и воздуха не хватало, я просто задыхалась от переполнявших меня чувств, словно болела какой-то затяжной болезнью. И мне казалось через рассеянный взгляд сквозь любовный угар, что счастье мое обещает быть таким полным, как никогда! И на всю жизнь – с ним, с Ильей! В счастье! Как когда-то сказала одна тетка в ларьке подземного перехода, пытаясь всучить мне сумку от Коко Шанель, сделанную в Урюпинске на подпольной фабрике при заводе «Серп и Молот»: – Берите, дамочка, это ж натуральная вещь! Гарантия до Парижу! Вот и мне казалось, что у меня теперь такая гарантия счастья на всю жизнь. И мне Ильи было все время мало и не хватало его постоянно. Он звонил мне каждую свободную минутку, и мы бесконечно висели на телефонах, болтая о всякой ерунде, лишь бы слышать голос друг друга.
перестроившись совсем на иную волну, со смешочком заявил: – Ну а теперь и ревновать не к кому. Так что: «Я больше не ревную, Но я тебя хочу, И сам себя несу я, как жертву палачу!..» – Тебе не кажется, – приняла я его ироничный тон с облегчением и подхватила, как удачную подачу, – что матерый мент, опер уголовки, цитирующий Мандельштама и Левитанского, настораживает приблизительно так же, как балерина в роли умирающего лебедя в берцах и с автоматом. – В свое время я был вполне себе романтическим юношей, – усмехнулся Илья. И мы оба передохнули, на мгновение понимающе переглянувшись благодарно друг другу за то, что ушли от непростых тем, и на самом деле не для утренней светлой беседы. Совсем. – Это когда? – сильно заинтересовалась я. – В начальной школе? Подозреваю, что годам к двенадцати ты уже не был юношей и уж
моменты, когда Башкирцев этого не видел.
скромненько, или вообще никак. На никак он не был согласен, и мы забронировали небольшой, но элитный
молодости хорошо только отсутствие знаний и опыта, что позволяет чувствовать себя почти бессмертным и всемогущим. А все остальное такой головняк! Надо получить образование и утвердиться среди ровесников, в социуме и в жизни, найти приличную работу, выйти замуж и родить детей, и постоянно чтото делать на будущее, как тот хомяк полевой, набивая закрома. И главное: успеть! Ведь только собрался пукнуть с молодым задором что-то важное в жизни, а уже сорок и твое окружение смотрит с пристрастием: ну-ка, что ты там смог накопить и застолбить на старость, жизнь-то удалась? Удачливый ты перец или так себе, лузер? А уж сорок пять стукнуло – и все общество
врачей, но давай-ка начинай