Читать книгу: «Битва при Гастингсе»
© Тигран Осипов, 2022
ISBN 978-5-0059-3253-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Тигран Осипов
Битва при Гастингсе
Оглавление
Глава 1. В которой читатель знакомится с Гришей и Владиславом, а повествование неторопливо перемещается из Москвы в Лондон.
Глава 2. В которой москвичи приезжают, наконец, в Гастингс, и судьба преподносит им новые знакомства.
Глава 3. В которой выясняется, что некоторые люди верят в приметы.
Глава 4. В которой появляется очень интересный человек.
Глава 5. В которой, наконец, начинается Битва при Гастингсе.
Глава 6. В которой москвичи решают погулять по Лондону.
Глава 7. В которой друзья попадают в очень трудную ситуацию.
Глава 8. В которой Гриша в трудной позиции находит единственный спасающий ход.
Глава 9. В которой доказывается, что «Абракадабра» может помочь в трудной ситуации.
Глава 10. В которой мы опять заглядываем в дом Уотсона и встречаем много знакомых.
Глава 11. В которой встречаются два главных соперника.
Глава 12. В которой выясняется, что бессонная ночь может плохо отражаться на здоровье.
Глава 13. В которой мы заглянем в шахматный клуб города Гастингса.
Глава 14. В которой мы снова посещаем дом Уотсона и узнаем самый знаменитый шахматный этюд.
Глава 15. В которой много тумана и никакой ясности.
Глава 16. В которой у Томаса появляются подозрения, а Гриша их не развеивает.
Глава 17. В которой все очень грустно, а подозрения Томаса усиливаются.
Глава 18. В которой появляется первый подозреваемый.
Глава 19. В которой у Томаса появляются большие сомнения.
Глава 20. В которой дело разваливается, хотя остаются некоторые вопросы.
Глава 21. В которой доказывается, что методы Шерлока Холмса актуальны во все эпохи.
Глава 22. В которой дело принимает неожиданный оборот.
Глава 23. В которой выясняется, что чашка кофе может поменять ход истории.
Глава 24. В которой Владислав подсказывает Грише, как перебороть психологический кризис.
Глава 25. В которой Слонов и Томас изучают поэзию.
Глава 26. В которой полицейские проводят совещание.
Глава 27. В которой доказывается, что маме всегда нужно звонить, где бы ты ни находился.
Глава 28. В которой мы знакомимся с кошкой Магдой и узнаем, что у Гриши Гарова не было никаких галлюцинаций.
Глава 29. В которой мы узнаем, почему этюд Рихарда Рети самый знаменитый за всю историю шахмат.
Глава 30. В которой мы узнаем, что сыщикам иногда нужны для размышления время и тишина, а также о том, что Рихард Рети знаменит не только этюдом, но и дебютом.
Глава 31. В которой один юноша заставил двух джентльменов бросить курить.
Глава 32. В которой рассказано о том, что шахматная партия – это маленькая жизнь, а еще мы узнаем о трудной работе судьи.
Глава 33. В которой москвичи второй раз за поездку идут во французский ресторан.
Глава 34. В которой расследование резко ускоряется.
Глава 35. В которой мы узнаем, как были устроены старинные печатные машинки.
Глава 36. В которой художник сначала рисует человека, а только потом узнает его.
Глава 37. В которой Томас с Поповым вспоминают войну.
Глава 38. В которой Томас вспоминает детство и своего друга.
Глава 39. В которой мы не увидим засаду, погоню и стрельбу, потому что все уже закончилось.
Глава 40. В которой мы исследуем подвал.
Глава 41. В которой вспоминаем, что из двенадцати апостолов один был Иуда.
Глава 42. В которой мы узнаем об анализе отложенных партий.
Глава 43. В которой мы гуляем по ночному Гастингсу и узнаем о том, что маме ночью звонить плохо.
Глава 44. В которой оказывается, что даже на похоронах друга сыщик не может остановить расследование.
Глава 45. В которой Владислав Слонов оказывается в совершенно безвыходном положении.
Глава 46. В которой сыщик секретничает с аптекарем.
Глава 47. В которой все валится из рук.
Глава 48. В которой москвичи встречают эФобразного ресторатора, много знаменитостей и нечаянную радость.
Глава 49. В которой мы многое узнаем о войне Уотсона.
Глава 50. В которой открывается секрет необычного явления в небе.
Глава 51. В которой Томас соединяет две разведки.
Глава 52. В которой Владислав и Гриша составляют план битвы, а потом идут обедать.
Глава 51. (продолжение)
Глава 52. (продолжение)
Глава 53. В которой мы многое узнаем о Франции. На этот раз шахматной.
Глава 54. В которой происходит решающий бой
Глава 55 Эпилог
Глава 1
В которой читатель знакомится с Гришей и Владиславом, а повествование неторопливо перемещается из Москвы в Лондон.
Самолет медленно-медленно выезжал на взлетную полосу. Казалось, что он не торопится, как будто не верит в чудо воздухоплавания.
Гриша Гаров вжался в кресло. И не потому, что боялся полетов. Этого страха у него не было. Боялся он совсем другого, что вдруг полет по какой-то причине отменят, отложат. Но нет. Лайнер плавно-плавно вырулил. Приостановился. И вот включились двигатели на полную. Самолет начал быстро набирать скорость, а потом его в свои руки аккуратненько взяло небо. Подхватило и понесло.
Пока набирали высоту, мелькнула мыслишка: а вдруг что-то не так. Но нет: голос командира экипажа буднично сообщил из динамика, что полет проходит нормально, высота, температура за бортом и прочее.
Все! Все-все позади: длительные сборы, оформление документов, многочасовое сидение в аэропорту. Вообще-то Гриша, как коренной москвич, терпеть не мог приезжать заранее. Чаще всего впритык к назначенному времени независимо от пункта назначения: вокзал, стадион, шах-клуб, театр. Но тут уж мама настояла приехать часов за пять. Опоздать на этот рейс в Англию он не имел права. Это была мечта для большинства несбыточная. Англия. Гастингс. Ежегодный шахматный турнир.
Эти слова для любого шахматиста звучат, как волшебная музыка. Гастингс это вам не Берлин, не Мариуполь и не какой-нибудь Мельбурн. Город этот известен историкам своей знаменитой средневековой битвой. Что еще можно вспомнить? Разве то, что внук Гарольда II погибшего в Гастингской битве основал город. Внука звали Юрий, а город Москва. Еще если верить сэру Артуру Конан-Дойлу, Гастингс навещал сам Шерлок Холмс. Но для шахматистов в памяти сразу всплывает год 1895. Именно в этом году удалось провести самый выдающийся шахматный фестиваль в истории. На него съехались все сильнейшие на тот момент игроки.
Пытливый читатель тут же подметит: подумаешь сильнейшие! Найти богатого сумасшедшего, который выложит кучу денег и пригласит всех лучших, не так уж и сложно. Верно, не сложно. Но никто еще не додумался, как и при помощи чего вдохнуть в шахматистов энергию, дабы играть в такую силу, какую они ни до, ни после не показывали и при этом еще создавать десятками шедевры, которые золотыми буквами будут вписаны в сокровищницу шахматного искусства.
А вот в Гастингсе 1895 удалось. Успех был настолько оглушительным, что решили проводить здесь турнир каждый год. И получилось! А ведь бывали попытки и раньше и после, да провалились. И Нью-Йорк, и Берлин, и Москва. Перечислять долго, да результат один. И в чем тут дело – понять сложно. То ли в умении англичан создавать традиции, а после их выдерживать как хорошее вино, то ли признать, что место это какое-то волшебное и для шахмат чудодейственное. Ну, в самом деле, как объяснить, что шахматист в возрасте, потерявший силу, мотивацию и остатки прически именно в Гастингсе выдает победную серию как в лучшие годы? А сколько раз у молодых, у будущих чемпионов взлет начинался именно здесь, на этом турнире. А уж про шедевры и не буду упоминать – книги не хватит.
Грише Гарову посчастливилось. Отпали все конкуренты. Их собственно было двое. Один – как и Гриша, москвич, ровесник и постоянный соперник попал в больницу с тяжелым переломом и ему на некоторое время не до шахмат стало. А еще одного, самого младшего их строгий учитель отправил играть в Минске. А Ботвинника попробуй, ослушайся: Минск так Минск. Вот так Грише открылась дорога в Англию. Если бы ему предложили все золото мира взамен этой поездки, он бы конечно отказался! И то, что он играет не в основном, а молодежном турнире ничего не меняло. Гастингс!
Многие читатели не в курсе, что турниры бывают смешанные, то есть без разделения по возрасту, квалификации и полу. А бывают раздельные, то есть в одном турнире иногда играется пять, а то и шесть под-турниров. Кстати говоря, традиция эта идет с самого первого Гастингса 1895 года, где одновременно проводились три турнира: основной (турнир маэстро), женский и турнир любителей. И пусть слово любитель никого не обманет – сколько будущих чемпионов прошло через них! Да думаю и женщины не разочаруют: серди участниц было много не только будущих чемпионок, но и… мам (!!) будущих чемпионов.
Гриша, конечно же, надеялся, что с ним пошлют тренера. Либо его постоянного из Дворца Пионеров, либо кого-то из гос-тренеров. Помощь на турнире и чемпионам не вредит, а молодым и подавно. В шахматной федерации в последний момент его уведомили: с ним едет Владислав Слонов. Не сказали о нем ничего. Но Гриша ничего спрашивать не стал – настолько боялся расплескать свое шахматное счастье. Вдруг в федерации возьмут и передумают, и в обход мнения Ботвинника в последний момент отправят другого. Молодой, а интриги своего сообщества уже понимал. Жизнь заставила. К своему постоянному тренеру за советом идти побоялся, зная его характер. Тот только с учениками был тихий, а доходило до встреч с начальством, становился буйно-помешанным. Всех чиновников считал кровососами на теле государства. Отец, Гаров-старший и сам в прошлом хороший шахматист, после недолгого раздумья сказал: «Сынок! Делай, что должно и будь что будет».
…
В кресле справа от Гриши дремал наставник на время поездки Владислав Слонов. Гриша тоже попытался уснуть – не получилось. В окно начал смотреть – ничего не видно. Ни газет с собой не было, ни книг: они в чемодане, в багаже, и занять себя нечем. Тяжело вот так сидеть в кресле и ничего не делать. И вдруг понял, что маме с папой, пожалуй, тяжелее. Маму свою он знал хорошо. Пока не услышит, что самолет приземлился в Лондоне, нипочем домой не поедет, будет сидеть в аэропорту. Ну, отец понятное дело рядом.
– Прошу вас.– вежливый голос стюардессы разбудил от размышлений – Влажные салфетки.
– Спасибо – Гриша не сразу понял, зачем салфетки. Потом догадался – руки протереть перед едой. Значит, скоро покушать принесут и напитки – хоть какое-то развлечение, да и проголодался.
– Взлетели? – проснулся Слонов.
– Взлетели? Да уже больше часа как летим.
– Э, брат! Для меня полет начинается с обеда, как театр с вешалки.
– С вешалки? – Гриша усмехнулся – А вот для моего папы театр с буфета начинается.
– О! Не зря же мне твой папа сразу понравился. Мужчина, не думающий о еде, либо страдает несварением желудка, либо он только что покушал. А про вешалку это я так, цитата.
– Цитата? Чья? То есть откуда?
– Да Бог его знает. Слышал где-то. И что папа, сразу в буфет?
– Да. Лучше на спектакль опоздает, но чтоб челюстями поработать.
– Нормальный инстинкт. И часто театр посещаете?
– У нас мама заядлая театралка, ну и нас с отцом с собой.
– Чтоб от коллектива не отбивались? – утвердительно спросил Слонов
Принесли подносы с едой. Потом чай, кофе. За кофе Владислав достал пачку папирос. В описываемые времена в самолетах разрешали курить.
– Не возражаешь? – спросил Слонов, уже чиркнув спичкой.
– Нет. Курите. У меня отец тоже курит. Я нормально переношу.
– Сам не пробовал?
– Было. Но не понравилось. Да и тренер нас собрал и сказал: «Кого с цигаркой увижу – выгоню!»
– Во Дворце пионеров?
– Нет. Не шахматный. Я еще борьбой занимаюсь. Вольной.
Да, правда, парочка эта не очень-то походила на шахматистов: оба высокие, сильные. Только Гриша больше на бегуна смахивает, худой, а Слонов не толстый, но плотный, груда мышц. И руки такие, что подковы от одного их вида сами согнутся. И откуда такая сила? Но вопрос этот Гриша попридержал. Может, догадывался, а может неловко к старшему лезть.
Тут совершенно необходимо пояснение. В описываемые годы в СССР было правило: с выезжающими за границу, как правило, ехал представитель КГБ. Так уж было устроено. Читатель уже в курсе, что Гаров про такую практику знал, конечно, а атлетическое телосложение Слонова наводило на мысль, что Владислав скорее из КГБ, нежели из федерации шахмат. Но не спросишь же напрямую: «Дяденька, а вы часом не шпион?», тем более людей этой профессии в народе побаивались. Откровенничать с ними не спешили. И хотя Гриша сразу решил некоторую дистанцию держать, но любопытство взяло верх. Еще бы не взяло – надо же знать: рассчитывать на помощь в подготовке или человек только для блюдения порядка поставлен. А может и того хуже: под прикрытием шахмат выполняет задание. И Гаров решил зайти с другого конца, пощупать его по шахматному.
– Жалко я доску в багаж сдал, а то подвигали бы.
На самом-то деле карманные шахматы лежали в его сумке. Это такая проверка – предложит или нет сыграть без доски, вслепую. А надо заметить, что для игроков высокой квалификации есть или нет доска, особого значения не имеет. Можно играть без фигур или, как говорят шахматисты, вслепую. Выглядит это несколько фантастично, но абсолютно реально. А что ж говорить про Великих – Алехин мог играть одновременно тридцать две партии, не глядя на доску. И Гриша ждал – предложит ему Владислав сыграть вслепую или нет. Разумеется, ему хотелось, чтобы Слонов оказался шахматистом. Когда рядом коллега, то это как у Киплинга в «Маугли»: «Ты и я одной крови»
А Слонов опять закурил и сидел себе думал о своем. Но его тоже свербило и холодок между собой и Гаровым он не мог не чувствовать. Через какое-то время Владислав выпалил
– Ну ладно! Если без пароля нельзя, поехали. Конь эф три.
Ну и дела! Слонов прочитал Гришины мысли и сразу начал игру вслепую, мысленно передвинув коня на боевую позицию. Ах, как приятно! Рядом шахматист. С ответным ходом Гриша не затянул
– Де семь-де пять.
Черная пешка передвинулась на две клетки вперед и заняла самый центр. Битва началась!
Как жаль дорогой читатель, если вы не умеете играть в шахматы. А ведь чтобы освоить правила, нужно минут пятнадцать, ну от силы тридцать. Всего полчаса и вы окунаетесь в волшебную страну! Незрячий человек не может видеть фильмы, живописные полотна, красоту природы. Не слышащие не могут оценить музыку, детский смех. Есть люди с ограниченными двигательными возможностями, которые никогда не играли в футбол в детстве, не плавали, да, в конце концов, просто не ходили. Но все эти люди не виноваты в своих недугах, родились с ними. По какой-то неведомой нам причине Господь ограничил их возможности. Но ОН не лишил их возможности играть в шахматы, как и вас, дорогой читатель.
А игра тем временем продолжалась. И если Гаров с каждым ходом погружался во все большие раздумья, то Слонов штамповал ходы, как машина. «Что у него там калькулятор, что ли спрятан внутри? – думал Гриша – Он и вправду шахматист. Да еще какой! Стоило сыграть новый вариант и меня уже за жабры держат. Надо искать соскок. Как-то надо выворачиваться.» Спасение пришло оттуда, откуда не ждал, с неба! Самолет тряхнуло так, что Слонов вылил на себя сок. Стало не до игры. Пришлось заниматься одеждой. Перед посадкой еще поболтало, но немного. Приземлились. Дальше обычная суета. Багаж с легкой задержкой получили. А вот таможенники долго не могли понять, как может человек приехать почти на месяц в Англию, взяв с собой маленькую сумку со сменой белья и полный чемодан книг. В то время еще не было не только переносных, но и вообще компьютеров, способных вместить шахматные книги – источник информации и необходимый помощник при подготовке к партии. Приходилось возить с собой целую библиотеку, таскать тяжести (спасибо вольной борьбе!) и надевать один и тот же костюм ежедневно. На второй костюм в багаже просто не было места. Вот уж поистине: искусство требует жертв!
На выходе увидели табличку «GAROV SLONOV». Держал ее мужчина лет шестидесяти
– Доброе утро, господа. Приветствую вас в Великобритании. Я Колин Пауэр, вице директор шахматного фестиваля. О! Простите, я не спросил, вы говорите по-английски?
– Да, прошу вас, я Слонов. – Владислав полуобернулся и, указывая на Гришу сказал – Мистер Гаров и я рады приветствовать вас на языке Шекспира.
Сдержанная, но от этого не менее радостная улыбка появилась на лице вице директора. Англичане как никто другой ценят в иностранцах хороший английский. Не американский и не южно-африканский, а именно английский. Услышав хороший английский, англичанин никогда не выкажет вам свое восхищение. Он лишь улыбнется одними глазами и слегка наклонит голову – и поверьте – это высшая похвала.
– Если вас не затруднит пройти со мной вон к тем людям. Это тоже гости нашего фестиваля, шахматисты. Нас ждет автобус.
Автобус вмещал человек двадцать пять, тридцать из разных стран, в основном молодежь, шахматисты. Некоторые были с родителями
Пауэр привстал со своего кресла: «Господа! Если не возражаете, перед тем как взять курс на Гастингс, мы немного поездим по Лондону.» Дружный гул одобрения.
– Что бы вы хотели увидеть? Биг Бен, Вестминстерское Аббатство, дворец…
Договорить он не смог. Его перебил хор. Громкий. Слаженный. Если не знать, что люди еще полчаса назад не были знакомы, то можно подумать долго-долго репетировали. Хор прогремел: «Бейкер стрит!»
Глава 2
В которой москвичи приезжают, наконец, в Гастингс, и судьба преподносит им новые знакомства.
В Гастингс прибыли к обеду. Остановились на маленькой площади. Пауэр раздал всем брошюры с полной информацией о городе и о фестивале. Шахматисты начали расходиться, и через пару минут на площади осталось двое.
– Гриша, не возражаешь, я подымлю немного – полусказал-полуспросил Слонов, доставая папиросу и спички, чиркнул, прикурил, жадно затянулся и уже очень довольный пояснил:
– На ходу курить очень вредно
– А не на ходу полезно, да?
– Тоже вредно, но все же не так
Наконец папироса испустила последний дым. Можно было двигаться, но вот незадача, не бросать же окурок на тротуар. На всей площади не было ни одной урны.
– Что ж делать? Не в карман же окурок класть, в самом деле.
– А просто кинуть нельзя?
– Вон полицейский идет. Оштрафует. А валюты нам с тобой на это не отпущено.
– Подождем, пока пройдет, и вы тогда уж незаметно как-нибудь…
Но полицейский не прошел мимо, а улыбнулся: «Добрый день» «Добрый день» – ответили оба. Дальше произошло совсем уж нечто непредвиденное и для большинства стран совершенно фантастическое. Полицейский поднял как пушинку тяжеленный чемодан Гарова
– Пойдемте, я вас провожу. Киньте ваш окурок, киньте. Не ищите урну, их нет на острове.
– Как нет? – удивился Гриша, привыкший, что в Москве урны на каждом углу. А вопрос Слонова показал то ли осведомленность, то ли умение быстро соображать: «В урны стали класть что-то более опасное, чем окурки, не так ли?
– Да, верно, это из-за террористов
Гриша проявил полное непонимание обсуждаемого вопроса: «А кто такие террористы? И что они в урны кладут?»
Возможно, читатель не поверит в искренность вопроса шестнадцатилетнего юноши, но это чистая правда: в описываемое время в 1976 году в России (тогда СССР) про терроризм ничего не знали, как и про частную собственность. Ни того, ни другого не было.
Полицейский на ходу повернул голову, очень внимательно посмотрел на Гарова, и на его лице появилась удивленная улыбка: «Вы юноша, наверное, живете в счастливой стране, если не знаете кто такие террористы. Вот эта улица, Кембридж-Гарденс: сплошные гостевые домики. Отсюда до шахматного клуба рукой подать, и цены здесь вас не обременят. Добро пожаловать в Гастингс!»
Проводив глазами полицейского, Гриша восхищенно произнес:
– Вот это да!
– Что да, то да. У нас от постового такого не дождешься.
– Я не про то. Владислав Сергеич, а как он узнал, что мы шахматисты?
– А ты думал нас можно с японскими сумоистами перепутать? Простая наблюдательность.
– Но ведь у нас на лбу не написано, что мы шахматисты.
– На лбу? Нет на лбу не написано. Но из твоей сумки торчит краешек карманных шахмат. Завтра открытие фестиваля. Складываем два и два. Получаем четыре.
– Думаете, он доску увидел?
– Я эту доску еще в самолете углядел
– Да?
Слонов кивнул головой. И вдруг Гришу как молния поразила
– Владислав Сергеевич! А вот вы вице-директору так уверенно заявили, что, мол, мы сейчас языком Шекспира там. А откуда вы узнали, что я по-английски говорю?
Подтекст вопроса читался легко: что-то Слонов многовато знает про Гришу. А может он шахматы совмещает со шпионством и изучал Гришино досье на Лубянке. В КГБ, как известно «на всякого мусье – есть свое досье».
Но Слонов как будто не заметил этот подтекст (а, скорее всего, сделал вид, что не заметил) и объяснил следующим образом.
– В самолете, во время игры вслепую я пару раз обратился к тебе по-английски, и ты ответил, даже не заметив смены языка.
– А как же я этого не заметил?
– Ты Гриша в тот момент был слишком погружен в игру, позиция у тебя была тяжелая. Это известный психологический трюк.
Улочка была небольшая. Прошли ее до конца, и надо же именно крайний домик понравился больше всего. Ну а когда вышла хозяйка, очень приятная, миниатюрная женщина лет пятидесяти, с явным французским акцентом, оказалось (полицейский был прав), что и цены здесь лучшие. Десять фунтов за номер с завтраком. Правда туалет и душ на этаже. Но для советского человека – это даже не повод жаловаться.
Поселились, приняли душ и после небольшого отдыха решили сделать вылазку, но молодой организм требовал калорий. Достали хлеб, колбасу, консервы и с удовольствием поели. Не мамин конечно обед, но голод утолили. Пора было идти осматривать город, окрестности, пока не стемнело.
– Григорий! Возьми на всякий случай карту города, ту, что Пауэр дал.
– Боитесь потеряться?
– Нет. Я нормально ориентируюсь на новом месте.
– А зачем тогда? – спросил Гаров, засовывая карту во внутренний карман куртки.
– Карта в чужом, незнакомом городе незаменима. Ну, вдруг что-то не найдем
Уважение к Слонову росло с каждым часом, поэтому Гриша и не думал возражать или спорить, а сказал так, чтоб что-то сказать.
– Не найдем, обратимся к прохожему-перехожему, он и расскажет.
– А если неправильно объяснит? Чем объяснять – лучше тыкнет пальцем в карту. Это проще чем запоминать: «Здесь налево, здесь направо».
– Вы правы. Удивительно, как у вас умно все по полочкам разложено, как в ферзевом гамбите.
– Жизненный опыт, наблюдательность и шахматный взгляд на окружающий мир
Гриша искренне поразился. Казалось бы, мелочь, а он не догадался. А ведь должен был. Год назад всей семьей отдыхали в Болгарии. Как-то пошли с отцом прогуляться. Заблудились. Спросили прохожего, где отель «Шипка». – Право – сказал прохожий. Пошли направо – отеля нет. Следующий прохожий тоже сказал: «Право». В общем, после четвертого советчика оказались на первоначальном месте. Круг замкнулся. Потом выяснилось, что по-болгарски право – это прямо. А сунули бы карту и все.
Прошли пару кварталов и вот он, Ла-Манш. Как это чудесно вдыхать морской воздух на берегу, на котором высаживался д*Артаньян! Тут же припомнились слова хозяйки гостиницы: «Господа! С англичанами избегайте французских географических названий. Много лет назад, садясь на паром, чтобы переплыть Ла-Манш, я никак не предполагала, что окажусь на берегу Английского Канала. Хотя, что тут удивляться? Я ведь тоже уже почти тридцать лет ношу английскую фамилию Эмертон.»
– Что у тебя с глазом? – поинтересовался Владислав.
– Да ничего страшного. – махнул рукой Гриша – Попало что-то: чешется. Я сейчас вытащу и пройдет.
– Дай посмотрю. – не отставал Владислав – Нет. Не пройдет. У тебя сосудик лопнул. Без лечения не обойтись.
При слове лечение Гриша скривил лицо, как будто выпил стакан лимонного сока: «Может чаем промыть? У меня так уже было. Чаем помогает.»
– Если у тебя это не первый раз, может быть рецидив.– настаивал Владислав.
– Какой еще рецидив? – Гриша услышал незнакомое слово.
– Рецидив – объяснил старший – Это значит, может повториться. А что если во время турнира? А там примочки делать некогда. Надо лекарство иметь под рукой. Ну, сам посуди: повторится – не сможешь сосредоточиться, завалишь турнир.
Гриша ничего не ответил, кивнул.
– Доставай карту. Видишь, понадобилась. Так. Что тут у нас? Железнодорожная станция – после покатаемся, церковь – исповедуемся потом, ага! Вот аптека, пошли.
Аптека ничем не отличалась от московских. Ну, почти ничем. В России аптекарь отделен стеклом. В Англии дистанция короче – узенький прилавок. В России в основном строгие, совершенно неулыбчивые женщины. А в английской аптеке к превеликому удивлению их встретил очень приветливой улыбкой аптекарь-мужчина лет шестидесяти, маленького роста, в круглых очках, за которыми бегали круглые, абсолютно круглые, голубые, слегка выцветшие глаза. Казалось, им было трудно смотреть в одну точку, и они переводили взор не только на Гарова, на Слонова, но и на шкафы и полки, окна и двери, как будто видели все это в первый раз в жизни. Так что, видя эти глаза, можно подумать совсем молодой человек непонятно как весь поседевший и изморщинившийся.
– Здравствуйте, чем могу помочь?
– Здравствуйте. Дайте нам, пожалуйста, что-нибудь для глаз. Видите у моего друга покраснел.
Аптекарь взглянул на больной глаз, очень уверенно кивнул головой, как бы подтверждая самому себе поставленный диагноз, решительно открыл в шкафу ящик и достал коробочку синего цвета.
– Вот это вам поможет. Капли. Капайте и все будет в порядке. Да прямо сейчас. Капайте смело. Так! Хорошо! Все, больше не надо. Двух капель достаточно. Поморгайте. Был красный, стал белый. Не болит? Не чешется?
– Нет, совсем не чешется. – обрадовался Гриша
– Ну и чудесно. – улыбнулся аптекарь.
– Большое спасибо. – поблагодарил Слонов – Вы нас здорово выручаете.
– Вы господа, по-моему, иностранцы, но на туристов не похожи.
– Верно. – подтвердил Владислав – Мы полу-туристы. Приехали играть в шахматном турнире.
– О! – У аптекаря аж дыхание перехватило. Он несколько секунд переводил улыбку с Гриши на Владислава. – О господа, добро пожаловать в Гастингс! Вы не представляете как я рад.
А еще говорят англичане холодные, чопорные люди, им чужды эмоции.
– Извините мистер…? – Гриша вступил в разговор.
– Браун, к вашим услугам.
– Мистер Браун, сколько мы вам должны за лекарство?
– Это такой пустяк, что не стоит об этом говорить. – снова улыбнулся аптекарь – Пусть это будет маленький подарок или если хотите мой посильный вклад в шахматное искусство.
Слонов подхватил инициативу:
– Спасибо большое мистер Браун, наверное, вы любите шахматы?
– Люблю ли? Теперь люблю из-за моего внука-шахматиста, который тоже будет играть в турнире вместе с вами.
Тут уж пришла очередь удивиться москвичам. А чего собственно удивляться – мир тесен, а шахматный особенно.
– В таком случае – выразил надежду Владислав – Мы можем надеяться встретить вас на турнире мистер Браун?
– Обязательно. Причем завтра же, на открытии.
– Простите, мы не представились. Это Григорий Гаров. Я Владислав Слонов. Мы из Советского Союза.
– Очень приятно, господа, – сказано было так, что стало понятно: радость Брауна испарилась. Холодок пробежал по лицу аптекаря. Объяснение могло быть, скорее всего, только одно: холодная война была в самом разгаре. Хорошо хоть только холодная, но после следующего вопроса Гриши холодок этот начал таять, а потом и вовсе испарился. Знакомство, пусть и заочное, сближает.
– Так ваш внук Макс Браун? – высказал предположение Гриша.
– Да. Вы его знаете? – ожил аптекарь.
– Видел его партии, но я думал он не англичанин.
– В мире все перемешалось. Его родители уехали жить за океан. И я оживаю раз в год, когда внук приезжает ко мне. Сегодня прилетел. Уже спит. – и указывая наверх объяснил – Там моя квартира, прямо над аптекой. Удобно, правда?
– Вы наверно давно аптекарь? – поинтересовался Владислав.
– Всю жизнь. Наверное, даже правильней сказать, несколько жизней. Так же как мой отец и дед. Мы Брауны все аптекари.
– Так ваши предки тоже работали здесь в этой самой аптеке?
Вопрос Слонова сильно смутил Брауна. Показалось, что прежде чем ответить, он задержал дыхание.
– Нет. Это было в другой части города, – он опять замолчал секунд на тридцать, а потом, хоть и трудно ему было это произносить, все же сказал: «Во время войны в наш дом попала бомба».
