Читать книгу: «пантера: 1-6 (часть первая, фрагмент первый) В плену у пространства-времени»

27 апреля 1998 года

Германия, лес Гилея

Вчера вечером было интересно. Он тогда впервые решил расслабиться нестандартно для себя – попробовал шоколадный ликер местного розлива (то бишь произведенного и разлитого в Гилеоштадте). Понравилось – легко и вкусно пилось. В голове легкий хмель, на душе хорошо и тепло, глаза застила мечтательность… А сейчас Наташа жестоко тормошила Одина, не обращая внимания на стоны и откровенное нежелание с горизонтального положения вставать в вертикальное.

Осознавая, что силовые методы пробуждения не помогают, Наташа сходила в кухню за бутыльком раствора аммиака, резко раскрыла его перед носом милого друга. Но Один, сволочь такая, дураком не был, запах учуял издалека, а посему затаил дыхание. И все-таки сел в кровати, обхватил лоб ладонями и тяжко и громко выдохнул, страдальчески глянул на подругу, в ее коварно поблескивающие голубые глаза, на губах блуждала насмешливая улыбка.

– Садистка! – констатировал юноша, впрочем, обиды на нее не держал, вставать в любом случае нужно, сие обстоятельство неизбежно.

Один скрывался в густой кроне редкой в Змеином лесу столетней ивы, предпочитающей расти по берегам водоемов (рек, прудов, озер) и на небольшом расстоянии от Желтого болота (само болото «облюбовали» древовидные папоротники). Сидя на согнутых ногах на стыке толстенной ветки и ствола, на срединной его части, Харрол наблюдал сквозь мелкую листву за тем, что происходит на грешной земле.

Вначале прошелестела Еханна, по всей видимости кого-то преследуя, судя по тому, как активно принюхивалась к запахам вокруг. Скрылась в зарослях папоротника, не произведя, по обыкновению, ни единого, даже малейшего, звука. А через полчаса терпеливого ожидания, после гигантской крысы, показался и тот, кого Один подкарауливал, напряженно оглядываясь по сторонам. Юноша затаил дыхание, дабы не выдать себя убийственными выхлопами вчерашней пьянки. Зрачки превратились в точки, глаза сузились, не мигая, взирали на потенциальную жертву с неотвратимостью змеи, готовой прыгнуть на дичь, не подозревающей о ее близком присутствии, крылья носа хищно раздулись, мелко задергались, тело натянулось, словно пружина на взвод.

Не задев ни единой гибкой веточки, не выдав себя шелестом ни одного листочка, Один привидением нырнул вниз, сложив руки в образе молитвы. Входить в режим «тени призрака», иначе говоря, невидимости и бесшумности в охоте и преследованиях, ничем себя не обнаруживая, научили бесконечные тренировки, состязания, бои и битвы с реальными врагами.

Скорее почувствовав интуитивно, чем узрев визуально, Волк (а это был именно Волк) стал оборачиваться на опасный, едва уловимый всплеск негативной ауры, но недостаточно быстро, чтобы предотвратить его направленность в свою сторону.

Один одновременно обоими локтями саданул его в стыки шеи и плеч, опустив на колени, оглушил ударом основания ладоней по ушам и добавил в правое – сбоку коленом не щадя, опрокинув, тем самым, на землю. Дмитрий не выл, но попеременно хватался руками то за одни, то за другие ушибленные, распухшие багрянцем, места. Ему явно не хватало конечностей для такого рода дел. Впрочем, Дима никогда не сетовал на со стороны казавшейся преувеличенной жестокость тренировок, и не жаловался, особенно после тяжелейшего боя Наташи с Зеленым Драконом. Пока Дима в тренировочных играх чаще проигравший, чем триумфатор (даже Еханна лучше владеет своим «неудобным» крысиным телом, чем он). В большинстве случаев на пьедестал победы восходит наиболее опытная и закаленная в битвах Черная Пантера. Сколько Дима живет в Змеином лесу, Один сталкивал ее на более низкую ступень лишь пять раз. Не густо.

– Ты так и будешь «умирать» первым, если не научишься контролировать боль и локализовывать ее очаги – мгновенно! – Харрол говорил негромко, но менторским голосом; каждое его слово доходило до ушей друга и тщательно анализировалось – постоянно проигрывать и впрямь неприятно и надоело.

Вскоре пришла Еханна с дичью, волоча тушу матерого борова сквозь папоротник, удерживая ее челюстями за заднюю ногу. Крыса убила разъевшегося кабана из засады, вспрыгнув ему на спину. Затем прижала к земле всем немалым весом, удерживая крепкими зубами, будто львица, за боковую часть толстой шеи, а когтями впившись под ребра, словно крюками, уцепившись за них изнутри. Она без задней мысли вырвала клок жирного мяса из окорока, подала на пробу Одину. Он неохотно взял кровоточащий кусок, болезненно поморщился, глядя на сей кровавый «бифштекс» – похмелье давало о себе знать, желудок недовольно заворчал. Посмотрев на рваное мясо еще разок, Харрол решительно отдал его крысе со словами:

– Извини, Ех, но сейчас не могу!

Еханна осторожно, чуть ли не губами, взяла из рук свой кусок, быстро съела. Она просто хотела порадовать хозяина, дабы он первым откушал свеженинки, но доколь не желает – можно и самой. Она одинаково охотно ест как сырое, так и приготовленное хозяйкой мясо, ей все равно, чем забивать утробу.

Спустив почти всю кровь с туши кабана (надрезав ему гортань кинжалом «Трона», не «облачаясь» в оной), закинул его на левое плечо мордой назад, не обращая внимания на обглоданную Еханной.

Спустив почти всю кровь с туши кабана (надрезав ему гортань кинжалом «Трона», не «облачаясь» в оной), закинул его на левое плечо, мордой назад, не обращая внимания на обглоданную Еханной правую заднюю ляжку, крякнул надсадно, поднялся, чтобы отправиться домой, да так и замер, где стоял, натурально разинув рот.

В не меньшей степени поражены были произошедшим его друзья (кроме Лизы – она занималась домашними делами в Наташином жилище), причем встали в одну шеренгу невольно. Шерсть на крысе встала дыбом, оскалилась, показывая грызунские зубы, кончик хвоста нервно дергался.

Воздух в десяти метрах от бойцов загустел до полной непрозрачности, превратился в некое подобие кокона с колоссальным энергетическим потенциалом, внутри него сверкали, набирая силу, миниатюрные багровые, оранжевые и голубые молнии. «Кокон» уплотнялся, темнел, вбирая в себя легкие предметы вокруг, медленно рос, набирал объем, нарастал гул, напоминающий шум прибоя и вой сильнейшего урагана. Однако звуковой фон так и не достиг апогея, он внезапно оборвался, молнии перестали сверкать, предметы – втягиваться, а явление – расти, достигнув абсолютной черноты, оно словно замерло… перед чем только?

– «Кокон» сжатого пространства и (или) свернутого времени, – пробормотал Один, и не подозревая, на сколько близок к истине, коя перевернет совсем скоро всю жизнь всей компании. Тушу борова он так и не опустил с плеча, видимо, забыв про нее.

– Скорее, врата в бездну! – едва слышно, с благоговением, прошептал Дима, во все глаза глядя на это природное чудо, манящее жуткой таинственностью и отталкивающее вселенской неизведанностью. Впрочем, и Дима был близок к той же истине.

«Кокон» вдруг запульсировал, замерцал, пространство внутри незримых границ поплыло, потекло по спирали в неведомую глубину, вовнутрь, но «врата», не смотря на отток вещества, не сжимались и не свертывались в точку, поглощая внешнее пространство. Оттуда прибыли двое в черных длиннополых одеяниях с закрывающими лица капюшонами – сии одежды скрывали не только формы пришельцев, но и их сущность, то, что они из себя представляют.

Каждый из подростков примерно подумал об одном и том же: «кокон» является ни чем иным, как порталом, сообщающим два разных мира, находящихся на противоположных концах пространственно-временного коридора, хотя обо всей правде, разумеется, даже не подозревали.

Калейдоскоп невероятных и опасных событий оттеснил на задворки памяти образы людей (?) в черном, появившихся из ниоткуда, подаривших неизвестно зачем десятилетнему мальчику на День рождения опережающий по технологичности и возможностям на десятки лет свое время, сверхсовременный компьютер, – и ушедшие в никуда со словами напутствия. Поэтому Один их не сразу «узнал» (узнавать, собственно, нечего, глухие, без единой пуговицы, молнии или каких-либо завязок, одеяния из непонятной ткани, целиком скрывающие тело, да капюшоны, а «узнав», предусмотрительно закрыл рот. «Узнал» их и Волк, коий был приглашен на то знаменательное День рождения, можно сказать, юбилейное).

От начала возникновения точки сжатия пространства и времени и до полноценной развертки физического явления в «кокон» переноса материи и объектов, и выхода из него двух сущностей прошло не более минуты.

Заговорил обладатель мужского скрипучего внушительного спокойного голоса:

– По ту сторону Врат мир нуждается в помощи каждого из вас.

И говорил сей голос, как и первый раз, на чистом русском языке без акцента. А юный женский бархатистый голосок, вызывающий у парней недвусмысленные желания и фантазии, добавил:

– Вы станете героями, легенды и сказания о которых будут слагать в веках.

– Пред вами раскроются, если выживите, к коим многие поколения людей не сумели даже подобраться близко.

– Ваша слава будет, худая али добрая, идти впереди вас на сотни лиг.

– И вы познаете – и заплатите – истинную цену жизни, счастья, дружбы и любви.

– Смерть и разрушения, беды и зло будут идти за вами неотступно, буквально за плечами.

– Вы станете теми, кому станут черно завидовать и будут боготворить.

– А теперь – в долгий и опасный путь!

– Идите с чистым сердцем и легкой душой! Да пусть сопутствует удача в Великом Пути!

– А наше мнение не учитывается?.. – прошипела Наташа, готовясь к прыжку.

Двое в черных одеяниях ровным счетом ничего видимого не совершили, однако никто из воинов не смог и пальцем пошевелить, язык одеревенел, лица исказила гримаса ярости и ненависти – и расстояние между ними и «коконом» внезапно исчезло, словно «кокон» все это время был перед ними рядом (или друзья перед «коконом»!) Еще миг – и пространственно-временной портал поглотил их (или они сами «нырнули» в него против своей воли?!).

Никто из друзей не помнил «полет», но явственно помнили ощущения, когда оказались внутри «кокона»: вначале бесконечный холод, проморозивший их до состояния льда, затем нескончаемое падение в бездну (есть предположение, что ад – ледяной или огненный – находится «внизу», а рай – «вверху»: на самом деле сие неизвестно, потому как воины так и не определили, куда падали – «низ» и «верх» перемешались в падение в неизвестность), потом тела распались на мириады молекул и атомов и далее… полет в бездну закончился небытием.

Винэру, Дейч, Готрель, Вьена

«Полет» в небытие закончился, распавшиеся молекулы и атомы соединились в сложные биологические связи, называемые клетками живого организма, в восстановленное тело вернулась душа, а вместе с ней – сознание и разум, способность думать и мыслить. Под ногами ощущалась твердь, легкие наполняли полузнакомые запахи, тело обволакивал мягко теплый влажный воздух, головы пригревало ласковое по-весеннему солнце.

Первым рискнул открыть глаза Один, следом – остальные. Так и есть – вокруг совершенно незнакомый лес, определяемый по едва уловимым отличительным признакам. Гилея была (действительно – была, в прошедшем времени) в буквальном смысле живой, со своими уникальными законами развития. Она не терпела похабного, варварского отношения к себе и жестоко наказывала тех, кто алчно зарился на ее природные богатства, вплоть до тотального уничтожения. Кроме всего прочего, основу Змеиного леса составляли многовековые (на вскидку, на самом деле любому растению не больше лет, чем самой аномалии) сосны, дубы и кедры, под оными – папоротники, хвощи, как ни странно – разносортная крапива. Этот же лес излучает мощные ВОЛНЫ опасности, зла и… обреченности. Нечто страшное и темное установило СВОИ законы в нем. Он продолжал жить, но – затаившись в ожидании катастрофы, которая ознаменует собой либо гибель всего сущего в этом мире, либо переход в новую эру…

– Кто те… существа? – вопросила требовательно Наташа, и обращалась она к Одину. – Я видела, как ты смотрел на них!

Один отбросил тушу кабана на каменные плиты явно искусственного происхождения, кою он продолжал удерживать после переноса из родного мира.

– Не знаю кто они, – ответил, наконец, Харрол, – но именно они подарили мне на десятилетие ноутбук. По крайней мере, голоса те же. Одеты точно так же.

Наталья недоуменно озиралась вокруг, словно очутилась здесь мгновение назад: широколиственный лес с редкими хвойными деревьями и с узнаваемой, в целом, растительностью, не разительно отличающийся от земных. Портал «высадил» воинов на нечто, похожее на тракт, сложенный из отесанных каменных блоков и плотно подогнанных друг к другу. Однако на стыке между ними пробивались чахлая и упорная трава, кустики, мелкие деревца, пытающиеся отвоевать заново свою территорию. Тракт, наверное, был в прошлом торговой дорогой, соединяющей запад и восток за пределами леса; ширина его составляла метров десять, а длина уходила в обе стороны в необозримые дали. Не смотря на прорастающую зелень, тракт не выглядел заброшенным энное количество веков назад, поскольку поверхность блоков заплыла почвой незначительно – и то местами.

– Наше мнение действительно не учитывалось этими… непонятно кем, – подал голос Волк, в котором чувствовались философское спокойствие и уравновешенность. – Забросили черт знает куда, наплели с три короба, наобещали кучу всего, и при этом не указали, в каком направлении двигаться. Я, конечно, понимаю, что может оказаться чревато появиться из ниоткуда на глазах у изумленной публики, и нас могли бы счесть демонами, ежели местные аборигены представляют отсталую цивилизацию, – но хотя бы путеводителем нас могли снабдить?! Теперь ломай голову над создавшейся проблемой… Ладно, хорош разглагольствовать, – оборвал он сам себя, так и не закончив мысль. – Что будем делать дальше, путешественники во времени? Мне лично ничего на ум путного не приходит. Пожалуй, только одно – нас четверо, а, значит, пойти по четырем сторонам света в целях исследования пути и через оговоренное время встретиться здесь же, чтобы окончательно определить направление.

Дима замолчал, вопросительно глядя на друзей. Выжидательно, не умея выражать свои мысли на человеческом языке, села на задние лапы Еханна, выпрямив позади себя длинный хвост.

– Почему-то мне кажется, что нас не стали бы посылать к черту на рога ради какого-то сомнительного интереса, – предположил Один, глядя прямо в небесные глаза своей милой подруги, на что она отвечала нескромной взаимностью без присущего ей колючего холода. – Возможно, нам не всю информацию выдали для оценки обстановки в окружающем мире, однако сие не значит, что во всем остальном соврали. На планете вот-вот может разразиться апокалипсис – или уже разразился, – и местными силами его предотвратить не могут, вероятно, не хватает ресурсов. В общем, если мы не даем катастрофе случиться и выживаем, то постигнем тайны и обретем возможности, коих нам сейчас остро не хватает в борьбе с тварями в нашей Вселенной. Посланцы знают, что, скажем так, Великое Зло пробуждается в обеих Вселенных, но на разных уровнях, и нам предлагают вариант, пусть и смертельно опасный, обмена, который можно свести к четырем словам.

– Вы – нам, мы – вам! – догадалась Наташа.

– Верно. К сожалению, это всего лишь версия, но она либо подтвердится, либо опровергнется – третьего не дано. Гадать бессмысленно, поэтому необходимо определиться в дальнейших действиях, хотя бы на первое время.

Один вспомнил слова, сказанные ему два с половиной (или около того) года назад на его День рождения Черной Рясой (так он условно обозвал людей в черных одеяниях) мужским голосом и процитировал их вслух:

– «… Скоро вы – ты, Один, и ты, Дима, – станете очень нужными миру. Не только голубому». Интересно, они предсказатели событий, или их провокаторы? Хотелось бы мне знать, – он с сожалением вздохнул – острейшая нехватка информации иногда приводит к депрессии и несварению желудка.

– Думаю, нам всем хотелось бы знать как можно больше ответов на не заданные вопросы, – констатировала Наташа. – Все знать невозможно…

– … Но стремиться к этому надо, – подытожил Дмитрий, не давая вспыхнуть разгорающемуся спору. – Пора определиться с направлением, – как вы думаете, ребята?

Наталья мигнула, медленно втянула воздух через ноздри, подержала его несколько секунд в легких, а затем также медленно выдохнула, тем самым приводя себя в чувство. И уже спокойным уверенным голосом сказала:

– Итак, что мы имеем: неизвестный мир, неизвестный лес, неизвестное направление. Для начала необходимо определиться с маршрутом. Отсюда следует вывод: мы воспользуемся, Дима, твоим предложением, то есть отправимся на все четыре стороны, как говаривалось на Руси. Мы исследуем как можно больше леса, и, самое большее, через пять часов встречаемся здесь. В случае, если кто-то заблудится, то, не стесняясь, кричать во всю мощь своих легких. Ни в коем случае не забывать, что находимся в чужих дебрях, полных притаившегося со всех сторон зла. Вроде все сказала. Если нет вопросов, то выбирайте сторону света (здешнее светило, как и на Земле, опоясывало небосвод с востока на запад) и по коням. Ах да – орать обязательно в обозначенной ситуации.

Она оглядела свое, хоть и малое (во многих смыслах слова), но доблестное войско, убедилась, что вопросов нет и, когда друзья разошлись по выбранным маршрутам, направилась на оставшийся ей запад, по заброшенному тракту, ступая легко и бесшумно, по-кошачьи.

Дмитрий прекрасно понимал, что хоть он и полноправный член фантастической команды, все же являлся слабейшим ее звеном. О да, физически сильнее, мощнее и выносливее подавляющего числа представителей человеческой расы, но в борьбе с мировым злом – новичок. Так сказать, на деле – впервые. Нет, Дима совсем не завидовал друзьям, владеющим самым совершенным оружием, известным ему – «Троном». Напротив – он им очень благодарен за то, что без вопросов приняли в свою команду, подарили дружбу, научили жить по-новому, избавили от опасного для него и окружающих его людей дикого одиночества. Никто не преследует, не измывается над ним, не указывает, что делать – что можно, а что нельзя.

Виду вышеозначенного и многого другого, в том числе неполное умение абсолютно бесшумно перемещаться по лесу, становиться тенью в темноте и полностью сливаться с окружающей средой, Дима выбрал восточный маршрут, по древнему торговому (предположительно – опять же, не хватает знаний и сведений) тракту, очень медленно, но верно разрушаемому временем и лесной растительностью.

Как уже говорилось ранее, Наташа ушла на запад – она и в Казахстан приехала с матерью из Западной Европы.

Один, как ни парадоксально звучит, выбрал северный путь. Что ни говори, а имя, данное ребенку при его рождении, откладывает свой отпечаток на судьбу и душу владельца имени. Один – в древнескандинавской мифологии – верховный бог – бог войны и победы, ветра и мореплавания, покровитель погибших в бою героев. Скандинавские страны, как известно, относятся к Северной Европе.

Путь, выбранный Еханной, тоже не случаен. Ведь она родилась и выросла в далеком будущем Земли, на Мортиус Терре, в первой четверти двадцать третьего века. В те времена, когда человеческая раса почти вымерла, а жалкие ее остатки расселились по Солнечной Системе, Земля представляла из себя радиоактивную пустыню с редкими островками уникальных лесов, поглощающих радиоактивный воздух. Та Земля не знает снега и холода, от северного до южного полюсов простирались ядовитые пески, и стояла жара, присущая экваториальному поясу. А Еханна привыкла к раскаленному солнцем воздуху пустынь и чрезмерно влажной духоте оазисов, островков бурлящей жизни. Может, поэтому – скорее не осмысленно, на подсознательном уровне – крыса выбрала южное направление исследования.

… Заслышав веселое журчание воды справа от тракта, Дмитрий вдруг вспомнил, что очень хочет пить. Он осторожно сошел с дороги, прошел мимо вековечных кедров (по крайней мере, эти кедры очень похожи на земные аналоги, отличий Дима не заметил, как и у прочих узнанных растений), внушающих своими размерами чуть ли не благоговение, в редкий черемуховый подлесок, где, собственно, и протекал извилистый, слегка мутноватый, ручеек. Дима опустился перед ним на колени, сложил лодочкой ладони и набрал в них в самом глубоком месте водицы, испробовал ее, зажмурившись. Вроде, пригодная для питья, отдает чем-то неуловимо знакомым, но все же не ядовитая, в отличие от воздуха, пропитанного отравой смерти.

А открыв глаза, чуть не поперхнулся водой, застыл изваянием – буравя его тяжелыми взглядами желтых глаз, перед ним стояли пять воистину крупных волков, среди коих один особо отличался: почти в полтора раза крупнее расположенных рядом собратьев, а во взоре светился отнюдь не примитивный разум. И откуда они такие незаметно нарисовались?

Дмитрий поднялся с колен, разом позабыв о жажде, мучавшей его, перешагнул через ручей, медленно наступал на хищников, в честь коих назвал его Один. Предупреждающе оскалившись и глухо зарычав, волчья стая неохотно отступала назад. Дима остановился в трех шагах от них, не испытывая ни малейшего намека на страх, спокойно, негромко, глядя в волчьи глаза вожака, без угрозы в голосе, пояснил:

– Вы голодны, но я не дичь, и никогда ею не стану (вот тут Дима глубоко заблуждался – еще как станет, причем в недалеком будущем, и не единожды!). И не враг вам – я почти такой же, как и вы. А если вторгся на ваши охотничьи угодья, за то не вините меня – по незнанию. А теперь – идите своей дорогой, я пойду своей.

И Волк повернулся к своим «собратьям» спиной, без боязни нападения выбрался обратно на тракт. Они совсем не понимали его речь, но интонацию в ней и оттенки произношения вполне уловили. Отчего не рискнули напасть на одиночку, повернувшуюся к ним спиной, даже стаей, впятером. Звери также развернулись и скрылись бесшумно в густых зарослях кустарника.

Волки вконец обнаглели – напали на скот посреди бела дня! И это при том, что вьенцы не по домам сидели, а трудились на благо деревни в ее дворах. Загрызли собаку, охраняющую стадо коз, перерезали треть его, чуть не убили маленького пастуха. Великое благо, что сын Марка-кузнеца – Карл – обретался поблизости (чего греха таить – миловался с невестой своей, подальше от глаз людских), да заслышал вопли истошные мальца и перепуганное меканье скота. Пока легконогая девица бежала за помощью, Карл коротким мечом, всегда имеющимся при нем, защищал хозяйство и мальчонку, удумавшего в сей момент оплакивать верного четвероногого друга, павшего в неравном бою с хищниками. Обычно они сторонились человеческого жилья и рыскали вокруг него лишь глухими ночами в поисках съестных отходов. Собаки их чувствовали и глухо рычали, давая понять, что свой дом будут защищать насмерть.

Вьенский князь – Ундерман Клармаркай – животных не винил. Он подоспел к юному Карлу с четырьмя дружинниками как раз вовремя – они стаей, скалясь и рыча, окружали юношу медленно, опасаясь мелькавшего в его руках страшного лезвия, беря в кольцо. Рядом стоял пастушок, твердо удерживая небольшой кинжальчик с конусовидным клинком, – спина к спине, не давая возможности хищникам напасть сзади. В глазах ребенка читалась гремучая смесь страха, решимости и не по-детски прочной воли к жизни.

Увидев подмогу двуногим, волки бесхитростно дали деру – с таким количеством людей им не совладать. Князь и дружинники, вооруженные, как и Карл, короткими мечами да легкими копьями вдобавок, на том не успокоились – они погнались за стаей, дабы раз и навсегда отбить желание тревожить Вьену.

Ундерман Клармаркай винил не волков в том, что они напали на Вьену. Во всех бедах повинен только могущественный маг, неведомо откуда пришедший, обосновавшийся в Готреле несколько весен назад. С тех пор, год от года, становилось только хуже, ведь для наращивания демонической армии требовалась не токмо его нечеловеческая магия, – а и весьма большое количество продовольствия, кое Змеиный лес и поставлял. Наемники выбивали лучшую дичь, бесчисленные мертвецы и бароги жрали все, что ходит, плавает, ползает, летает. Пища требовалась и полководцам растущего войска – кентаврам Калимнуле и Сирико, рыцарям Монстру и Грому. Все эти твари невероятно прожорливы, а лес хоть и богат всевозможной живностью, но не безграничен (Монстру, возможно, пища не требовалась, также, как скелетам и камнецам)…

Голодные хищники, злобно рыча, бежали на запад от назойливых двуногих преследователей, никак не желающих от них отставать. Люди не издавали отпугивающих звуков, боясь навлечь на себя ими патрули бездушных воинов.

Увлеченные погоней, преследователи не сразу обратили внимание на изменение поведения преследуемых. Волки боялись вооруженных людей, но еще больше они боялись нежить, нелюдей. Почуяв смертную опасность с севера, резко свернули на южное направление, громко завыли, увеличили скорость бега и разрыв между собою и людьми. Через минуту скрылись за зарослями лесной малины, еще через минуту преследователи поменялись местами с хищниками, превратившись в дичь для патруля мертвяков.

– Всем на запад! – приказал Ундерман, перебивая зловещие звуки костяного бряканья, усиливающиеся с каждой секундой. – Уведем мертвечину дальше от Вьены!

Впрочем, сию необходимость воины и сами прекрасно осознавали – в деревне их жены, дети, любимые, родственники. Обычно вражеские воины обходят стороной лесные селения, в том числе и наемники, но отчего-то с устрашающей частотой исчезают люди – собиратели, грибники и охотники, рыболовы и пастухи – словом те, кто проводят довольно много времени вне родной деревни, добывая для оной пропитание.

Патруль нагонял беглецов медленно, но верно, не ведая ни эмоций, ни усталости, ни чувств, в количестве ста скелетов с копьями и костяным каркасом густо-зеленого цвета, без доспехов, шлемов и щитов. Откуда они вообще взялись?

Вьенский князь вдруг остро осознал, что скелеты, само собой разумеющееся не владеющие собственным разумом, вели к Древнему Торговому Тракту целенаправленно, беря их в кольцо, где им, не имеющим возможности высоко поднимать костяшки ног, легче будет передвигаться. А выбравшись на Тракт, люди стремглав помчались на запад, в сторону далеких Ничейных земель, но и смарагды, наклонив копья из вертикального в горизонтальное положение, увеличили темп, продолжая нагонять вьенцев, слишком быстро устающих.

Марк и Карл – соответственно, кузнецы отец и сын – больше привыкли подчинять себе огонь, железо и сталь, нежели скорость передвижения. Они первыми стали отставать от группы беглецов. С каждым шагом друзья удалялись все дальше, а смарагды наоборот – приближались, невольно наводя ужас на Карла, еще ни разу не сталкивающегося с мертвыми воинами Бэрайи-мага в бою. Их дыхание сбилось, стало шумным, ноги тяжелели, наливаясь свинцом, сердце готово выпрыгнуть из груди. В конце концов, отец и сын поочередно остановились, устало развернулись к врагу, дабы встретить его достойно и хоть немного отвлечь на себя, сверкнули на солнце сталью мечей.

Ундерман Клармаркай на ходу на краткое время повернул лицо назад, по коему текли ручейки пота, и успел увидеть, как его дружинников бездушно насадили на копья с четырехгранными наконечниками. Они даже звука не издали. Теперь их осталось четверо.

Князь притормозил бег, решительно обернулся к приближающемуся противнику, смахнул ладонью пот с лица, замер в боевой стойке, крепко сжав рукоять меча и отбросив ставшее ненужным копье на блоки Тракта. Его воины охотно присоединились к вождю, им также не по нутру трусливо бежать, поджав хвост перед кем бы то ни было. Копья со стуком шмякнулись на бывшую торговую дорогу, ныне обрастающую растительностью. Они приготовились встретить верную смерть, ни на удар сердца не сомневаясь, что она неминуема.

Вначале Волк услышал по пути следования отдаленные звуки, которые он не мог сходу идентифицировать. Но по мере их нарастания, лицо его эмоционально преображалось от непонимания и недоумения до удивления и неверия собственным глазам. Эти звуки ни на что не похожи, когда-либо им слышимое: хоровое оглушительное костяное бряканье, металлический лязг, многотональный перестук.

Дима для надежности спрятался за тысячелетний необхватный дуб, растущий справа от тракта, потому как шумовая какофония стремительно нарастала грозной волной… зеленых скелетов, наседающих на четырех человек! Невозможно! Волк по сучьям взобрался на высоту одной трети дуба, дабе лучше видеть фантасмагорическое сражение – такое придумаешь, разве что, в бредовом воображении! Что это за мир, где оживляют истлевшие трупы, чьи скелеты зеленого цвета, вместо нормального белого! А люди (на вид – настоящие люди, ничем не отличающиеся от землян) при неравных силах отступали от оных – четверо против сотни бездушных воинов (плюс-минус десять-пятнадцать, в таких хаотичных движениях и монохромности атакующих сложно точнее произвести расчет)!

« А не в преисподнюю ли мы попали?!» – подумал Дмитрий, когда отошел от первых впечатлений увиденным, но увидев людей, сражающихся из последних сил и истекающих кровью, решил, что в ад живыми грешники не попадают – только их черные бесплотные души.

Один лишь мозговой импульс – и тело быстро трансформировалось в похожего на демона Хао-Шая: желтые белки глаз, испускающие смертоносную враждебность, рог на лбу и расплющенном носу, шипы на темени и затылке, на локтях и кистях, маленькие когти-стилеты серпообразной формы, желтые волосы и дорожки вен, мощное развитое тело, коему обзавидуется любой взрослый тяжелоатлет, под одеждой рельефно бугрились стальные мышцы с не по-человечески прочной кожей. Сук, на котором он сидел на корточках, держась правой рукой за тот, что повыше, заметно согнулся под тяжестью грузного Зверя.

Поверхность носового рога заискрилась светлой зеленью, искры превратились в прозрачную дымку того же цвета, а дымка, в свою очередь, уплотнилась и выпустила лазерное колечко диаметром в два сантиметра. Колечко угодило в плечо скелета, атаковавшего опасно одного из людей – тот сгорел, словно тополиный пух, стремительно, оставив после себя развеявшуюся маленькую кучку праха. Мощный энергетический всплеск сжег отчасти еще трех скелетов, находящихся в опасной близости от первого. Копье, не подвергшееся пламени, со звоном упало на блоки тракта.

Пора вмешаться в ход событий в чужом мире. И Зверь полетел вниз, в гущу оживленных мертвецов, не задумываясь о том, выживет ли в настоящей битве и успеет ли вовремя к месту сбора.