Читать книгу: «Черные списки судьбы», страница 2

Послышались голоса, шаги, рядом кто-то грохнулся на колени. Это оказался тот мужик, что недавно стрелял из ракетницы, только уже не веселый, а растерянный и перепуганный.

– Что тут? – выдохнул он, наклонился над парнем, оттеснил Макса. Тот плюхнулся на траву, переводя дух, и не сводил глаз с парня. Глаза у того закатились, под веками показалась ослепительно-белая полоска. Мужик прижал толстые пальцами сонную артерию утопленника, оттянул ему веки и отшатнулся.

– Готов. Вот зараза

И недобро глянул на Макса. До того не сразу дошло, о чем это, в ушах шумело, голова шла кругом, казалось, что на край танковой ямы сбежались человек двадцать, но их было всего-то семь. Организаторы, блондин с напряженно-любопытной физиономией, черноглазый, что нервно разминал зачем-то запястья, точно в лоб кому-то заехать собирался или наоборот, отмахиваться приготовился. За толпой мелькнул Левин с прижатым к уху телефоном, и сразу пропал. «Монстр»-победитель забега не показывался.

– Труп. – Седой дядька тер пальцы полой футболки, – остыл уже почти.

– Сам ты труп, – Макс подобрался к лежащему на траве парню, всмотрелся в бледное заострившееся лицо, оттянул пальцем верхнее веко. Зрачок не реагировал, смотрел вниз и вбок, нижняя челюсть медленно опускалась. Макс вскочил на ноги и едва не сшиб Левина. Тот схватил Макса за грудки потащил к яме. Их пропустили, снова небольшая толпа сомкнулась вокруг покойника, слышался негромкий гул голосов и звонки мобильных.

– Ты в уме? – у Левина челюсти как судорогой свело, он говорил сквозь зубы и, казалось, вот-вот вцепится Максу в лицо. – Ты куда полез, скотина? Я тебе что сказал… Ты хоть знаешь, какие ты мне планы поломал?

– Он умереть мог, – таким же яростным шепотом отозвался Макс, и с силой сжал Левину запястья, – мне его бросить надо было по-твоему?

Все казалось наваждением, мороком просто потому, что не могло происходить в принцип, как не приходит лето после осени, всегда бывает наоборот. Не может молодой сильный парень битый час валяться на траве без движения и дыхания. Только сейчас Макс сообразил, что парень не дышал уже давно, и то, что он принял за дыхание, была агония, судороги.

– Тебе в норматив надо было уложиться, ты почти на минуту быстрее шел, – Левин неожиданно ловко вывернулся из захвата, но побледнел еще сильнее, – ты этого качка сделать мог! А он, – Левин мотнул растрепавшейся башкой в сторону толпы, – все равно готов. И какой смысл…

– Ты себя представь на его месте. Представил?

Видимо, да: Левин аж задохнулся, отступил на шаг, сжал кулаки. Повернулся к покойнику, к Максу, что-то собрался сказать, но осекся. К яме катила «скорая» с включенной зачем-то мигалкой. Тормознула, из кабины выскочили двое, деловито направились к утопленнику. Один присел рядом с ним на корточки, второй наклонился, они негромко переговаривались, Макс не слышал их слов. Он все смотрел на парня, все ждал, что тот закашляется, или дернется, или хоть захрипит – сейчас сгодится все, что угодно, лишь бы ожил, лишь бы снова дышал, и плевать, что будет дальше. Ничего, кажется, в жизни так не ждал, как сейчас, смотрел, не отрываясь, а парень так и не шелохнулся. Он не мог умереть, он пробыл под водой меньше минуты, от этого не умирают!

Невысокий загорелый мужик в белом халате поднялся на ноги, отошел в сторонку. Второй, с не выспавшейся физиономией, бросил на траву скомканную салфетку.

– Все, – сообщил загорелый, – отбегался. Смерть наступила где-то с час назад или около того, уже выражено трупное окоченение. Звоню ментам. – Он вытащил из кармана джинсов мобильник, – так положено.

– Это точно? –вырвалось у Макса. Левин вполголоса матюгнулся и двинул прочь, врач оглядел Макса с ног до головы.

– Точнее некуда, – протянул нехотя, прижал к уху трубку, опустил. – Ты, что ли, реанимировал?

– Я, – сказал Макс. Врач скривился, второй, сонный, буркнул что-то себе под нос и пошел к машине, залез в салон.

– Медицинское образование имеешь? – врач смотрел уже со злой издевкой.

– Нет, только курсы первой помощи.

– Понятно.

Врач отвернулся и заговорил негромко в телефон.

На Макса смотрели все, смотрели украдкой, исподтишка. Он то и дело ловил на себе чей-то взгляд, но каждый раз человек отворачивался, опускал голову. Утопленник так и лежал на траве, повернув голову набок, грязь засохла на бледной до синевы коже, рядом кружились и гудели мухи. Все молчали, слышался лишь таинственный шум старых берез под ветром, где-то далеко пробовала голос кукушка, обещая всем многая лета, по тихой поверхности грязной ледяной воды плавно скользили жуки-водомерки.

Полиция прикатила через полчаса, «уазик» остановился поперек колеи, из кабины вышли трое: важный лейтенант с новенькой кобурой на левом боку и два бесстрастных сержанта. Эти остались поодаль, лейтенант переговорил быстро с врачом, направился к Максу.

– Ты его вытащил?

– Он, – выдал черноглазый, что все еще терся поблизости, – я видел.

Офицер глянул на него, на Макса.

– Реанимацию ты делал?

– Я, – Макс опередил своего недавнего помощника, – я учился.

– На курсах, – подал голос врач, – это где на манекенах тренируют. Я сам такие проводил.

Он закурил, затянулся и выдохнул смачно, что твой дракон, в воздухе запахло дешевым табаком.

– Поехали, – лейтенант показал на «уазик».

– Зачем? – оторопел Макс, – давайте тут поговорим. И мне домой надо.

– Успеешь. – лейтенант шагнул к Максу, остановился напротив, сержанты мигом оказались рядом. – Объяснение напишем и поедешь. Жена ждет?

– Девушка. – чувство было такое, будто лавина накрыла, тащит с собой, крутит, как хочет, и того гляди, грохнет о скалу или швырнет с обрыва. И противиться ей нет ну никакой возможности.

– Подождет, – ухмыльнулся лейтенант, – если любит, то дождется. Давай, не тяни, раньше сядешь – раньше выйдешь.

Он улыбнулся своей шутке, а Макса пот холодный прошиб. Появился Левин с таким видом, будто вот-вот заплачет, точно Макс его любимую игрушку сломал или «порш» в этой самой яме утопил. Сержанты ловко взяли Макса под руки, потянули к машине.

– Переодеться можно? – тот хватался как, не к ночи будь помянут, утопающий за соломинку. Казалось, что надо немного протянуть время, и кошмар сам собой рассосется, полиция и «скорая» уберутся нафиг, а парень встанет с травы и пойдет по своим делам.

– Валяй, только быстро, – лейтенант был сама доброта, он даже не стал заходить в раздевалку, быки-сержанты караулили у двери. Оглядел вышедшего в костюме Макса, малость обалдел, но справился с собой. Осмотрел сумку с грязным барахлом и сел в «уазик» последним. Машину замотало по мокрой грунтовке, потом она выровнялась, миновала КПП и, набирая скорость, под усилившимся дождем понеслась через лес к городу.

***

Вода с неба лила ровно три дня и три ночи, как в книге Бытия, дождь стучал по металлическому подоконнику равномерно, точно хорошо отлаженный метроном. Поначалу выть от этих звуков страсть как хотелось, а потом Макс перестал обращать на них внимание. В ИВС его продержали ровно трое суток, чуть ли не минута в минуту, причем только для того, чтобы получить результаты вскрытия Парень реально утонул, а не от «причинения смерти по неосторожности», как первоначально настаивал дознаватель. Даже расстроился, прочитав заключение, и нехотя отпустил Макса на все четыре стороны, и подписку не взял, ибо повода к тому не нашлось. Макс забрал свои вещи: в сумке все оказалось на месте – и давно сдохший мобильник, и «командирские» часы на тяжелом браслете, и ключи от квартиры, и липкий комок грязных тряпок. И только вышел на крыльцо УВД, как дождь зарядил с новой силой.

Но это сейчас было даже кстати, ледяной «душ» и ветер отлично проветрили мозги, пока Макс шел к дому. Растерянность и апатия последних дней исчезли отчасти благодаря тому самому протоколу вскрытия, подтвердившему невиновность Макса, а отчасти лютой, рвущей душу потребности доказать всему миру, что он прав, что по-другому было нельзя. И хоть менты смотрели косо и посмеивались украдкой над его рассказом, и дознаватель, красивая молодая девка с косой толщиной в полруки откровенно кривила губы, Макс понимал, что прав. Потерял много, да, но можно же назад хоть часть откатить, с Левиным поговорить, да и не на Левине свет клином сошелся.

Двор встретил шикарной лужей на два подъезда и дохлой кошкой у мусорных бачков. Обойти расклеванный воронами труп не было никакой возможности, дохлятина валялась на единственном сухом пятачке. Макс перепрыгнул выбоину, аккуратно обошел кошку и оказался на парковке между домов. Хотел пробежать под окнами: там оставалась полоска относительно чистого асфальта, и тут заметил Наташкин «пежо». Выглядела машинка как-то не так, непривычно и странно, поначалу показалось, что ошибся, но нет: и номера и цвет говорили сами за себя. Приблизился, обошел по кругу, остановился поодаль. Тут было на что посмотреть: один дворник на лобовом стекле завязан узлом, второй вырван с корнем, на заднем стекле тоже, боковые зеркала и антенна выдраны, валяются у проколотых колес «пежо» среди осколков. Капот и двери поцарапаны чем-то острым и основательным, явно, не простым гвоздем, ручка пассажирской двери оторвана, валяется рядом с разбитым зеркалом. Видимо, некто хотел выбить и фары, но не удалось, зато досталось крылу рядом с фарой, его просто выкорчевали, другое крыло украшает выцарапанный иероглиф из всем известных трех букв примерно полуметровой длины. А с другой стороны краской из баллончика выведена емкая характеристика неразборчивой в связях самки собаки. На «пежо» без слез смотреть было невозможно.

Макс очнулся от порыва ветра и двинул к подъезду. Дверь висела на одной петле, почтовые ящики в предбаннике грудой валялись на полу. Воняло гнилью и мочой, будто в общественном сортире оказался, причем модели «дырка в полу». Глаза постепенно привыкли к полумраку «склепа», Макс заметил на стене новые паскудные надписи, обошел горку битого стекла на площадке между этажами. Подоконник был завален грязными пластиковыми тарелками, тут же валялись смятые бутылки и жестяные банки, по раме, аккуратно огибая осколки, бежал здоровый рыжий таракан. Макс достал из сумки ключ и открыл дверь квартиры, вошел в коридор. Тут тоже было темно и очень тихо, слышался лишь стук дождя по подоконнику. Макс поставил сумку на тумбочку и принялся стягивать пиджак. Думал, что Наташка сразу налетит с расспросами, с криками, приготовился отбиваться, а ее не оказалось дома, что было уже неплохо: он успеет привести себя и мысли в порядок. После вида разбитого «пежо» разговор пойдет в ином русле, не том, что представлял себе еще два дня назад.

– Как все прошло?

Макс невольно вздрогнул. Наташка появилась совершенно бесшумно, выплыла тенью из крохотной кухни и остановилась в проходе. Макс не видел ее лица, но голос, слишком тихий и спокойный после трех дней неизвестности, ничего хорошего не предвещал.

Прошло, вот что главное, остальное неважно. Все живы, здоровы, вернее, почти все, ну тут ничего не поделаешь, у каждого свой срок. Прошло, забылось, едем дальше.

– Как собеседование? – так же спокойно произнесла Наташка. Макс сел на тумбочку и прижал к животу сумку с грязным барахлом. На Наташку он старался не смотреть, но чувствовал в полумраке на себе ее взгляд. Молчание становилось невыносимым, стало душно как в прокуренном тамбуре электрички. Дежурное «нормально» было сейчас более чем неуместно, но кроме него в голову ничего не лезло. И это «нормально» грозило обрушить сейчас такую лавину, что полная до краев танковая яма детским тазиком покажется. Макс потянул «молнию» на сумке, Наташка мигом оказалась рядом и выхватила пакет с тряпками, сунула его Максу чуть ли не в лицо.

– Это что? Что это, спрашиваю? Ты где был все это время? Я тебе сто раз звонила, ты не отвечал, а потом телефон выключил! Где ты был, зачем наврал мне? Зачем постоянно врать, какой смысл? Чего ты этим добьешься, что изменишь? Одно вранье…

Макс вырвал у нее провонявший тиной и болотом пакет, пихнул обратно в сумку. Наташка сжала кулаки и стояла напротив, было заметно, как она побледнела. Понятно, что за эти три дня она чего только не подумала и выводы сделала такие, что замучаешься доказывать, что она не так все поняла. А чего тут понимать и придумывать лишнее: расстались три дня назад, он обещал прийти пораньше, а сам явился через несколько суток с кучей грязного шмотья в сумке и без работы, как и был до этого. Так что она права за исключением одного.

– Это и было собеседование, – сказал Макс. Наташка шумно выдохнула и буквально вцепилась себе в волосы. Макс подскочил к ней, схватил за плечи и заговорил быстро, не давая ей вставить и слово.

– Это и было собеседование, проверка физподготовки кандидатов. Я просто не хотел говорить заранее, думал, потом расскажу, когда пройду все тесты.

И единым духом вывалил Наташке все: и как Левина в клубе бил, и как тот работу потом предложил, и про саму работу, так расписал, что аж ком в горле образовался, когда осознал, чего лишился, что в руках держал, да упустил. И про утопленника не забыл, и как оживить его пытался, и про три дня в ИВС, вскользь, правда, но упомянул. Наташка аж дышать престала, не сводила с Макса глаз и не шевелилась, даже когда он отпустил девушку и снова плюхнулся на тумбочку. Казалось, что так хорошо ей все объяснил, все рассказал, как на исповеди и подумал, что Наташка же не дура, должна понять. С дурой он бы жить не стал, и уж точно предложение бы не сделал, будь она хоть единственным ребенком арабского шейха. Наташка прижала кончики указательных пальцев к вискам и отступила в кухню.

– Макс, я правильно поняла, что тебе предложили работу в нефтянке, а ты завалил собеседование, чтобы спасти конкурента? Или я ошибаюсь?

В коридоре стало еще темнее, дождь вовсю грохотал по подоконнику, за окном шумел развесистый тополь, у помойки гавкали собаки. Наташка постучала ногтями по дверному косяку, потом прикусила костяшки пальцев правой руки и улыбалась, глядя перед собой.

– Так и есть, – проговорил Макс, – так все и было. Я увидел, что он тонет и попытался спасти человека….

– Конкурента, – поправила Наташка, – того, кто мог обойти тебя и получить эту должность.

Ну, обошел бы он вряд ли: Макс вспомнил, что на старте парень неважно выглядел и во время кросса отставал прилично. В норматив бы точно не уложился, как и те двое, что шли за ним.

– Макс, ты дурак, – Наташка усмехнулась, – ты понимаешь, что ты сделал? Нет, тебе мозгов не хватает сообразить, что ты прощелкал единственный за всю твою жизнь шанс подняться, ты ради фиг знает кого, ради незнакомого человека запорол себе карьеру и будущее. Да еще и друга подставил, в ментовке отметился. Если бы ты у мамы работал, она бы тебе такую глупость сделать не разрешила/

Слова, как пули, ложились точно в центр мишени, ни одна не пролетела мимо. Вряд ли готовилась заранее, вряд ли репетировала, значит, говорила, что думает, как все выглядит в ее глазах. Да еще и маму свою приплела напоследок, знать, сильно ее тогда отказ будущего зятя задел. И тут накрыло, он точно со стороны себя увидел, как жалко оправдывается, как ищет поддержки и понимания, а вместо этого еще раз под дых получил. Наташка почти точь-в-точь слова за Левиным повторяла, даже интонация похожа оказалась. Кто сошел с ума: мир или он сам?

– Я не офисная крыса, – тихо сказал Макс, – я не собираюсь целый день в стеклянном обезьяннике сидеть.

Это вспомнились интерьеры конторы, где трудилась Наташкина маман. Реально, зоосад, только клетки стеклянные, и офисная шушера, ну чисто зверушки, выставлена на всеобщее обозрение. Хотя почему зверушки, в просвещенной Европе еще в начале прошлого века рядом со слонами и макаками держали и негров, и чукчей и прочих людей-экзотов на потеху почтеннейшей публике, и сей аттракцион пользовался спросом.

– А я, значит, крыса? – нежным голоском уточнила Наташка. – И мама тоже крыса, само собой. Крысиная семейка, а ты один у нас в белом. В белом посреди помойки.

Она прошла мимо, мелькнули голые коленки под коротким халатом, стукнула дверь комнаты, заскрипел старый шкаф, послышался глухой шум, будто что-то падало на кровать, а заодно и на пол. Макс стянул опротивевший пиджак, запихнул грязные вещи в стиральную машину и пошел в кухню. В холодильнике всю верхнюю полку занимал огромный нетронутый торт с шоколадом и сливками, за ним пряталась бутылка дорогого вина. В нижнем ящике обнаружился красный и черный виноград, на столе лежал пакет с чипсами и половинка яблока с потемневшим срезом, другой еды не было.

– Мне нужно такси до Ленинского, – раздалось из коридора. Макс вышел: Наташка, уже в джинсах и плаще поверх красной футболки, вытаскивала в коридор большую сумку, застегивала ее на ходу и одновременно говорила по телефону. – Побыстрее, если можно, лучше прямо сейчас. Да, спасибо.

Она бросила мобильник в карман плаща, принялась застегивать его так, будто в скафандр облачалась перед выходом в открытый космос. Потом уселась на тумбочку, грустно вздохнула и подняла голову.

– Машину мою видел? – девушка смотрела Максу в глаза. Тот кивнул, подумав, что сейчас пройдет вторая волна цунами, Наташка прокричится, расплачется и можно будет уговорить ее не делать глупостей и остаться, вместе подумать, как быть дальше. Но та лишь невесело усмехнулась.

– Это тебе от этих, – она кивнула в сторону лестницы – привет. Я ее на следующее утро нашла, после того, как ты на собеседование уехал, а потом на звонки отвечать перестал. Мне в полиции предложили на опознание в морг поехать, вроде, там кто-то был, на тебя похожий.

– И ты поехала? – оторопел Макс. Понятно, что менты над Наташкой, мягко говоря, пошутили, просто не захотели принимать заявление раньше положенных трех суток с момента исчезновения человека. А когда та уперлась, предложили прогулку в морг. Уроды, конечно, но сейчас главное не это.

– Наташ, прости меня, пожалуйста, – сказал Макс и сел рядом. Они кое-как уместились на довольно узкой тумбочке, сделанной еще в те времена, когда их обоих на свете не было. Квартиру бабка-хозяйка сдавала вместе с мебелью: с этой тумбочкой, и старым диваном, и шкафом, у коего тошно скрипели дверцы и как Макс ни бился, звук этот пропадать не желал.

– Прости. – Он взял девушку за руку, та не сопротивлялась. Пальцы у нее были холодные, как всегда, впрочем.

– Да ладно, – она смотрела в сторону, – чего уж там. Это твой выбор. Не хочешь быть крысой – никто тебя не заставляет. Я тоже могу быть кем хочу, правда? И крысой в том числе.

И, не дав ему опомниться, встала, схватила сумку и шагнула на площадку. Ловко захлопнула дверь у Макса перед носом и пошла вниз. Послышался негромкий звонок мобильника, потом все стихло. Макс остался один. В тишине стало не по себе, собственная вина и потери – одна за другой в эти поганые дни – сделались острее. Это было реально больно, Максу такое ранее довелось пережить, но не так вот, чтобы все и сразу. И чтобы отвлечься, надо было срочно придумать себе занятие. Первым делом решил переодеться и обнаружил в шкафу множество Наташкиных вещей. «Вернется» – радость было охладило рассудочное «не скоро». Макс включил стиралку, нашел зарядник и включил мобильник. Посыпались смс-ски, почти полтора десятка. Все от Наташки, а одна пришла с Левинского телефона, вчерашняя, когда Макс еще в ИВС сидел. Макс набрал его номер, скинул, не дожидаясь гудка, глубоко вдохнул-выдохнул и набрал снова. Левин ответил после пятого или шестого гудка, когда Макс уже хотел отбиться, поздоровался сквозь зубы и тут же повисла пауза. Макс собирался с духом, чтобы начать неприятный для обоих разговор, а Левин ждал, когда Макс созреет.

– Ты же понимаешь, что это случайность/

– Это ты ни хрена не понял, – Левин к беседе оказался готов более чем полностью, – твоя работа предполагает, вернее, предполагала… Ты же в армии служил?

– Да. – Это был чисто ритуал, Левин прекрасно знал, что Макс отслужил положенное и даже больше, еще три года по контракту, и вопрос задал чисто для поддержания разговора.

– Тогда ты знаешь, что такое приказ и как его следует выполнять. Ты делаешь свое дело и не видишь ни насильников, ни убийц, ни маньяков, ни обиженных детей, ни ограбленных женщин или стариков. Ты делаешь свое дело/

– Ни умирающих, которым можно помочь, – не выдержал Макс. Левин осекся на полуслове, в трубке послышался треск, потом стало тихо.

– Именно, – раздалось через несколько секунд, – иначе нахрен нужен такой солдат или работник. Короче, ты меня понял. Второго шанса у тебя нет. Будь здоров.

Примерно этого Макс и ждал, ни на что иное не рассчитывал. Стер левинский телефон из памяти мобильника и переключился на другое. Дал себе три дня, чтобы найти работу, уже любую, куда возьмут, лишь бы не в магазин полки с макаронами охранять. Нашел несколько объявлений, позвонил, разослал резюме и почти сразу договорился о встрече. А потом еще раз договорился, потом еще один, и еще, но варианты были один хуже другого и по деньгам и по условиям. Самым приличным показался вариант банковской охраны с прекрасным графиком сутки-трое, но кто-то более везучий увел это место буквально у Макса из-под носа. Вместо трех дней прошла неделя, Наташка не появлялась и не звонила, Макс несколько раз набирал ее номер, но сразу сбрасывал вызов. Говорить было не о чем, ее раскуроченный «пежо» по-прежнему стоял на парковке, весь в пыли, грязи и со следами кошачьих лап на капоте и крыше. Отремонтировать машину Макс хотел за свой счет, но, как назло, с работой был полный провал. Где-то просили подождать недельку, где-то перестали отвечать на звонки, в третьем месте, как оказалось, никто не и вовсе не требовался, просто поганки-кадровички проводили «мониторинг рынка труда».

– Вдруг нам кто-то срочно понадобится, – заявила тощая овца, постоянно косящая на экран смартфона, Макс молча вышел из кабинета. Было полное ощущение, что в гробу оказался, и только что крышку сверху положили, и вот-вот гвозди заколачивать начнут. Злость смешанная с отчаянием захлестнула с головой, Макс с полчаса гулял под мелким дождиком и ветром, пока не продрог настолько, что голова прояснилась, а решение, что несколько дней лежало архивом в подкорке, оказалось единственным. Было оно так себе, даже плохим, очень плохим, надо бы хуже, но некуда. Макс позвонил по телефону, договорился о времени и поехал в центр города. Не без труда нашел скромный особняк в арбатских дворах: был тут уже третий раз, а все равно заплутал, пока шел от метро. Сроду не страдал географическим кретинизмом, а тут точно магнитная сетка земли из-под ног исчезала. Еще в Венеции что-то подобное испытал, когда заблудился в двух шагах от Сан-Марко среди мостиков, каналов и изысканно-ободранных стен. Здесь же стены были в идеальном состоянии, приятно-бежевого цвета, лепнина под крышей заботливо восстановлена, крыльцо как новенькое – и не скажешь, что особнячку от роду полторы сотни лет, а то и поболе. «Страшно подумать, сколько тут аренда стоит» – Макс прошел между дорогущих, по-московски черных иномарок, оказался перед мощной дверью, что запросто выдержала бы прямое попадание гранаты и нажал кнопку звонка. Охрану предупредили, дверь открылась неожиданно легко и Макс поднялся на второй этаж. Тут было приятно и даже мило: тепло, сухо и уютно, точно не офис а-класса, замаскировавшийся неброской внешностью, а дорогой отель типа семейного. Встреченные сотрудники вежливо здоровались с незнакомцем, Макс на их фоне выглядел если не нелепо то неуместно. Все, как один, одеты черный верх – белый низ с редкими вкраплениями темно-синего и серого, а он в джинсах и толстовке с капюшоном, да еще и в мокрых после гонок по городу кроссовках. «Не смотрите на меня, глазки поломаете. Я не с вашего села, вы меня не знаете» – крутилось в голове, пока он быстро шел мимо белых наглухо закрытых дверей. Предпоследняя по коридору вдруг резко распахнулась и Макс едва не схлопотал в глаз, но вовремя отшатнулся. Из кабинета буквально вылетел бородатый порывистый юноша, весь в сине-белом, как полагается по дресс-коду. Бежал-торопился, на ходу застегивал куцый пиджачок и озабоченно приглаживал светлые волосики на макушке. Недовольно зыркнул на Макса, буркнул что-то неразборчиво и заторопился к лестнице на выход. А Макс пошел дальше, в конец коридора, к великолепной темной матовой двери с позолоченной ручкой, потянул на себя. Оказалось закрыто, пришлось снова жать на кнопочку звонка. Мигнула красным огоньком камера слежения над дверью, что-то негромко тренькнуло и врата приоткрылись. Макс потянул створку на себя и оказался в аду.

Чистилище пустовало, за столом с огромным монитором никого, кресло из белой кожи в углу так и манит присесть, рядом в кадке большое дерево с пестрыми листьями, они дрожат от движения воздуха, а парочка даже красиво упала на пол. Рядом еще одна дверь, тоже внушительная, почти сейфовая, за ней можно недолгую осаду пересидеть. Створка приоткрыта, оттуда пахнет хорошим кофе с корицей.

– Проходи, – раздалось изнутри. Макс глубоко вдохнул, выдохнул и шагнул в пекло.

«Хочешь жениться – посмотри на мать невесты» – в свои неполные пятьдесят потенциальная теща выглядела более чем достойно. И деньги, и привычка следить за собой и собственное чувство стиля явили приятный взгляду результат. На Макса с той стороны стола смотрела моложавая, ну никак не под полтинник подтянутая женщина с аккуратным макияжем и в светлом деловом костюме. Она отпила кофе, отодвинула чашку и поставила локти на стол. Из-под рукава блеснул браслет дорогущих часов, других украшений на ней не было, лишь под светлыми волосами поблескивали небольшие бриллианты в ушах.

– К делу, – бросила она, – у меня встреча через полчаса. С Наташкой вы поссорились, я знаю. Что еще?

Макс собрался с духом и надеясь, что голос звучит уверенно, проговорил:

– Я насчет вашего предложения, Ольга Ивановна, по поводу работы…

– Созрел, – перебила его «теща». Выражение лица у нее не изменилось, впрочем, «покер-фэйс» она всегда держала на зависть. Пристально поглядела на Макса, откинулась на мягкую спинку кресла.

– Созрел, – повторила она, прислушиваясь к звукам из приемной. Там еле слышно звонил телефон, потом стих, потом зазвонил на столе в кабинете. Ольга Ивановна мельком глянула не него и не шелохнулась. Телефон позвонил еще пару раз и умолк.

– Мозги у тебя имеются, я не ошиблась, – теперь она смотрела на Макса, и тому стало не по себе. Чувство такое, точно голым в метро в час пик оказался. «Теща» отвела взгляд и смотрела в окно, на старый тополь, что шуршал мокрыми листьями по стеклу.

– Хорошо, – она повернулась к Максу, – это верное решение. Давно пора было, а то больше года дурака валял. Даю вам с Наташкой неделю: помиритесь и переезжайте ко мне, хватит по всяким халупам тереться.

Макс примерно этого и ждал, кивнул послушно, а у самого кошки на душе скребли. Но деваться было некуда, приходилось признать свое поражение, пусть временное, и отступить. Вернее, сдаться на милость победителя.

– Через неделю выйдешь на работу, будешь меня возить. Водителем, в смысле, – пояснила она, заметив, что Макс последних ее слов не понял. – У меня как раз человек увольняется, ищем нового. Ты подходишь на его место. А через полгода посмотрим.

Макс снова кивнул, от души надеясь, что эмоции удалось скрыть. Еще недавно речь шла совсем о другой должности, офисной, и он смирился с необходимостью каждый день надевать костюм и просиживать штаны с девяти до шести, пялясь в монитор. И вот декорации внезапно изменились.

– Вот и чудненько, – «теща» не сводила с него глаз, и вдруг подмигнула, хлопнула ладонями по столу. – Ты молодец, мне такие нравятся. Иди, обрадуй Наташку, а то она совсем загрустила. Неделя у вас!

Макс попрощался и вышел из кабинета. Секретарша, миниатюрная брюнетка, мявкнула из-за стола что-то приветственное, но Макс не ответил. Шел точно по приборам, белого света перед собой не видел от злости. Это ж надо – водителем устроился, после трех лет контрактной службы и юридического факультета с красным дипломом и опытом работы безопасником в не самых мелких конторах! И не откажешься теперь, если отмотать назад, то это окончательный разрыв с Наташкой, чего Максу хотелось меньше всего. Пока ехал домой, решил, что убедит ее отказаться от переезда к матери, заберет остатки денег из банка на первый взнос и наденет-таки на шею хомут под названием «ипотека». Не он первый, не он последний, в конце концов, и раньше сядешь – раньше выйдешь, в смысле, с банком по кредиту рассчитаешься.

«Пежо» с парковки куда-то подевался, неподалеку от пустого места стояла белая «ауди». Раньше ее Макс тут не видел, машинка была не из дорогих, но и не сказать, что дешевая, местным аборигенам не по карману. «Залетный кто-то» – Макс прошел вдоль стены дома по относительно сухой и чистой полоске асфальта, оказался в подъезде и побежал наверх. Получается, что Наташка отвезла-таки машину в сервис, и девушки сейчас нет дома, но это и к лучшему: есть время хорошенько обдумать разговор и найти аргументы. Макс не ел с самого утра, и первым делом двинул в кухню. На полдороги споткнулся о что-то непонятное, пригляделся в полумраке и не сразу сообразил, что именно видит у себя под ногами. Мужские туфли, из хорошей кожи, дорогие, чуть запачканы в грязи, та уже успела засохнуть. Решил, что зрение в темноте подвело, включил свет, и тут только сообразил, что мрак из-за того, что дверь в комнату, служившую спальней, закрыта. И ведь уже понял все, рассудок мигом сложил два и два, но не поверил результату, точно как в поговорке «чему бы грабли не учили, а сердце верит в чудеса». Собственно, грабли эти были первыми, но хватило с лихвой. Толкнул дверь, распахнул пошире и остановился на пороге. По комнате скакал давешний бородач, смешно прикрывался ладошками, хватал одежду, бросал, потом нашел свои шмотки и принялся быстро одеваться. Наташка сидела на кровати, скрестив ноги, и прислонилась спиной к стене. Наблюдала за любовником, за Максом, улыбалась и даже не потрудилась прикрыться.

– Макс, это Паша, Паша, это Макс. Можете познакомиться, или как хотите.

Паше было ни до чего, он напяливал штаны, второпях задом наперед и никак не мог сообразить, куда застежка подевалась. Макс отрешенно следил за ним, еще не осознав, что эта мерзость касается и его тоже. Подумалось вдруг, что этот Паша лучше подойдет на должность заместителя начальника отдела, а вот водитель из него точно никакой. Руки дрожат, рожа красная, даже в полумраке видно, и того гляди заплачет – вон как губы трясутся. Но нет, справился с штанами и рубашкой в полоску, взялся за пиджак, вытащил его из кресла из-под Наташкиного платья: видимо, шмотки обоих летели туда в порыве страсти. Наташка в чем была встала с кровати и принялась помогать Паше справиться с пуговицами и рукавами. Тот сначала отшатнулся, потом покосился на Макса и позволил одеть себя, боком просочился в коридор