Читать книгу: «Времена года. Книга стихов»

Шрифт:

ISBN 978-5-4474-8934-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВРЕМЕНА ГОДА

В первую книгу стихов величайшего русского поэта начала 21 века Станислава Викторовича Хромова включены стихотворения сборника «Времена года».

Стихотворения Станислава Хромова проникнуты тонким мироощущением и лирикой повседневности.

Они радуют многочисленных почитателей творчества поэта, стали основой для популярных песен.

Первое стихотворение

Воскресенье. Стекла в инее.
Распечатаю окно.
Молодое в чашу синюю
Льется алое вино.
Вспоминаю за дорогою, —
Не терзаясь, не скорбя, —
Свежесть раннюю, далекую
Первых чисел ноября.
Бьют часы за стенкой древние —
То ли нечет, то ли чет…
И во встречном направлении
Время будто бы течет.
В доме спят. А я украдкою
Волю дам карандашу —
Наклонившись над тетрадкою
Первый стих свой напишу, —
Полечу межой рассветною,
Как пустынник в старину,
В ту далекую, заветную,
Нереальную страну,
Где шевелится под елками
Полумрак и снеговей,
Позабытыми проселками
Слушать музыку полей,
Где моей безлюдной отчины
Запустенье не страшит,
Где на травах у обочины
Иней розовый лежит,
Где былинные сказания
Убаюкивают Русь…
И куда я в наказание
Обязательно вернусь.

Старая пристань

Огромные камни, как стражи у плеса,
За ними домишки, пустырь, лебеда,
Шуршат по асфальту все мимо колеса
И редко теперь заезжают сюда.
Забытая пристань. Лишь изредка где-то
Подаст пароходик тревожную весть,
И если я знал, что такое край света
То это уж верно окраина есть.
За шпиль деревянный цепляешься взглядом,
И копией тут, хоть кому укажи,
Лежат бездыханные ржавые рядом,
Как дохлые щуки, стальные баржи.
Не здесь ли когда-то в далекое время
В такую же кроткую тишь и покой
В засаде звенело кочевника стремя,
И отзвуки битвы неслись над рекой!
Глядись целый день в бесконечные дали,
Но кто эти странные мысли поймет —
А может быть, чайки у них переняли
И дикие крики, и хищный полет?
Я вздрогнул! Потом тормоза завизжали,
Потом они вышли и скрежет затих,
Присели к воде на земные скрижали
И пива бутылки открыли о них.
Ничто не спугнуло идиллии сонной,
Лишь солнечный диск, непомерно тяжел,
Сигналил нам издали алой короной
О том, что еще один день отошел.

Вечернее небо

Уж окутались сумраком долы,
На закате межи пролегли.
Облачка, как пустые атоллы,
Расплываются где-то вдали.
Изумрудные росы вбирая,
Отражает свеченье трава,
И венчает подножие рая
В небесах золотая канва.
И спокойные мысли святые,
Уплывают невольно туда,
Где прорвав невода золотые,
Одинокая брезжит звезда…

Гнилые места

Зарастают излучины тиной,
Не бушуют опята на пнях,
И давно об охоте утиной
Позабыли уже в деревнях.
А пойдешь по знакомой дороге,
Вспоминая былые года,
Из-под ног, добавляя тревоги,
Неживая сочится вода.
Поглядишь исподлобья на ельник,
На березы, погибшие здесь,
И, как путник, покинутый в сельве,
Невзначай передернешься весь.
Что здесь стало! Болота и чащи-
Неизвестный пугающий лес!
В колеях высоко и щемяще
Отражаются клочья небес.
Словно вышел на адские круги
С неподвижным оскалом берлог,
Где рябины, согнутые в дуги,
Украшают затопленный лог.
И повсюду, заросшие мохом,
С допотопной какой – то войны
На земле в одиночку и чохом
Молчаливо лежат валуны.
Не встревожит шипенье гадюки,
Не обрадует птиц перелет —
У безжизненной тихой излуки
Даже ворон, и тот не живет.
А очнешься у самой плотины —
Где бродил! – За верстою верста
Мхи да кочки, дa заводи тины…
Мертвый волок, гнилые места!

Времена года

Когда осыпают деревья
На землю последние листья
И ветер стучится уныло
В закрытые на ночь ворота,
Под серым дождем монотонным
Задумаюсь снова о жизни,
А в темных аллеях тускнеет
Сусальная их позолота.
Когда на пустынных дорогах
Гуляет лишь вьюга да черти,
И тяжко во сне беспробудном
Забытые стонут могилы,
Под звездным мерцающим небом
Задумаюсь снова о смерти,
А в сердце вселенская стужа
Последние выстудит силы.
Когда в половодье бурлящем
Рассеются тени былого,
И в воздухе свежем и ясном
Леса отразятся и рощи,
Под их нарастающим звоном
О Ней я задумаюсь снова,
А песней любви и свободы
Пронизаны белые ночи.
Когда же природы цветущей
Распустится кокон прекрасный,
И яркие солнца бутоны
В пруду растворятся стеклянном,
Под знойным светилом палящим
Не стану грустить я напрасно,
А просто возьму и уеду
Бродить по лесам и полянам…

Обычное

Я помню: заря восходила,
И тени ложились к крыльцу,
И ты улыбалась так мило
Ее золотому венцу.
Зажглись на березах сережки,
Твой смех ускользал на бегу,
В конце заметенной дорожки
Искрилась веранда в снегу.
А дальше мохнатые ели
Глубокий покоили сон
И мрачно оттуда глядели,
Вздыхая ветрам в унисон.
Ну что ж, мне и это отрадно,
Что в памяти нашей живут
Аллея, березы, веранда
И белый под елями пруд…

Ранняя прогулка

Вот проснусь я однажды рано,
Натяну сапоги и плащ
И по полю в сетях тумана
Побреду, как промокший грач.
Мимо черной угрюмой пашни,
Чуть заслыша высокий звон,
Прямо к лесу, где елей башни
Окружили покой и сон.
И, зайдя под густые ели,
Вдруг почую, что где – то тут
Молчаливые бродят тени —
Не меня ли в дорогу ждут?
Не пора ли и мне без жалоб
Собираться в обратный путь?
Как легко и свободно стало б
Отрешиться куда – нибудь!
От всего, что давно не ново,
От чужих безразличных глаз,
От короткого сна земного
Что до смерти замучил нас.
Что саднит, как глухая рана —
Безысходен, жесток, тяжел…
А иначе, зачем так рано
Ты из дома сюда пришел?

Синий вечер

Вечер синий, вечер лунный,
В небеса столпы дымов,
Над окраиной безлюдной
Дремлют крыши теремов.
Я любил тебя такую —
Просветленную в печаль,
Я и сам порой тоскую,
Только мне себя не жаль.
Знаю, будет оно время-
Без молитвы и креста,
Из иного Вифлеема
Выйдет новая звезда!
Разойдутся ли по миру
Песни петь… Былая Русь!
Но за их чужую лиру
Я ручаться не берусь.
Знаю только вечер зимний,
Звезды яркие над ним,
Да узоры тайных линий —
Уходящий к небу дым.
Так ли ввысь и ты, Россия,
Отлетишь, наступит срок,
Как непризнанный мессия,
Как сгоревший уголек?
Мчатся блики, иней колкий
Покрывает все кругом…
Вечер синий, вечер долгий,
Не тревожься ни о ком!

Поэт

Короткий изводится вечер,
Туман за дорогами чист,
Взирают оплывшие свечи
На белый исписанный лист.
Чертит карандаш по бумаге,
Забыв назначенье свое —
Безвестные, тайные знаки
Выводит его острие.
И в этом немом откровеньи
Безумном, как времени ход,
Быть может, иное движенье
В иных измереньях живет.
Вот так, мой хороший, а ты то
Все думал пройти на ура,
Ты думал, что тайна зарыта
В корпенье пустом до утра.
Любил ты могильные плиты
И грозный над лесом закат,
Когда его светом залиты
Стога на покосах горят.
Когда на притихших угорах
Соборы возносятся ввысь,
И мысли твои в разговорах
Над ними, как стаи неслись.
Любил ты уступчивых женщин
И бойких, веселых девиц —
С бесовскою силой повенчан,
С полетом заоблачных птиц.
Ты тайно в ушедшие ночи
Скрывался, как в черный подвал,
Где карие ведьмины очи
Божественным даром назвал.
Где так же легко и свободно
Живется, как в жизни чужой —
И бродишь с улыбкой холодной
За призрачной этой межой.
А твой карандаш на бумаге
Выводит бессмысленный штрих —
Откуда взялись эти знаки,
И кто подсказал тебе их?
Взгляни на пустые кварталы,
На мрачные в дымке дома —
Вот памяти светлой анналы
И черной тоски закрома.
Все здесь, не надейся душою
Чужую судьбу проложить
И там, за далекой межою
Свободно и праведно жить.

Жизнь мечтателя

Я могу теперь только забыться
И взмахнуть на прощанье веслом —
Одинокая вещая птица
Осенит меня черным крылом.
Озираясь на волны несмело,
Погляжу я на берег с тоской —
Может, девушка в платьице белом
Мне вдогонку помашет рукой!
Зашумят сиротливо березы…
И не стану еще возражать,
Что глотая невольные слезы,
Будет девушка следом бежать.
Но в желаньях своих несерьезных
Для нее ты, конечно, не тот —
Подавай ему проводов слезных,
Полюбивший мечты идиот!
Как подумаю с грустью об этом,
Угасает и прячется взгляд —
Если кто – то родился поэтом,
То его утопить норовят.
Говорят, мол, она не по Сеньке —
Он пропойца и круглый дурак,
Оттого на последние деньги
Вечерами сбегаю в кабак…
Так ничтожно, подобно лишаю,
Одинокие годы влачу —
И уже никому не мешаю,
И уже ничего не хочу…

Элегия

Гулко в лесах, и сошедшими пахнет снегами,
Ожили борозды, вновь увиваясь за плугом,
Воды озерные вровень стоят с берегами,
Быстрые утки проносятся низко над лугом.
В дымке рассветной что слышу я каждой весною —
Плач ли ребенка, дыхание родины спящей?..
Нет, никуда не уйдет это вместе со мною,
Чтобы воскреснуть в какой-то судьбе преходящей.
Нет, не поверю, что там – на пороге эпохи
Все растворится за гранью иных измерений,
Плачет дитя, и дела наши, стало, не плохи,
Плачет душа, вызывая слова откровенней.
Воды и небо, и пара стремительных уток,
Как это много для сердца влюбленного значит!
Плачет душа, и порою, надрыв ее жуток,
И не понять, по кому она веснами плачет…

У чертова пня

Глухо скрежещут засовы,
Чуть затихая ко дню,
Ночью слетаются совы
К этому чертову пню.
Жуткие в полночь кошмары
Путникам видятся тут —
Даже господние кары
Вровень с таким не идут!
Слышно бывало в народе,
Да не осталось следин,
Здесь в незапамятном годе
Шлялся разбойник один.
Брел он, угрюмый и дикий,
Брел до фиордов своих,
Посторонь мир многоликий
В темных берлогах затих.
Но из удалой дружины
Вызвался молодец всеж —
Ночью подкрался и в спину
Сунул гулебщику нож!
Тяжко согнулся бродяга,
Будто с дороги устал,
Кровь зашипела, как брага…
Рухнул и больше не встал.
Тут и оставили вора,
А из спины его, глядь, —
Кряжем, не вынуть который,
Нынче торчит рукоять.
Если же верить старухам,
Жившим недавно отсель,
Был у бродяги под брюхом
Золота полный кошель.
Вот и лежит, как корыто,
Алчные души маня,
Золото в недрах сокрыто,
Несколько метров от пня.
Стоит пробить ему спину, —
Чрево давно прогнило, —
Каждый мечтает, мол, выну
Золота десять кило!
Сходятся к месту лихие
И, принимаясь за труд,
В этой продажной стихии
Друга за горло берут.
Чавкают в месиве бродни,
Только все зря, говорят, —
Слитки давно в преисподне
В княжьих хоромах горят…
Так оно, верно, и было,
Даром не скажет народ,
Время землею забило
Очи варяга и рот.
Лег, как могильная груда,
В недра вошел и протух,
Изредка память оттуда
Вынесет гнилостный дух.
Мохом зарос и травою,
Приняв безжалостный суд,
И над его головою
Темные слухи ползут…

Фантазия

Замучают летние грезы
Простором своим необъятным!
Люблю, развалясь под березой,
Подумать о чем-то приятном.
О том, например, что не худо
Под тень австралийских пампасов
Уехать на время отсюда
И жить там среди папуасов.
А можно забраться поглуше —
Бежать в африканские дебри,
Где бродят умершие души,
И рыскают хищные звери.
Где женщины страстны до жути,
И ласки их огненно дики,
Где бьются их пышные груди
И слышатся жадные крики!
Такие, признаться, тревоги
Нагрянут, что некуда деться…
Ведь люди и вправду не боги —
Не могут на мир наглядеться.
И, может быть, в Африке дальней
В тот час, когда небо светает,
Какой-нибудь негр нахальней
О белых просторах мечтает.
Ну что ж, я не против как-будто,
Однако, признать не могу я,
Что станет он братом кому-то,
Подробности эти смакуя.
А птицы, ветрами гонимы,
Торопятся в дальние страны,
И знойное солнце над ними
В огромные бьет барабаны.

Двор детства

Объяснить ли мне это иронией —
Что не стар и не сед до сих пор?
Мой сосед еще, помню, с гармонией
Выходил разгуляться во двор.
И плясали, и пели охальные,
Отгоняя дотошных ребят,
А какие застолья пасхальные
И сейчас перед взором рябят!
Плыли бабы с ужимками вялыми,
Мужики, походя на котов, —
Гимнастерки кружились линялые
И платочки тридцатых годов.
Без регалий, по-свойски, без почестей, —
Задаваться тогда не с руки, —
Ветераны плясали, как прочие —
Молодые еще мужики.
И такое расскажут, проказники,
Что бывало, поверишь с трудом, —
Я такого, ни в будни, ни в праздники,
Не читал и не слышал потом.
Снова здесь я… Вхожу не без робости
И с расспросами не пристаю —
Как на крае разверзшейся пропасти
Со своим чемоданом стою.
Что-то тут происходит неладное,
Или это со мной – не пойму,
Не шумит представленье бесплатное,
Ребятня не играет в войну.
Опустела дворовая вотчина,
Этот мир заповеданный мой,
Только редкий жилец озабоченно
Пробежит по дорожке домой.
Словно странник без роду, без племени,
Опираясь на память свою,
Я в другом, незапамятном времени
Со своим чемоданом стою.