герои книги или глупы до невозможности или очень хитры (но первое скорее). Это тупые, эгоистичные создания, к тому же наделенные изрядным невезением. И все это было бы очень смешно, если б не было так грустно. Часто, я уткнувшись в книгу, спрашивала в голос: "Что вы делаете? Зачем? "

Зачем было класть умершую вверх ногами "чтобы не помялось платье ",а потом таскать ее две недели без погребения?

Зачем было отправлять человека, который не умеет плавать, чтоб он нашел брод?

Зачем нужно было "расплачиваться натурой", если с самого начала было понятно, что "клин клином вышибает " - это неправильный метод лечения беременности?

Мне книга очень понравилась и теперь я хочу много-много "потока сознания " в моей читательской практике.

После двух книг сомнительного достоинства о неприглядных историях женщин в современном мире, с претензией на семейные тайны и психологизм очень хотелось хорошей литературы, когда можно насладиться словом и сюжетом. Взялась за Фолкнера

Дальше...

и… жаль, книга маловата. Хотя нельзя отрицать, что Фолкнера читать непросто. В смысле построения предложений, языка в целом. Но удовольствие от чтения, впечатления от этого тяжелого, тягучего повествования все окупает. Именно читая Фолкнера, я более всего ощущаю невероятно мощную, скрытую силу человеческой натуры, мощь первобытных или античных страхов, инстинктов, бурлящих где-то глубоко внутри нас, но так или иначе управляющих нашим поведением и поступками. То есть, очевидно, что опыт античности неизбежно в каждом произведении, оставшимся в наследии классической литературы. Но у Фолкнера это, хочешь-не-хочешь, а настолько явно, что даже страшно. Своих героев Фолкнер проводит через, казалось бы, жизненные, обыденные испытания (смерть, беременность, болезнь). Однако доводит он эти ситуации до практически невыносимого уровня. Путешествие семьи Бандренов в Джефферсон с гробом на повозке (везут хоронить мать семейства) – настоящая одиссея или того пуще – путешествие Данте по кругам ада. Борьба с водой, потом с огнем завершается своего рода испытанием медными трубами – в городе Джефферсон каждый член семьи ожидал маленького своего триумфа, каждый – своего. И если худо-бедно первые два испытания пройдены, то последнее обнажает истинность намерений героев, их сущность и в то же время – какую-то беспомощность. Обычные на первый взгляд люди у Фолкнера они постепенно приобретают черты едва ли не чудовищ, каких-то инфернальных существ, разучившихся думать и выражать свои мысли. Их речь, прямая или внутренние монологи, все больше вызывают вопрос – нормальны ли они. Они будто становятся вывернутыми наизнанку. Конечно, современному читателю, тем более взявшемуся за Фолкнера, трудно представить, как мыслили и существовали необразованные деревенские люди в начале двадцатого века. Кажется, что залить сломанную ногу бетоном может прийти в голову только неразумному ребенку, а незнание 17-летней девушки своей природы выглядит диким. Но даже со скидкой на их происхождение и образование герои как будто намеренно автором отброшены в мир ненормальности. Фолкнер, как в «Шум и ярость», играет здесь с понятием не нормальности, наделяя слабоумного сына Бандренов качествами, как раз наиболее близкими миру нормальному, с общепринятыми нормами и моральными ценностями. Избавляясь от этого на их взгляд ненормального их члена, семья Бандренов быстро воссоединяется в городе, найдя замену матери. И перед нами возникает поистине страшная, сюрреалистичная картинка «цирка уродов» во главе с отцом, улыбающимся во все свои новоприобретенные зубы.

Думаю, самым запоминающимся в этом произведении для меня (уверена, для многих!) останется отображение мыслей самого младшего из героев, потому что контраст глубоких и неожиданных рассуждений брата, который догадывается о слишком многом и потому мешает семье, практичных умозаключений брата, что расписывает по пунктам тонкости плотнического ремесла относительно гробов, отца, который настолько погряз в лицемерии, что не замечает его, сестры, которая поглощена в свои проблемы и неимоверно религиозных, каждый в свою сторону, соседей, достигает какого-то оглушающего пика, когда сменяется строчками:

Кеш - мой брат. А мама Джула - лошадь. Моя мама - рыба. Дарл он уехал в Джексон мой брат Дарл мой брат

Это тяжёлый роман, потому что там люди, очень-очень похожие на настоящих, потому что легко представить, что так было, потому что от событий и реакций в сюжете одновременно смешно, горько, страшно и омерзительно, но при этом самое страшное и ощутимое - что это обыденно, что люди так и делают, их таких много и не переубедить, не остановить, не внести разум, а если попробуешь, то будешь как

Дарл - наш брат, наш брат Дарл. Наш брат Дарл в клетке в Джексоне, его чумазые руки легко лежат в тихих просветах между прутьями, он глядит оттуда с пеной на губах. "Да да да да да да да да".

Когда-нибудь я соберусь с духом и прочту более известные "Шум и ярость" или "Авессалом, Авессалом!", в которых, как подсказывают литературоведы, те же приёмы доведены до апофеоза, но пока мне надо отойти, подождать, успокоиться, увидеть в мире снова разумных людей.