Читать книгу: «Северо-Север»

Татьяна Николаевна Князева

Шрифт:

Редактор К. Ю. Иоутсен

Фотограф А. Б. Ленина

Фотограф Т. Н. Князева

Дизайнер обложки Т. Н. Князева

ISBN 978-5-0059-7063-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Живёт у холодного стального моря рыбак. Рано утром он вытаскивает из-под сосен на шёлковый песок свою лодку, забрасывает в неё рыболовные снасти и отчаливает от берега.

Море бывает разное. По осени, в безветренные дни, оно похоже на зеркало, и рыбак опускает весло осторожно, чтобы не поднимать брызги. Тогда волны расходятся клином за кормой чётко и ровно, словно проведённые по линейке. Чем дальше от лодки, тем они медленнее и шире, пока не растворятся в тонком утреннем тумане. Рыбак замирает, затаив дыхание, занеся вёсла над водой. Когда из воды выскакивает рыба, нарушая идиллию, он вздыхает и продолжает путь.

Больше всего рыбак бережёт три вещи: свою старую надёжную лодку, маленькую фотокарточку в потёртой деревянной рамке под стеклом и большой куст шиповника, который растёт на песке у воды, в том месте, где рыбак держит лодку по ночам.

Лодку он когда-то сделал сам, и вот уже много лет она служит ему верой и правдой, кормит рыбака, умеет выстоять в шторм и приносит удачу. Фотокарточка – это всё, что осталось у рыбака от далёкого прошлого, спокойного и тихого, как море в штиль. Рыбак достаёт фотокарточку из-за пазухи, бережно вытирает туман со стекла, и ровные волны медленно, одна за другой, начинают расходиться в его памяти – до самого горизонта.

Почему рыбак бережёт косматый колючий куст шиповника, он не знает сам. Никогда он не выращивал у себя возле дома цветы, никогда не любовался красотой весенних лугов, и к природе вообще всегда был равнодушен. Рыбак любит холодное стальное море, потому что всегда понимает, что оно хочет ему сказать. Колючий росток шиповника возник из песка внезапно, как раз в том месте, где рыбак вытаскивал лодку на песок. Рыбак ранил о колючки босые ступни, но некогда было бороться с упрямым ростком – утром нужно было торопиться в море, а вечером уже не было сил. Шиповник быстро разрастался, и рыбак научился протаскивать лодку мимо него, чтобы не уколоться.

В середине лета шиповник вдруг выпустил большой малиновый бутон. Рыбак заметил его вечером, на закате. Посмотрел, прошёл мимо, усмехнувшись в усы.

Однажды ночью сильно штормило, рыбаку не спалось. Он постоял немного у окна, забеспокоился. Оделся, отправился проверять лодку – не повредит ли её шальная волна? Заодно зачем-то проверил колючий куст. Песок сильно размыло, обнажились тонкие сильные корешки. Кутаясь от ветра, рыбак подкатил к шиповнику несколько валунов, оградил его от моря. Пару минут постоял рядом – посчитал волны. Шторм затихал. Десятая волна уже едва доставала до прибрежной осоки. Рыбак отряхнул ладони от песка и пошёл в дом.

Какой толк от него, от дикого колючего куста шиповника? И снасти на нём не просушишь – запутаются. И лодку не привяжешь. А в сумерках зацепишься – обязательно рубашку порвёшь…

Вечереет, и рыбак направляет лодку к берегу. Морской берег весь одинаковый: белый песок, в котором тут и там зеленеют и желтеют островки осоки. Выше – начинается рыжеватый сосновый частокол. Где-то там, в тени под соснами, рыбацкий домик, но его не видно за густым подлеском. Оборачиваясь через плечо, рыбак гребёт к берегу. Вон он вдали – цветущий шиповник, ярко-малиновое пятно на песке, как капля крови на листе бумаги. Рыбак подтабанивает веслом, направляя лодку. Шиповник в этом году зацвёл в сентябре, и так пышно, упрямо.

Говорят, это к тёплой осени.

Начало

Качается маятник солнечных дней,
И тикает, тикает что-то в осоке,
На Севере, в дикой осоке высокой,
В далёкой волшебной зелёной стране.

Багряные вспышки в кленовых печах,
Посыпалось золото соснам в ладони.
Сверкают в тумане буланые кони
Росою на шёлковых тёплых плечах.

И перьями вьётся серебряный снег,
Ложится в горячую чёрную воду,
Где берег замшелый уснул до восхода
И омуль гуляет луною на дне.

Мгновенье – и птицы вернулись назад.
Ручьи загудели, светлее и глубже,
Апрельские ветры над скалами кружат,
И Север весенний глядит мне в глаза.

А солнце его неподвластно часам,
А там, подо льдами, – левкои, левкои…
Таким я его полюбила, какой он,
Меняясь, как небо, живёт в себе сам.

2020

Угли

Если угли оставить в осеннем лесу,
Их затушат к утру ледяные ветра.
Так бывало всегда. А снега занесут —
И уже никогда не отыщешь костра.

Воет ветер, листая короткие дни…
Это лес виноват, или дело в углях,
Только греют, блуждая меж сосен, огни,
И цветёт круглый год огневая земля.

2019

На ветру

Я выключаю шум и свет:
Во мраке, тёплом и упругом,
Кружится лёгкий первый снег
Над рыжим лугом.

И звёзды листьев не спеша
Ложатся в синеву и в лужи,
И отзывается душа
На ветер южный.

Как будто это он меня
Зовёт на старые качели —
Забыть удавку февраля
И вой метели.

Лететь, за цепи не держась
И окна глаз не открывая…
Давно себя я заждалась
В обломках мая.

Клубится белый тёплый пар,
И шорох листьев слышен твёрдо.
Рассвет вступает, как пожар,
Искрой, аккордом.

В багряных отблесках зари
Горит янтарь на сонном взморье,
И море греет изнутри
Горячей кровью.

И капитан сверяет курс,
Случайных льдов остерегаясь,
И про себя считает пульс,
Волны касаясь.

И если будет выше ста,
Мне здесь, в плену у вечных сосен,
Не хватит охры и холста
На эту осень.

2019