Читать книгу: «Бестселлер»

В литературном мире нет смерти, и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как живые.

Н.В.Гоголь

Писательство – не жизнь, но я думаю, что иногда оно может быть путем к жизни.

Стивен Кинг

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…

За дверью бессмысленно все, особенно – возглас счастья.

Только в уборную – и сразу же возвращайся.

Иосиф Бродский

Часть первая

Глава 1

Зазвонил телефон. Света отбросила в сторону карандаш и схватила мобильник. Звонили из одного из литературных журналов, в которых она время от времени публиковала небольшие статьи на мало кому интересные темы. Она прекрасно понимала, что это не тот уровень, к которому она стремится, но ей нужно было хоть как-то поддерживать на плаву свое финансовое положение. К тому же Светлана не теряла надежды на то, что ее талант будет замечен кем-то, кто сможет повлиять на ее будущее, как на будущее писателя. Ситуацию девушка оценивала здраво. Она знала, что таких рядовых «писак», как она, полно, но все же была уверена, что достойна большего, чем короткие зарисовки в малоизвестных журналах, которые вряд ли читают, даже сидя в очереди к парикмахеру.

Звонившим был секретарь редактора журнала, который сообщил Светлане, что ее последняя статья не была одобрена. Причину назвать отказался. К тому же он добавил, что штат редакции сокращается, а потому все внештатные сотрудники, такие, как Света, увольняются.

Девушка обреченно положила трубку. Второй отказ за неделю. Она открыла ноутбук, зашла в раздел входящих писем электронной почты и, как и ожидала, увидела письмо из литературной редакции. Светлана знала, каким будет содержание письма, но все же в груди защемило. «А вдруг?» – подумала она. Однако в письме был отказ, как и в десятках предыдущих писем из разных редакций.

Света написала три произведения, рукописи которых постоянно рассылала во все известные ей издательства. Она всегда получала отказ в публикации с пометкой «Не интересует». Заключить договор с литературным агентом Светлана не могла по причине финансовой нестабильности: вечерами она подрабатывала медсестрой на скорой помощи всего на полставки, все остальное время посвящала писательству. Но безуспешно. Она верила, что причиной отказов не является низкое качество написанных ею книг, плохой сюжет или безграмотность. Все знакомые и случайные читатели в интернете высоко оценивали ее книги. Девушка была уверена, что причиной всему – огромный поток литературы, поступающий в редакции, слишком высокая конкуренция, а также отсутствие связей в литературных кругах. Но все же она верила и надеялась, что однажды увидит на книжных полках магазинов свое имя с пометкой «Бестселлер».

Однако сейчас отчаяние завладевало ею. Света подошла к кухонной зоне своей съемной квартиры-студии, достала из ящика стола упаковку успокоительных и выпила три таблетки вместо положенных двух. Она слишком нервничала, ее руки еле заметно, но дрожали. Она посмотрела в зеркало: длинные темно-русые волосы спутались, к тому же их не мешало бы помыть, зеленые глаза почти полностью были прикрыты веками – постоянная отечность, как следствие недосыпов. Светлана похудела, и она прекрасно это понимала. Не сказать, что это сильно ее волновало, но еще немного – и от фигуры совсем ничего не останется. В глубине души Света понимала, что писательство, а точнее – отсутствие реализации в этом направлении, только усугубляет ее положение, ухудшает ее состояние и вместо удовольствия приносит лишь раздражение и нервозность. Когда хандра и депрессия завладевали ею больше обычного, она открывала биографии известных писателей, начинавших с нуля и поднявшихся до невообразимых ими ранее высот, заряжалась, как она сама думала, мотивацией и снова и снова садилась за работу.

Несколько блокнотов, исчерканных карандашом, десятки начатых текстовых файлов с зачатками того, что в последствии должно было стать книгами, не менее пяти грязных чашек из-под кофе – это и было ее нынешней жизнью. Друзей у Светланы практически не было, с матерью она давно перестала общаться, потому что та не одобряла выбранный путь дочери, настаивая на том, что Света должна получить дополнительное медицинское образование и работать врачом, как мечтала в школьные годы. Хотя, вероятно, об этом мечтала не столько сама Светлана, сколько ее мама.

Но у Светы были другие планы и взгляды на жизнь. Ей было страшно и стыдно признавать, что мать права, поэтому она снова открыла список издательств, чтобы найти такое, куда еще не отправляла рукописи и написать им. Таких издательств не было, и Света решила продублировать запросы в надежде на то, что на этот раз письма будут рассматривать другие сотрудники. К слову, делала она так уже в третий раз.

Снова зазвонил телефон. На экране отобразилось имя хозяина квартиры. Девушка занервничала еще больше – успокоительные таблетки еще не начали действовать, к тому же им было сложно пробиться к ее нервной системе сквозь толстую броню из кофеина. Она смотрела на вибрирующий телефон и не хотела поднимать трубку, зная, что услышит недовольство арендодателя, ведь вот уже два месяца, как она не платила за жилье. Телефон замолчал, и тут же пришло смс-сообщение, в котором было написано следующее: «Если в течении двух дней не будет оплаты за квартиру, можешь собирать вещи и съезжать».

Светлана выпила еще две таблетки.

– Тебе не хорошо? – спросила фельдшер, дежурившая на скорой помощи.

Света подняла на нее зеленые глаза, в бездонной пустоте которых стояли слезы.

– Все в порядке, – сказала она, – я просто не выспалась.

– Сколько ты спала сегодня?

– Я… – она задумалась. – Пару часов.

– Знаешь, что, иди-ка домой. От тебя тут сегодня толку не будет. Мы найдем, кем тебя заменить. Но, боюсь, что в таком состоянии от тебя будет больше проблем, чем пользы.

– Со мной все в по…

– Это не обсуждается, – фельдшер перебила Светлану. – Если бы я не знала тебя, то сказала бы, что ты под чем-то. Мне не нравятся твои глаза. Надеюсь, причина такого взгляда – исключительно усталость и недосып.

– Я пишу книгу, – пыталась оправдаться девушка, – пишу по ночам. Много пью кофе.

– Но ты здесь для того, чтобы помогать больным людям, а выглядишь так, словно помощь нужна тебе. Сегодня ты не работаешь, и это не обсуждается. Возвращайся завтра, если придешь в себя. Тебе ясно?

Света обреченно кивнула. Ей хотелось злиться, но на это не было сил. К тому же она понимала, что фельдшер была абсолютно права.

Накинув на форму медсестры старую джинсовую куртку, Светлана вышла на улицу. Какая-то ее часть немыслимой силой тянула ее домой, чтобы усадить за ноутбук и писать, писать, писать… Но другая часть, та, в которой еще сохранились остатки рассудительности, напомнила ей, что кроме кофе и одного шоколадного печенья, съеденного по дороге в больницу, в ее желудке сегодня ничего не было, и было бы неплохо хотя бы поужинать.

Света купила в киоске журнал, в котором должна была быть небольшая публикация от ее имени: всего пятнадцать строчек, обзор малозначимого мероприятия, но ей было просто необходимо увидеть свое имя, пускай и мелким шрифтом, напечатанное на глянце.

С журналом в руках, она вошла в забегаловку быстрого питания. На карте была небольшая сумма денег: выплата за те самые пятнадцать строчек, которые она планировала прочесть за чашкой кофе и ужином.

– Чизбургер, маленькую картошку и кофе, пожалуйста. Двойной…

Усевшись за столик, она открыла журнал как обычно – с конца. Нигде ближе она и не ожидала увидеть свое имя. Прочитав то, что знала и так, в правом нижнем углу она увидела написанные мелким шрифтом имя и фамилию: Светлана Арзамасцева, иронично улыбнулась надписи и отложила журнал. Нет, она не была довольна. Она была разочарована, потому что знала, что способна на большее и заслуживает лучшего, чем чизбургер и картошка фри, купленные на последние деньги.

Света ела и смотрела на небрежно отодвинутый журнал. Невроз набирал обороты, готовясь в скором будущем трансформироваться в психоз. Ей хотелось писать, чтобы ускорить приближение неизбежного, как она считала, признания в литературных кругах, но усталость брала верх. Рука лениво снова потянулась за журналом, вторая рука держала наполовину съеденную булочку с котлетой и сыром. Она листала, ела, пила кофе, снова листала. Затем свела брови к переносице и пролистала пару страниц назад: до ее мозга с трехсекундным опозданием дошло то, что увидели ее глаза. Целых две страницы заняли фотография и статья о человеке, об уровне которого Светлана даже не могла и мечтать: слева было фото старика, сидевшего в инвалидной коляске, а справа – статья с заголовком: «Александр Королев возвращается к жизни».

Конечно же Света знала, кто такой Александр Королев. Пожалуй, не было человека, который хотя бы раз в своей жизни не слышал этого имени, даже если этот человек не был поклонником современной литературы. Это был всемирно известный писатель, по книгам которого было снято несколько фильмов. Его книги разлетались миллионными тиражами по всему миру, фанаты мечтали получить его автограф, а молодые писатели – пожать руку великому мастеру. Королев писал мистические триллеры и книги в детективном жанре и жанре ужасов, но в последнее время пропал с поля видимости. В статье рассказывалось о том, что писатель перенес инсульт, после которого он остался практически полностью парализованным, и так и не смог восстановить речь. Однако старик, которому исполнилось уже семьдесят шесть лет, находится в здравом уме и все еще желает творить.

Статья была написана неким С.Вознесенским, литературным агентом и близким другом известного писателя. По словам Вознесенского, Александр Королев немного владеет правой рукой и, хоть и весьма неразборчиво, но может записывать ею тексты, которые в последствии и должны стать новой книгой. Писатель волнуется, что не успеет дописать уже начатый им роман. Он боится, что умрет, а потому хочет довести дело до конца. При нем находится сиделка, которая пытается разобрать, что именно пишет Королев, однако далеко не со всем ей удается справиться. Родных и близких у писателя нет: родился он вскоре после окончания Великой Отечественной Войны, родители умерли еще до того, как он окончил школу. Какое-то время он жил у бабушки, затем – в приемной семье, не имеющей собственных детей. Королев прожил всю жизнь один, так ни разу и не женившись. В одном из его интервью Света как-то читала сказанные им слова: «Книга – это жена писателя, мир фантазий в его голове и сознании – это его семья, а герои, о которых написано в тех книгах – это его дети».

Светлана допила кофе, взяла журнал и встала из-за столика. У нее возникла сумасшедшая и весьма отчаянная идея, однако она понимала, что в ее бедственном положении: как в материальном, так и в моральном, спасти ее может либо чудо, либо безрассудство. Терять ей было нечего.

Выйдя из кафе, она пошла домой пешком. Дорога заняла у нее не больше десяти минут, но ей казалось, что не прошло и минуты: она погрузилась в свои мысли и планы. А для писателя погружение в себя – сродни потере в пространстве.

Ей хотелось спать, но возбуждение перед намеченным планом было сильнее слабости тела. Света пересмотрела свою книжную полку, на которой, в отличии от остальной квартиры, был идеальный порядок. В ее коллекции было пять книг Александра Королева. Разумеется, она все их прочла. Она читала и больше, но большая часть тех книг осталась в библиотеке ее матери, хотя мать подобную литературу отнюдь не жаловала. Многие произведения Королева считались настолько жуткими, что не рекомендовались к прочтению людям с неустойчивой психикой. Света, несмотря на то количество антидепрессантов, которое она ежедневно употребляла, себя к таковым не причисляла. Ей произведения Королева казались не более чем интригующими триллерами, потому что и она сама писала жуткие романы и знала, что происходящее в голове писателя – это лишь его безграничная фантазия, а вымышленных монстров бояться не стоит. Бояться нужно людей.

Усталость и седативные препараты все же взяли верх. Света заснула на диване, прочитав лишь первую страницу книги Александра Королева «Лес». Она знала, о чем эта книга, но ей вдруг захотелось снова пережить те эмоции, которые она уже переживала, когда читала ее. А возможно и почерпнуть в ней вдохновение для написания своей книги. Одной из начатых.

Глава 2

Светлана надела деловой костюм. Завтракая бутербродом с сыром и кофе, она сознательно не выпила успокоительную таблетку, хотя и не представляла уже жизни без антидепрессантов. Нет, на людях она никогда не нервничала, не устраивала сцен, выдавая свой невроз, который не давал ей расслабиться ни на час, когда она бывала одна. Напротив, в обществе она была приветливой, заботливой и сопереживающей. Однако сегодня ей нужно было быть еще и сосредоточенной, и готовой быстро отвечать на любые вопросы, какие ей могут быть заданы. Поэтому пилюли не были приняты.

Она взяла с собой диплом медсестры, три рукописи своих книг, вырезки из журналов, которые публиковали ее статьи и очерки, распечатала аннотации к своим произведениям. Она уложила волосы и сделала макияж, какой последний раз делала до того, как ушла в свою творческую депрессию. Из зеркала на нее смотрела Светлана, по которой она так скучала: красивая, молодая девушка двадцати семи лет, уверенная себе, похожая на бизнес-леди или первоклассного телерепортера.

Туфли на каблуке… Пожалуй, прошлой весной им стукнуло сто лет. Но они были безумно дорогими тогда, когда Света их покупала, и сейчас стоили бы не меньше. Она рассуждала так: классика вечна, и черные кожаные туфли на каблуке будут в моде всегда, а надевала она их не больше десяти раз в жизни.

И она была права. Выглядела она превосходно. Стоя у порога перед выходом, она печально осмотрела квартиру, которую снимала: маленькая студия с небольшой кухонной зоной и туалетом, в котором ремонт делали, наверное… никогда. Она, Светлана, в дорогих классических, хоть и старых, туфлях, в строгом деловом костюме, белой шелковой блузке и с идеальными макияжем и укладкой, выглядела в этой лачуге лишней. Другой. И это было так – она знала это всегда. Она понимала, что может добиться большего. И сейчас, впервые в ее жизни, ей представилась такая уникальная возможность.

Это было высокое здание, каждый этаж которого занимал чей-то офис. Литературное агентство С.Вознесенского и двух его партнеров находилось на тринадцатом этаже.

– А они не суеверны, – сказала Света, глядя вверх на окна, которые должны были принадлежать агентству.

Девушка вошла в холл здания, приятно для себя отметила, что выглядит не хуже женщин, которые с деловым видом привычно заходили и выходили из него. Она в шутку подумала, что, когда в ближайшем будущем ее выселят из съемной квартиры, она придет в этот холл и останется здесь жить, вполне сойдя за здешнюю сотрудницу.

В лифте было три человека: женщина в широких брюках кораллового цвета и в бежевой блузке нажала цифру шесть, мужчина в клетчатом костюме – пятнадцать, а Света – тринадцать. Она мило улыбнулась тем, с кем ей выпало ехать в лифте, понимая, что начинает не на шутку нервничать.

Но отступать было поздно. Лифт открылся на нужном ей этаже. Мешкая бесконечную долю секунды, Светлана ступила на тринадцатый этаж и сразу оказалась в офисе агентства. Дверь лифта закрылась, и кабина поехала выше. Назад дороги не было. Света медленно шагала вперед, с восторгом рассматривая афиши и фотографии, что висели на стенах офиса. Здесь были обложки книг и Александра Королева, и других весьма популярных авторов. Висели картины, преимущественно современного искусства, а на фотографиях были изображены писатели, с которыми работало агентство.

– Вы к кому? – спросила мимо проходившая девушка. Светлана решила, что это секретарь.

– Я к Вознесенскому, – ответила она.

– К которому из них? Вам назначена встреча?

– Что значит – к которому? – Света была в замешательстве. – И нет, мне не назначено. Но я по очень важному делу.

– Здесь работает не один человек с этой фамилией, но каждый из них принимает только по предварительной записи. Вы можете подойти к секретарю, и он вас запишет.

«Не секретарь», – подумала Светлана и сказала:

– Мне нужен тот Вознесенский, который является личным агентом Александра Королева. Видите ли, у меня к нему есть важный разговор именно о Королеве.

– Боюсь, вам все же придется сперва назначить время встречи, – властным тоном сказала Свете не секретарь.

– Но это не терпит отлагательства…

– Существуют правила. Существует расписание. Никто не станет с вами встречаться просто так лишь потому, что вам того захотелось. Есть распорядок.

– Что здесь происходит? – раздался громкий мужской голос.

– Эта девушка просит о встречи, хотя ей не назначено, – сказала не секретарь, – говорит, что-то важное, касательно Королева. Я ей объясняю, что сперва следует записаться, а уж только потом проходить.

– Пусти ее, если конечно, она не журналист, – сказал мужчина лет шестидесяти-шестидесяти пяти, которого Света сразу узнала – это был тот самый Сергей Вознесенский.

– Спасибо большое, – едва не заикаясь, поблагодарила мужчину Светлана, – уверяю вас, я не журналист.

– Вы слишком мило выглядите, чтобы быть журналистом, – слабо улыбнулся Вознесенский и впустил Свету в свой кабинет, наблюдая за хищным взглядом недовольного не секретаря. – Прошу вас простить мою дочь, – сказал он, – она очень ревностно относится к агентству и считает своей обязанностью оберегать его от журналистов.

– Все в порядке, она права. Мне стоило бы записаться заранее… Но мое дело не терпело отлагательства.

– Что же за дело такое срочное? Даю вам… семь минут. Время пошло.

Мужчина сел в свое кресло с видом настоящего хозяина. Он выглядел расслабленным, но Света догадывалась, что внешность его могла обманывать: было ясно, что Вознесенский не только держал ситуацию под своим контролем, но и был готов в доли секунды сменить милость на гнев и, при необходимости, и мокрого места не оставить от нахальной девчонки, которой так легко досталась личная аудиенция столь занятой личности.

– Спасибо вам. Я хотела поговорить об Александре Королеве. Я вчера увидела вашу статью о нем…

Вознесенский одобрительно кивал, смотря куда-то в сторону и то и дело поглядывая на наручные часы.

– Так вот…Я понимаю, что мое обращение выглядит странным, нахальным и бестактным, но я хотела бы предложить себя в качестве сиделки для Королева.

Вознесенский хотел перебить Свету, но он лишь успел раскрыть рот, как она продолжила говорить дальше, не дав ему сказать и слова.

– Я буду с вами честна. Уже несколько лет я безуспешно пытаюсь стать писательницей. Вернее, я считаю себя писателем, но мои книги отвергают все редакции. Признаюсь, я надеюсь, что близкое знакомство с Королевым сыграет мне на руку, а потому я заинтересована максимально добросовестно выполнять свою работу, как сиделка, к тому же у меня имеется медицинское образования. Я и сейчас подрабатываю медсестрой. В своей статье вы сказали, что нынешняя сиделка пытается по требования Королева расшифровывать то, что он пишет, чтобы после составить из этого книгу. Я уверена, что мне это будет даваться гораздо проще, ведь помимо медицинских навыков, я все же имею немалое представление о том, как должна писаться книга, знаю стилистику Александра, ведь прочла множество его произведений. Давайте на чистоту. Родных у Королева, насколько я знаю, нет. Если я правильно поняла, вы – его близкий друг. К тому же, разумеется, его литературный агент, который однозначно заинтересован в том, чтобы Александр Королев опубликовал еще хотя бы одну книгу. И я могу вам в этом помочь. Решать вам. И, да, кажется, я уложилась в три минуты, а не семь.

Сергей Вознесенский выглядел ошарашенным и даже, казалось, немного растерянным. Светлана почувствовала вибрацию телефона, что лежал у нее в сумке. Звук был отключен, потому она никак не реагировала на входящий звонок.

– Честно признаться, – наконец сказал Вознесенский, – я поражен вашей наглостью, равно как и сражен вашей решительностью. Воистину – самоуверенность правит этим миром. Из вас вышел бы неплохой литературный агент, – усмехнулся он. – Удивлен, почему с такой упорностью и целеустремленностью вы все еще не добились публикации своих произведений, даже если они на самом деле просто ужасны. Однако… Я уловил идею вашего посыла. Солгу, если скажу, что в ваших словах совершенно нет логики. Но неужели вы думаете, что Александр Александрович Королев, человек, который настолько знаменит, что просто не может быть одиноким, который к тому же весьма богат, будет брать, уж простите, первых встречных людей с улицы?

– Один писатель сказал: «Писательство – работа одинокая», потому я полагаю, что Александр Королев – все же одинокий человек.

– Вы понимаете, что просите о невозможном? – Вознесенский свел седые брови ближе к переносице, на которой лежали очки в прямоугольной оправе, облокотился на стол, чтобы быть ближе к Светлане и сложил руки в замок. – Вы осознаете, что хотите подтирать зад и быть чуть ли единственным компаньоном для старика, пускай очень богатого и известного? Вы осознаете, что даже на такую отнюдь не престижную работу для известной личности устраивается кастинг, подобный тому, какой делают перед съемками фильма?

– Я все прекрасно понимаю, Сергей Валерьевич, – Света снова перебила его. – Я не вчера родилась, я знаю, как устроен мир. Так же я знаю, что лучший кусок достается тому, кто смело берет его, а не боится даже посмотреть в сторону пирога. Я уже уяснила и испытала на своей шкуре, что жизнь не дает подарки терпеливым. Добивается успеха тот, кто идет напролом, кто не стучит скромно в дверь в надежде, что его впустят, еще и боясь, что могут и прогнать, а тот, кто сам нагло открывает дверь и входит.

– Как вы сегодня и сделали, приведя в замешательство… я бы даже сказал, в бешенство, мою дочь.

Светлана молчала.

– Ваше время вышло три минуты назад, – сказал Вознесенский.

– И я считаю хорошим знаком то, что вы позволили мне пробыть здесь эти дополнительные три минуты и, судя по всему, еще и эту четвертую минуту. Если вы не выставили меня за дверь сразу по прошествии выделенных мне семи минут, значит, вы задумались над моими словами.

– Это так важно для вас? Дело только в нереализованной мечте стать писателем?

– Мне нечего терять, – спокойно сказала Света. – Хуже уж точно не будет. Самое страшное, что может произойти – это ваш отказ. Но для меня он ничего не изменит, правда? Я буду выживать, как и выживала до сих пор. Попытка, риск не могут сделать хуже. Но могут дать шанс. И, уж поверьте мне, я им воспользуюсь. Я благодарна вам за потраченные на меня… – она взглянула на часы, что висели на стене в кабинете, – четырнадцать минут. Это вдвое больше, чем то, на что я рассчитывала. Я оставляю вам свои данные: здесь копия диплома медсестры, а также мои рукописи и статьи, которые публиковались под моим именем. Я была очень рада встречи с вами. Передаю извинения вашей дочери за мою дерзость. Всего доброго.

Света уже встала из-за стола и подошла к двери, как Вознесенский сказал ей вслед:

– Вы – удивительная… Без спроса пришла, без спроса уходит. Я желаю вам с таким же стремлением относиться ко всему, происходящему в вашей жизни.

– Я не буду воспринимать эти слова, как отказ, – она улыбнулась. – Хорошего дня. Спасибо за уделенное мне вне графика время.

Она вышла из кабинета Вознесенского. По дороге к лифту ей никто не встретился, но Светлана ясно ощущала на своем затылке прожигающий взгляд не секретаря. Лифт ехал недолго, но эти несколько секунд показались ей вечностью. В кабине уже были люди, которые ехали вниз, но Свете было не до того, чтобы разглядывать их. Все, что ей сейчас было необходимо, это ее антидепрессанты. Но их она этим утром смыла в унитаз.

Выйдя из лифта, она достала телефон. Разумеется, пропущенный был от хозяина квартиры. Сроки поджимали ее.

Она вышла из здания и медленно пошла вдоль дороги, особо не понимая, куда идет. Она не замечала, с каким интересом на нее смотрели мимо проходящие мужчины. Ей было плевать. Ее ноги тряслись, хотя это знала только она. Как прийти в себя после такого? Кто говорил за нее там, в кабинете этого пожилого, уважаемого и весьма известного в определенных кругах человека?

– Отчаяние, – сказала она вслух, – отчаяние…

Света зашла в кофейню, заказала кофе и творожный десерт с клубникой. Деньги заканчивались, но девушка не видела смысла экономить: вырученные гроши ее не спасут, а грустить лучше под что-то вкусное.

Она открыла телефонную книгу, проигнорировав пропущенный звонок от арендодателя. Нашла номер матери, изучила его внимательно, словно цифры могли бы поменяться сами по себе, если она сейчас их как следует не заучит. Она и так знала номер матери наизусть. Звонок ей – это капитуляция, признание своей недееспособности и нелепость пустых мечтаний о том, как она, Светлана Арзамасцева, станет знаменитым, востребованным и высокооплачиваемым писателем. Несомненно, она позвонит завтра матери и скажет, что вынуждена вернуться домой. Но это будет завтра.

А сейчас у нее была надежда – Александр Александрович Королев. Вернее, Сергей Валерьевич Вознесенский, ведь Королев в данное время вряд ли был лицом, принимающим решения. Света не верила в свой успех и в то же время была уверена в нем на все имеющиеся в мире проценты. Она не могла этого объяснить, но понимала это. Та ее сторона, которая была прагматичным человеком, которая изучала медицину, биологию и химию, понимала, что шансов нет, что это все не более, чем нелепая глупость и нахальная самонадеянность взрослой бездарной девчонки. Но другая ее часть, та, что создавала образы и истории, придумывала события и людей, которых никогда не было, смотрела на мир сквозь свои личные розовые очки фантазии, искусства и творчества, знала, что она поступила верно и просто обречена на успех.

Она оставила чаевые, взглянула на часы и поехала домой, чтобы переодеться. Вечером она должна выйти на смену на скорой помощи.

Ей просто нужны были деньги.