Цитаты из книги «Сказки обратимой смерти. Депрессия как целительная сила»
Жила-была девочка. Она умерла. И она родилась заново.
...люди с особенно развитой чувствительностью неосознанно вынуждены присвоить себе искусственный, фальшивый облик, так как иначе они не в состоянии противостоять окружающему их миру. Этот ложный облик есть не что иное, как защитный механизм, охраняющий перенесшее травму, раненое и ранимое истинное "я", которое необходимо спрятать и тем самым предотвратить новую травму.
«А что произойдет, если я перестану убегать? – спрашиваем мы себя, устав от погони. – Остановлюсь с разбегу, обернусь: раз, два, три – все фигуры на месте замри! И что, превращусь в соляной столб? На меня нападет злодей? Провалюсь? Упаду в обморок?»
Подобно малышкам, испуганно вглядывающимся в ночную темноту комнаты, когда небрежно брошенная на стул одежда принимает очертания чудовища, мы замираем перед отвратительно-заманчивой загадочной неизвестностью: кто прячется там, за елью? Принц, гном или колдунья?
Ой! Это опять всего лишь я сама.
Я поймала себя,
И я замерла
...спряди нить судьбы и свяжи мягкую тёплую шаль; прочувствуй землю под ногами, напои ее слезами, слепи из неё горшок, вылепи себя. И это не получается? Возможно, тебе придётся впасть в депрессию - горькое и эффективное лекарство, которое выгонит из тебя все горшки, которые ты не соглашалась лепить. Вот они перед тобой сверкают на солнце. И что ты теперь будешь с ними делать?
Приступы тревожности "неизвестного происхождения" атакуют нашу жизнь в самом ее апогее, наказывая за то, что в этой жизни не находят своего отражения наши истинные потребности, подчиненные нашим внутренним или внешним (социальным) понятиям о неких нравственных идеалах.
И когда я стояла двумя ногами на краю пропасти и смотрела вниз, то не чувствовала никакой гордости и не испытывала чувства победы, а только безумный страх перед черной зловещей бездной, которая выплюнула меня назад. В ее глубоких глазах стоял вопрос, которого я раньше не замечала: кто ты? Она спрашивала меня, крича на своем немом языке, и я до сих пор стараюсь ей ответить, каждый день заново.
моя история в точности повторяет их: как Белоснежка и Инанна (шумерская богиня, удалившаяся в царство мертвых), так и я оказалась по
рились, будто их и не было. Образы успеха и счастья, поселившиеся в моем сознании еще в детстве, безжалостно подгонявшие меня, наступавшие мне на пятки, неподвижно замерли. Теперь мною управляли новые силы; и они были мягче, сострадательнее, человечнее по отношению ко мне и окружающим.
Нет больше бледненькой сладенькой Белоснежки - есть женщина, которая умеет любить, умеет мстить, знает, что такое боль, гнев и что такое радость.
Депрессия в моем сегодняшнем понимании – это экстремальное орудие, крайняя мера спасения из безвыходного, тупикового душевного состояния
