Отзывы на книгу «Остров обреченных»

Чтобы сделать окончательный вывод об этом произведении, я все-таки «домучила» эту книгу до своей последней страницы. Совершенно не советую ее читать людям, находящимся в депрессии. Здесь только тема одиночества кажется занимает точно больше ста страниц!

Прельстившись отзывами о том, что это Робинзонада, только наоборот, я рассчитывала хотя бы на какую-то динамику событий. Вместо этого, автор, совершенно не торопясь, смакуя и «размазывая по страницам» поток сознания о внутренних страданиях и травмах героев, погружает нас в какую-то пучину бессмысленности их жизни и происходящего.

Возможно, эта книга просто для подготовленных и более эрудированных читателей, по сложности прочтения я ее сравниваю с «Венериным волосом» Михаила Шишкина, даже немного стыдно их сравнивать, в последнем-то гораздо-гораздо больше смысла. Как оказалось, автор страдал шизофренией, это многое объясняет.

Безумно захватывающая книга. Из описания уже немного понятно, что нас будет ожидать, но оно не раскрывает всей глубины этой книги. Окунайтесь в эту историю с первой строки романа «Две вещи внушают мне ужас: палач внутри меня и топор надо мной». Читайте, вчитывайтесь. Лично мне хочется «растащить» эту книгу на цитаты.

"Остров обреченных" Стига Дагермана оставляет очень сильное и глубокое впечатление. Мощное эмоционально, постепенно затягивающее в себя произведение, долго не выходящее из головы после прочтения и возвращающее к осмыслению. Плотно написанное, через которое поначалу приходится пробираться медленно и с особой внимательностью, как потерпевшим кораблекрушение персонажам самой книги приходится продираться через заросли на необитаемом острове. Сначала мы понемногу узнаем персонажей одного за другим, потом, совершив круг, возвращаемся к ним всем. Так же, как и герои не знают, чего ожидать друг от друга, так и читатель не всегда понимает, кто перед ним, но почти все непонятное скоро прояснится.

При этом не уверен, как и кому стоит рекомендовать эту книгу, такой мрачной и гнетущей оказалась она для меня самого. В ней нет никакой манипулятивности, чувствуется, что она написана очень искренне и ощущения персонажей — это чувства самого Дагермана и от этого книга местами ужасно похожа на предсмертную записку, написанную молодым шведским автором за пять лет до суицида. Грань между сумасшествием и нормальностью стирается. Утоление вечного голода и жажды — если не смысл, то двигатель жизни, жизнь — страдание, и это страдание — маркер настоящести и мерило истинности. "Чего стоит твой мятеж, если, когда ты сыт, мысли о нем даже не приходят тебе в голову?"

Что точно можно похвалить без опаски и раздумий, так это издание — красивый томик уменьшенного формата, не книга, а маленький кирпичик тьмы.

Осознанность, именно осознанность, открытые глаза, без страха созерцающие жуткое положение, в котором мы очутились, – вот что должно стать нашей путеводной звездой, нашим единственным компасом, компасом, задающим направление, ибо если нет компаса – то нет и направления

Попадают как-то семеро потерпевших кораблекрушение на необитаемый остров, а огромная зубастая ящерица им и говорит: «экзистенциалисты, идите на фиг отсюда!» Примерно так начинается «Остров обречённых» Стига Дагермана, только ящерицы тут, увы, не говорящие.

Самое точное определение этого романа – модернистская антиробинзонада. Вместо того, чтобы сплотиться и попытаться наладить островной быт, герои максимально разобщаются и делают всё, чтобы точно НЕ выжить: выливают пресную воду, забивают на костёр, не охотятся даже на слепых птиц, и, вообще, главная их проблема – невозможность договориться, какое изображение льва вырезать из белой скалы. «Я сохраню верность своему страху, своему голоду, своей жажде, своему отчаянию, своему горю, своей страсти, своему параличу, своему полу, своей ненависти, своей смерти» – вот девиз тех, кто всю жизнь существовал с зияющей бездной внутри, не зная ни любви, ни радости, ни счастья.

Вооружившись философией Ницше, учением Фрейда и опытом человека, жизнь которого пришлась на первую половину XX века, между двумя мировыми воинами, Дагерман щедро наградил своих героев жестокими или равнодушными родителями, посттравматическим синдромом, проблемами в сексе и ощущением ненужности и отверженности, рождённым из опыта объективации и обесценивания. Автор настолько жесток к своим персонажам, что не просто одаривает их тонко чувствующей душой и проводит через череду травмирующих эпизодов, доводя тем самым до критического состояния, но вдобавок ещё и материализует их страхи, превращая жутковатые образы растущей внутри ящерицы или затаившейся рыбы в часть враждебно настроенной окружающей действительности.

В «Манчкине» есть монстр с названием «Невыразимо жуткий неописуемый ужас», которому присвоен довольно высокий уровень – четырнадцатый. Мне кажется, что придумывая этого монстра, создатели думали об «Острове обречённых», а вовсе не о Лавкрафте…

СОЯ: 8+9+7=8,0

Тяжелый и неоднозначный роман, который заставляет думать и размышлять о прочитанном. Обязательно следует ознакомиться с фактами, которые сопровождают создание этого произведения (например, времени и места, создания романа). Обвинения в шизофрении автора в ряде рецензий, как минимум неуместно. Для страдающих шизофренией характерна сосредоточенность на деталях, однако в самом романе автор замыкается на ощущениях и мыслях героев, избегая излишней детализации. Он детально препарирует героев, словно патологоанатом, страдающий некрофобией.

Но обо всем по порядку. Остров, семеро потерпевших кораблекрушение, безвыходность, боль, страх, ненависть, страшные игуаны, слепые птицы и итог - смерть в самом своём неприглядном свете. Дагерман удачно создает атмосферу, нагнетая ужас с таким неистовством, что в конце-концов теряешь контроль над собственным дыханием, а скребущие на душе кошки порождают всамделишных чудовищ. В романе прозрачно одно - он нашпигован метафорами. Правда разгадывать эти метафоры не желают те, кто заведомо ждет подсказку от писателя. Ее не будет. Не ждите.

История разматывает красный клубок, поэтому сквозь весь роман проставлены акценты сотканные из красной ленты, будь то шнурки, которым убивают одного из героев, или же красные клювы слепых птиц. Вот и еще одна метафора подгоняет первую - глаза. Они будут повсюду в этом романе, правда зачастую эти глаза лишены главного - возможности видеть, как и ряд читателей, потому что это страшно, или потому что не видеть в книге ничего - это очень просто.

Стоит отметить, что в попытке убежать от себя, мы можем заключить союз с самим Дьяволом, веря в то, что он выведет нас из окружающей тьмы, не понимая, что на деле окажемся в пучинах темной воды, где нас поджидает только смертельно опасное животное, способное убить нас.

7 героев. Это 7 дней? Или 7 смертных грехов? Или 7 страстей человеческих: голод, жажда, боль, насилие, измена, предательство и одиночество? Стяг одиночества гордо задрано и влечет нас к встрече с самым страшным - потерей надежды. Именно так и происходит с единственным героем всего романа, когда приходит понимание, что все образы, возможно лишь игра воображения человека, оказавшегося в предсмертных муках, покинутый всеми и понимающий, что выхода больше нет.

I got bullets, in the booth
Rather be your victim, than be with you

Главный представитель шведского модернизма, написан за две недели в возрасте 23 лет – эти два факта «продали» мне роман. А не пафосная цитата Леклезио на его обороте.

Создан он был вскоре после окончания Второй мировой войны, летом 1946 года, и, на мой взгляд, стал итогом размышлений Дагермана об ответственности немецкого народа и, скорее всего, его увлечения экзистенциализмом, которое в эти годы как раз получило активное развитие. Из Всемирной сети:

Это философское направление, в основе которого лежит идея о том, что люди живут в непостижимой вселенной, обречены постоянно делать выбор и нести за него ответственность. Причём они не знают, что правильно, а что нет.

Для меня тексты философов похожи на поток сознания, лишённый логики и структуры – с содроганием вспоминаю датского философа Сёрена Кьеркегора, основоположника одного из видов экзистенциализма – религиозного. Ещё есть атеистический. Если в первом случае мерилом морали – и в будущем источником раздачи компенсации за страдания – является Бог, то во втором – возникает проблема.

С одной стороны, человек сам несёт ответственность, исходя из своих личных установок, с другой – образ жизни навязывается буржуазным обществом, где он является лишь винтиком в системе. И хотя личная ответственность приравнивается обществом к коллективной, повлиять он ни на что не может – его борьба бессмысленна. Таким образом, главным лейтмотивом «Острова обречённых» является идея бессмысленности бытия – на мой взгляд.

Если вы до сих пор не уснули, поведаю о том, как это реализовано в тексте романа.

Происходит кораблекрушение, и на острове оказываются семь человек. Далее автор погружает читателя в жизнь и внутренний мир каждого из героев.

Названия глав, на мой взгляд, довольно условны и интерпретировать их можно по-разному. От одного из блогеров слышала мнение, что каждый герой и, соответственно, глава символизируют какое-то чувство – не согласна, но тоже имеет место быть. На мой взгляд, принимая во внимание контекст (экзистенциализм-ответственность-давление общества), все они страдают от навязанного им чувства вины и по-своему пытаются освободиться от него – в одиночестве, в подчинении, в бунте. Каждый герой выбирает своё средство. И сопровождается это внутренними страхами, многие из которых имеют физическое/метафорическое воплощение, что приводит к размытию границы между реальностью и галлюцинациями.

В общем, все герои замкнуты на себе и даже не пытаются как-то взаимодействовать, искать пути своего физического выживания (потому что внутреннее уже мертвы?) – хотя бы в плане поиска еды, которой на острове достаточно, или воды, – предпочитая страдать от голода и жажды.

О том, что произойдёт, когда герои наконец-то попытаются сделать что-то сообща, повествует последняя часть.

Атмосфера получилась сюрреалистическая, что, конечно, добавило своей изюминки, и, в целом, читать было любопытно – но не более того. Секреты бытия автор мне не открыл, а выбранная реализация – пусть и интересных идей – не вызвала сильного эмоционального отклика. Что странно, на самом деле – при таком глубоком погружении во внутренний мир персонажей.

P.S. Один из авторов обзора на «Остров обречённых» назвал «Повелителя мух» детским садом: Уильям Голдинг якобы оставляет веру в человечество. Не могу не высказать своё несогласие. Запомнились два аргумента: - наличие героев, которые до конца следуют моральным принципам, не отрекаются от них. В пример приводится Хрюша. Герой, которого убивают и принципиальность/правильность которого, как и смерть никого не меняют; - есть выжившие, и ребят в конце концов спасают взрослые. Тут, наверное, следует пояснить: все дети на острове в конце концов делятся на два племени. Во главе одного стоит Ральф (демократия/добро/порядок), во главе второго – Джек (анархия/зло/хаос), что символизирует не только двойственную природу человека, но, поскольку главными героями выступают дети, подчёркивает, что подобное развитие событий оказалось возможным в том числе потому, что в таком возрасте ещё не у всех сформировались понятия о морали, выработались сдерживающие животные инстинкты факторы. Так вот – в последней сцене всё племя Джека гонится за Ральфом, чтобы его убить. И мальчик падает к ногам взрослого мужчины, который оказывается…военным. И где тут вера в человечество?

И, к слову, в «Повелителе мух» много символизма, который хорошо считывается без всяких там методичек (или так: большинство из символов – зависит от читателя, наверное). Но даже если воспринимать роман буквально, без всяких заложенных смыслов, читается он очень увлекательно и в эмоциональном плане трогает больше, чем «Остров обречённых».

Но каждому своё, конечно.

Жизнь показалась бегом по огромному лабиринту – такие строят на самых современных дорогостоящих детских площадках – а в центре, как на троне, лежит манящая жемчужина, и розовощёкие юнцы, свято веря в то, что лабиринт устроен по-честному, бегут к ней со всех ног, ликуя и думая, что совсем скоро достигнут цели. Один круг, второй, проходит жизнь, а человек продолжает бежать, убеждённый в том, что всем, кто бежит со всех ног, будет счастье, и только когда становится уже слишком поздно, он замечает, что вовсе не приближается к центру. Архитектор лабиринта на самом деле построил много ходов, но лишь один из них ведёт к жемчужине, а значит, миром правит не всевидящее правосудие, а слепой случай – именно он сияет в глазах всех бегущих; и только когда человек понимает, что обратного пути уже нет, – если вообще понимает, – до него вдруг доходит, что он посвятил все свои силы бесплодным усилиям, которые никогда и не могли привести к какому-либо осязаемому результату.

Одно из литературных открытий этого года для меня - это  роман шведского писателя Стига Дагермана «Остров обреченных». Написанный в 1948 году, он только сейчас был переведён и издан в России замечательным издательством Ивана Лимбаха. 

После кораблекрушения пятеро мужчин и две женщины оказываются выброшенными на необитаемый остров - такова фабула этого романа. Самое страшное на этом острове, не голод или жажда и не какие-либо чудовища обитаемые на нем, а те демоны, которые внутри каждого из спасённых. Дагерман обманывает ожидания, ведь вопреки типовым историям о выживании людей после кораблекрушения, рассказывается история о людях, цель которых «не-выжить».

Роман состоит из двух частей, в первой части (сильнейшей по моему мнению) путём использования прямой, несобственно-прямой речи, а местами и потока сознания, препарируется каждый герой, его внешняя и внутренняя жизнь, а во второй части герои взаимодействуют друг с другом. Роман наполнен снами и галлюцинациями, которые не отличить от реальности, а мрачные метафоры и образы, напоминающие прозу экспрессионистов, создают напряжённую и тревожную атмосферу экзистенциального романа.

«Остров обречённых» - это роман о смысле бытия, текст поразительной силы и мощи, а финальная глава просто заставила меня застыть в немом восторге. Гениальная книга, которая должна стоять в ряду великих модернистских романов

Страшная, удивительная, тяжелая, вовлекающая книга. Она затягивает в самую глубину кошмара, который пузырится и выбрасывает взрывы, озаряется вспышками, мерцает в психотропных галлюцинациях. В этой книге – как в вязком сне, сне в котором не можешь пошевелить и пальцем, а только это может доказать, что сон, это сон. Я не могу представить как эту книгу мог написать человек 23 лет, как он мог выплеснуть, изжить из себя, вырезать ее всего за две недели. Но почему-то нет удивления, что С. Дагерман покончил с собой, что страдал от шизофрении, что был анархистом.

Кажется, «Остров обреченных» - очень личная книга, хотя, конечно, она родилась как ответ зверскому времени. Но этот ответ настолько нестандартный и самобытный, что его историзм пропадает начисто. Ужас, который может возникнуть в человеке, страх, одиночество, неприкаянность не знают ни времен, ни границ. Этот ужас можно бесконечно пропускать через себя, анализировать, раскладывать по полочкам, лелеять или сражаться с ним. Давать заключения. Менять и дополнять мнения. И как со всем другим – получить можно что-то более удобоваримое и полезное, но изрядно захватанное бледными мертвыми пальцами, как оставленная на прилавке рыба. А может раньше перегореть предохранитель – и тогда черное облако, темные тени, крики в пустоте, страсть и безумие одним безжалостным, бесповоротным, не спрашивающим потоком выльются. Это будет чистый продукт, ограниченный только талантом и глубиной падения, рафинированная первозданная рефлексия без капли рефлексии в традиционном понимании этого слова.

Таким и стал «Остров обреченных». Мне сложно разделить книгу на части и как-то более конкретно охарактеризовать. Сложно даже в двух словах сказать, о чем она. Это книга – путешествие в самые отчаянные, важные и больные уголки человеческой души. Это большая метафора, под простой оболочкой которой с невыносимой точностью хирурга и с сумасшедшей страстью пророка Дагерман показывает, то, что он увидел и почувствовал в человеке. Блуждая в этом саду земных мучений, все время попадаешь в ад в репродукции Босха. Сложно, порой невозможно сложно прорываться сквозь страницы. Тяжело, потому что нет ни передышки, ни отдыха. Потому что, какой бы путь не выбрал – разбирать и перечитывать абзацы, или пропускать этот поток через себя, не членясь; все одно, этот путь требует сил.

Остров обреченных - это логичная последняя остановка для людей, которые сюда попали. Людей, для которых спасение после кораблекрушения – ничтожная мелочь по сравнению со спасением от самих себя. Исстрадавшиеся, изорванные в клочья, они так и не могут преодолеть себя и вырваться за пределы той темницы, в которую себя заковали, под благосклонным взглядом внешнего мира. По крайней мере живыми. У каждого своя боль, и боль эта столь велика, что не может быть разделена, потому что, кроме нее человек ничего не видит. Боль – это рабский кнут. Страх – надежный охранник. Надломленность помогает превратиться боли в культ.

Боль и страх отливаются в одиночество, или в чувство вины, или в безумное послушание, или в глухую ненависть. И скрыться от них нельзя, и ничего вокруг не хорошо. И смысла в этом – чуть. Лишь тошнота и отвращение. Убогие потуги попытаться сохранить благопристойный вид. Карикатурные ублюдки, сжимающие плотной массой. Механические карлики. Неспособные понять, и собственная отчужденность, неспособная принять уже ничего. Крик, забивающий горло, терзающий и пропадающий зря. Галлюцинации, кошмары. Смерть.

«Остров обреченных» - одна из самых странных и необычных книг, которые я читал. Мне было не просто, но книга хороша. Здорово, что я прочел ее сейчас с устоявшейся головой и ясным сознанием. Было время с депрессией и юностью, когда она могла бы оказаться слишком жесткой.

У меня опыт уже есть, спасибо тому же Сартру за "Тошноту", но даже я такого не ожидала. Да и финалочка еще та...

История про семерых тётек и дядек, которые волею судьбы доживают свои дни на необитаемом острове после кораблекрушения. Имеено доживают, ибо спасать их некому да и они сами за эту жизнь не держатся и держаться не собирается по итогу. Все 500 стр романа это рассказ про прошлое, про стахи, про ответственность и то что все тлен и капец просто.

Тут вам и аллегория на детство и в целом отношения с родителями самого писателя и тяжесть от страданий, ответственности и страхов, коими мы все наполнены сполна.

Читать на уливление легко, но надо привыкнуть. Я с третьей страницы потерялась - то ли это сон, то ли бредни, то ли воспоминания.

Мне такое нравится помусолить, поподумать и покрутить в голове, но чтиво очень на любителя.

Забыла упомянуть, что автор свел счеты с жизнью надышавшись угарным газом. К сюжету, безусловно, это не имеет никакого отношения, но для понимания характера автора и его стиль мысли не будет лишнем.

Если рискнете приступить к данной книге, вам стоит помнить об этом факте! Первая половина книги у меня шла невероятно тяжело, и было непонятно: вроде рассказал уже про всех, но до конца читательских мучений ещё больше пол-книги! А это была только экспозиция. Дальше выкристаллизовывается действие. Интерактивное. Потому что я, любительница фильмов про зомби-апокалипсис, начала собирать свою команду из персонажей! Хотя вначале была мысль: "да ну, фтопку такую историю про выживание, из этих калек никто ж не собирается выживать, лучше бы сразу умерли и не мучили читателя". А тут вдруг... такие сложные задачи я внутри себя решала, и такой переворот в оценке"напарников" у меня случился... Те двое, кого бы я взяла не глядя, чисто по описанию, - оказались в итоге самым слабым звеном. Как мог автор так меня провести, что я проглядела действительно достойного человека? И ещё одного, несовершенного, но я бы никогда его (ее;) не бросила. И ещё одного, который просто с ума сходит от одиночества, и вся дурь у него только от этого. А Голлум-то, ну настоящий Голлум! То есть его, получается, тоже бросать нельзя! В итоге остался всего один настоящий враг ("берег встретит героя, берег встретит врага, нас всегда было двое, а теперь только я" (с) Бутусов). А с ним-то что делать?! Главная идея у книги замечательная. Умение автора держать общую идею посреди всего этого психодела - заслуживает уважения. Но сам психодел... не знаю уж, как дочитала. Но не жалею об этом.