Читать книгу: «Сотня отрезов парчи. Сборник стихов о любви и не только»

Посвящается всем моим близким и любимым

© Степан Толстый, 2019

ISBN 978-5-4496-5326-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мой дождь родился осенью

 
Мой дождь родился осенью,
Среди кленовой проседи,
Там, где рассыпан гроздьями
Рябиновый рассвет.
Где над росой безмолвною,
Звенят струной минорною
Лишь трели одинокие,
В тумане прошлых лет.
 
 
Звучит рассвет виниловый,
Волной мазков акриловых,
Смывая с неба милого,
Созвездия богов.
Там рыжестью могучею
Играет солнце тучами
И растворяет лучшие
Наброски светлячков.
 
 
Там золотыми каплями
Туманы расцарапаны.
Взлетают мысли радугой
Над вечной чепухой.
Картиною безбрежною
Сияет солнце нежное,
Наполнив век надеждами,
Смахнув слезу рукой.
 
 
Восход улыбкой божию
Разрежет сон стреноженный,
И ритмом невозможное
К возможному сведёт.
Ночная грусть растаяла
Играя песнь гитарную
Мажором лета бабьего,
Про сказочный восход.
 
 
Мой дождь родился осенью
Среди кленовой проседи,
Там, где рассыпан гроздьями
Рябиновый рассвет,
Где над росой безмолвною
Звенят аккорды новые
Мелодией задорною
На много долгих лет.
 

Март

 
Март. Сосед весенний мой
Весь веснушками покрылся,
Первоцветами умылся,
Скоро обрастёт листвой.
 
 
Не кручинься, брат-сосед,
Воскресает биомасса.
Пей весной побольше кваса.
Ты прекрасен – спору нет.
 
 
Птицы всякие кричат
Что-то их волнует сильно.
Детство мира! Правда мило?
Подростковый кавардак!
 
 
Белки, зайцы, барсуки,
Вылезают из берлоги,
Разминают руки, ноги,
Уши, лапы и хвосты.
 
 
Ты ж одна, моя родная,
Будто всё ещё зима,
Так печально холодна,
Видно, ждать придётся мая.
 
 
То гроза, то яркий блик
Отражаются слезами.
Я гляжу кругом глазами:
Несравненно март велик!
 

Джаз

 
Ритм – слово,
Нота – небо.
Тает олово в пламени зова.
Снова, снова,
Ввысь по берегу
Рвутся волны Нептуна седого.
 
 
Ты стоишь между горизонтами,
И глаза твои ноты листают.
Ритм, ритм и тучи тают
Нота, тембр и рвутся аорты,
И закаты,
И рассветы,
И туманы, и сны безумные.
Где ты? Где ты?
Где-то, где-то
В одиночестве полнолунном.
 
 
Только там удалось написать в пустоте
Этот путь между адом и раем,
Воздаю же, бессмертный, хвалу я тебе…
Голос твой никогда не растает.
 

Дорога к Богу

 
Быть может я найду дорогу к Богу,
Перелистнув последнюю страницу.
Мне золотая тень единорога
С синайскими скрижалями приснится.
 
 
Там, где трепещут листья откровений,
Насытив снами тёмный переулок,
И плачет небо радугой осенней,
Блестящей в отражении бесшумном,
 
 
Я слышал зов с неведомой тревогой,
Который вел меня в тумане к небу,
И шёл по следу за единорогом,
Что может был, а может быть и не был.
 
 
Одновременно с тем листал я вехи:
Там зло, там боль, а тут наряды с ядом.
Там всё сияло безупречным светом,
А тут гремело неизбежным адом.
 
 
Не успевая приструнить в галопе,
Свои мечты, что рвали парадигмы,
Я рвался в быль бездумно, не по нотам,
Скорее по клише чужой харизмы.
 
 
И вот настал мой праздник многолетия,
Привычный и утративший так много
Того, что было выращено прежде,
А после растерялось по дороге.
 
 
И стало для меня неоспоримо,
Что наступило время для свершения.
Взмахнул единорог янтарной гривой
И дал мне хлеб с вином для воскресения.
 

Доброе осеннее утро

 
Поток дождя так ловок, знаешь?
Он разметал остатки чая
со дна, к утру уснувшей, кружки,
разлив мой чай на все подушки.
 
 
Затем глумливо, без приличия,
сыграл листвой, к окну прилипшей.
Всю разбросал её. Спросонья,
укрыв ей древний подоконник.
 
 
Я бился с ним рукой дрожащей,
давил фрамугою скрипящей,
борясь, с потоком мегалитров!
И победил, в неравной битве.
 
 
Взбодрившись этакой зарядкой,
смывал я море с пола тряпкой.
Как вдруг несётся подо мною
листва стихов шеренгой стройной.
 
 
Блистают бриги парусами,
матросы ловко по бизани,
стремятся ввысь, круша сознание,
лениво-сонного создания.
 
 
Они же рвутся к горизонту.
А я, дождя листая ноты,
пытаюсь выстрадать спасение
промокшему стихотворению.
 
 
Но тщетно. Хлопнув парусами
уходят бриги со стихами,
а дождь смывает, улыбаясь,
всё, что от строк моих осталось.
 
 
Ну что ж. И Бог с тобой, стихия.
Найду когда-нибудь стихи я,
хоть и промокла вся квартира,
давай закурим трубку мира.
 
 
А там глядишь: и снова небо
подарит пару строчек. Мне бы
надолго этого хватило.
А нынче буду мыть квартиру.
 

Стихи рисует небо

 
Стихи рисует небо,
А небо – это ты.
А я люблю поэмы
Небесной красоты.
 
 
Текут дождём слезинки,
Солёная роса.
А в небесах улыбка
И синие глаза.
 
 
Мерцает отражение
Румяного огня
И исчезает время.
Здесь только ты и я.
 
 
Когда настанет вечер,
Под молодой луной,
Я стану твои навечно,
И буду только твой.
 

Скачут дворники по лужам

 
Скачут дворники по лужам.
Им сентябрь совсем не нужен.
А тем более, когда,
Где-то в пять часов утра,
Я снаружи и разбужен,
А с небес летит вода.
 
 
Листья ярко-рыжих клёнов,
Переживших век зелёный,
Песни, падая, поют.
Ну а дворники снуют,
Бормоча, под ветер сонный,
Про тепло и про уют.
 
 
Скоро радужной листвою
Мир до облаков укроет,
А затем кристальный снег,
Краски все сотрёт навек,
Кружевами нарисует,
На оконном льду портрет.
 
 
От рассвета до заката,
Мир сгребает снег лопатой.
По ночам наоборот,
Всё обратно раздаёт.
Колыбельную по нотам,
Нашим дворникам поёт.
 
 
Их столы накрыты небом,
А ещё вином и хлебом.
Собираются друзья,
Среди них сижу и я.
Увлекаясь диалогом
Обсуждений бытия.
 
 
А под утро, на рассвете,
Под мотивы те и эти,
Распахнем мы двери вновь
А кругом на белом свете,
Среди утренних снегов,
Только небо и любовь.
 

Я растерял все рассветы в отчаянии

 
Я растерял все рассветы в отчаянии,
Крепкие ноты случайного, чайного
Утра, разбили мне чашку мечтания
Громким размахом грозы.
Слезы в осколках, речное журчание
Звонких ручьёв, что рисуют нечаянно,
Чудные фрески – твои обещания
Вечной и яркой весны.
 
 
Переиначило небо смятение
В яркий мотив соловьиного пения,
И разметало рассветною пеною
Капли растаявших снов.
Ты улыбаешься ясными бликами,
Смех твой танцует со звёздами дикими,
И вытирает, вальсируя, синие
Слёзы ладонью ветров.
 
 
Вот и последняя тает, случайная,
Западным светом шепнув на прощание
Страшный секрет, о грядущем венчании
Чистой и ясной судьбы.
Солнце встаёт, раздвигая вселенную,
Время приносит тепло незабвенное,
Губы целуют, делясь восхищением,
Ярким рассветом любви.
 

Полемика о вине вина и прочем

 
О да, мадам, конечно, Вы
Неоспоримы и правы:
Женатик и альфонс, мадам,
Пусть сгинут на века к чертям.
Одно я не могу понять,
Кто в самом деле нужен Вам?
Ведь в ваших радужных мечтах,
Нет места просто мужикам…
 
 
И лишь одно осталось мне,
Признаться Вам в своей вине
И утопить свой грешный слог
В прекрасном, сладостном вине.
И пусть решает дальше Бог
В чём суть вины вина во мне.
 

На картине

Посвящено картине «Поцелуй»

Густава КЛИМТА

1907—1908 год.

 
На картине застыл поцелуй на века,
Отражая невинную сладость греха,
Неприступную страсть,
Разрумяненных щёк
И, наверное, что-то ещё.
 
 
Искушение нежной и страстной весны,
Дополняет огонь золотистой листвы,
И целуя чуть-чуть,
Но целуя навек,
Ей приносит любовь человек.
 
 
Пусть над этой картиной безгрешной любви
Пронеслась сотня лет, но не гаснут огни
Золотых и святых,
Одеяний простых,
Что возносят на небо двоих.
 

Эта жизнь – театр

 
Эта жизнь – театр.
Кто-то вжился в роль.
Ну а кто-то рядом
В роли полный ноль.
 
 
Пишут нам сценарий,
Каждому своё.
Кто-то их читает,
Кто-то в них плюёт.
 
 
Этот мир прекрасен,
Но глумится быль:
Надеваем маски,
Превращаясь в пыль.
 
 
Вкушая ноты красоты,
Ты близок к той черте,
Когда свободным станешь ты,
От бреда в суете.
Ты сможешь звёзды посчитать,
Как в детстве у окна,
И полной грудью вновь дышать,
Когда кругом весна.
 
 
Жить по чьим-то нотам,
Это вроде как
Пьеса идиота,
Танец дурака.
 
 
Кто-то правду ищет,
Ну а кто-то спит.
Тихо, ровно дышит —
Милый паразит.
 
 
Жизнь, в хорошем смысле,
Лучше, чем кино.
Хочешь, поразмысли,
Что тебе дано.
 
 
Вкушая ноты красоты,
Ты близок к той черте,
Когда свободным станешь ты,
От бреда в суете.
Ты сможешь звёзды посчитать,
Как в детстве у окна,
И полной грудью вновь дышать,
Когда кругом весна.
 

Она была совсем другой

 
Она была совсем другой,
Не той, что любит дикий ветер,
Танцуя в небе на рассвете,
Рифмуя строки под луной.
 
 
Она была совсем другой,
Не той, о ком поют закаты,
Скрывая ноты без возврата,
Навеки пряча голос мой.
 
 
Она была совсем другой,
Не той, о ком скучает утро,
Раскрасив мир листвою мудрой,
И нежно шелестя весной.
 
 
Она была совсем другой,
И стала той, что подарила
Секрет любви неутолимой,
Оставшись навсегда со мной.
 

Берег

 
Кедры в недрах синей тени,
На рассвете новой жизни,
Сплетены листвой хедеры*,
Той, что память бережёт.
Соловьём звенит знаменье,
Перелистывая книгу,
Древних песен побережья,
Под мотив кедровых нот.
 
 
В переплёте этой книги,
Судьбы, грёзы, плач, улыбки
Колют память будто иглы
Звонкой ноты на листе.
И уводит вместе с ними
Нас с тобой в тумане зыбком
В край далёкий, где мы были
Лишь этюдом на холсте.
 
 
Там сплетались словно нити
Неизвестные дороги
Между сказками и былью,
Между небом и землёй.
Исчезали грусть и слёзы,
И печали, и тревоги,
Обняло лозою грёзы.
Ты со мной, а я с тобой.
 
 
Как же вспоминать отрадно,
Как у моря мы листали
Нашу книгу как награду,
Ярких нот без полумер.
А теперь над диким лесом
Вечер ветром пыль сметает,
Тихо память разжигая
Среди кедров и хедер.
 
 
* – хедера – вьюн такой красивый
 

Звенела в белом поле колокольня

 
Звенела в белом поле колокольня,
Блистая меж позёмкой и луной,
И освящая землю на раздолье,
Молитвою красивой и простой.
 
 
Звенела, разгоняя мрак сомнений,
И усмиряя суету сует,
Неся взамен беды, благословение,
Как верный и единственный ответ.
 
 
И рассветало небо на востоке,
Сметая искушения и грехи,
И на заре свободной, вольноокой
Писало утро белые стихи.
 
 
И я, проснувшись, распахнув глазищи,
Умывши своё древнее лицо,
С улыбкой полетел дорогой вещей,
К сиянию церковных голосов.
 
 
Открытою душой вкусив раздолье,
Хмельным рассветом утерев слезу,
Летел, смеясь над белоснежным морем
К началу, или может быть к концу?
 
 
Страдания, печали оставались,
А небо принимало лишь меня
И ярким тоном церковь отзывалась,
Благою вестью утренней звеня.
 

Очерк о весеннем бормотании

 
Я бормочу весной в ночи,
Что наши чувства горячи,
Что ты украла мой покой,
И захватила разум мой.
Что я любил свободу дня,
Пока не повстречал тебя.
И потеряв рассудок свой,
От неземной любви твоей,
Глаголя ямб или хорей,
Я таю благостно с тобой.