Читать книгу: «Однажды в Девоншире, или Собака Баскервилей»
© Сергей Янушко, 2020
ISBN 978-5-4498-0836-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Краткое музыкальное вступление
Много лет тому назад в Лондоне жил один бедный мальчик. В Лондоне в то далёкое время жило много бедных мальчиков (не то что в наши дни), но только этот мальчик умел красиво играть на скрипке. Каждый день мальчик приходил на Трафальгарскую площадь, вставал под статуей Нельсона и играл на своём музыкальном инструменте, надеясь на щедрость прохожих. Щедрость прохожих уменьшалась с каждым днём. Однажды мальчик играл целый день напролёт, но в его шапку не упало ни единого фартинга. Юного музыканта слушал только адмирал Нельсон. Дело клонилось к вечеру, накрапывал лёгкий лондонский дождик, и мальчик собрался уходить. Он опустил скрипку, поднял шапку и уже было надел её на отмороженные уши, как вдруг кто-то схватил его за руку. Мальчик вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял высокий худощавый человек, изо рта которого торчала трубка.
– Мальчик, дай мне свою скрипку, -приказал человек.
– Вы из налоговой полиции? —обречённым голосом спросил мальчик.
– Просто из полиции, -ответил человек.
«Час от часу не легче» -подумал мальчик и повиновался.
Любой поклонник творчества Артура Конан-Дойля без труда узнал бы в высоком худощавом человеке бессмертного персонажа, созданного воображением великого писателя. Да, это был знаменитый сыщик Шерлок Холмс собственной персоной. Холмс взял скрипку, провёл смычком по струнам и… заиграл. Он играл столь вдохновенно и яростно, что струны не выдерживали и рвались одна за одной. На глазах мальчика выступили слёзы.
«Моя игра задела его за живое» -с удовольствием подумал Холмс и стал играть ещё быстрее. От напряжения скрипка разваливалась в руках. Из трёх струн осталась только одна, но она держалась из последних сил и компенсировала собой звучание целого скрипичного оркестра. Холмс почувствовал себя Паганини. Он и не замечал, что и без того редкие прохожие, не выдержав нагрузки на барабанные перепонки, разбежались во все стороны, а мальчик расплакался над пустой шапкой.
Старания Холмса были вскоре вознаграждены. Словно услышав плач юного музыканта, к колонне Нельсона подошёл какой-то человек в меховых наушниках. Он энергично махал руками, а в его ладони явно заблестела золотая монета. Холмс убрал смычок, и последняя струна порвалась.
– Что вам сыграть? —деловито спросил Холмс, пытаясь привязать струну к грифу скрипки бантиком.
– Хватит! -сердито ответил человек в меховых наушниках. —Хватит играть. Я дам вам золотой соверен, лишь бы вы больше здесь не играли.
– Понимаю, -сказал сыщик. —Это ваша территория. Я, конечно, уйду, но помните: для настоящего таланта границ не существует.
И он с благодарностью принял золотой и щелчком пальца бросил монету мальчику. Юный музыкант не успел вовремя подставить ладонь, и монета со звоном исчезла в решётке коллектора. Не обратив внимания на это мелкое недоразумение, Холмс вернул мальчику развалившуюся скрипку и откланялся.
– И помни, юнец, -уходя, громко продекламировал сыщик. -Если тебя спросят, кто играл на твоей скрипке, ты с гордостью можешь сказать: сам Шерлок Холмс.
– Я обязательно скажу это скрипичному мастеру, -сказал мальчик, приподнимая решётку коллектора. —Хотя по-видимому, скрипка уже не подлежит ремонту.
…Как и просил незнакомец в меховых наушниках, под статуей Нельсона больше никто не играл на скрипке.
Мы в ответе за тех, кого приручили
Предание старины глубокой
– Мистер Холмс, когда вы заплатите мне за квартиру?
– За что, миссис Хадсон?
– За квартиру.
– Понятно, что за квартиру. Я спрашиваю, за что вам платить.
Миссис Хадсон вскипела синхронно с чайником, стоявшим на плите.
– Мистер Холмс, вы живёте у меня уже без малого десять лет и ни разу…
– Живу? —возмутился Холмс. – Разве это жизнь? Ни выпить, ни закурить, ни пострелять из пистолета. Вы называете это жизнью?
Миссис Хадсон схватила обеими руками наполненный кипятком чайник.
– Мистер Холмс, я подам на вас в суд.
Газета «Таймс», за которой скрывалось лицо знаменитого сыщика, задрожала от смеха. Холмс расхохотался:
– Да здравствует британский суд, самый британский суд в мире! Она, видите ли, подаст на меня в суд. Лучше подайте нам завтрак. Ватсон хочет есть.
Ватсон, который в этот момент спускался вниз по лестнице, разбуженный перепалкой между хозяйкой и квартирантом, остановился, протирая глаза ото сна:
– Холмс, откуда вы знаете, что я хочу есть?
– Потому что вчера вы сели на диету, а сегодня рано встали, -ответил сыщик из-за газеты.
И чтобы продемонстрировать, что ему всё даётся так же легко, как и чтение мыслей, Холмс взял длинную лакированную трость и принялся ею жонглировать. После одного неполного оборота трость слетела с ладони и, пролетев через всю гостиную, угодила набалдашником в глаз Ватсону. Ватсон от неожиданности даже забыл выругаться. Испугавшись мести, Холмс нырнул под стол и оттуда сказал:
– Не виноват я. Эту трость оставил вчерашний посетитель, когда мы были в опере на оперативном мероприятии.
– Узнаю, кто её оставил… не знаю, что с ним сделаю, -прошипел Ватсон, закрывая ладонью покрасневший глаз.
– А вы узнайте, -спокойно предложил Холмс, вылезая из-под стола. —Примените мой метод.
Ватсон поднял трость с пола и стал её рассматривать здоровым глазом.
– Ага, -процедил он сквозь зубы. – На трости много мелких вмятин. Мне кажется, она принадлежала контрабандистам из кинофильма «Бриллиантовая рука». Они поместили в трость бриллианты, а потом били топором, чтобы их извлечь.
Выразив свою мысль, Ватсон схватил топор и замахнулся, чтобы довершить дело, начатое контрабандистами, и стать обладателем огромного состояния. Однако Холмс, видимо, из-за зависти к финансовому благополучию друга перехватил топор. Это не остановило Ватсона. Он стал бить тростью об изящный стул из красного дерева. Вопреки ожиданию, из трости не выпало ни одного бриллианта. Зато они выпали из набивки стула, где миссис Хадсон хранила фамильные драгоценности. Едва Ватсон нагнулся, чтобы произвести оценку ювелирных изделий, как в гостиную явилась миссис Хадсон, чтобы произвести уборку служебных помещений. Отработанными движениями она убрала бриллианты на совок и сердито сказала:
– От вас, господа сыщики, ничего не утаишь.
Старушка ушла, а Ватсон присел на изувеченный стул и, закрыв лицо, руками, покачал головой:
– Если бы я знал…
– Да, Ватсон, мне вас жалко, -с торжествующим видом произнёс Холмс. —Вы до сих пор не знаете, кому принадлежит трость.
Ватсон поднял голову и приблизил трость к глазам. Некоторые вмятины были покрыты красноватым налётом. Вдоль трости шла надпись «Кровопийце от бедных доноров». Ватсона осенила блестящая догадка.
– Трость несомненно принадлежит Дракуле, -сказал доктор, возвращая другу предмет исследования. —Об этом можно судить по следам зубов и крови. К тому же трость изготовлена из осины.
– Это ваша голова изготовлена из осины, -сказал Холмс, постучав тростью о голову Ватсона. —Вы смотрите на дерево, а надо зреть в корень.
Холмс уселся в кресло и стал соединять имеющиеся факты в единую логическую цепочку:
– На основании рассеянности нашего вчерашнего посетителя можно с уверенностью говорить, что он имеет непосредственное отношение к медицине. Слово «кровопийца» указывает на то, что он скорее всего не лечится, а лечит. Какого врача пациенты боятся так сильно, что готовы от страха прокусить его трость? Стоматолога.
Холмс укусил трость, чуть было не сломав себе зуб, и внимательно осмотрел след от укуса:
– Как видите, Ватсон, вмятина от моих зубов резко отличается от вмятин предполагаемого пациента. Отсюда я делаю вывод, что следы принадлежат животному. А какое животное бывает кусачим по причине сложных жизненных обстоятельств? Правильно, собака. Итак, мой дедуктивный метод показывает, что данная трость принадлежит ветеринару-стоматологу, который лечит собак.
Ватсон снова присмотрелся к загадочной вещи.
– Ветеринар-стоматолог вставлял эту трость в рот животному, когда сверлил ему зубы, -объяснил Холмс. —А животным в данном случае был… коккер-спаниэль.
– Именно коккер-спаниэль? —улыбнулся Ватсон. – Почему не бульдог?
– Бульдог перекусил бы трость, а потом съел бы стоматолога, -сказал Холмс.
«Хорошо, что я не пошёл учиться на стоматолога, -подумал Ватсон. —Хорошо, что мне не хватило баллов»
Раздался звонок в дверь. Вездесущая миссис Хадсон пошла открывать и вдруг закричала:
– Опять этот вчерашний посетитель. Вчера он забыл свою трость, а сегодня привёл новых постояльцев.
Новым постояльцем был не кто иной, как огромный бульдог, который с громким лаем ворвался в гостиную и стал гоняться за доктором Ватсоном. Доктор сам не заметил, как оказался на столе, где уже стоял Холмс.
– Коккер-спаниэль, говорите? -сердито произнёс Ватсон.
– По-видимому, у бульдога так сильно режутся зубы, что он решил не соблюдать очередь, -виновато ответил сыщик, пытаясь закурить трубку.
Бульдог уже стоял передними лапами на столе, когда в гостиную вбежала другая собака. На этот раз это действительно был коккер-спаниель. Он залаял на бульдога, тот от страха напрочь забыл о ноге доктора Ватсона и вспомнил о том, что пора уносить собственные ноги. Оба пса стали наворачивать круги по комнате, производя страшнейшие разрушения.
– Как видите, я был совершенно прав, -хладнокровно произнёс Холмс. —Собака-это коккер-спаниэль.
– Это кардинально меняет дело, -ехидно произнёс Ватсон. —Теперь мы можем совершенно спокойно балансировать на столе, дожидаясь, пока собаки не покинут дом.
Двумя собаками дело не ограничилось. В комнату вбежал ещё и большой чёрный кот. Он оскалил пасть, обнажив два ряда белоснежных зубов, и зарычал, словно пантера. Бульдог и коккер-спаниэль на мгновение застыли на месте, но, когда кот бросился на них, бешеная карусель продолжила вращение. Стол под ногами Ватсон и Холмса задрожал и зашатался. Чтобы не упасть на пол и не оказаться растоптанными домашним зверьём, оба постояльца уцепились за люстру:
– С ума сойти, -пробормотал Холмс, рассматривая сверху кота, гоняющегося за двумя псами. —Мир перевернулся.
– Держитесь, Холмс, -сказал Ватсон. —Двадцатый век только начинается.
Тотальное разрушение и без того скромного жилья предотвратил властный голос гостя:
– Снуппи, ко мне!
На этот спасительный зов все трое (две собаки и один кот) выбежали из комнаты. Доктор Ватсон начал было спускаться, но Холмс дёрнул его за плечо, что означало «не стоит торопиться». Профессиональное чутьё сыщика подсказывало, что животные могут вернуться. Но в очередной раз чутьё подвело. Вернулся только кот. Он мирно шёл на поводке и вёл за собой худощавого человека в очках. Доктор Ватсон опять хотел слезть со стола и уже протянул руку для рукопожатия, но Холмс снова одёрнул друга.
– Не спешите, Ватсон. Сначала надо установить его личность.
Вместо руки, сыщик протянул вошедшему трость и сурово спросил:
– Ваша?
– Моя, -обрадовался гость.
– А что на ней было написано? -убрав трость, спросил Холмс.
Посетитель почесал затылок.
– Совершенно не помню.
– Значит ваша, -улыбнулся Холмс и отдал трость. – Кстати, ваша собака здорово её покусала.
– У меня нет собаки, -ответил гость.
– Но вы же позвали Снуппи. Это имя собаки, не так ли?
– Это имя моего кота, -улыбнулся гость.
– А собаки —бульдог и коккер-спаниэль-откуда они взялись? -недоуменно вытаращился Холмс.
– Их тоже зовут Снуппи, -объяснил гость. —Поэтому, когда я позвал своего кота, они тоже прибежали.
– Я бы посоветовал вашему коту поменять имя, -сказал доктор Ватсон.
– Он менял. Но собаки всё равно прибегают.
И гость представился:
– Меня зовут доктор…
– Я знаю, -сухо ответил Холмс, слезая со стола. -Не одного вас так зовут.
– … Мортимер, -закончил незнакомец и встрепенулся:
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Вы сами только что назвали своё имя, -ответил Холмс. -А у меня в отличие от вас хорошая память.
И в подтверждение своей хорошей памяти Холмс спросил:
– Ватсон, почему здесь творится такой бардак?
Бардак был вполне подходящим, но не вполне всеобъемлющим словом, которое было способно описать созданный тремя животными беспорядок. Вещи, как разбитые, так и целые, валялись в таких местах, куда их не смогла бы запрятать даже логично мыслящая женщина.
– Присаживайтесь, доктор, -предложил Холмс, подавая Мортимеру стул на трёх ножках. Четвёртая ножка была сломана в результате таможенного досмотра и кошачье-собачьего нашествия.
– Спасибо, но здесь всего три ножки, -заметил доктор, осматривая предмет мебели.
– С вашими двумя ногами и тростью будет шесть ножек, -сказал Холмс и плюхнулся в мягкое кресло. Ватсону не осталось ничего другого, чем улечься на диван. Подперев стул тростью, доктор Мортимер кое-как занял стабильное положение. Снуппи примостился рядом. Холмс зажёг трубку и спросил:
– Скажите, доктор, вы ведь стоматолог, не так ли?
– Скорее, томатолог, -улыбнулся Мортимер и погладил себя по животу. – Я очень люблю помидоры.
«Подумаешь, на одну букву меньше, чем стоматолог, -подумал сыщик. —Смысл-то остался прежним»
– И вы работаете с животными? —поинтересовался Холмс, бросив взгляд на кота. Снуппи зарычал.
– Да, – кивнул Мортимер, погладив своего питомца. —На досуге я откапываю разных доисторических животных и делаю из них чучела.
«С ветеринаром я тоже попал в точку» -подумал Холмс.
Удовлетворив любопытство сыщика, доктор сказал:
– Я приехал из Девоншира. И привёз рукопись.
Доктор Мортимер наклонился, достал из кармана ветхий свиток и развернул его, продемонстрировав текст, набранный печатными буквами.
– Зачем? -спросил Холмс, вытащив изо рта трубку. – Мне достаточно той чуши, которую пишет про меня Ватсон.
– Это очень древняя рукопись,
– Древняя? -удивился Холмс. -Семнадцатый век, если не подделка.
– Подделка, -ответил Мортимер.
– Тогда двадцатый, -сказал Холмс.
Он взял свиток и стал разглядывать его при свете зажжённой трубки:
– Я даже могу вам сказать точную дату создания рукописи, -сказал Холмс. -Я датирую её … 1650-м годом.
Ватсон устремил взгляд на Мортимера. Что скажет он?
– Почти угадали, -выдохнул Мортимер. -1650-ый год до нашей эры.
Ватсон восхищённо посмотрел на Холмса. На лице детектива читалось выражение, которое определил бы даже самый плохой физиогномист. Чему здесь удивляться, если я профессионал!
– Я датировал рукопись благодаря некоторым особенностям написания, характерным для данной эпохи. —объяснил сыщик, возвращая рукопись. – Вы, наверное, читали мою небольшую монографию по этому вопросу, изданную в прошлом году?
Холмс встал с места, подошёл к книжной полке и с трудом выдвинул краешек тяжеленного тома в шестьсот страниц убористого текста без пробелов между строками и словами.
Мортимер приподнял очки и почесал лоб:
– Признаться, не читал.
– Я так и знал, – спокойно сказал Холмс и задвинул книгу на прежнее место. —Моя монография с момента издания прочно вошла в число самых редких бестселлеров мира. Она издана в одном экземпляре.
Доктор Мортимер поправил очки:
– Рукопись передал мне на хранение сэр Чарльз Баскервиль.
– Неужели он думал, что в вашем кармане рукопись будет в полной сохранности? -улыбнулся Холмс.
Мортимер укоризненно взглянул на сыщика:
– Между прочим сэр Чарльз был человеком весьма практичным. Он сколотил большое состояние на ввозе угля из Южной Африки в Англию.
Холмс взглянул на карту Британии, занимавшую большую часть противоположной стены (и некоторую часть обратной стены) и скептически заметил:
– Это вы называете практичностью? Вам известно, что возить уголь из Южной Африки в Англию-это примерно то же самое, что ездить в Тулу со своим самоваром.
– Не понял, -сказал Мортимер.
– Как вам доступно объяснить? —задумался Холмс. —Это то же самое, что из США возить в Россию сланцевый газ.
– А, понял, -встрепенулся доктор Мортимер. —Но сэр Чарльз южноафриканский уголь затем доставлял назад в Южную Африку и продавал африканцам по двойной цене.
– Да, для того, чтобы до такого додуматься, надо быть человеком недюжинного ума, -согласился Холмс.
– О чём и речь, -сказал Мортимер. —Так вот, сколотив состояние, сэр Чарльз решил вернуться в родной Баскервиль-холл, что в графстве Девон, и принести процветание в родные края. Жители этих мест ждали Баскервиля с надеждой и… дождались. Прибыв в Девоншир, сэр Генри немедленно отменил крепостное право и ввёл денежный оброк. Однако, когда бывшие крепостные крестьяне (а теперь свободные фермеры-арендаторы) узнали, сколько им придётся платить за землю, они потребовали восстановить крепостное право в полном объёме.
– Неблагодарная чернь! -воскликнул Холмс, вскакивая с кресла. —Их всех нужно отправить на африканские шахты. Уголь добывать.
– Вот и сэр Чарльз так решил. Он уже зафрахтовал корабль, закупил кандалы… И вдруг. Впрочем, обо всём по порядку.
И гость высоким скрипучим голосом начал читать старинную рукопись.
Дети мои, потомки славного рода Баскервилей!
Если вы читаете эту рукопись (в чём я лично сильно сомневаюсь), значит вам нечего делать, как было нечего делать мне, когда я её писал. Есть много историй о страшной собаке Баскервилей, но я ограничусь только одной —дабы не вызывать у вас панику. Да, одной, но зато самой страшной. У меня до сих пор мурашки по коже бегают, когда я её вспоминаю (и вовсе не потому, что, вознамерившись писать, я по ошибке уселся на муравейник). Эту жуткую историю отец рассказывал мне, когда я ещё лежал в колыбели, и всегда удивлялся, почему я смеюсь.
«Недавно родился, а уже ничего не боится» -говорил отец до того момента, пока не приходило время менять пелёнки.
Итак, заткните уши и внимательно слушайте. Я начинаю…
Всё началось с нашего далёкого предка, которого звали Хьюго. Он отличался необузданным нравом и отсутствием всяких манер. Несмотря на свой тяжёлый характер, Хьюго однажды полюбил одну девушку, дочь богатого фермера. Было это так. Хьюго проезжал через поле и увидел длинноволосую красавицу, которая в одиночку сжала несколько гектаров пшеницы. Наш предок никак не мог оторвать взгляд от её… гм… от её.
– Какая красивая… девушка! -воскликнул Хьюго. -Мне бы такую по хозяйству. Правда, у меня нет пшеничного поля.
Короче говоря, вместе с девушкой Хьюго пришлось полюбить и поле, и другое имущество богатого фермера. Наш предок заявился в дом отца девушки и попросил у него руку дочери. Фермер, разумеется, отказался выдавать дочь замуж. Во-первых, дочь была против, а во-вторых, она уже была жената.
– Зачем вам моя дочь? -возражал фермер. -Возьмите лучше моего сына. Он хоть что-то умеет делать по хозяйству.
Хьюго смолчал, но затаил обиду. Дождавшись, когда отец и муж девушки уедут на корпоратив фермеров в ближайший паб и напьются до беспамятства, Хьюго собрал верных друзей. Они напились до беспамятства и, горланя песни, подошли к дому невесты. Девушка, услышав шум, решила, что вернулись муж и отец. Однако, выйдя на порог и увидев неизвестных лиц с большим мешком, девушка подобрела:
– А, колядовать пришли. Сейчас я вам чего-нибудь принесу.
Она сбегала за пирогом, но пока бегала туда-сюда, сильно проголодалась, и пирог превратился в пирожное. Вернувшись, девица начала опускать пирожное в раскрытый мешок. Злодеи впихнули внутрь мешка и саму девушку, а затем потащили в замок.
– Бросьте её в подвал, -приказал Хьюго по прибытии в замок.
– Нельзя, -возразил один из сообщников. —В подвале стоят бочки с вином и там полно мышей.
– Я не боюсь мышей, -донеслось из мешка.
– Мыши перегрызут мешок, и девица выпьет всё вино, -высказал свои опасения сообщник.
– Тогда забросьте её на сторожевую башню, -скомандовал Хьюго. —Пускай стоит на страже, пока мы будем отмечать помолвку. Если её отец и сыновья приедут, она даст нам знать.
Дружки Хьюго исполнили приказ и закатили пир на весь Девоншир (и даже на соседний Корнуэлл).
А девица наверху всё ждала и ждала, и не могла дождаться. И тогда она приняла решение в стиле мусульманских жён.
– Раз мой суженый пошёл на мальчишник, то я пойду на девичник.
Она спустила из окна башни свою косу и спустилась по ней на землю.
Рассказ Мортимера убаюкал Холмса, но не настолько, чтобы он потерял сюжетную нить. Холмс проснулся и открыл глаза.
– Постойте, доктор.
Доктор встал с кресла и немного постоял, чтобы размять ноги. Холмс продолжил, закуривая трубку:
– Вы утверждаете, что девица спустилась вниз по собственной косе. Но для этого она должна была вначале отрезать эту косу каким-нибудь режущим инструментом.
– Абсолютно верно, -согласился доктор и ещё раз пробежал глазами текст. – Извините, я пропустил одно предложение. У девицы были две косы, и она одной косой отрезала вторую.
– Это совсем другое дело, -удовлетворительно сказал Холмс и откинулся в кресло.
Доктор присел и продолжил увлекательное чтиво:
И вот, когда пришло время танцевать стриптиз, выяснилось, что среди всех тех, кто собрался на мальчишник, нет ни одной женщины. Здесь Хьюго вспомнил о девице, которая томилась в комнате, и отправился наверх. Однако комната была пуста, а на окне висела коса. Хьюго задрожал от гнева:
– Так вот почему она отказывалась стричься?
Быстрее ветра спустился он вниз и крикнул сообщникам, которые от скуки освоили игру в шахматы:
– По коням! По коням!
Дружки немедленно оседлали коней и бросились в погоню. Хьюго вырвался вперёд, так как в отличие от дружков оседлал настоящего коня, а не шахматного. Он выехал на поляну посреди болота и при свете луны увидел лежащую без чувств девушку.
«Напилась в стельку и постелила себе прямо среди поля» -подумал Хьюго, слез, вернее, упал с лошади (здесь в старинной рукописи имелось исправление) и нетвёрдой походкой подошёл к беглянке. Однако едва Хьюго приблизился, как увидел рядом с телом огромную собаку.
– Что ты с ней сделал? -закричал Хьюго в адрес собаки.
– Я с пьяными людьми не разговариваю, -ответила собака и отвернула морду в сторону.
– Говорящая собака! —воскликнул Хьюго и без чувств рухнул на землю, рядом с девицей. Так они провели первую брачную ночь и встретили первый рассвет новой, семейной жизни.
После пережитого ужаса личность Хьюго стала быстро и необратимо разрушаться. Он перестал хулиганить, безобразничать, устраивать попойки с друзьями и ругаться матом. Из злого, жестокого, завистливого негодяя он превратился (страшно подумать!) в доброго, отзывчивого, гуманного человека, рачительного хозяина, образцового семьянина и законопослушного гражданина.
Дети мои, если вы не хотите последовать примеру нашего далёкого предка, запомните (а лучше запишите себе на лбу!): Никогда не выходите на болото в ночное время, особенно в нетрезвом виде!
Прочитав это странное повествование, доктор Мортимер оторвал взгляд от манускрипта и посмотрел на Холмса.
– Вам это не интересно? -спросил Мортимер.
Однако ему никто не ответил. Ватсон в подобной ситуации отдавал приоритет Холмсу, а Холмс в подобной ситуации храпел за себя и за Ватсона. Обнаружив такое безразличие к народному фольклору, Мортимер достал свою трость и ткнул ею в Холмса. Холмс мгновенно проснулся:
– Интересно? Интересно было бы моим детям, если бы они у меня были. Или детям Ватсона, если бы у Ватсона были дети. А у нас нет детей. Не так ли, Ватсон?
Холмс посмотрел на Ватсона, ожидая подтверждения. Ватсон, однако, не спешил с утвердительным ответом. Он явно колебался.
– У нас с вами детей нет. А у меня есть.
Мортимер понял, что его принимают за сказочника. Резким движением он вырвал из рук Ватсона свежий номер утренней «Таймс», который после этого стал похож на вчерашний номер.
– Загадочное и страшное событие недавно взволновало весь Девоншир. Известный предприниматель, реформатор и меценат сэр Чарльз Баскервиль был найден в своём родовом имении Баскервиль-холл без признаков жизни. Обстоятельства его кончины до сих пор неясны, но показания свидетелей, слухи, сплетни и домыслы позволяют нарисовать общую картину случившегося.
Сэр Чарльз имел обыкновение прогуливаться по вечерам в тисовой аллее, чтобы подышать свежим воздухом, а заодно и покурить.
Доктор Мортимер поднял глаза и сделал небольшую ремарку:
– Дело в том, что сэр Чарльз никогда не курил дома. Он всегда курил на улице или дома у других людей. Возьмите это на заметку, мистер Холмс.
– Я тоже у себя дома никогда не курю, -парировал Холмс. -У меня нет своего дома. Мне приходится курить у миссис Хадсон.
«А миссис Хадсон приходится молчать» -подумала за стеной хозяйка, услышав слова сыщика.
Справедливости ради надо сказать, что с хозяйкой Холмсу повезло, а хозяйке с Холмсом —не очень. В то время, как Холмс боролся за свои неотъемлемые права, хозяйка боролась за целостность квартиры. Как только Холмс начинал играть на скрипке, миссис Хадсон стучала в дверь и просила прекратить концерт. Холмс бросал скрипку и начинал курить, но распространявшийся по квартире предательский дым выдавал занятие сыщика с потрохами, и хозяйка вновь поднималась наверх с претензиями. Выслушав в свой адрес очередную порцию нелицеприятной критики, Холмс, не доставая изо рта трубку, направлялся к ящику с химикатами, чтобы заняться химическими опытами. Заметив в руках экспериментатора-любителя колбу со взрывоопасным нитроглицерином, хозяйка немедленно менялась в лице и начинала упрашивать:
– Мистер Холмс, сыграйте ещё что-нибудь. Пожалуйста.
Холмс удовлетворительно кивал, брал в руки скрипку и с нитроглицерином в кармане играл «Шторм» Вивальди в ускоренном темпе. Это выступление настолько впечатляло хозяйку, что она закрывала глаза, потом дверь и убегала из дома куда глаза глядят…
Мортимер вновь взялся за газету.
– В тот роковой вечер сэр Чарльз отправился на прогулку согласно заведённому распорядку, несмотря на сильнейший снегопад, грозу, туман и магнитные бури. Когда снегопад закончился, дворецкий Бэримор завёл трактор и поехал в тисовую аллею, чтобы убрать снег. Трактор несколько раз проехал по «лежачему полицейскому», прежде чем дворецкий понял, что это лежачий сэр Генри. Бэримор соскочил с трактора, перенёс сэра Генри на обочину и продолжил уборку снега. Однако утром Бэримор понял, что в Баскервиль-холле не всё в порядке.
– Как? -не сдержал любопытство Холмс. —Как он это понял?
– В доме стояла какая-то непривычная, пугающая тишина. Никто не орал на прислугу «Идиоты! Кто налил мне кофе в постель?» -прокомментировал Мортимер и продолжил чтение статьи:
– Бэримор и его жена стали беспокоиться. Они обыскали весь дом, особенно комнату сэра Чарльза и его сейф.
– Причём здесь сейф? -спросил Холмс.
– В сейфе сэр Чарльз хранил много денег. Бэримор подумал, что хозяина похитили и вскоре потребуют выкуп. А где взять деньги? Правильно, у похищенного.
– Они нашли деньги?
– Как только Бэримор попытался открыть сейф, сработала сигнализация и приехала полиция. Местный констебль, обнаружив на дороге тело сэра Чарльза, отогнал всех зевак в сторону, но заметил, что они успели сильно наследить. Констебль приказал убрать лишние следы. Бэримор вновь сел на трактор и как следует проехался по аллее.
– Наконец-то полиция стала соблюдать инструкции, – победным тоном произнёс Холмс.
– Затем послали за доктором Мортимером. Доктор спросонья никак не мог найти свою рубашку, поэтому ему надели смирительную.
На этом месте Мортимер прекратил чтение и стал рассказывать от первого лица:
– Итак, я осмотрел тело сэра Чарльза. На теле не было никаких повреждений, кроме следов от колёс снегоуборочного трактора. Но вот лицо… Лицо было так искажено ужасом, что я даже усомнился: сэр Чарльз ли это? Потом я вспомнил, что не взял с собой очки. Очки, правда, были на лице сэра Чарльза. Когда я их надел, всё встало на свои места.
– Вы установили клиническую причину летального исхода? -спросил Ватсон.
– Vitium cordis, -размеренно ответил Мортимер, как будто общался с людьми, которые, как Ромул и Рем, впитали латинский язык с молоком матери.
Холмс посмотрел на Ватсона, ожидая перевода. Ватсон посмотрел на Мортимера, также ожидая перевода.
– А на английском? -спросил Ватсон.
– Long-standing heart organic disease, – так же размеренно и непонятно ответил доктор Мортимер.
– А на русском? -не унимался Ватсон.
– Коллега, да вы полиглот! -воскликнул восхищённый Мортимер.
После перевода на русский Ватсону ничего не оставалось, как поставить свой заочный диагноз.
– Какая-то тропическая болезнь, которую сэр Чарльз привёз из Южной Африки вместе с углём.
– Органический застарелый порок сердца, -проговорил практически одновременно второй доктор. Холмс понял, что мнения специалистов разделились.
– От чего могли возникнуть обе болезни? -задал прямой вопрос сыщик.
– Несомненно, сэр Чарльз чего-то сильно испугался, -констатировал Мортимер. -Чего-то или кого-то.
– Чего он мог испугаться ночью в тёмной тисовой аллее? -спросил Холмс.
Мортимер пожал плечами.
– Я лично осмотрел аллею и в десятке метров от места, где был найден сэр Чарльз, обнаружил на снегу собачьи следы. Полиция их не заметила. Они подумали, наверное, что это их следы.
Выражение лица Холмса нисколько не изменилось.
– Что же здесь удивительного? Разве на болоте мало собак, которые пасут овец?
– Да, -согласился Мортимер. -Но в данном случае, судя по траектории следов, собаки пасли не овец, а сэра Чарльза.
Холмс всем телом подался вперёд.
– Вы не определили породу собаки? Ротвейлер, бульдог или коккер —спаниель?
– Трудно сказать, что это была за собака. Зато можно с уверенностью утверждать, что собака была большой, просто огромной.
– Почему огромной? -уставился на доктора сыщик.
– Потому что только огромная собака могла снести пятиметровую секцию каменного забора, усиленного арматурой из закалённой стали.
Холмс, который до этого момента напряжённо слушал, откинулся в кресле и сказал:
– Теперь всё ясно, как погожий лондонский день. Сэр Чарльз выгуливал свою собаку, собака вырвалась, убежала, сэр Чарльз расстроился и…
– Но у сэра Чарльза никогда не было собаки, -возразил доктор Мортимер. -У него была аллергия на собачью шерсть. Он даже Scooby Doo боялся смотреть.
Однако Холмса это возражение не остановило. Его дедуктивная машина начинала разгоняться на полную скорость.
– Тогда тем более всё ясно. Сэр Чарльз прогуливался по аллее, вдруг в десятке метров от себя увидел собаку и…
– Возможно, -почесал затылок Мортимер. -Но следы, которые я обнаружил, были очень, очень большими. Настолько большими, что я в них чуть не провалился.
– Значит, собака была обута в валенки не по размеру, -развивал мысль Холмс. -От них на снегу оставалась шерсть. А сэр Чарльз принял эту шерсть за собачью.
– Вечером было темно. Как он мог увидеть шерсть?
