Читать книгу: «Степкин авторитет»

Степкин авторитет

Однажды после уроков Татьяна Николаевна попросила Степу задержаться на пять минут. Когда все одноклассники наконец наобнимались с учительницей и разошлись по домам и Степа остался один, она сказала:

– Степа, я знаю, что ты в классе пользуешься авторитетом…

Глаза у Степы округлились, потому что он об этом раньше даже не подозревал.

– Я хочу обратиться к тебе с деликатной просьбой… – продолжила Татьяна Николаевна.

– Если смогу, то помогу, – пообещал Степа.

– Я хочу, чтобы ты взял под свою защиту Рашида.

– Разве его обижают? – спросил Степа.

Рашид был новеньким, он пришел в Степин класс только в сентябре этого года. Мальчик приехал из Узбекистана, фамилия у него была очень трудная, ее никто не мог запомнить, а сам Рашид почти совсем не говорил по-русски. Но никто Рашида не бил, не отбирал у него вещи или еще как-то не вредил ему, поэтому Степа удивился, что его надо защищать.

– Дети в классе смеялись над его акцентом, – сказала Татьяна Николаевна. – На уроках я пресекала, а в другое время, видимо, смеялись.

– Было такое, – признался Степа. – Но я никогда не смеялся!

– Я знаю, поэтому к тебе и обращаюсь. Ты видишь, что Рашид перестал вообще писать и отвечать на уроках? Он просто сидит молча, как истукан. Он боится, что снова будут смеяться.

– А я как могу помочь? – с недоумением спросил Степа.

– Не позволяй одноклассникам высмеивать его! Начнут, а ты говори: «Прекратите! Как вам не стыдно!». А еще… – Татьяна Николаевна помолчала, подбирая слова. – Еще стань для него таким человеком, к которому можно обратиться, если будут вопросы. Чтобы он знал, что ты ему поможешь и не будешь смеяться. Просто разговаривай с ним! Ты согласен мне помочь?

– Хорошо, – согласился Степка. Как он мог отказать любимой учительнице?

– И никому не говори, что это я тебя попросила.

Степка вышел из класса, размышляя, как и с чего можно начать разговоры с Рашидом, но далеко ходить и долго думать ему не пришлось. Все одноклассники уже разбежались, а Рашид будто специально топтался в холле на первом этаже.

– Что ты домой не идешь? – спросил его Степа.

Рашид махнул рукой – он не хотел рассказывать.

– Что случилось? – не отставал Степа.

– Моя сестра шапка потерял.

Тут только Степа обратил внимание на маленькую девочку, которая стояла рядом с Рашидом. Это была совсем крохотная красивая девочка с черными глазами, блестящими от слез.

– Первоклассница, наверное? – спросил Степа.

– Да, первый класс, – сердито ответил Рашид. – Сам не знает, где потерял шапка.

– В классе смотрели? – спросил Степа.

– Нет, – ответил Рашид.

Они все втроем побежали к кабинету, в котором занимался первый «Г». Дверь была закрыта, в кабинете никого не было.

– Как вашу учительницу зовут? – спросил Степка девочку.

Она испуганно моргнула и посмотрела на брата.

Он перевел ей вопрос на узбекский язык.

– Галина Басильевна, – ответила девочка.

Степка чуть не фыркнул от смеха от этой «Басильевны», но вспомнил, что обещал Татьяне Николаевне не смеяться над Рашидом, а значит и его сестрой, и сдержался.

– Мы сейчас в учительской спросим, – решительно сказал Степан.

Он повел свою маленькую команду к учительской. Постучал и спросил, здесь Галина Васильевна или нет.

– У нее всего четыре урока было, она уже ушла, – ответила ему какая-то учительница.

– А вы не могли бы ей позвонить? Девочка в кабинете шапку забыла.

Незнакомая учительница позвонила Галине Васильевне.

– Ваша ученица шапку в классе забыла.

Она еще немного переговорила по телефону и объявила:

– Галина Васильевна говорит, что в классе никто ничего не забывал. Может, в спортзале забыли? У них сегодня физкультура была.

– Спасибо, – ответил Степка.

Пока он вел переговоры, брат с сестрой стояли и молча слушали, стараясь уловить, о чем речь.

– Пойдем в спортзал, – скомандовал Степка.

Там занимался какой-то пятый класс.

Степка немного смущался и стеснялся, но раз взялся помогать, нужно было до конца довести дело, поэтому он постучал, заглянул в зал и сказал:

– Извините, тут первоклашка шапку забыла.

Пожилой толстый физрук хриплым голосом обратился к ученикам, стоявшим перед ним шеренгой:

– Девушки! Вы в раздевалке чужую шапку не находили?

Девчонки вразнобой стали кричать:

– Нет! Не находили! Не было никакой шапки.

– Извините, – сказал Степка и вернулся в коридор, где его ждали Рашид с сестрой.

– Нет? – спросил его Рашид.

– Нет, – подтвердил Степка. – Странно… Где же она может быть?

– Ладно, – махнул рукой Рашид. – На куртке есть…, – и он движением показал, будто натягивает капюшон.

Дети пошли к выходу. А там возле турникета стояла вахтерша тетя Валя, и Степка вспомнил, как однажды, еще в первом классе, он сам забыл в школе вторую обувь. В тот раз мешок с обувью нашелся у тети Вали – в комнате для вахтеров стояла большая коробка для всяких потерянных вещей.

– Тетя Валя! Эта девочка шапку потеряла!

– Сейчас посмотрю, – сказала тетя Валя, отпирая свою подсобку. – Какого цвета шапка?

– Какого цвета? – Степка повторил вопрос Рашиду.

– Не понимаю, – сказал Рашид.

– Белая? Красная? Зеленая?

– Нет, нет, – Рашид понял, что от него хотят, но не знал, как по-русски называется цвет. – Такой! – и он показал рукой на растение с фиолетовым цветами, стоящее на подоконнике.

– Фиолетовая значит, так и говорите! – сказала тетя Валя.

Она порылась в коробке, перебирая шарфы, варежки и еще разные вещи и наконец вытащила фиолетовую шапку.

– Твоя? – спросила она девочку.

Девочка радостно улыбнулась.

– Моя!

Рашид помог сестре одеться и все вместе дети вышли из школы. Идти им нужно было в разные стороны, так что они сразу простились.

Степа шел и думал о том, что плохо человеку без русского языка, и что здорово, когда есть сестра, и что надо спросить у папы, почему говорят «пользуешься авторитетом», если от него никакой пользы, а только хлопоты?

Музыканты не радисты

Когда Степа Калугин пошел во второй класс, к ним в гости приехала мамина сестра, тетя Катя из Самары.

– Все нормальные родители детей стараются развивать, на всякие кружки водят и секции. А вы? – строго спросила она Степкиных родителей.

Мама с папой переглянулись.

– Мы думали, рано еще, – возразила мама.

– Уже с детского сада нужно было отдавать ребенка куда-нибудь. А вашему Степану уже восемь лет! Вы как минимум четыре года потеряли, можно сказать половину жизни!

Маме с папой стало ужасно стыдно, ведь они до сих пор не замечали, что Степка у них недоразвитый, и очень быстро записали его в музыкальную школу.

Но сначала они привели сына на прослушивание. Это было так. Папа вместе со Степкой вошли в комнату, где их встретила молодая веселая девушка. Потом она стала нажимать на клавиши рояля, а Степка должен был спеть «ля» таким же голосом, как звучала клавиша. Еще девушка взяла карандаш и постучала им по столу. Степка должен был запомнить, как она стучала, и повторить. С первого раза он не запомнил.

– Не быть тебе радистом, – сказал папа.

Степа расстроился, что не быть ему радистом, и попросил:

– Давайте еще раз!

Девушка настучала тот же мотив снова, и Степа его запомнил и повторил правильно.

Степан стал учеником музыкальной школы по классу скрипки (скрипку выбрали, потому что она дома места меньше занимает, чем пианино). На этом закончились Степкины счастье и свобода. Начались адские муки: гаммы, сольфеджио и все такое прочее. И это три раза в неделю! А симпатичная девушка оказалась строгой учительницей и все время что-то от него требовала, будто мало от него требуют в обычной школе.

Он пытался бунтовать, но мама его даже слышать не хотела – ее прямо будто заколдовали. Ей очень нравилось, что Степа занимается музыкой. Мама ходила гордая и тете Кате по телефону говорила: «Мой сын учится играть на скрипке. Учителя говорят, что у него большие способности!».

Степан терпел эту муку почти весь сентябрь, октябрь, ноябрь и немного декабря, но ничего не мог придумать, чтобы от нее избавиться.

Как-то раз один мальчик неправильно спел ноту, когда дети пели в хоре, и учительница сказала ему: «Будешь так петь, придется тебя отчислить!». Степа это услышал, и его вдруг осенило: «Вот он, простой способ избавиться от музыкалки!» На следующем занятии он сознательно стал фальшивить. Но Степу не отчислили, а пожаловались родителям.

Мама так расстроилась, что не стала Степу ругать сама, а попросила папу с ним поговорить.

– Ты зачем придумал хулиганить на занятиях? – спросил папа, пытаясь заглянуть Степе в глаза. Степа молча повесил голову и наоборот старался в глаза отцу не смотреть.

– Отвечай!

– Почему ты на прослушивании сказал, что я не буду радистом? – грустно спросил Степа.

И папа рассказал ему про азбуку Морзе: это когда точками и тире обозначаются разные буквы. Например, тире и точка – это буква «А», тире и три точки – это «Б». Из них составляются слова. Это шифр такой. На бумаге их записывают точками и тире, а когда они звучат – точки выстукиваются быстро, а тире медленно. Но стуком не всегда понятно, удобнее писком их передавать – тире пищит чуть дольше: «П-и-и», а точка пищит короче: «Пи», три точки: «Пи-пи-пи».

И они как начали с папой пищать разные буквы и слова! Весь вечер пищали!

Потом маме надоело их слушать. Она папе сказала:

– Я о чем тебя просила? Ты объяснил Степе, как надо себя вести?

И тогда Степа стукнул костяшкой пальца по столу: три раза быстро «тук-тук-тук», три раза медленно «Тук. Тук. Тук» и снова быстро: «тук-тук-тук», то есть три точки, три тире и еще три точки.

– Степа не будет ходить в музыкалку, – решительно заявил папа. – Он ее не любит. Он технику любит.

Три точки, три тире и три точки означают «SOS», сокращенное от английского «Спасите наши души». Такой радиосигнал моряки во время кораблекрушения отправляют, чтобы их спасли. Папа Степке про SOS только сегодня рассказал, а теперь Степа ему же этот сигнал и подал: «Спаси меня!», и папа все понял.

С тех пор Степан больше в музыкальную школу не ходил. Мама немножко еще попереживала, а потом перестала. Родители решили не навязывать сыну никаких увлечений и не отдавать его ни в какие кружки, пока он сам не попросится. Но Степа уже в четвертый класс пошел, а так никуда и не попросился. Зачем? Ему и без секций совсем нескучно живется. Да и в школе его на все мероприятия привлекают, говорят: «Только у тебя есть свободное время, остальные дети заняты».

Чьи ресницы длиннее?

В этом году Степку посадили в третьем ряду за предпоследнюю парту вместе с Олей Бобковой. Оля сама по себе девчонка неплохая, но у нее есть один недостаток – она во всем хочет быть лучшей. Честно говоря, это ей неплохо удается: она и диктанты пишет без ошибок, и тетрадки у нее аккуратнее всех, даже на физкультуре эстафету пробегает в числе первых. Степка ей не конкурент, да он к этому и не стремится. Но был один случай…

Татьяна Николаевна ходила во время урока между рядами, в тетрадки заглядывала, проверяла, как дети задачу решают, и к предпоследней парте тоже подошла. Степану в решении ошибку указала, а потом ни с того ни с сего говорит:

– До чего же у тебя, Степа, ресницы длинные! Вот повезло тебе!

Степка пожал плечами: в чем тут везение? А Бобкова на него в этот момент с яростью посмотрела – у нее-то ресницы были обыкновенные.

Все это пустяк, о котором Степка быстро бы забыл, но через неделю Оля явилась – только подумать! – с наклеенными ресницами! С ними она была похожа на большую моргающую куклу. Подружкам Оля призналась, что сама наклеила эти ресницы утром перед школой, пока ее мама ничего не видела.

На перемене Бобкова предложила Степке:

– Ну что, будем ресницами меряться?

– Как это – меряться ресницами?

– Очень просто!

И Оля вытащила из портфеля коробок спичек. Степке стало ужасно интересно, как спичками можно измерять ресницы.

– Будем по одной спичке на ресницы класть. У кого больше спичек поместится на ресницах, у того они и длиннее.

– Ну ладно, – согласился Степка. – На оба глаза кладем?

– На оба!

Бобкова высыпала из коробки кучку спичек на стол.

Степка взял одну и осторожно уложил на ресницы правого глаза, потом взял другую и положил на ресницы левого глаза. Спички держались спокойно.

С гордой улыбкой Бобкова сделала то же самое.

Вокруг них стали собираться одноклассники и выдвигать предположения: кто победит. Одни говорили: «Кулагин». Другие (в основном девчонки) доказывали, что искусственные ресницы крепче, гуще и длиннее и, конечно, победит Бобкова.

Степа взял вторую спичку и как можно аккуратнее уложил ее на ресницы правого глаза рядом с первой. Потом то же сделал на другом глазу. Веки стали тяжелыми, и ресницы прогнулись, но спички держались! Бобкова сделала то же самое.

Народ вокруг галдел и очень мешал, потому что Степке хотелось посмотреть, кто что говорит, но вращать глазами и моргать было нельзя.

– А почему Кулагин первый кладет? – спросил кто-то из ребят. – Это неправильно! Одновременно кладите!

Поэтому третью спичку Степа взял одновременно с Ольгой. Зрители вокруг зашикали друг на друга: «Тихо, тихо! Молчи! Не шуми!» Степа тоже затаил дыхание и осторожно-преосторожно уложил спичку поверх первых двух – держится! Потом он так же уложил спичку на другом глазу.

Бобкова смело и уверенно проделала то же самое – на ее ресницах еще оставалось место, а у Калугина места больше не было. Но в этот момент что-то произошло, и Олины ресницы на левом глазу вдруг – раз! – и отклеились. И все спички посыпались на стол. Степа моргнул и тоже уронил спички.

Он не успел ничего сказать, а просто смотрел как меняется Олино лицо: оно налилось краской, торжествующий вид сменился отчаянием, а потом злостью. Ольга вскочила:

– Ну и пусть у тебя ресницы длиннее! Тебе же стыдно! Ты похож на девчонку!

И она в слезах убежала в туалет отклеивать ресницы с другого глаза.

Честно говоря, Степа очень огорчился. Пришел домой и стал смотреть на себя в зеркале, размышляя: правда ли он похож на девчонку и что будет, если ресницы подстричь?

– Степа, с тобой все в порядке? – спросила мама, удивленная тем, что он так долго смотрит на себя в зеркало.

Степа ей все и рассказал.

Мама обняла его, и они вдвоем посмотрели в зеркало.

– У нашего папы такие же ресницы, как у тебя, ты замечал? А у меня, видишь, короткие, если ненакрашенные, – сказала мама.

– Да, точно! – обрадовался, что он не один такой, Степка. – Когда папа с работы придет, мы с ним ресницы спичками померяем!

– Ну конечно, – ответила мама, вздохнула и добавила: – Жалко мне вашу Бобкову.

Степа не стал уточнять, про ресницы мама говорит или про что-то другое.