Остров с кодовым замком

Через несколько секунд прибор чуть слышно пискнул. Красный огонек погас и вспыхнул зеленый. Это означало, что если где-то и имелись электронные устройства, призванные фиксировать появление чужаков – видеокамеры, датчики движения и тому подобное, – то с этого момента они были временно парализованы, утратили возможность видеть и слышать.

Гаврилин без опаски выбрался из воды и направился к берегу, осторожно ступая по скользким валунам. За ним поспешили все остальные.

Парни вышли на сушу, быстро сняли дыхательные аппараты, гидрокостюмы и все прочее подводное снаряжение. Они сложили все это в сумки, предварительно достав из них повседневный камуфляж, обувь и оружие.

Через несколько минут команда уверенно двинулась в глубину острова. Спецназовцы широко растянувшейся цепью шли по пологому каменистому склону сопки, поросшему редковатым смешанным лесом, без конца огибая здоровенные каменные глыбы. Им то и дело приходилось преодолевать плотные заросли колючих кустарников, перепрыгивать через ручьи, бегущие к морю, перебираться через стволы упавших деревьев.

Несмотря на всевозможные ухищрения, совершенно бесшумно перемещаться по этому ночному лесу даже в условиях относительной видимости удавалось далеко не всем. Слишком много сушняка валялось под ногами. Поэтому время от времени то здесь, то там раздавался негромкий хруст, заглушаемый лишь стрекотанием кузнечиков и криками ночных птиц. Впрочем, если бы не достаточно высокий уровень подготовки спецназовцев по части бесшумного перемещения, не их ботинки со специальной эластичной подошвой, то шума было бы гораздо больше.

Борис поглядывал на светящуюся стрелку компаса и выдерживал правильный курс. Где-то в районе первого изгиба буквы «S» восточной части Фишфанга, поперек него, согласно спутниковым снимкам, проходила глубокая, поросшая лесом каменная балка. Именно в ней и могли располагаться пещеры, в той или иной мере пригодные для обитания.

Минут через десять Гаврилин и в самом деле внезапно увидел перед собой край обрыва, переходящего в широкую лесистую ложбину с довольно-таки крутыми склонами. Он огляделся и негромко свистнул. Спецназовцы тут же подбежали к нему.

– Сейчас нам придется обшарить этот провал и поискать себе место для бивака, – негромко сказал командир. – Будет очень здорово, если шведы в этом месте уже наследили, к тому же очень плотно. Данный факт означает, что эту территорию они отработали полностью и им тут больше делать нечего.

– Интересно, сами-то эти поисковики хотя бы представляют, что именно им нужно найти? – спросил Федькин, продолжая разговор, начатый еще во время пребывания на «Ерше».

– Не уверен. Вполне возможно, им лишь в общих чертах объяснили, что они будут искать нечто ценное и значимое. И все. Но шведы могут и не знать, что конкретно они должны найти. Так, парни! Лом, Таран, Смерч спускаются вниз и заходят с левой стороны, Тур, Болт и Кипр – с правой. Я остаюсь здесь, контролирую обстановку. Приступайте!

Молча, почти бесшумно, Федькин, Гольчакин и Зубово пошли вниз по левому склону холма. Романис, Дубаров и Кипреев двинулись в противоположную сторону.

Борис достал из сумки бинокль с прибором ночного видения, включил питание и поднес окуляры к глазам. Однообразная бледно-зеленая картина ближайших окрестностей ничего угрожающего в себе не таила. Никаких признаков присутствия людей даже при самом придирчивом осмотре обнаружить не удалось.

Гаврилин еще раз огляделся и тоже спустился в балку. Он придерживался руками за стволы сосен, липкие от смолы, и переступал с валуна на валун, пока не увидел в уже поредевшем полумраке ручеек, бегущий по склону. Борис внезапно ощутил жажду, вылил из фляжки воду, уже заметно нагревшуюся, зачерпнул из ручья и с удовольствием напился свежей, студеной влаги.

В этот момент в полусотне шагов справа от него раздался негромкий короткой свист. Он поспешил в этом направлении, вскоре увидел за зеленью кустарников силуэты двух своих парней, расслышал их тихий говор. Это были Зубово и Гольчакин, которые почти одновременно нашли вход в какую-то пустоту в толще скальных пород.

– Внутрь мы уже заглядывали. Там вроде бы все нормально, – сообщил Зубово на правах завзятого диггера. – Потолок, стены и пол сухие. Кубатура приличная. К тому же нора уходит куда-то далеко вглубь, так что места хватит хоть для целой роты.

– Вот и отлично! – одобрил Борис. – Тут, кстати, неподалеку ручеек стекает по склону. Воду пробовал – вкусная.

– Чудесно! – обрадовался Захар. – Пойду хлебну маленько. А то что-то тоже пить захотелось.

– Я с тобой! – Жорка сбросил с плеча сумку, замурлыкал себе под нос что-то оптимистичное, жизнерадостное и вприпрыжку поспешил следом за ним.

Едва стихли их шаги, невдалеке вновь раздался шорох. Гаврилин увидел Романиса, Федькина, Дубарова и Кипреева, вынырнувших из сумрака. Парни сообщили командиру, что тоже нашли пару интересных пещер. К тому же, судя по всему, кто-то ранее обживал их.

– А тут, я гляжу, наши хлопцы тоже отыскали что-то такое, да? Но все это не вызывает у меня особого доверия. Вон и вход какой-то неказистый, – с некоторым пренебрежением проговорил Кипреев.

Впрочем, заглянув в тесноватый зев пещеры и посветив вглубь фонариком, он неохотно признал, что это место, бесспорно, наилучшее. А уж наличие поблизости ручья и вовсе, по мнению Дубарова, делало ее настоящим подарком судьбы.

Остаток ночи ушел на обследование пещеры. В глубине она и в самом деле разделялась на три узких туннеля, уходящие под наклоном куда-то вниз, вверх и вбок.

Изрядную долю времени отняло оборудование спальных мест и налаживание бивачного быта. Лишь на рассвете пятерым членам команды наконец-то посчастливилось уснуть на толстых лежаках из хвойного лапника.

Борис и Лом, назначенные дежурными, в число этих везунчиков не вошли по собственному желанию. Гаврилин решил провести первую рекогносцировку прилегающей местности при свете дня. Федькин, куда более стойкий к бессоннице, чем все прочие члены группы, сам вызвался подневалить.

Борис вышел из каменной норы, самым тщательным образом огляделся по сторонам, надел на голову маскировочную маску наподобие балаклавы и быстро зашагал вверх по склону балки. Солнце, еще по-утреннему холодноватое, красное, просвечивало меж стволами деревьев, суля хороший, ясный день.

По соснам, звонко цокая, скакали крупные, по-летнему рыжевато-серые белки. Шурша в траве, деловито пробежал ежик. При его появлении лесная гадюка проворно шмыгнула куда-то под камень, издала короткое, встревоженное шипение.

– Что, подколодная, жить хочется? – Гаврилин невольно рассмеялся.

После суточного заточения в каюте подлодки он, можно сказать, наслаждался этим привольем, сыроватым холодным ветерком, потянувшим с моря, безграничной, безукоризненно чистой небесной синевой. Нет!.. Подводники, конечно, парни замечательные, сама подлодка – вещь тоже феноменальная, но Борис едва ли согласился бы служить на ней.

Да, прыгая с парашютом, он тоже здорово рисковал. Особенно если приходилось отрабатывать всевозможные варианты экстренной высадки в условиях реального боя. Например, затяжной прыжок, когда парашют порой раскрывается менее чем в сотне метров от земли. Но там если и грохнешься, то под открытым небом, и преставишься очень быстро.

А оказаться в горящем или затопленном отсеке субмарины!.. Наверное, все-таки для того, чтобы ходить на ней и не испытывать при этом каких-то напрягов, надо родиться подводником. Так же как и спецназовцем. Тут свои напряги, собственные тараканы.

Борис поднялся на вершину лесистой сопки, взобрался на старую сосну, уселся на широкой развилке и поднес к глазам бинокль. Отсюда весь остров был как на ладони.

Понятное дело, всевозможные складки местности, тем более поросшие лесом, даже при посредстве бинокля рассмотреть было проблематично. Зато все открытые места просматривались как нельзя лучше. Гаврилин запоминал как отдельные детали рельефа Фишфанга, так и те или иные участки территории в целом. Он скользил взглядом по каменистым холмам, по деревьям, растущим на них – соснам, березам, осинам, смотрел на оба залива, образованные изгибами концов острова.

Море у того изгиба, который был восточнее, где и обосновались спецназовцы, смотрелось как довольно глубокое. Вода в этом месте отливала темной синевой с зеленоватым оттенком. А вот у западного края острова залив был явно мелковат, со светлой водой и замечательным пляжем. Ярко-белая подкова песчаной косы искрилась кварцем под лучами утреннего солнца.

Борис оглядел сосновый бор, подступающий к ней, и заметил две синие палатки туристического фасона. Подле одной из них хлопотал мужчина, разжигал костер. По всей видимости, он собирался готовить завтрак.

Переведя бинокль на море, Гаврилин обнаружил, что к Фишфангу мчатся два моторных катера типа РИБ, с жестким дном и мягкими надувными бортами. В каждом из них находилось не менее чем по шесть-семь человек. Минут через пять катера причалили к берегу. Пассажиры спрыгнули на сушу и зашагали в сторону палаток.

Человек, разжигавший костер, при появлении этих людей выпрямился и приветственно помахал им рукой. Из палаток выбрались еще трое молодых мужчин, которые подошли к костру.

Здоровенный тип из числа прибывших, в бейсболке и натовском камуфляже, размашисто жестикулировал и что-то говорил. По ходу своего спича он указывал пальцем то в одну, то в другую сторону. По всей видимости, этот субъект здесь был главным и давал людям задание на предстоящий день.

Наблюдая за ним, Борис мысленно пожалел о том, что сейчас рядом с ним нет Захара, который мог бы «перевести» сказанное иноземцем. Впрочем, он и сам был неплохим психологом и лингвистом. По артикуляции, мимике, жестикуляции капитан смог уловить общий смысл его выступления.

Насколько можно было понять, тот критиковал своих слушателей за неважно выполненную ими работу. Человек в камуфляже убеждал их в необходимости рыть что-то на глубину до семи футов. Это явствовало из характерной жестикуляции. Его руки как бы гребли что-то сыпучее. Потом он широко, наискось, раскинул их.

Его аудитория по-разному реагировала на эти филиппики и призывы. Кто-то сокрушенно разводил руками, как бы взывая к пониманию. Мол, выше головы-то нам не прыгнуть. Кто-то флегматично кивал, как бы соглашаясь с начальством, но внутренне игнорируя и призывы, и упреки.

Среди этой команды, состоящей из примерно полутора десятков человек, Борис заметил четырех молодых женщин. Они, как и большинство прочих, были одеты во что-то военно-спортивное.

Несмотря на расстояние, он разглядел и две странные фигуры в излишне ярком прикиде типа унисекс, с густой щетиной на лице и ярким, даже крикливым макияжем. Эти последователи Кончиты Вурст стояли, держась за руки, постоянно кокетничали и жеманничали друг пред другом.

«Ни хрена себе, вот так прикол! – Гаврилин поморщился и негромко рассмеялся. – Вот кого тут только не хватало! Да уж. Гейропа во всей красе».

Тем временем люди, прибывшие на остров, разобрали из отдельно стоящей палатки-склада лопаты, металлоискатели, какие-то совки и скребки. Потом они потянулись к средней части Фишфанга. Борис навел туда бинокль и разглядел множество недавних раскопов на склонах холмов. Это лишний раз подтвердило правоту его предположения о том, что представители Швеции и НАТО что-то здесь ищут.

Как бы узнать, что именно тут хотят отыскать эти хреновы сталкеры? А как их еще назовешь? Сколько времени придется потратить на то, чтобы это выяснить? Главное, как вообще это сделать, если команда спецназовцев напрочь лишена права вступать в какие-либо контакты со шведами? Это же все равно что связать бегуна по рукам и ногам и заставить его бежать стометровку с рекордным результатом.

Борис подумал, что неплохо было бы незаметно подключиться к поискам, опередить иноземцев, первыми найти это нечто, пока неизвестное. Или тихонечко стибрить объект, если вдруг его удастся найти шведам.

Следующая задача – каким-то образом доставить в Россию то, что спецназовцы смогут раздобыть. Если оно тяжелое, даже очень, но компактное – чепуха, они справятся. Но сей предмет может быть и весьма объемным, не влезть в люк подлодки. Вот и думай, командир, как быть в таком случае. Это тебе вопрос на засыпку.

Капитан решил, что, как только парни встанут, Гольчакина надо будет мобилизовать на постоянное наблюдение за сталкерами. Особенно за дядькой в камуфляже. Он тут, безусловно, дирижер. Днем всему личному составу стоит разойтись, неотрывно наблюдать за шведами, по мере возможности прослушивать их разговоры. У мест, где они что-то ищут, при необходимости установить видеокамеры.

Если исходить из установок полковника Красницкого, то на выполнение этого задания у их команды в распоряжении дня три – не более. Надо отработать их на все сто, чтобы потом не краснеть и не искать оправданий, если вдруг постигнет неудача.

Впрочем, не повезти может и сталкерам. Этот остров, конечно, не слишком велик даже в масштабах Балтийского моря, тем не менее его площадь составляет около трех миллионов – да-да, именно миллионов! – квадратных метров. На то, чтобы детально обшарить ее, проверить каждый клочок территории, даже тысяче поисковиков потребуется около трех лет. А ведь есть еще и прибрежное мелководье. Нет никакой гарантии, что искомый объект не находится именно там. Вот ведь, говоря неинтеллигентным языком, выпал им геморрой, да еще и с осложнениями!

Если здраво рассудить, то вовсе не факт, что эти шведы и натовцы гарантированно станут триумфаторами. Но если их ждет фиаско, то у команды спецназовцев, имеющей куда более суженные возможности, шансы на успех еще меньше. Достаточно того обстоятельства, что искать это самое незнамо что они могут лишь тайком от конкурентов.

В этом смысле общеизвестному Иванушке-дурачку из тридесятого царства было не в пример комфортнее выполнять заведомо нереальное повеление батюшки царя. Он знал хотя бы то, что ищет всего-навсего жар-птицу. Что?.. Она начисто отсутствует в природе? Да ладно вам. Это же совершенно неважно.

Хотя не стоит заранее вздыхать по поводу сложностей и трудностей. Разве в ходе прежних операций им доставались задачи попроще? Если бы! Да, он постоянно с ними, все тот же извечный геморрой, только чуточку другого фасона.

Все-таки что же они, эти шведы, тут ищут? Можно ли определить это вот так, как говорится, навскидку?

Понятное дело, экологию, зоологию и всю прочую ботанику, конечно, можно отбросить сразу, даже не раздумывая. Какие-нибудь древние или относительно новые клады? Да, это может иметь место быть. Вполне! Но эта сталкерская шатия-братия весьма напоминает подразделение НАТО, хоть и наряжена под шведских подданных, даже весьма неформальных. А Североатлантический блок – контора серьезная. Неужто ему клады нужны?!

Гаврилин закончил изучение географии острова, понаблюдал за шведскими сталкерами и отправился к расположению своей команды. Наконец-то недосыпание и усталость настигли его и приказали сделать то, чего так жаждал организм, – лечь и отдохнуть.

Он издал негромкий условный свист у входа в пещеру, прошел внутрь и с трудом различил в темени спецназовцев, лежащих на грудах хвойного лапника.

Кипреев шагнул к нему из темноты и шепотом доложил:

– Дед, здесь все в порядке. Три минуты назад я подменил Лома.

– Хорошо, – тихо ответил Борис. – Шведы уже на острове, прибыло их человек четырнадцать, на двух РИБах. Еще четверо постоянно находятся здесь. Сейчас они разобрали лопаты и пошли что-то искать. Будь начеку! Если кто-то к нам сюда сунется, из моей сумки возьми маску, пугни как следует. Можно завыть пострашнее.

– Есть! Готов завыть и пугнуть! – бодро прошептал Василий.

Гаврилин сбросил ботинки, с неописуемым удовольствием растянулся на развернутом спальном мешке, брошенном поверх хвойного «матраца», и мгновенно провалился в бездну крепкого сна.

Он плыл в толще уютного теплого моря, в прозрачной, чуть зеленоватой воде. Дно, усыпанное разноцветными камешками, над которыми носились стайки ярких рыбешек, казалось очень близким. Борис был без акваланга, но почему-то мог дышать совершенно свободно, не хуже большущих диковинных рыб, которые шевелили жабрами и удивленно рассматривали его с безопасного расстояния.

Неожиданно откуда-то из темной глубины появился улыбающийся огромный синий кит. Проплывая мимо капитана, он приятельски подмигнул, неожиданно разинул огромный рот и издал хриплый душераздирающий вопль.

Борис открыл глаза, мгновенно вспомнил, где и зачем он находится, на автопилоте схватил пистолет, лежавший в изголовье, и в долю секунды поднялся со своего лежака. Вскочили и все остальные, изумленно глядя в сторону входа в пещеру. Там, снаружи, словно окаменев, в потоке света стоял человек непонятного фасона в яркой одежде типа унисекс, со щетиной и женственным макияжем на лице, искаженном гримасой ужаса. Кипреев в маске упыря скрючил пальцы наподобие когтей, издавал угрожающие хрипы и вой.

В какой-то миг этот тип дрогнул, громко икнул. В его животе что-то булькнуло. Он схватился за клеенчатые штаны, плотно облегающие ноги и отчего-то резко потяжелевшие. Незваный гость издал отчаянный визг, дернулся всем телом. Его глаза остекленели, выпучились. Он ринулся наутек, не разбирая дороги.

– Ни у кого запора нет? – не снимая маски, спросил Васька, обернулся и пошевелил над головой скрюченными пальцами. – А то могу поспособствовать, чтобы пронесло без касторки.

– Ну, зараза, не дал поспать! – сокрушенно пробурчал Федькин, протирая глаза кулаками.

– А я тут при чем? – Кипреев пожал плечами и неспешно избавился от личины страшилища. – Действовал в соответствии с инструкциями Деда. Слышу, кто-то идет в нашу сторону, чего-то там сопит, что-то такое поет из репертуара Элтона Джона. Я маску достал и, как только он сюда сунулся, устроил ему маленькое представление. Откуда только взялся этот клоун?

– Часа полтора назад с материка приплыли на РИБ-катерах человек четырнадцать, – направляясь к выходу, пояснил Гаврилин. – Среди них четыре женщины и двое, как можно догадаться, голубых. Они что-то ищут по всему острову. Вот один из этих милых ребят и сунулся по недоразумению в наши апартаменты.

– Ну, ты, Кипр, зверь! – Гольчакин с ернической укоризной всплеснул руками. – Так напугать человека! У бедолаги, учитывая его ориентацию, случился непредвиденный выкидыш. Ай-ай-ай!..

На этот прикол парни отреагировали взрывом хохота. Борис обернулся и погрозил им крепко сжатым кулаком. Мол, тише! Все мгновенно затихли, но тема уже была подхвачена. Спецназовцы, негромко пересмеиваясь, обсуждали те или иные стороны личной жизни своих, так сказать, конкурентов.

Гаврилин достал из кармана зеркальце, осторожно выдвинул его краешек из-за каменной стены и внимательно оглядел территорию с обеих сторон от пещеры. Он никого не заметил.

Борис вернулся за глушилкой. Мало ли кто что успел установить у их обиталища за минувшую пару часов? Потом он подошел к краю пещеры и «стерилизовал» окружающее пространство. Впрочем, умный прибор известил его, что посторонних электронных устройств выявлено не было.

Гаврилин надел камуфляжную балаклаву, вышел наружу и еще раз огляделся. Но и теперь ни вблизи, ни в отдалении не отмечалось ни малейших признаков присутствия людей.

Когда он вернулся назад, парни вовсю занимались завтраком. Они разогревали контейнеры с сухим пайком и обсуждали варианты пополнения своего рациона за счет местной флоры и фауны. Мало ли, неизвестно еще, на сколько дней им придется тормознуться тут.

Кипреев, как видно, оголодал больше всех. Он начал уминать комплексный обед чуть теплым, для экономии потушил сухое горючее.

Боец торопливо прожевал еду, причмокнул, подошел к командиру и негромко поинтересовался:

– Дед, а женщины из этой капеллы, они как? Молодые, симпатичные?

Гаврилин строго взглянул на не в меру женолюбивого Кипра. Он хотел сказать, что в данной обстановке тот мог бы вообще не вспоминать о женщинах, но его опередил Артур.

Он тоже приступил к еде, невольно фыркнул, при этом едва не поперхнулся, помотал головой и со смехом резюмировал:

– Я в отпаде! Не перестаю восхищаться нашим Кипром. Он, наверное, и на смертном одре не станет говорить прощальных слов, а попросит женщину.

Рассмеялись и другие бойцы.

Борис сокрушенно вздохнул – горбатого могила исправит! – и негромко, но категорично уведомил подчиненного:

– Кипр, и не мечтай! Здесь об этом даже мысли быть не может. Ведь нас тут нет! Ясно? Это должен помнить каждый. Если вдруг засветимся, то это может повлечь такой скандалище, который нанесет огромный политический урон нашей стране. Конечно, пугнув этого шута, который сунулся к нам, ты поступил абсолютно правильно. Но сам факт того, что наши конкуренты уже будут догадываться, что на острове, кроме них, может быть кто-то еще, меня к оптимизму никак не располагает. Этот-то дурень – да, обделался по полной программе. Но не все члены той компании столь впечатлительны, верят в зомби, упырей и вурдалаков. Вдруг кто-то захочет проверить, что творится в этой пещере на самом деле? Тогда мы можем быть рассекречены. А это чревато. Так что, орлы, давайте-ка подумаем вместе, не поменять ли нам от греха подальше место расположения. Какие будут идеи на этот счет?

Под каменным сводом пещеры на какое-то время повисло молчание. Затем все разом заговорили, заспорили. Спонтанная дискуссия быстро превратилась в неорганизованный галдеж.

– Тихо! Говорить по одному! – Гаврилин решительно обрубил митинговщину взмахом руки.

– Дед, а может, пока горячку пороть не стоит? – поинтересовался Лом, неспешно употребляя свой завтрак. – Во-первых, другое такое удобное место найти удастся едва ли. Во-вторых, где гарантия, что и туда никто не сунется? И что, опять искать себе убежище? К тому же еще неизвестно, будет ли этот обделавшийся гомик рассказывать другим о своем приключении. И последнее. Мне кажется, коль уж так случилось, что наша гостиница привлекла к себе постороннее внимание, то теперь нам волей-неволей придется доигрывать роль шайки вурдалаков до конца. Дня три продержимся. А там видно будет.

Борис выслушал его и утвердительно кивнул.

– Кто еще хочет высказаться? – спросил он, окинув взглядом подчиненных.

– В принципе, я собирался сказать то же самое, только Лом меня опередил, – откликнулся Зубово, он же Смерч. – Добавить могу только один нюанс. На день все эти лежаки и вещи надо будет убирать вон в тот боковой отнорок. Дневальному придется постоянно сидеть тут. Обязательно в маске. Вот, собственно, и все.

– Еще какие будут суждения? – осведомился Гаврилин.

Бойцы поддержали Лома и Смерча, а Кипр спросил Бориса напрямую:

– Дед, скажи честно, ты ведь и сам так думал, да? Просто решил проверить свои соображения на прочность? Так сказать, провел мозговой штурм. Я прав?

Борис сдержанно улыбнулся.

– Возможно. – Он потер лоб всей пятерней и продолжил: – Хорошо, будем считать вопрос решенным. Пока что остаемся здесь, но соблюдаем максимум конспирации. Задачи на сегодня таковы. Таран, ты берешь мой бинокль и с этого момента постоянно занимаешься одним и тем же – находишь самых разговорчивых клиентов, следишь за ними, читаешь по губам, выбираешь нужную информацию.

– Есть следить и выбирать! – бодро откликнулся Гольчакин.

Гаврилин взглянул на Кипреева и риторически спросил:

– Дневальный у нас сейчас Кипр? Будешь топтать службу до вечера. Перед отбоем назначу кого-нибудь другого.

– Дед! За что?! До вечера безвылазно сидеть в этой норе?! Охренеть! – Василий в безграничном огорчении развел руками.

– Разговорчики! – Борис погрозил ему указательным пальцем. – Кто тебе сказал, что ты будешь тут сидеть? Вот мы сейчас уйдем, обязательно какие-то следы на камнях, на песке от нас останутся. Твоя задача – их ликвидировать, обеспечить отсутствие даже намеков на то, что здесь есть люди. Воды принести, лежаки, как предложил Смерч, и вещи убрать в боковой отнорок. Да мало ли дел для тебя найдется на новом месте жительства.

– Есть дневалить!.. – уже несколько оптимистичнее проговорил Кипр, упер руки в бока и хозяйственно огляделся по сторонам.

– Ну а все остальные – за дело. Форма одежды – маскировочная. С собой берем переговорные устройства, но работаем в режиме молчания. Выходим на связь лишь в случае каких-то экстренных обстоятельств. Общаемся только по-немецки, чтобы никто не смог определить нашу реальную принадлежность, даже если нас и подслушают. В плане выбора объектов наблюдения предлагаю вариант свободного поиска. Каждый приглядывает себе ту или иную группу сталкеров и начинает смотреть за ними. В контакт, понятное дело, не вступать ни при каких обстоятельствах! Кипр, возьми глушилку и отработай всю территорию, окружающую нас. А то вдруг наши подопечные надумают установить здесь камеры видеонаблюдения.

– Есть отработать! – Васька шустро метнулся к выходу, осторожно выглянул наружу и включил прибор.

Когда загорелся зеленый индикатор, он вернулся обратно и доложил:

– Территория обезврежена. Опа! Дед, а что это за значок на мониторе высветился? Как будто перечеркнутый силуэт видеокамеры?

– Ну-ка, ну-ка!.. – Гаврилин с интересом взглянул на монитор. – Хм! Да, по всей видимости, шведы все-таки установили камеру где-то невдалеке от нас. Когда же они успели-то? Я всего каких-то полчаса назад работал с подавителем. Теперь понимаете, что мы тут как на минном поле? То-то же!

– А как долго эта камера будет отключена? – поинтересовался Романис.

Борис возвратил глушилку Кипру и пояснил:

– Если судить по инструкции, до того момента, как кто-то ее снова включит. Или перезагрузит. Так что, парни, ушами не хлопать. Хотим мы того или нет, но на нас уже в некотором смысле началась охота. Так что, Кипр, всякий раз, выходя из пещеры, стерилизуй территорию. Да и перед возвращением кого-то из нас тоже. Если кто-то из нас идет сюда, то подает сигнал – ногтем скребет микрофон переговорника. Ясно?

– Дед, а блока питания глушилки надолго хватит? – наморщив лоб, спросил Дубаров.

– На сутки непрерывной работы. – Гаврилин взглянул на монитор, где высвечивался указатель уровня заряда батареи. – К тому же у нас есть резервный аккумулятор. Должно хватить с запасом.

– И последнее! – Зубово, как на школьном уроке, вскинул руку. – Если вдруг при мне эти самые сталкеры найдут что-то, к примеру, ящики, сундуки и так далее, мне самому такое добро отбить у них?

– Нет! – Борис категорично качнул головой. – Сначала надо поставить в известность меня, сказать по-немецки: «Он найден». Я объявляю общий сбор, и мы действуем, исходя из сложившихся обстоятельств. Все! Кончаем разговоры, на выход. Как говорится, с богом!

Один за другим они вышли из мрака пещеры в слепящее сияние начавшегося дня. Спецназовцы полушепотом, в нескольких словах распределили направления и моментально растворились в зелени разросшихся кустарников. Все они были словно близнецы, даже на головы надеты одинаковые камуфляжные балаклавы. Поэтому узнать, кто есть кто, можно было лишь по номеру на маске. У Гаврилина, разумеется, стояла единичка.

Каждый из спецназовцев имел при себе лишь самое необходимое. Воду брать не стали. Здесь, на острове, родников было в достатке. Бойцы взяли лишь сухой паек. Зато у каждого имелось по подзорке – миниатюрной оптической системе немецкого производства. Из оружия – десантные ножи натовского образца и австрийские пистолеты «глок» укороченной, двадцать второй модели.

Ничего из того, что могло бы указать на принадлежность команды к России, при них не было. Все только западное.

Борис бесшумно пробирался через жидковатую зеленку. Она была лишь бледным подобием тех африканских джунглей, где Борису меньше месяца назад довелось проводить ответственную операцию по освобождению заложников. Капитан вслушивался в каждый шорох. Его глаза непрерывно всматривались в любую деталь ландшафта.

Здесь, как и в дикой природе, главенствовал очень простой принцип: кто обнаружил, тот и победил. Если хищник первым заметит потенциальную жертву, то ему уже не надо будет думать, чем бы пообедать. Если возможная добыча раньше увидела опасность, то ей гарантирован главный приз – спасение от клыков и когтей.

Здесь, конечно, никто никого есть не станет. Но напряжение нисколько не меньшее, чем во времена пещерного человеческого бытия. Для Гаврилина провал операции был делом немыслимым в принципе.

Западные сторонники общечеловеческих ценностей считают, что бизнес важнее всего. Любые победы и поражения имеют свой денежный эквивалент. Задание выполнил – деньги получил. Операцию провалил – потерял. Только и всего.

Собственно говоря, монетизировать ведь можно все, что душе угодно. Например, если западный агент попался в России, то его отсидка в нашей тюрьме просчитывается не в годах, а в шпионских гонорарах, не полученных им.

А вот для русского спецназовца срыв ответственной операции является бедой куда более серьезной. Прежде всего в моральном плане.

Изучая европейские языки, Гаврилин с удивлением обнаружил, что во многих из них нет полного аналога русского слова «совесть». В некоторых отсутствует и такое понятие, как «честь». Или же оно звучит весьма своеобразно. К примеру, по-польски «честь» – это «гонор». Этим все сказано.

Борис наблюдал за обстановкой, старательно запоминал очертания ландшафтов, рисунок холмов и сопок, контуры заливов, врезающихся в берег. Этим же самым сейчас должны были заниматься и все его подчиненные. Сегодня вечером при свете фонарей они изложат на бумаге результаты своих наблюдений, что позволит повысить степень безопасности каждого из них в ходе выполнения операции. Если ты хорошо знаешь местность, то уже имеешь существенные преимущества перед противником.

Гаврилин форсировал каменистую балку, сплошь поросшую колючими кустарниками, взобрался на вершину холма, один из склонов которого обрывом уходил к морю, и почти сразу же в полукилометре от себя заметил двух мужчин и женщину. Они стояли на голом каменном пригорке, окруженном зеленью, и, судя по всему, что-то обсуждали.

Борис подобрался поближе, укрылся за пышно раскинувшимся кустом и достал подзорку, очень похожую на половинку театрального бинокля. Он покрутил розочку подстройки и поднес эту штуку к правому глазу. Теперь капитан видел все в деталях, как если бы стоял рядом.

Яркая блондинка в синем комбинезоне и светлой рубашке что-то горячо доказывала своим собеседникам, указывая рукой на юг. Кучерявый смуглолицый парень в одежке военного образца, похожий на уроженца Ближнего Востока, с ней категорически не соглашался, тыкал пальцем куда-то вправо. Третий, долговязый, огненно-рыжий тип в джинсовом прикиде, с озадаченным видом вертел в руках лопату. Он, как видно, не знал, кого из них поддержать.