Читать книгу: «Вирус»

Все события романа вымышленные. Любые совпадения событий, имен и фактов совершенно случайны.

Дубай, 10 января, несколько лет назад

Наташа

Глаза Костика горели. Мальчик был возбужден до предела, ведь никогда прежде мама не брала его в чудесные поездки за границу. А теперь, когда Костику исполнилось одиннадцать, он стал совсем взрослым, ему можно доверять, и хлопот с ним немного. Наташа бы и раньше брала сына в деловые поездки, но кто присмотрит за ребенком, когда она весь день бегает по встречам, конференциям и симпозиумам? На Катюшу никакой надежды нет: она активно устраивает личную жизнь и тратит на прихоти огромные суммы. Девочка не знает цену деньгам и ни во что не ставит мать, которая эти деньги зарабатывает. Честно говоря, Наташа так устала от потребительского отношения дочери, что практически не раздумывая согласилась на эту поездку, лишь бы хоть на какое-то время побыть без Катюши.

Они разместились в трехзвездочном отеле Centro Barsha в районе Аль-Барша в семи минутах ходьбы от торгового центра Mall of the Emirates. Наташа не раз бывала в этом отеле и очень его любила. Здесь все для комфортного проживания, включая бассейн на крыше (Наташа очень любила проводить вечера в этом бассейне).

Район Аль-Барша появился относительно недавно, его начали строить в начале двухтысячных, когда еще не было засилья туристов и развлекательных центров, и район облюбовали предприниматели для проведения деловых встреч и сопутствующих вечеров.

Теперь основной наплыв туристов сосредотачивается, конечно же, вокруг торгово-развлекательного центра Mall of the Emirates, одной из самых главных достопримечательностей Дубая. Чуть ли не в каждую программу мероприятий включено посещение Ski Dubai – одного из крупнейших в мире крытых горнолыжных курортов, который там же, в Mall of the Emirates.

Для одиннадцатилетнего Костика огромный торговый комплекс был сказкой в его распоряжении. Наташа и Костик договорились, что мальчик не будет покидать торговый комплекс без нее, а если это все же случится, сразу же обратится в полицию. Конечно, Наташа не рискнула оставить сына одного, поэтому наняла русскоязычного гида – строгую и серьезную женщину средних лет, которая выглядела как учительница физики: немного с прибабахом.

Первый день Наташа не находила себе места от беспокойства. Она трижды пожалела, что взяла Костика с собой, и то и дело звонила ему на мобильный, чтобы спросить, где он и что с ним. И каждый раз отвлекала сына либо от посещения кино, где показывали фильмы и мультики на английском, либо от катания на огромных надувных плюшках в Ski Dubai.

Однако увидев Костика вечером в окружении новых друзей – троих русских подростков, Наташа расслабилась. Дети развлекались под неусыпным надзором бывшей учительницы (оказывается, все же английского языка).

Костя, захлебываясь от восторга, весь вечер рассказывал, как он развлекался. Его рассказ начался, едва они встретились, и не закончился ни на ужине, ни в бассейне, куда они пришли уже в начале одиннадцатого ночи. Мальчик был полон впечатлений, и Наташа окончательно поняла, что приняла верное решение, взяв сына с собой.

Наутро Наташа снова ушла на выставку, сообщив гиду-бебиситтер, что придет поздно, и попросила посидеть с Костиком в отеле. Сегодня после выставки планировалась вечеринка, которую Наташа ждала с особым трепетом: на ней будут министр юстиции России со своей свитой и, самое главное, управленец «Трастфондбанка» Николас Рудуа – главный фигурант в деле Успенских. По информации Наташи, именно Рудуа был посредником в даче взяток российскими предпринимателями, но у нее не было ни единого доказательства, которое она могла бы предъявить без опасений.

Результатом сегодняшнего вечера должны были стать две потрясающие статьи, одну из которых очень просили в Америке, и Наташа была настроена серьезно.

Выставка плавно перетекла в вечеринку в ночном клубе отеля Centro Barsha. Наташа не поняла, как выпила больше, чем планировала. Голова увязла в мягкой вате, но все еще соображала. Она говорила с людьми, раздавала свои контакты и даже несколько раз посмеялась над шутками американского журналиста, который неоднозначно дал понять, в каком номере отеля остановился и как бы хотел провести сегодняшнюю ночь. Наташа обещала подумать, а сама написала сыну: «Я скоро буду». Но скоро не получилось, и через час на мобильный пришло сообщение, что бебиситтер более не может оставаться с Костиком, просила вернуться в ближайшие полчаса и рассчитаться с ней. Наташа незаметно покинула вечеринку, поднялась на лифте в номер, отпустила няню и уложила Костика спать, взяв с сына обещание не покидать номер, пока она не вернется. Сыну Наташа сказала, что надолго не задержится, ей требовалось уточнить лишь некоторые детали.

Вернувшись в бар, Наташа сразу поняла, что после полуночи напитки перестали разбавлять содовой и в ход пошли сухие виски и водка. Бар был закрыт на спецобслуживание, где разрешалось употребление алкоголя. Ее не было меньше получаса, а уровень опьянения присутствующих возрос значительно. Однако в этом был большой плюс – пьяные языки легче развязать, и уже через полчаса Наташа выяснила, что Николас Рудуа действительно был посредником при передаче взяток, и даже заручилась комментарием о размере этих взяток. Она наметила план действий по возвращению в Москву и сразу же написала американскому редактору: «Статья будет не позже 23-го января, можно планировать в ближайший выпуск».

Наташа уже собиралась подняться в номер и лечь спать, но к ней снова подкатил тот американский журналист. Он был пьян, но заметно трезвее всех остальных и куда раскованнее, чем час назад. Наташа и сама не поняла, как заинтересовалась предложением. Они сидели на диванчике, пили коктейль, он шептал ей на ухо какие-то глупости низким шепотом, его рука то и дело проскальзывала по ее коленке. В конце концов Наташа перестала отвечать «нет» на его просьбы и ушла в дамскую комнату привести себя в порядок. Возле женского туалета, как всегда, была очередь. Наташе требовалось срочно попасть туда, и она сделала то, что делала обычно – попросила мужчину, вышедшего из мужского туалета, посторожить дверь, пока она там делает дамские дела. Этим мужчиной оказался сам министр юстиции Дмитрий Иванович Шелехов, который с пониманием отнесся к просьбе Наташи и отдежурил добрых десять минут у дверей, не впуская мужчин в туалет.

Наташу сильно развезло, и в половине первого ночи она отправилась в номер на шестнадцатом этаже, позабыв, что на диванчике ее ожидало романтическое приключение. Костик уже сладко спал, и она тоже легла.

* * *

Наташа проснулась среди ночи. Шторы плотно задернуты. Нашарила на тумбочке телефон: на часах 02:35. Нестерпимо болит голова. Наташа запила таблетку цитрамона, полежала несколько минут, не двигаясь, но боль даже не притупилась.

Черт возьми, это точно мигрень от похмелья, решила она и тяжело вздохнула, потому что единственное средство избавиться от ее мигрени – приложить холодное. Может быть, это и не медицинский способ, но ей помогало. В холодильнике не оказалось ничего – Костик выдул всю воду и даже съел все яблоки, включенные в стоимость номера. Придется выходить в коридор, там стоит кулер, а возле него ведерко со льдом, она утром видела.

Но льда там не было, на донышке только небольшая лужица.

«Может быть, на другом этаже лед есть?» – подумала Наташа и толкнула дверь на лестницу. Хорошо, что не пришлось переться в другой конец коридора – их номер был возле лестницы, а рядом – кулер.

Но дверь во что-то уперлась.

Она толкнула сильнее и услышала чей-то возбужденный шепот. Голова вот-вот треснет, ни о чем, кроме как поскорей найти лед, Наташа думать не могла, поэтому протиснулась в узкую щель и стала подниматься. На площадке обнаружились мужики с огромным чемоданом, он-то и мешал открыть дверь. Судя по всему, они тащили его вниз.

«Надо же, придурки, – подумала она, – столько этажей вниз. Наверное, лифт сломался, а вылет посреди ночи».

Она благополучно раздобыла лед, приложила к вискам два кусочка и блаженно зажмурилась. Боль начала утихать почти сразу. Она спустилась к себе в номер, насыпала лед на полотенце и положила компресс на лоб. Так она, может быть, и до утра доживет.

* * *

Наташа еле-еле утром подняла голову.

Она бы поспала еще пару часов, если бы не верещащий Костик. Он бегал по номеру как оголтелый. Наташа скривилась – головная боль вернулась с новой силой.

«Если сейчас меня убьют, убийца попадет в рай, – подумала она. – Зачем же я вчера пила все подряд? Ведь знаю же, что если и пить, то что-то одно, а то будет бо-бо».

Телефон безжалостно показывал половину восьмого утра.

– Костик, солнышко, ты не хочешь еще немножко поспать? – спросила Наташа и тут же захлопнула рот: ее резко затошнило.

Костик в ответ запрыгнул к матери на кровать и стал раскачивать ее. Наташа поняла, что ребенку плевать на ее страдания, и правильно – ведь это она напилась вчера, да еще чуть-чуть – и отдалась бы незнакомому американцу… Да уж, идеальная мать, порядочная женщина, что тут скажешь.

Она отправила Костика чистить зубы, а сама собрала валяющиеся на полу вещи. Взяла в руки полотенце, которым она спасалась ночью, и вспомнила, как видела двух типов, спускающих по лестнице огромный чемодан. Ночное происшествие показалось странным, но вчера она была так пьяна, что ей могло причудиться что угодно. Все, что угодно. В ванной она попыталась прийти в чувство, сначала познакомившись поближе с унитазом, а потом посредством ледяного душа. Полегчало.

На завтраке она лично проверила, чтобы Костик не набрал сладостей больше, чем сможет съесть. Чревоугодие у него от отца – видит сладости и загребает тоннами. И ведь запихивает в себя даже против чувства сытости. Она отполовинила то, что навыбирал себе сын, положила в его тарелку сосиску и омлет, пару листочков зелени и разрешила взять огромный стакан пепси. Для Костика все это – великое событие, и, так уж и быть, она позволит сыну выпить сироп.

Себе Наташа взяла салатик без мяса, с перепелиным яйцом, козьим сыром и рукколой, но, хотя пока она ходила от стола к столу, выбирая еду, аппетит у нее был, – стоило сесть за стол, как все разом исчезло. С сожалением отодвинула еду и сходила за кофе.

Судя по всему, остальные тоже чувствовали себя не очень.

Наташа тоже была не святее папы римского, но таких откровенных пьянок с неожиданным финалом у нее не случалось. Хотя кто знает, чем бы закончился вчерашний вечер, не будь с ней Костика? Очень даже возможно, что утреннюю головную боль пришлось бы разделить с тем американским журналистом… Кстати, а где он?

Она пошарила взглядом по залу – вот он, красавец с пропитой мордой. Ну уж, чудны дела твои, водочка!.. Красавец! Да ведь он же просто выпивоха с пузом, неопрятный и совсем не в ее вкусе. Наташе нравились мужчины нордического типа, хорошо сложенные блондины, с большими светлыми глазами, а этот замухрыш – не первой свежести. Лет ему (по состоянию внешнего вида наутро) где-то сорок – сорок пять, а лишнего веса, наверное, килограммов двадцать.

А вот и министр…

Еще одно подтверждение тому, что пить министры не должны. А если кто-то сделает фото? Наверное, ему еще хуже, чем Наташе. Хотя ее после второй чашки кофе все же отпускало. Она даже подумывала сходить с Костиком в торговый центр и прикупить одежды, освободив сына от свидания с гидом-воспитательницей на сегодняшний день.

А министру явно было хреново. Лицо серое, вокруг глаз черные тени, движения резкие, нервные. Наверняка чувствует себя не в своей тарелке – и жрать хочется, и стыдно в таком виде показываться… Ну поручил бы своему ассистенту Мише притащить еды в номер, зачем же так мучиться?

И Миша какой-то странный. Пришибленный. Как обычно, он выбрал столик неподалеку от министра, но не тот столик, где расположилась охрана – двое парней в костюмах, – и даже не возле советника министра, а отдельно, но близко. Наташа министерского ассистента недолюбливала, потому что у парня было однозначное мнение на ее счет, и он не стеснялся его выражать. В Москве ей приходилось постоянно писать Диме, чтобы Миша прислал ей те или иные обещанные документы. Миша, видите ли, был недоволен тесной связью Наташи и шефа, всем видом это демонстрировал и как мог старался сделать так, чтобы эта связь давала сбои. Но Наташе было плевать – она и не с таким контингентом работала и вполне продуктивно.

Костик, радостный, унесся к столам, где услужливые официанты разрезали для детей любые фрукты, которые им захочется.

Наташа решила выпить еще кофе, а заодно поздороваться с министром.

– Это утро добрым не назовешь, да, Дмитрий Иванович? – сказала она приветливо.

– Привет, Наташа, – ответил министр. – Это точно. Перебрал вчера.

– Ну что ты не попросил Мишу принести еду в номер? – спросила она тише. – На крайний, позвонил бы мне…

– Надо как-то раскачаться, – ответил Шелехов и вымученно улыбнулся.

Наташа решила его больше не напрягать своим присутствием и отошла. Но, едва сев за стол, сразу написала Диме: «Что-то случилось?»

Ответ: «Уже и не помню, что было. Наверное, просто похмелье» она получила только в Москве, спустя три дня. Это на Диму было совсем не похоже: он всегда быстро отвечал. Что могло его так сильно увлечь, что он аж до Москвы не просматривал сообщения в телефоне?

Москва, 09 марта этого года

Наташа

Когда Катюша пришла домой ранним утром, Наташа в очередной раз пожалела, что когда-то решила быть матерью, которая во всем поддерживает своего ребенка. Ведь Катюша катится вниз, на самое дно, а остановить ее Наташа никак не может. Что вообще в ее силах? Катюше двадцать три года, она взрослый человек. Она сама может решить все, что касается ее жизни. Да, она еще учится в университете и полностью на содержании матери, но насколько это важно? Те круги, в которых Катюша вращается, в любой момент поглотят ее, возжелай она стать независимой от матери.

Конечно, Наташа думала о том, что все могло бы быть и по-другому. Например, она бы держала под контролем все, что касается Катюшиной жизни. Запрещала бы поздние свидания, не разрешала бы ночевать вне дома, ограничивала бы в деньгах.

Но Наташа выбрала быть другой матерью.

Возможно, держи она дочь в строгости и дисциплине, не было бы поводов переживать, терзаться страшными мыслями и чувствовать себя так, словно она совершает грязное и постыдное. Правда, эти мысли возникали у нее тогда, когда она Катюшу не видела. Когда дочь приходила домой, Наташа радовалась той преданной и щемящей материнской радостью, которая с лихвой окупала бессонные ночи. Пока Катюша снова не уходила.

И в то утро все было так же. Наташа услышала, как осторожно открывается дверь, неуверенные, пьяные шаги по коридору, грохот ключей о деревянную столешницу, глухой стук скинутых каблуков, журчание воды в ванной. Катюша вернулась.

– Привет, малышка, – сказала Наташа, заглянув в ванную. Ей пришлось сделать вид, что она не замечает травмированные губы дочери. – Ночь была веселой?

– Типа того, – ответила Катюша, исподлобья посмотрела на маму и коснулась ранки на губе.

В такие моменты, когда они оставались одни (Костик был в школе), Наташе хотелось взять дочь за шкирку, вытряхнуть из нее все дерьмо, отлупить ремнем и запереть дома, чтобы она не смела ходить по тем местам и ночевать с теми людьми. Но Наташа знала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Первая же минута свободы превратится в бегство, а учитывая характеры родителей Катюши, это бегство может быть окончательным и безвозвратным. Ведь сама Наташа однажды сбежала из дома и больше туда не вернулась. Отец Катюши и вовсе человек-перекати-поле, не имеет ни места жительства, ни гражданства. Где он сейчас – одному богу известно. Хорошо, что Катюша не знает о нем ничего, иначе романтика большой дороги по стопам отца ее бы покорила и унесла от матери далеко-далеко.

Умывшись и почистив зубы, Катюша удалилась в свою комнату, чтобы переодеться. Джинсы, которые были на дочери, Наташа не видела очень давно. Недели три, и в стирке их не было. Значит, она была там, с тем мужчиной. Ну конечно, откуда еще будут такие травмы! Наверное, и белье свое будет стирать сама, не положит в общую корзину. И футболка не ее, да и рюкзак.

Наташа приготовила завтрак, накрыла на стол и позвала Катюшу. Они позавтракали молча, думая каждая о своем.

Вчерашнее сообщение: «Мама, не жди дочь сегодня» лишило Наташу сна. Она была в офисе допоздна, вычитывала материалы в завтрашнюю печать и никак не могла сосредоточиться, приходилось читать по несколько раз. Наташа специально тянула время, чтобы приехать домой попозже, в надежде, что Катюша передумает или не срастутся планы на ночь, и она вернется домой. Но в половине первого ночи, когда Наташа приехала, дома был лишь Костик, который давным-давно уснул. Она легла на диван одетая в ожидании звонка от Катюши, или ее подруг, или из полиции, или еще из какого-нибудь страшного места, готовая выехать в любую секунду и спасать своего ребенка.

Всю ночь перед ней лежал планшет с открытой страницей банковского приложения. Вот Катюша в клубе, покупает напитки. В половине второго ночи последняя операция по кредитной карте – 655 рублей, стоимость коктейля, и после этого полный штиль. Раньше у нее был локатор, который следил за перемещением дочери, но Катюша об этом узнала и устроила истерику, обвинила мать в двойных стандартах, недоверии и стремлении к тотальному контролю. Пришлось локатор отключить, и начались бессонные ночи. Наташа не могла сказать дочери, что сможет уснуть только тогда, когда знает, где она. Не может, потому что официально она ей доверяет и не влезает в ее личную жизнь, а беспокойство, которое Наташа не может победить ночами – ее личная проблема, которая Катюшу никак не касается.

Но вчера с тревогой Наташа не справилась. На часах было 03:12, она собралась и поехала в клуб, в котором тусила дочь.

Надежда, что в клубе она застанет Катюшу, была слабой, дочь могла уже уехать. Но она там была. Увиденное Наташе не просто не понравилось – она пожалела, что вообще сунулась туда. Ночной клуб был полон пьяной молодежи (во всяком случае Наташа надеялась, что парни и девчонки всего лишь пьяны), они дурачились, развязно танцевали, висли друг на друге, спотыкались на мягких ногах, падали, но это не было ни задорно, ни весело. Наташа видела вакханалию с гнилостным налетом. Если бы они знали, как выглядят со стороны, они бы этого точно не одобрили, думала Наташа. А еще она не понимала, что ее дочери нужно в таком заведении.

А потом она увидела совершенно другую Катюшу, которую не видела никогда. Абсолютно невменяемая, повисшая на двух амбалах, ее дочь вела себя как самая настоящая потаскуха. Втянутая на танцпол и стиснутая со всех сторон потными озабоченными мужиками и вульгарными женщинами, она прыгала минут сорок, не останавливаясь и не сбивая дыхания. Наверняка она была под увеселительными таблетками, дающими энергию, но убивающими организм.

Наташа держала себя приклеенной к стенке, не шевелясь следила за каждым контактом дочери. Она видела человека, который по-хозяйски взял ее дочь за шею и уволок с собой в курилку, где небрежно швырнул на диван и дал в руки какой-то маленький кулек, который Катюша послушно проглотила, закинула ногу на ногу и закурила тонкую сигарету. Через четверть часа она уже опять прыгала на танцполе, а тот человек встал рядом с Наташей и писал сообщения кому-то.

– Принеси мне кофе, – велел он, не отрываясь от смартфона.

Он был армянином, высоким, стройным и весьма симпатичным. Большие глаза, пухлые губы и надменный горячий взгляд – у восточных мужчин прекрасно выходит быть надменными. Наташа хотела было сказать ему, что она не официант, или вообще послать его, но вдруг передумала. Она сходила к бару, купила кофе, принесла этому человеку чашку и только тогда сказала:

– Хоть я и не официант, но держите.

Армянин поднял на нее удивленный взгляд, щелкнул телефоном, убрал его в карман и проговорил весьма вежливо:

– Простите, просто девушки в этом заведении либо официантки, либо трансвеститы, либо шлюхи.

– Как видите, есть еще независимые женщины, которые не относятся к этим категориям. Меня зовут Наталья, я здесь по работе.

– А кем вы работаете? – спросил он.

– В сфере организации мероприятий, – соврала Наташа. – У нас есть клиент, который подыскивает площадки для своих корпоративов. Меня попросили оценить эту площадку.

– Я могу познакомить вас с хозяином, хотите?

– Нет, спасибо, в этом нет нужды. Я уже выслала свое мнение, что атмосфера этого клуба нам подходит. Я еще немножко тут потусуюсь и поеду домой.

– Сколько я вам должен за кофе?

«Вот ведь наглая морда! – подумала Наташа. – Если ты знаком с хозяином, то наверняка знаешь стоимость чашки кофе. Или просто выпендриваешься?»

Наташа решила проверить.

– Двести рублей, – сказала она.

Он тут же извлек из кармана джинсов тысячу и подал Наташе.

– У меня нет сдачи, – улыбнулась она.

– Я бы хотел угостить вас кофе.

Ну кто же так угощает даму кофе? Типа, пойди купи себе? Наташа отвлеклась, потеряла бдительность и не заметила, как произошла катастрофа. Рядом возникла Катюша, она просто врезалась в стену и невменяемым взглядом уставилась на армянина. Дочь в упор не замечала Наташу, посмотрела на нее, но не узнала! Ну конечно, она была слишком пьяна и не ожидала увидеть тут мать, да еще и в обществе этого человека.

– Зая! – завопила Катюша прямо в лицо армянину. – Вези меня домой! Я натанцевалась!

Армянин посмотрел на Катюшу с брезгливостью. Наташу это взбесило. Ведь ты сам, говнюк несчастный, дал ей ту гадость и теперь делаешь брезгливое лицо?! Армянин позвонил кому-то, и через несколько секунд рядом появились те самые двое амбалов, которые подхватили Катюшу и потащили к выходу. Наташа думала, что армянин сейчас распрощается с ней и уйдет следом, но нет. Он проводил неодобрительным взглядом собственника, как его вещь утаскивают, а затем повернулся к Наташе и сказал:

– Я извиняюсь за мою подругу, она не умеет держать себя в руках. Приходится следить за ней. Я могу все же угостить вас кофе?

Наташа неожиданно для себя согласилась. Армянин представился Рустамом, но Наташа ни на миг не поверила в это. Она видела, что на его золотой карте выбито другое имя, но не смогла прочесть. Они сели за столик на летней веранде, кофе принесли почти сразу. Рустам (пусть будет так) спросил:

– Вас ничего не смущает в этом заведении?

– Нет, – ответила Наташа, – а должно?

– Ну, вы наверняка неодобрительно относитесь к тому, что молодежь здесь принимает наркотики.

– Конечно, неодобрительно, но у каждого своя голова на плечах, и у них есть родители.

– У вас есть дети?

– Есть.

– И как бы вы отнеслись к тому, что ваш ребенок употребляет наркотики и зависает в таком заведении?

– Я бы не одобрила, – ответила Наташа.

– Но допустили бы?

– А мой ребенок, отправляясь сюда, скажет мне правду, куда он и чем будет заниматься? – спросила Наташа.

– Тоже верно, – согласился Рустам.

– Рустам, могу задать нетактичный вопрос?

– Можете, – ответил Рустам и отпил кофе.

– Та девушка – вы с ней встречаетесь?

– Ну, можно и так сказать.

– А как вы относитесь к тому, что она перебрала лишнего? И это явно не только алкоголь, – сказала Наташа.

– Да мне без разницы, если честно, – ответил Рустам. – Она так, на пару раз… Если вы понимаете, о чем я. Конечно, если бы мне было не все равно, я бы не позволил ей вообще здесь появиться. Она бы у меня училась, работала и занималась спортом. В идеале, конечно.

– Но сами-то вы здесь…

– Я с головой дружу, – ответил Рустам. – Похоже, что я закидываюсь наркотой или хожу по темным комнатам?

– Нет.

Наташа не совсем поняла, что имел в виду Рустам под «темными комнатами», но явно что-то не очень цензурное.

– Что позволено Юпитеру, как говорится, – продолжал Рустам. – Катька, так зовут девушку, которую вы видели, неплохая девчонка, сообразительная, не ведет себя как последняя шлюха, хотя у вас может быть сейчас другое мнение, она сегодня перебрала, обычно она не такая. Она из приличной семьи, учится. Но не всегда себя может держать в руках. Когда встретит подходящего человека, обязательно изменится.

– А если не встретит?

– Тогда превратится во что-то подобное этой диве.

Рустам кивком показал на непонятное существо, которое стояло справа от них в необычайно эротичной позе, правда, эротичной ее, наверное, считают в каком-то совершенно ином измерении.

Высокая рыхлая женщина солидного возраста была облачена в застиранное платье сливочно-розового цвета. Голая спина в родинках со свисающими жировыми складками, неопрятные грязно-белые туфли с голым мыском на высоком каблуке, натянутые на босую ногу с грязными ногтями и потрескавшимися пятками. Платье было длинным, а разрез начинался от самых ягодиц, где просвечивали розовые же стринги, утонувшие в жирных складках лях. Страшнее всего было смотреть на лицо в обрамлении синтетического неухоженного белого парика-каре. Вульгарный макияж жирными розовыми полосами с блестками уложен на веки, розовая помада, растекшаяся по носогубным складкам, и совершенно дикое выражение глаз. Лицо человека, которому уже ничем нельзя помочь.

«А ведь у тебя тоже есть мама», – подумала Наташа с тоской на сердце. Мысль, что ее Катюша когда-нибудь превратится в нечто подобное, болью отозвалась в груди, она поспешила сделать глоток кофе, чтобы закашляться и замаскировать слезы.

– Ужас, правда? – спросил Рустам. – Я давно тусуюсь в таких заведениях и все чаще вижу, как нормальные девчонки превращаются в это. У них нет людей, которые могут их сдержать. Нет людей, которые могут сказать им: «Ты че, дебилка?» Когда таких людей нет, появляются подобные отбросы.

– Может быть, еще не все потеряно…

– Я вас уверяю, это все, – ответил Рустам. – С этой точно все. Ей тридцать лет, зовут Вера, и она на дне уже лет пять. Никто не поднимет это дерьмо со дна, оно никому не нужно.

Вера между тем направилась к соседнему столику.

– Смотрите, ее угощают напитком, – сказала Наташа. – Может быть, кто-то умудрился разглядеть… О боже, он – что?!

Наташа закрыла глаза руками. Вера, получив недопитый напиток, рассыпалась в неуклюжих благодарностях, нагнулась и полезла под стол со смущенной улыбкой. И получила внушительный пинок прямо в лицо. Она кубарем откатилась от стола, упала на спину, растянулась и заплакала. Из носа текла кровь. Наташа подскочила, но Рустам схватил ее за руку.

– Сидите, ему помогут.

Наташа не сразу поняла, почему Рустам сказал «ему помогут», а не «ей». И тут до нее дошло. Да ведь это мужчина! Она пригляделась – и правда, мужская фигура, хоть и заплывшая жиром. Вера задрала голову, чтобы остановить кровь, и Наташа увидела внушительных размеров кадык.

Судя по всему, Вера в клубе был не один. Не успел он закричать, как к нему подбежали три аналогичные дивы, соскребли с пола пострадавшего, плюнули в сторону столика с разъяренным мужчиной и потащили Веру к лавочкам.

– Я просто хотела его отблагодарить! – выл Вера.

– Господи, с меня хватит, – сказала Наташа. – Рустам, спасибо за кофе, я поеду.

– Это жестокий мир, – улыбнулся Рустам. – Я вас подвезу.

– Нет, спасибо.

– Это не обсуждается.

– Вы можете проводить меня к машине, а дальше я сама.

– Договорились.

Рустам проводил Наташу и сунул свою визитку.

– Если захотите еще одну экскурсию, я готов вам ее организовать, – сказал он.

– Спасибо, – улыбнулась Наташа. – Вы очень милый.

Она уехала, а визитку спрятала в кошелек. На ней было написано: «Рустам Харетдинян» и номер телефона. Этот человек, видимо, либо имел два набора визиток – для бизнеса и для личных целей, либо не имел никаких дел вообще, паразитируя на чьих-то деньгах, скорее всего, родительских. Наташа не обманывала себя, она понимала, что этот человек опасен своим спокойствием, и вместо успокоения от посещения клуба она сделала себе только хуже.

…И вот сейчас, сидя за столом напротив дочери, уплетающей яичницу с ветчиной и помидорами, Наташа пыталась выглядеть бодрой и выспавшейся. Как будто не было этой ночи, как будто она спала в своей кровати и не ездила в тот клуб, не видела все то, что видела, и не познакомилась с Рустамом. Наташа знала, что эту ночь Катюша провела с ним.

И он сделал с ее Катюшей это – разбитая губа, синяк на плече, который дочь даже не пыталась скрыть: надела майку на бретелях. Наташа не представляла, при каких обстоятельствах все это было получено, и не хотела этого знать. Но она знала, что в случае чего у нее есть кому звонить. Она теперь знает, где искать дочь. Но надеяться на то, что Рустам остановит ее малышку от падения, не было никаких оснований. Ее дочь совсем одна в этом жестоком мире, и она, Наташа, – мать, которая все понимает и принимает, – никак не может помочь ей. Она просто не сможет поймать свою малышку у той пропасти, куда скатились такие, как ночной Вера. Она просто не успеет.

Или она уже опоздала?..