Цитаты из книги «Геном»

– По делу? – полюбопытствовал охранник у входа в царство бюрократии. Вопрос был почти ритуальным, Алекс слышал его в десятках портов.

– Нет, из мазохизма, – привычно ответил Алекс.

«Нам надо поговорить» – это волшебная фраза. Одна из многих фраз, настраивающих собеседника на серьезный лад. Ее не произносят, чтобы обсудить погоду или планы на выходной день.

Стоит выпить чего -нибудь сладенького. Полную сахарницу кофе, например.

– Не люблю охоту.

– Вот и зря. Самая мужская забава. Война и охота… но война – это опасно.

Алекс с трудом сдержал, улыбку. Очень героический и мужской подход.

Всегда найдутся желающие сунуть голову в львиную пасть, зачем принуждать тех, кто не хочет.

– Алекс, дорогой вы мой. – Холмс улыбнулся. – Ну скажите мне, чего будет стоить следователь-спец, способный влюбиться? Пугающийся направленного на него лучемета? Проявляющий сентиментальность?

– Я не знаю, чего вы будете стоить, Холмс. – Алекс чуть подался к нему. – Честное слово, не знаю. Но если только спецификация удерживает вас от того, чтобы брать подношения от бандитов и прятаться от убийц, – грош вам цена. И вам, и вашей матрице Питеру Вальку!

– Вот только не надо давить на мое любопытство, Алекс! – резко ответил Холмс. – Не надо! Это единственное, что у меня осталось человеческое!

– Нет, Ка-сорок второй! Не все! Еще – тяга к правде. А правда – это не то, что вбивают вам в мозги пептидные цепочки! Совсем не то! Правда – то, что вы есть на самом деле!

Алекс закричал, выдираясь из цветной радуги, из слащавых прикосновений электронного морока. Система вздрогнула, выпуская его в реальный мир. Он дергался на ложементе, забыв содрать страховочные крепления, что-то беззвучно крича, смотря на безразличный свет экранов и безмятежное лицо Моррисона.Его обворовали!Давным-давно, еще до рождения. По соизволению родителей, давших будущему ребенку надежную и прибыльную спецификацию пилота. Его лишили… нет, он еще даже не знал – чего… только понимал, что больше не сможет без этого жить.Его предали.Он был таким же слугой, как несчастные вассалы аристократов с Геральдики. Пусть даже его насиловали не столь явно…Ради чего он жил?Ради холодных касаний радужного света?Ради права пилотировать десяток тонн металла?Ради права умереть за Империю?Алекс плакал, вздрагивая в креплениях ложемента. Он не плакал давно… так давно. И, наверное, никогда не плакал от эмоций. От боли, от физического дискомфорта, от неудачно выполненного задания – сколько угодно… но что это такое – плакать из-за неуловимого, неосязаемого, ненужного для жизни чувства?Тридцать четыре года он был счастливым нищим. Ел предписанные огрызки, радовался подаренным обноскам, честно отрабатывал свой социальный долг.Теперь наступила расплата.Мастер-пилот, спец, капитан корабля Алекс Романов плакал, будто обиженный ребенок. Плакал, глядя, как счастливо улыбается его второй пилот, не желающий странного.

Что за дурацкая традиция - назначать капитанами пилотов? Тут нужен психолог.

А может быть, вы верили в древние бредни о человеческом равенстве? Сколько их было - христианство, свободное предпринимательство, коммунизм, генетическая революция? И всегда одно и то же - равенство возможностей... которого все равно нет изначально. Всегда и все решало происхождение. Стартовый капитал, социальный статус, сделанный родителями выбор - вот что определяет судьбу.

Все знают, что следователи, пилоты и налоговые инспекторы генетически лишены способности любить.