Читать книгу: «Больничка. История главного врача»

© Сергей Попов, 2019

ISBN 978-5-0050-4267-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Главный врач Борис Михайлович Трепункин с утра пребывал в пренеприятном состоянии. Ему только, что сообщили: в его медико-санитарную часть завтра планируют направить комиссию по проверке расходования средств, выделенных на капитальный ремонт больничных помещений, вверенной ему больницы. «Больничка», как ласково называл ее Трепункин.

Главным врачом этой огромной медсанчасти он стал недавно. До этого он руководил многочисленными медицинскими учреждениями, начиная с участковой больницы. Всю свою медицинскую деятельность Борис Михайлович занимал руководящие должности. И уже стал подзабывать, когда из простого врача-хирурга превратился в сухаря-администратора, также далекого от медицины, как учитель от врача. Он уже не вел прием больных, не консультировал, не оперировал, а занимался хозяйственными делами. Ему приходилось всю жизнь строить и перестраивать больницы, выбивать деньги под новые корпуса, под новое оборудование, а про клинику он уже забыл и только в кругу близких друзей начинал вспоминать, как он раньше спасал людей, дневал и ночевал в больнице и гробил свое здоровье. А сейчас его ждала очередная проверка, к которым он уже давно привык, но знал, что под него уже давно собирают компромат и ждут подходящего случая избавиться от него.

Отдав необходимые распоряжения главному бухгалтеру по подготовке финансовых документов, Борис Михайлович уединился в комнате отдыха, накатил рюмку хорошего коньяка и предался воспоминаниям.

Он сразу вспомнил с чего начинал и до чего дошел.

Глава 1. Воспоминания Трепункина

После окончания медицинского института и распределения его направили в один из захолустных районов области на должность главного участкового врача, где он прозябал в течение нескольких лет, работая одновременно хирургом и руководя вверенной ему больницы. Та маленькая сельская больница размещалась в двухэтажном здании, где на первом этаже вел амбулаторный прием сам Борис Михайлович и его жена, фельдшер по образованию, верная спутница Татьяна Михайловна, а на втором этаже располагался стационар на двадцать коек: десять мужских и десять женских мест. Со своей будущей женой он познакомился еще до института, когда приезжал к дальнему родственнику. Как-то сразу понравились друг другу и вскоре поженились. Таня была его старше на несколько лет и жила в той самой деревне, куда он и был распределен. Все годы учебы каждую неделю Боря ездил домой, к жене. У них родился сын, первенец. И к окончанию института сын Андрей уже пошел в школу.

Работа в участковой больнице была многосторонней. Кроме хирургии Борис Михайлович вел и терапевтических больных, принимал роды, вел детский прием, работал «ушником», «глазником», как его иногда называли деревенские жители. Жена вела свой фельдшерский прием. Кроме них в больнице работали еще два фельдшера, две санитарки, сестра-хозяйка и вечно пьяный водитель единственного медицинского уазика, прикрепленного к больничке.

Поликлинический прием Боря вел с девяти часов утра и до тех пор, пока не кончался поток больных. Принимал всех подряд, вначале ему было это интересно, даже делал небольшие амбулаторные операции, но до полостной хирургии не хватало ни средств, ни кадров. До него работал главным врачом врач-терапевт, но тот не долго руководил участковой больницей, имел пагубную страсть к спиртному и вскоре был переведен под присмотр в районную больницу. Кадрами в деревнях тогда не разбрасывались. Пускай и выпивоха, но работает и занимает ставку.

На удивление или может так сложились цифры годового отчета, но в первый же год участковая больница под руководством Бори вдруг резко пошла в гору. У нее вдруг улучшились показатели по всем основным медицинским направлениям. В облздраве этот рывок никак не хотели комментировать, но взяли на заметку молодого врача. На следующий год участковая больница стала снова одной из лучших в области. Прекратились жалобы от больных, уменьшились показатели по детской смертности и улучшились цифры по родовспоможению. Еще до приезда Бори в деревню, руководство совхоза построило семье главного врача дом на земле и стал он одним из самых уважаемых интеллигентов в деревне. Вся деревня знала в лицо своего нового врача и относилась с уважением к нему.

Вскоре к нему прислали в больницу еще одного хирурга и Борис Михайлович при поддержке руководства совхоза, и частично облздравотдела расширил свою больницу, построил еще один корпус, где расположил операционную и небольшой стационар для хирургических больных. С этой небольшой стройки и стала формироваться основная деятельность Трепункина. Он понял, что любое строительство, ремонт и реконструкция помещений это золотое дно, из которого можно черпать деньги постоянно, даже работая в участковой больницы. Позже, занимая должность главного врача, он сразу же начинал строить и перестраивать вверенные ему в подчинение медицинские учреждения. От строительства пристройки хирургического отделения он получил от прораба совхоза несколько машин песка для личного пользования, кирпичей, цемента, хватившего для постройки во дворе своего дома кирпичного гаража совершенно бесплатно. Надо было еще отдельно построить баньку, но строительство завершилось и резервы неоткуда было черпать.

Вдвоем с молодым хирургом он стал делать небольшие операции и уже с банальным аппендицитом не посылал больных в город или районную больницу. По своему географическому положению участковая больница находилась, как бы на отшибе и до города было добраться легче, чем до самой районной больницы. А в период весенней или осенней распутицы до больницы можно было доехать лишь на тракторе. Асфальт так и не проложили, сделали грунтовку, но она постоянно уходила куда-то в болото и сколько не ссыпали щебенки, земля все поглощала без остатка. «Прямо гиблое место!» – шутили местные жители, но никто так и не додумался проложить дорогу не через болото, а в обход его. Так, что появление обширной хирургической помощи было только на руку местным властям. Проще еще одного врача пригласить для работы, чем строить эту дорогу.

Борис Михайлович выбил у местных властей для себя личный уазик и уже сам рассекал по деревенским хлябям. Жить бы только и радоваться, но удаленность от цивилизации тяготила Трепункина, да и жена всё больше наседала на него и не хотела всю свою молодость провести среди грязи и неустроенности.

– Боря, я всю жизнь прожила в деревне и мне уже надоело и корову держать, и свиней кормить, хочется пожить по-человечески. Никак мы не можем из гавна вылезти, – постоянно внушала она ему по ночам, но Борис лишь только отмалчивался и пытался разговор перевести в шутку.

– Помесим гавно несколько лет, а потом видно будет. Ну, куда мы сейчас с тобой поедем. Ни опыта, ни денег, ни жилья. Вот станем на ноги, тогда и видно будет.

Но становление на ноги всё больше и больше откладывалось.

Деревня, где жил Борис Михайлович, была большой. Его дом располагался недалеко от правления совхоза, рядом здесь же находились местный дворец культуры, школа, большой сельский магазин. И как-то так получилось, что в эту деревню стали присылать сельскохозяйственные отряды студентов, вместе с преподавателями из того же медицинского института, который закончил Трепункин. Потом в этой деревне стали работать и стройотряды, возводящие коровники и прочие животноводческие комплексы. А где студенты, то там и куча проверяющих, начиная от секретаря парткома и кончая деканами факультетов. Гостеприимство Бориса Михайловича не знало границ. Все проверяющие кадры стремились после поездок по району остановиться на ночлег у него. Дом Трепункина был хлебосольный и всем хватало места для ночлега.

Однажды руководители сельхозотряда сказали ему, что скоро с проверкой приедет в его деревню сам декан, вместе со всей свитой.

– Вы только везите его прямо ко мне, что ему по полям ездить? – попросил Боря, – привезете, а сами можете студентов проверять. Пускай у меня Иван Иванович поживет немного. Я его на рыбалку свожу, за грибами по лесу походим, да и просто отдохнет он от своих городских забот.

– Обязательно привезем, Борис Михайлович, – пообещал ему командир сельскозяйственного отряда, – как только они в районе покажутся, то непременно заедут к нам в гостиницу, а мы уж его отдельно доставим до тебя. Декан всё интересуется, как его воспитанник работает в деревне.

На этом и порешили. Декана хотел заполучить к себе в гости Боря по простой причине. Во время учебы Иван Иванович спас его от отчисления из института. А дело было так. Как и большинство студентов, Боря подрабатывал сторожем в детском саду и вот однажды, и случилось это происшествие.

Эта история, произошедшая на факультете, поразила воображение не только деканата, но и всех студентов. Каким-то образом декану удалось ее замять, ну а сам участник этого происшествия считал, что действовал правильно, согласно неписаной инструкции. Устроился Боря по блату в детский садик. Работа не пыльная. Главное вовремя придти, убрать небольшой участок территории, а потом, заперев все двери на засов, спокойно лечь спать и охранять своим присутствием детсадовские владения. Необходимо также было позвонить в милицию и сообщить, что такой-то сторож приступил к исполнению своих обязанностей.

Вот вроде бы и все. Лежи себе на диванчике, слушай радио и смотри телевизор, а больше и делать нечего. Но в этот вечер пришел Боря на дежурство прямо со дня рождения. На дне рождения полагается выпивать, а наш герой видно в этот вечер не рассчитал и выпил немного лишнего. Но «автопилот» четко доставил его до садика, где он, сильно не раскачиваясь, чтобы показать твердость походки и ясность затуманенного взора, получил все наставления от предыдущего сторожа. Его сменщик, штатный сотрудник детского садика, ближайший родственник заведующей, от которого можно было всего ожидать, вплоть и небольшого стукачества своей родственнице, тоже был навеселе и не понял, в каком состоянии наш Боря заступил на дежурство.

Комплекция Трепункина позволяла ему выпивать столько, сколько душе было угодно. Ростом его природа не обидела, здоровьем тоже. Крупный в костях, широкий в плечах, с небольшим животиком, гордо перелезающим через ремень, наш Боря напоминал героя гражданской войны Георгия Котовского, особенно тогда, когда в общежитии пошла мода на «лысую голову».

Эта мода возникла чисто случайно. В те далекие годы большинство лиц мужского пола отращивали свои волосы, до плеч и поражали воображение таких же зачуханных девиц неординарным прикидом. Все рок-музыканты носили гривы и немытые волосы. По крайней мере, так казалось при разглядывании их на экранах телевизоров. Встретить же на улице человека с лысой, гладко выбритой головой была большая редкость. Еще свежи были в памяти те постановления и указы, когда человека попавшего в вытрезвитель обривали наголо, да еще из лагерей возвращались лица, не со столь обильной шевелюрой. Лысый, значит с криминальным или вытрезвительным прошлым. Среди студентов моды не было на лысых. Все обычно отращивали, а не сбривали волосы.

Комната, в которой жил Боря в общежитии, однажды, на одной из пьянок решила побриться наголо. Не просто так решила, а поспорил Боря со своим однокашником, что обреется наголо. Пари разбили. В качестве приза – две бутылки водки. Сказано – сделано. Сбегали за бутылками, Боря зажал их у себя на груди, сел решительно на стул и сказал: «Стригите!» Тем временем достали машинку и «под ноль» постригли нашего друга.

Пока его стригли, он наливал себе в стакан водки и выпивал. Наблюдатели сгорали от нетерпения, когда же им Боря нальет, но он сразу же всех предостерег:

– Ничего не получите, стригитесь – получите!

– Леня, дай, хоть рюмочку, – умолял его сосед по комнате.

– Стригись, потом получишь.

Видя, как на глазах убывает содержимое бутылки и шевелюра на голове, сосед тоже решил постричься наголо и готов был поспорить, хоть на один пузырь, лишь бы налили. Нашелся еще один спорщик, который готов был с ним поспорить на бутылку. На том и порешили. Постригли и соседа, и тут же распили бутылку. Вслед за ними решил постричься и Витя Поробьев, но уже так, безо всякого пари. Тут уже и пьянка понеслась, и стали стричь всех, кому не лень. За один час постриглось человек пять, больше пьяных не оказалось, и стричься было некому.

Но Боря бутылки допил один. Позже он ходил по общежитию, и, сверкая своей лысиной, демонстрировал необычный трюк – тушил сигареты о свою лысую голову. Вид, конечно у него был необычный. На голове среди свежих порезов красовались обожженные пятна от потушенных сигарет. Алкогольная анестезия делала свое дело, боль не чувствовалась. Она почувствовалась на следующий день, после протрезвления. Но это было уже и не так важно.

Вот в таком виде, с еще не отращенными волосами, Боря и ходил на дежурство. Бычья шея и лысая голова являлись прообразом будущих «бычков». Только, что цепи на шее не хватало. В отличие от бандитов конца двадцатого столетия, появившихся на 15—20 лет позже, Боря имел осмысленный взгляд, а не тупое выражение лица. Все-таки студент медицинского института, а не бандит с большой дороги, с тремя классами образования и нулевым интеллектом.

Теперь, вы понимаете, что какой человек охранял ночью жилище детишек. Если бы в детский садик, случайно забредал, одинокий пьяница и сталкивался нос к носу, с нашим Борей, то от одного его вида мог, наложить полные штаны.

А в этот раз, заперев все двери, завалился наш герой спать, в надежде, что спокойно проспится до утра. Да, тут случилась небольшая оказия. Или милиция не зафиксировала звонок сторожа в дежурную часть или сам Боря позабыл позвонить, но решил проверить детский сад наряд милиции.

Дело было зимой, на улице холодно, пришли сержанты к детскому садику и начали звонить в дверь. Звонят пять минут, никто не откликается. Смотрят, в окнах горит свет, на втором этаже, значит, есть кто-то, а сторож не идет. Звонили- звонили, никто не подходит, барабанили в дверь, опять безрезультатно. Наш Боря спал богатырским сном и ничего не слышал. Милиционеры подумали, что в садик залезли воры и решили сами открыть дверь. Кое – как оттянули дверной крючок у двери и проникли в помещение.

В это время захотелось нашему герою сходить в туалет. Проснулся и слышит шум в дверях: «Не уж – то воры, забрались?», – подумал Трепункин и притаился недалеко от входной двери, в потаенном месте. Тем временем, наши милиционеры в темноте, пошли в коридоре, не подозревая, что их там поджидает Боря.

– А, что вы тут делаете, садик грабить, не позволю, – закричал он, – ну держитесь! Сейчас я милицию вызову.

В темноте, не разобрав, что перед ним самые настоящие милиционеры, которых он хотел сам вызывать, Борис решительно бросился на милиционеров, своим весом и напором смял и буквально вынес на улицу незадачливых визитеров, давая им по ходу пинков под зад. Выкинув ментов на улицу, закрыл за собой дверь и успокоился.

– Хотели в садик залезть, чего захотели! Я сейчас оденусь, им еще на улице поддам, – рассуждал Боря, но на улицу выходить не собирался, не хотелось выходить на мороз.

Тем временем сержантам, впервые получившим такого нагоняя, стало обидно за честь своего мундира, и они вызвали к себе на подкрепление еще один наряд внештатных сотрудников милиции. Наряд прибыл через полчаса. Оценив обстановку, решили они пробраться через запасной вход и забрать в кутузку нашего сторожа. Но Боря внимательно следил за их действиями со второго этажа и когда милиционеры, стали открывать запасную дверь, неожиданно распахнул ее перед ними и затащил к себе в помещение, двух блюстителей порядка и быстро закрыл изнутри дверь. Надавав тумаков этим двум ментам, как Котовский, в одноименном фильме, стукнув их лбами, временно вырубил, а потом решил связать. На горе этих сотрудников они были не в форме.

Боря, крепко связав мужиков, стал звонить в милицию, что на его детский садик совершается нападение.

– Алло! Милиция! Срочно приезжайте! Ко мне в детский садик ломятся бандиты, двоих я уже связал, но остались еще двое на улице! Боюсь, я один с ними не справлюсь! Помогите!

В дежурной части приняли вызов и послали на помощь машину с милицией.

А тем временем, двое милиционеров, находящихся на улице, стали вызывать по рации тоже себе подкрепление. Дежурный в милиции в недоумении. Кого спасать? Кому помогать? Здесь сторож кричит о помощи, а тут сами милиционеры просят подмогу и все по одному адресу. Какая – то чертовщина получается. Но все-таки решили послать две машины по одному адресу. Может, кто с адресом ошибся! На месте пускай разбираются.

Две машины приехали через несколько минут. Борис за дверью ругался и грозил тем двумя милиционерам, что он еще с ними разберется.

– Чего захотели! Садик решили обворовать! Мало вам ворюги квартир, так еще по садикам промышляете. Сейчас милиция приедет, она с вами разберется!

– Да, мы сами милиция, – пытались его вразумить сержанты, – посмотри на нашу форму.

– Видал, я в гробу вашу форму. Переоделись! – Воспаленный алкоголем мозг Бори не мог и на минуту себе представить, что перед ним настоящие милиционеры.

– Да, ты выйди, посмотри на нас, что ты там за дверью кричишь!

– Я, уже посмотрел. Вон ваши сообщники, у меня под дверью связанные лежат. Сейчас милиция приедет, и она с вами тоже разберется.

Вот за такой перепалкой и застал усиленный наряд милиции нашего героя. Выяснив, что в «заложниках» у Трепункина два внештатных сотрудника, а пьяный сторож не хочет их выпускать, решили его уговорить открыть дверь.

– Послушай, эй сторож, открой дверь, мы из милиции, приехали по твоему вызову! Вы же вызывали? – начал говорить один из вновь прибывших сотрудников милиции.

– Что-то, вы больно быстро приехали! На милицию и непохоже! Еще видно своих дружков позвали. Ну, погодите, приедет настоящая милиция, она вам покажет!

– Да, мы есть и самая настоящая! Выгляни в окно. Посмотри на нашу форму.

Зимой милицейскую форму очень трудно отличить от обычной гражданской. Тот же тулуп, та же зимняя шапка. Пойди, разберись в темноте, кто это перед тобой! Милиционер или грабитель!

Выручать же надо своих, и решили наши милиционеры наступать сразу же с двух сторон, понадеясь на то, что пока одни будут отвлекать сторожа, то другие попытаются попасть через другой запасной выход. На том и порешили. Но Боря тоже не дурак, разговаривает с одними, а сам держит под контролем другую дверь. И когда милиционеры стали проникать через другую дверь он был уже тут как тут и встретил во всеоружии осаждающих.

– А, хотели хитростью взять, – закричал Трепункин и начал мутузить в тесном коридоре троих милиционеров, не разбирая ни лиц, ни званий.

– Да, погоди ты, опомнись, – пытался образумить сторожа один из сержантов, – ты, что меня не помнишь, я же к тебе всегда греться приходил!

– Я, тебя сейчас согрею, – орал, что ей мощи Боря, – помогите, люди, на детский садик напали.

Но не рассчитал своих сил, подлетели еще трое ментов. Повисли со всех сторон на Борисе, а он как былинный богатырь, старался их отряхнуть со своих плеч, да не смог. Силы были больно неравными.

– Суки, пустите, убивают! – зарыдал Борис и вдруг ни с того ни с сего запел, – «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»! Пощады никто не желает…

И потащили нашего студента-сторожа в «воронок» и отвезли в отделение, где он отоспавшись, с ужасом, утром осознал, что же натворил. В рукопашной битве с ним участвовало 10 милиционеров. Дело было очень серьезным. Здесь пахло не только исключением из института, но и уголовным делом.

Спасли только две причины: сам декан Иван Иванович ходатайствовал о прощении Трепункина, да и милиционеры, которые приходили греться к нашему Лене, пожалели его по старой дружбе.

Распили они мировую, и на этом инцидент и закончился. Правда, детский садик распрощался с таким сторожем, уж больно самоотверженно он защищал его стены.

Вот теперь и ждал Борис Михайлович своего декана, как отца родного и хотел встретить его подобающе.

Про декана факультета говорили разные вещи: одни считали его тайным алкоголиком, тщательно скрывающим свою причастность к пьянству, другие большим ученым, основателем факультета и перспективным профессором. У себя на кафедре декан запирался у себя в кабинете и курил беспрестанно, попивая кофе в огромном количестве. Больных он не принимал, а только читал лекции, на которых студенты не могли понять, что он там им пытается объяснить. Так он сидел безвылазно у себя на кафедре, а к двум часам уходил в деканат, где также пил кофе и курил. С целью ограничения себя в курении ломал сигарету на две части и дымил не переставая. К студентам относился хорошо и всячески их жалел, помогая сдать экзамены по другим специальностям. У себя на кафедре он не допускал, чтобы из-за его предмета отчисляли студента. Только самых ленивых и откровенных дураков он иногда отчислял с факультета, а так старался, чтобы студенты спокойно заканчивали учебу.

На другом факультете Борю за его драку с милиционерами обязательно бы отчислили, да еще в пьяном виде, но здесь его декан пожалел и спустил все на тормозах. Позвонил начальнику милиции и попросил его об услуге, чтобы его подчиненные сержанты не подавали в суд на его студента. К просьбе декана, профессора, прислушались, понимая, что скоро и их дочка с сыном может надумать поступать в медицинский институт и спустили все дело на тормозах.

Борис Михайлович по случаю приезда дорогих гостей зарубил несколько кур, гусей, взял мяса в совхозе, купил водки, коньяка, пива в таком объеме, что хватило для встречи всего институтского начальства и стал ждать. Вскоре ему позвонили по телефону и сказали, что декан с секретарем партийного бюро факультета едет в гости. Жену Боря освободил на два дня от работы, задействовал фельдшеров для помощи в приготовлении пищи. На кухне, парили, жарили, варили, коптили. В общем ждали. Вскоре показался эскорт из двух машин, остановился около правления совхоза и оттуда вышли все дорогие гости. Декан с секретарем, командир с комиссаром студенческих стройотрядов и еще один человек, неизвестный Боре. Как впоследствии оказалось это был сам Председатель райисполкома. Они направились прямо в контору и их уже встречал прямо на крыльце директор совхоза.

«Почему они ко мне сразу не заехали», – подумал Боря и побежал в правление, поняв, что наличие Предрика немного поменяло планы гостей. Не успели гости зайти в контору, как Борис догнал их на пороге и зашел в помещение.

На втором этаже, в кабинете директора расположились все важные персоны. Сам директор не ожидал, что к нему приедет сам председатель райисполкома и думал, что может случилось какое-то происшествие о чем он еще не знает. А причина приезда районного начальства оказалось очень простой. Дочка предрика училась на факультете Ивана Ивановича и он понимал, что близкие знакомства с институтским начальством ему не помешает. Но поначалу и директор этого не знал и сидел у себя в кресле, не зная с чего начать свою речь. Его выручил сам предрик.

– Виктор Максимович, не суетись, мы к тебе не с проверкой приехали. Ты у нас на хорошем счету и занимайся своим делом, сколько тебе будет угодно. Просто накорми и обогрей дорогих гостей, а мы пока здесь перекурим у тебя.

– Какой разговор, Анатолий Петрович, – сейчас мигом всё устроим, пока посидите, покурите, может чаю с дороги и чего-нибудь покрепче? Я пойду распоряжусь, – быстро вышел из кабинета и вскоре вернулся, – немного посидите, отдохните, скоро всё образуется.

– Мы, особенно не торопимся, – продолжал предрик на правах хозяина, – лучше расскажи как тебе нравится работа нашего главного участкового врача. Говорят, ты ему помог хирургический корпус пристроить к больнице? Похвально. Дело нужное….

Боря сидел с краю стола и не знал как ему вести в такой ситуации. Выходит, что декан со всем начальством приехали к нему лично и им все уборочные дела далеко безразличны. А сейчас приходилось слушать и ждать, когда же отпустит директор своих гостей. Но отпустили их не сразу. Минут через пятнадцать в кабинет заглянула женщина в белом халате, заведующая столовой и пригласила всех мужчин спуститься вниз.

– Пройдемте гости дорогие, перекусим, отдохнем с дороги, да посидим немного, – широким жестом хлебосольного хозяина пригласил директор, – здесь недалеко.

Гости вышли из конторы, прошли метров пятьдесят и зашли в здание столовой с запасного входа, со двора. Здесь располагался небольшой банкетный зал, человек на пятнадцать. О наличии этого отдельного кабинета Боря даже не догадывался и ему было интересно здесь побывать. Посередине помещения стоял большой стол сервированный по самому высшему разряду. Хрустальные фужеры, белоснежные салфетки, дорогой столовой сервиз украшали стол. На столе стояли многочисленные холодные закуски, начиная от красной икры и кончая маринованными огурчиками, с различными салатами и прочей нарезкой. На столе горделиво стояли несколько бутылок запотевшей водки и минеральной воды. Какой-то неизвестный коньяк стоял в красивой упаковке. Их встречала молоденькая официантка, очень симпатичная и приветливая. Она помогла всем гостям рассесться и спросила, когда подавать горячее.

– Не торопись пока Настя, – сказал Виктор Максимович, – пускай гости пока закусят холодными закусками, а я потом скажу, когда подавать.

Первый тост поднял сам Председатель райисполкома. Он предложил выпить вначале за гостей, потом за хозяина, потом за институт и…. потом уже особо и не прислушивались к речам высокого гостя. Декан, как заметил Боря, лишь слегка пригублял рюмку, стараясь не пить до конца. «Так они наедятся, да и напьются и ко мне не зайдут» – скажут, что времени нет. И куда мне всё девать наготовленное моей женой», – думал Боря и вдруг чувствует, что его толкает в бок один из преподавателей и шепчет ему на ухо, чтобы тоже тост сказал. Боре ничего не оставалось, как встать и произнести тост за дорогих гостей. Все дружно выпили и доброжелательно стали смотреть на Бориса.

– Ты лучше расскажи гостям, – обратился к нему директор, – как спас одного студента от утопления…

– Какого еще студента, – встрепенулся декан, – ну- ка, расскажи Боренька.

– Давай, давай, – подбодрил его Виктор Максимович, – я уже рассказал много чего хорошего про тебя твоему бывшему шефу. Что там студенты учудили?

Предрик внимательно стал смотреть на Борю и тоже приготовился слушать, видно его заинтересовало, где это у них в степной местности, где нет приличных водоемов, мог чуть не утонуть человек. Боря собрался с духом и начал рассказывать.

– Этим летом у нас работал стройотряд с нашего института. И вот в один из дней решили ребята устроить соревнование, кто больше из них продержится под водой с задержкой дыхания. Стали погружаться в цистерну с водой, это им на стройку воду подвозили и на время ныряли. Кто не принимал участие в соревновании фиксировали время. Вот один из студентов нырнул и проходит минута, вторая, третья, а студент не выныривает. Стали его доставать из воды, а он уже без дыхания. А я как раз проезжал мимо стройки и вижу, что это студенты толпятся в одном месте, кричат, шумят. Вышел из машины, а ребята пытаются привести в чувство своего товарища. Делают искусственное дыхание, а неправильно. Я быстро отстранил ребят, перевернул парня, надавил на живот, несколько раз нажал на грудную клетку. Потекла вода изо рта, что есть силы вдохнул в него, смотрю парень к жизни возвращается, хотя поначалу мне показалось, что сердце у него остановилось, сейчас и не скажу точно. Короче спасли парня.

– Ты не только парня спас, – проговорил Иван Иванович, – ты спас весь наш институт. Сейчас бы столько было бы шума, да комиссий. Многие свои должности потеряли. В общем, молодец, Боря, я всегда знал, что из тебя получится толковый доктор.

– Вот и я об этом говорю, – поддержал его директор, – они не хотели никому говорить, да я случайно узнал, а потом уже было поздно о чем-то в район сообщать. Все живы-здоровы. Ну и ладно.

– У парня никаких осложнений не было, – спросил предрик, – а то мало ли, что?

– Да, все в порядке. Отработали ребята летний трудовой семестр, хорошо заработали, я их всех с премиями отпустил, – сказал директор, – все довольные уехали.

– Ну, лучше об этом не распространяться! Правильно я говорю отцы командиры сельхозотрядов.

– Правильно, правильно, – заметил командир, – нам эти ЧП не нужны и без них забот хватает. Сейчас вот со всеми проводим инструктаж, чтобы в поле не загорали, когда комбайн работает, а то в одном районе парня с девкой перелопатило. Они решили любовью заняться в пшенице, вот и дозанимались. Комбайнер умом тронулся, когда увидел кровь на стекле будки комбайна, сейчас его лечат в психушке. Столько комиссий наехало, благо, что не в нашей зоне. Каждый год такие случаи бывают и мы не знаем, как от них студентов предохранить. Хоть бы в этом году пронесло.

– Надо просто студентов на уборочную не посылать, – подал крамольную мысль директор, – и без них бы справились!

– Сегодня ты откажешься Виктор Максимович, а на следующий год будешь просить, тебе не дадут. Уж лучше пускай работают, помогают деревне в уборке урожая, – заключил Предрик.

– Да, я разве против, пусть работают, но наши рабочие начинают бездельничать, а это не порядок, – согласился директор.

Застолье продолжалось уже более двух часов, но тут Предрик посмотрел на часы, встал из-за стола и сказал, что его ждут на селекторном совещании в районе. Все стали потихоньку собираться и прощаться. Декан отстал от компании и спросил у Бориса:

– Ну, показывай свое хозяйство, веди к себе в дом. Хочется посмотреть, как ты там живешь.

– Сейчас пойдем, я тут рядом с правлением, мой дом через дорогу.

– Ну и хорошо, а то мне уже ходить по улицам надоело.

Когда Предрик уехал, вся компания из пяти человек направилась в дом Бориса. Директор, отозвав его, спросил, не надо ли чем помочь, и, получив отрицательный ответ сам остался в конторе, пообещав, что заглянет на минутку в дом. При подходе к дому гости услышали сильный злобный лай.

– У тебя, что собака есть? – поинтересовался декан.

– Да, держу на привязи, очень злобный, никого в дом не пускает, – объяснил Боря.

– Так уж и злобный, – не поверил Иван Иванович, – я люблю собак и они все меня слушаются.

– Но лучше близко к нему не подходите, Цезарь страшно злой, моя жена боится к нему иногда подходить, миску с едой вырывает.

Во дворе дома бесновался пес, носился по проволоке, привязанной к столбам. При виде гостей, ощетинился, зарычал, Боря его поймал за ошейник и знаками показал, чтобы гости проходили в дом. На пороге стояла жена Борина и радостно улыбалась. Она уже несколько раз бегала в правление и интересовалась, когда закончится чаепитие, как ей сказала секретарша директора.