Читать книгу: «Удивительные приключения кролика Рэббит-Джона, частного сыщика, и его друга ворона Бертрама»

Сергей Фатеев

Шрифт:

Иллюстратор Анастасия Жиленкова

Дизайнер обложки Анна Горина

ISBN 978-5-0051-2536-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1

Во́рон Бертрам бесшумно залетел в раскрытое окно и уселся на крышке стола.

– Последняя новость. У Герхарда украли кристалл. Утащили прямо из кабинета.

– Да ты что! – я вскочил с кресла под названием «секретное-специальное». – Тот самый кристалл, который появился у него буквально вчера?

– Вот именно, – кивнул Бертрам. – Вчера пришёл – сегодня ушёл.

– Берни и его полицейские быстро найдут похитителя, – успокоил я во́рона. – Никто не скроется, у меня сомнений нет.

– Полиция не будет заниматься этим делом! – возразил Бертрам.

– Это почему же?

– Потому что Герхард вышел из дома, долго шёл по дороге, потом прошёл мимо полицейского участка, даже не взглянув на него, и теперь идёт по направлению к нашему дому. В каких случаях потерпевшие вместо полиции идут к частным сыщикам? Только если полицейские не хотят заниматься этим делом.

– Или к ним никто не обратился. Как ты узнал, что Герхард направляется сюда?

– Я не знаю наверняка, просто предполагаю. Если Герхард хочет вернуть себе кристалл, то ему больше некуда идти. Только к нам.

Я подскочил к окну, перегнулся через подоконник и посмотрел вниз с высоты второго этажа.

В самом деле: по дороге торопливо шёл Герхард, пожилой пёс.

Он был одет в бело-коричневый клетчатый пиджак, синие брюки и жёлто-серую соломенную шляпу. Чёрная шляпная ленточка оторвалась от тульи, и её кончик свисал с правой стороны. Нос пса был замотан серым шарфом в узкую полоску, будто его хозяин был простужен. Его портрет дополняли карие глаза, тёмно-серый окрас и короткая шерсть.

Я отошёл от окна.

– Ты прав, Герхард идёт в нашу сторону. Но ещё не означает, что он поднимется к нам.

– Вот увидишь! – подмигнул Бертрам.

Мой друг во́рон очень редко бывает неправ. Он очень смышлёный, мой компаньон. Выглядел Бертрам как самый настоящий во́рон: взъерошенные перья на голове, но не от неопрятности, а потому что во́роны исторически так выглядят. Испокон веков, так сказать. Абсолютно чёрная птица. Хвост ровный, как будто аккуратно подстрижен. Глаза – чёрные пуговицы на чёрном же костюме.

Мы прислушались. Кто-то уже поднимался по лестнице и, наконец, в нашу дверь постучали.

На пороге стоял Герхард. Он был расстроен.

– Добрый день, Рэббит-Джон, – пробубнил Герхард. – Никогда не бывал у тебя дома.

– Лучше присядь, – предложил псу Бертрам. – И расскажи свою историю.

Герхард принял приглашение во́рона, уселся на стул, снял шляпу и принялся разглядывать обстановку.

Главной достопримечательностью кабинета детектива был огромный стол на прямых массивных ножках. На его крышке вполне мог разлечься крупный волк, и его хвост не свисал бы вниз.

«Секретное-специальное кресло», массивное и мягкое, стояло спинкой к окну.

Слева от стола у стены, если стоять спиной к двери, располагался высокий шкаф без дверок, в котором было шесть полок. На них теснились ящички с карточками, рассказывающие о разных криминальных случаях в нашем городе и разных криминальных личностях. Это богатство досталось нам в наследство от детектива Энди. Он уже отошёл от дел. Новую информацию вписывал лично Бертрам.

У стены справа от входа стояли два жёстких стула. Обычно к нам приходили один или два посетителя, не больше, поэтому хватало двух стульев. Если посетителей было больше, то можно было улечься прямо на полу.

– Довольно необычная профессия для кролика – частный детектив, – произнёс Герхард.

Мне показалось, что посетитель никак не может начать разговор: то ли стесняется, то ли не решается. Я ничего не стал говорить по этому поводу.

За меня ответил Бертрам.

– Ничего особенного в этом нет. Во-первых, сыщику нужны прежде всего мозги. Во-вторых, кролики немного боязливы, но здесь вернее сказать – осторожны. При необходимости они могут применить свои острые зубы и когти, которые у них, между прочим, имеются. В-третьих, вы ещё не видели его удара левой задней лапой. Посмотрите, какая у Рэббит-Джона гладкая серебристая шёрстка. А под подбородком симпатичная складочка. Думаете, это жирок? Нет, это выступает специальная железа! А глазки? Они видят даже то, что находится сзади.

– Давайте перейдём к делу, – остановил я во̀рона. – Герхард, мы с Бертрамом внимательно тебя слушаем. Речь пойдёт о каком-то кристалле?

Наш посетитель расстроенно вздохнул:

– Как быстро разносятся слухи… Вот он, мир зверей.

– Что это за кристалл? – спросил Бертрам. – Все о нём говорят, но никто в глаза не видел.

– Почему не видел? Я показывал кристалл Совету зверей. Все одиннадцать представителей осмотрели его. А я двенадцатый. Наверное, они и распустили слух. А кристалл голубого цвета, размером с совиное яйцо. Сверкает на солнце. Много разных треугольничков… Или квадратиков… Или…

– Граней, – подсказал во́рон. – У кристаллов есть грани, вот так это называется. Их гранят.

Иногда Бертрам пугает меня своими познаниями.

– Совиное яйцо… Это считается крупным размером? – спросил я.

– Этого я не знаю, никогда не имел дел с кристаллами, – Герхард сокрушённо развёл лапами.

Бертрам сказал следующее:

– В нашем мире подобных драгоценных камней не обнаружено, поэтому интерес к ним будет чрезвычайный. Очевидно, он попал к нам из мира людей. Кристаллы там очень ценятся, они дороже золота в триста раз. Кстати, кристалл такого размера в мире людей очень дорого стоит. Но его трудно продать.

И откуда он так много знает? Хотя о чём я спрашиваю: наши во́роны – привилегированная часть звериного мира.

С носа Герхарда спала повязка. Посетитель поспешно вновь замотал нос шарфом.

– Простуда, – пояснил он. – Нос вообще ничего не чувствует.

– Кто-нибудь знает об этом? – осторожно спросил я. – Не о вашем носе. Об истинной ценности кристалла. Вы, Герхард, знали об этом?

– Повторяю, я вообще ничего не знаю о кристаллах.

– Где же вы его взяли?

– Мне доставили его из другого города.

– Кто?

– Сородичи.

– Зачем?

– Показать Совету. Совет должен был решить, что с ним делать.

Бертрам кивнул.

– Мне тоже кажется, что слухи о появлении кристалла пошли именно оттуда. Из Совета. Кто-то проболтался. Случайно… Или намеренно…

– И что решил Совет? – спросил я.

– Пока ничего, – ответил Герхард. – Совет будет думать. Тем временем я забрал кристалл домой, как законный владелец.

– Тем временем он пропал… – уточнил я.

Герхард горестно кивнул.

– Да… И я прошу вас, частных сыщиков, найти его.

ГЛАВА 2

Мы называем себя так: разумные звери. Наш мир параллелен миру, в котором живут люди.

Всё началось так давно, что мы даже приблизительно не можем сказать, в каком тысячелетии. В то время звери были как звери. Тигры как тигры, с огромными саблями-клыками. Слоны как слоны, покрытые мехом и с горбами. Собаки вообще были волками.

И в один прекрасный момент всё пошло по-другому: звери стали меняться. Тигры принялись уменьшаться в размерах и терять свои огромные клыки. Слоны стали избавляться от мехового одеяния. Волки остались волками, но от них стала отходить одна ветвь, представители которой принялись менять окрас шерсти и лаять.

Но это было ещё не всё.

Внутри каждого вида стали образовываться две ветви. Одна так и оставалась дикой и непримиримой. Другая обнаружила в себе зачатки разума. Нервные клетки стали заполнять мозг: нам захотелось думать, размышлять и подниматься на задние лапы. Пальцы на передних лапах стали более длинными и тонкими. Начал развиваться пятый палец. Губы стали подвижными. Количество рождающихся у нас детёнышей сократилось.

А вот что случилось с обезьянами: образовалась ветвь, представители которой стали людьми. Это была ветвь номер два. А ветвь номер один так и осталась в обезьяньем облике. Им людьми уже не стать никогда, об этом позаботилась природа вместе с эволюцией. Люди намного опередили нас в развитии. Мы наблюдали за ними и чувствовали родство. Хотелось стать такими же – сплочёнными, хозяйственными, смекалистыми.

И вдруг!

Дикие звери заметили изменения, которые начали происходить в нас, разумных зверушках. Это уже невозможно было скрыть. Даже если с виду мы почти не отличались от сородичей, то в душе мы были уже другими. А для звериной интуиции нет ничего тайного.

Нас стали изгонять из стай. Это всегда происходило с теми, кто был не похож на других, кто был иным. В мире диких зверей это происходит и по сей день: волки изгоняют из стаи сородича, непохожего на остальных.

Диким зверям этого было мало. Они заподозрили в нас угрозу. Причём угрозу очевидную и непредсказуемую.

Как поступают с угрозой? Её ликвидируют.

Дикие звери начали нападать на нас. Мы пытались обороняться, но их было больше. Дикари были свирепыми и упрямыми. Нас рвали на части, грызли, душили. Мы погибали.

Надо было выживать: мы искали себе подобных, собирались в одну разумную семью, чтобы противостоять угрозе со стороны дикого звериного мира.

Мы принялись искать место, где могли бы отгородиться от враждебных сородичей, но безуспешно: куда бы мы ни направились, постоянно натыкались на стаи и стойбища, где нам были не рады. Со стороны травоядных мы не ждали нападений – те просто глазели, находясь на отдалении. Но хищники как будто считали своим долгом нападать на нас.

Наши ряды таяли.

Возникла ещё одна проблема: разумным хищникам нужно было питаться. Рядом с ними бок о бок находились зверушки, которые раньше были их добычей. Теперь разум подсказывал, что в едином обществе нельзя сосуществовать тем, кто поедает, и тем, кого поедают. Можно было, правда, охотиться на мышей, лягушек и ящериц.

Травоядным было просто: корм находился под ногами, нужно было лишь наклонить голову. Плотоядным животным приходилось туго.

Выход подсказали прирождённые рыбаки – выдры. Наше сообщество теперь старалось держаться рек, больших и маленьких. Там выдры были обеспечены пищей – рыбой. Беззаботные существа ныряли, ловили её и преспокойно насыщались. К тому же у выдр есть одна особенность: насытившись, они вылавливают рыбу ради развлечения.

Хищные звери предложили: пусть эта рыба останется им. Это было хорошее решение.

А теперь поговорим о во́ронах. Это наши лучшие друзья. Во́рон – сам по себе птица с разумом, а разумная ветвь вообще творила чудеса. Во́роны предупреждали нас о приближающихся врагах, благодаря чему наши потери были не такими катастрофическими. Они летали на разведку, выбирая безопасный путь. Потерь среди во́ронов было меньше всего, потому что они были мастерами маскировки. Спрятаться в листве, слиться со стволом дерева – вот и всё что им было нужно, чтобы скрыться от глаз врага.

Однажды стая чёрных мудрецов, собравшись вместе и посовещавшись на своём птичьем языке, решила ускорить процесс поиска земли обетованной для разумного зверья. Они, как могли, объяснили остальным, что отправляются на поиски места, где мы смогли бы поселиться и больше не думать о тревогах, где мы смогли бы построить своё общество наподобие общества людей.

Наших чернокрылых товарищей мы стали называть во́ронами-разведчиками и очень надеяться на них.

ГЛАВА 3

До дома Герхарда мы добирались так: Бертрам летел вперёд, а мы с пожилым псом торопливо шли по улице.

Проходя мимо полицейского участка, я поинтересовался у Герхарда:

– Почему вы не обратились к Берни?

Клиент закашлялся.

– Не хочу…

Я пожал плечами. Дело хозяйское, хотя Берни нашёл бы пропажу в два счёта. Только понюхал бы воздух и сразу сказал: «Пропажа находится там…» Ему даже подчинённые не нужны, хотя они всегда рядом: короля играет свита.

Вообще полиция появилась у нас только потому, что такой орган правопорядка есть в мире людей. А мы пытаемся им подражать – всё-таки общество. В основном наши полицейские разгоняют орущих друг на друга котов или дерущихся енотов. Там и разгонять ничего особенно не надо. До Берни доходит слух, что где-то происходит звериный скандал. Он и его псы выскакивают из участка и несутся к месту происшествия. При появлении стражей порядка вопли тут же прекращаются, драка останавливается, и нарушители покоя расходятся в разные стороны, стараясь не показывать своих морд. Всё! Берни никого при этом не задерживает, не шлёпает по спине ради острастки, не делает никаких внушений. Когда инцидент исчерпан, полицейские расходятся по своим делам.

Итак, наши предки договорились о запрете на охоту: разумные звери уже не имели права охотиться на себе подобных. Это правило неукоснительно соблюдалось.

Но случались и нарушения. Тогда полиция была востребована на все сто процентов. Нарушителей искали, находили, задерживали, изолировали. А потом на Совете зверей решали, что с ними делать. Обычно нарушителей изгоняли. Они уже не имели права жить в городах, поселениях и даже в паре.

Вскоре мы были у Герхарда. Дом у него не очень большой. Крышу покрывает рыжая глиняная черепица, как у всех домов в нашем городе. Кстати, то место, где мы живём, имеет название – Энималвилль. Это придумали во̀роны.

Стены дома выложены из красного кирпича с чёрными крапинками. Заборов вокруг наших домов никогда не было: слишком много возни. К тому же в нашем мире не принято рубить деревья, делать из них доски (чего никто не умеет), а потом тратить их на заборы. Конечно, у нас есть деревянные изделия, как тот стол, по которому любит ходить Бертрам, стулья для посетителей, но мы приобретаем всё это в мире людей. Свои деревья мы бережём. Все дома в нашем городе двухэтажные. Дело в том, что в звериных семьях по нескольку детёнышей. Всем надо где-то размещаться.

Ещё издали я заметил Бертрама, усевшегося на крыше.

– Так быстро добрался?

– Мне добраться – только долететь, – усмехнулся во́рон. – Я уже облетел вокруг дома и всё осмотрел. Ничего необычного.

– Осталось зайти внутрь. Может быть, там мы найдём что-нибудь особенное, – предположил я. – Во всяком случае, я надеюсь на это.

– Я тоже.

– Проходите, – Герхард пригласил нас в дом. – Мой кабинет на втором этаже.

Слово «кабинет» пришло к нам из мира людей.

– Послушайте! – крикнул во́рон. – Откройте окно в комнате! Я залечу внутрь!

Мы с Герхардом вошли внутрь. В наших домах полы первого этажа большей частью земляные. Мы привыкли ходить по земле, поэтому не устраиваем дощатых полов. Земля на первом этаже была тщательно утоптана. А вот перекрытия второго этажа были деревянными. Я дёрнул носом. Мне почудился слабый запах свежевскопанной земли.

Мы прошли мимо чулана, устроенного под лестницей, и поднялись в просторную комнату с письменным столом и комодом. Эти вещи тоже были из мира людей. Куплены и привезены. Каким образом? Как-нибудь расскажу.

Мы открыли окно, чтобы впустить Бертрама. Он тут же опустился на письменный стол и начал по привычке расхаживать по столешнице.

– Именно здесь произошла кража? – спросил я.

– Совершенно верно, – ответил Герхард. – В ящике комода лежит шкатулка, а в ней был кристалл.

– Везде полный порядок, – изумился я. – Даже незаметно, что здесь произошло ограбление.

– Аккуратные грабители! – произнёс во́рон. – Или они заранее знали, где искать.

Хозяин дома открыл самый верхний ящик – пахнуло перегнившими опилками. Комод был старый, наверное, принадлежал ещё отцу Герхарда. Пёс достал светло-жёлтую шкатулку и открыл её. Внутри, конечно же, было пусто.

– Можно взглянуть поближе? – спросил я.

– Делайте всё, что считаете необходимым, не стесняйтесь…

Герхард кашлял сквозь шарф, громко сопел, будто прочищал нос. Мне показалось, что он делал это нарочно. Бертрам тоже прислушивался.

– И часто вы болеете? – спросил во́рон.

– В первый раз за много лет… – ответил наш клиент.

Я с благоговением взял в лапы шкатулку и сунул нос внутрь.

– А как грабители забрались в дом?

– Через окно. Скорее всего, я забыл запереть его.

«Странно, – подумал я, – стоило один раз, случайно, не запереть окно, как тут же в дом забрались воры».

Я подошёл к окну и выглянул наружу. Забраться на второй этаж домика Герхарда не представляло большой сложности для ловкого зверя. Стены были очень густо обвиты плющом, по его стеблям можно было подняться на нужную высоту и проникнуть внутрь.

Я принялся изучать место около подоконника, и вот что я обнаружил: на полу лежал клочок волос.

– Шерсть… – задумчиво произнёс я. – Серые волоски… Скорее всего, они принадлежат кошке.

Бертрам спорхнул со стола и приблизился ко мне.

– Точно, кошачьи.

– Кот серый, с полосками, – продолжал я. – Возможно, эта шерсть принадлежит не грабителю, а кому-нибудь другому.

– Надо спросить об этом хозяина, – предложил во́рон.

Мы повернулись к Герхарду. Я многозначительно посмотрел на Бертрама. Мой друг умел читать по глазам и сразу же понимал, если кто-то врёт.

– Скажите, в доме кошки живут?

Герхард замотал головой:

– Нет…

Ворон кивнул: вроде бы правдивый ответ. ́

– В гости кто-нибудь приходил?

– Н-нет…

Бертрам стоял неподвижно. Что-то было не так.

– Поблизости кошки живут?

– Ну, – Герхард задумался, – совсем близко нет. А почему вы спрашиваете?

– Просто шерсть могла попасть сюда с порывом ветра. Кошки линяют, счёсывают шерсть, она разлетается по сторонам, ветер несёт клочки шерсти по воздуху, и они залетают в ваш дом.

– Вполне могло так быть, – согласился хозяин дома.

Бертрам покачал своей чёрной головой:

– Последние три дня ветра не было. Тишь.

– Значит, это шерсть грабителя, – подытожил я. – Если бы Берни был здесь, он сразу бы учуял того, кто оставил здесь эти волоски.

– А на подоконнике есть царапины? – спросил Бертрам. —

Если забираться в дом с улицы, то можно задеть подоконник когтями.

– Сейчас посмотрю, – отозвался я.

Я проверил каждый сантиметр подоконника.

– Есть? – спросил во́рон.

Я покачал головой.

– Чисто. Но шерсть надо забрать с собой.

Я полез в карман своего синего комбинезона, достал блестящий пинцет с острыми кончиками и бумажный пакет. Как бы ни были похожи кошки, шерсть у них различается. Вот и посмотрим, кому она принадлежит.

– Как будем искать кота? – спросил Бертрам. – Подходить к каждому встречному и прикладывать к нему образец?

– Можно сделать и так, – съязвил я. – Только слухи о наших изысканиях расползутся молниеносно. Очень сложно сделать это незаметно. Да и времени уйдёт много.

Во́рон стоял на подоконнике и куда-то смотрел. Потом прошептал:

– Рэббит-Джон, иди сюда…

Я приблизился к окну:

– Что-то важное?

– Смотри…

Увиденное заставило меня насторожиться. Я заметил, что в пятидесяти шагах от дома Герхарда торчат две бесформенные фигуры в длинных светлых плащах и кепках, надвинутых на самые глаза: кто-то внимательно наблюдал за домом. Чтобы распознать соглядатаев, я высунулся из окна.

Вот досада!

Наблюдатели заметили мою мордочку и быстро ушли, так что я ничего не успел заметить.

– Увидел что-нибудь важное? – спросил я Бертрама.

– Честно говоря, нет, – ответил во́рон. – Но я понял, что неизвестные за кем-то следят. Или за Герхардом, или за нами.

Наш клиент забеспокоился.

– Это не опасно?

– Пока не знаем, – сказал я. – Но надеюсь, что вскоре мы это выясним.

Мы отправились домой. По пути я сказал Бертраму:

– Герхард со своим собачьим нюхом мог сам найти похитителя. Просто пойти по следу.

– Ты видел шарф на его морде? У него же насморк. О каком нюхе может идти речь?

– Ты на самом деле думаешь, что он простужен? – спросил я.

Бертрам не ответил. Но задумался. И полетел дальше.

ГЛАВА 4

Итак, во́роны покинули нас на неопределённое время, а мы принялись кочевать по просторам, стараясь не обнаруживать себя.

Общались мы, конечно, с трудом. В этом нам немного помогали кивки, интонации голосов, повороты, развороты и другие приёмы.

Мы выбрали вожака. Вернее, не то чтобы выбрали, просто стали прислушиваться к одному из зверей, потому что его действия показались нам наиболее правильными. Это был бурый медведь с маленькими ушами, круглыми глазами и правильным белым треугольником на груди, до того красиво выведенным природой, что казалось, будто его нарисовали специально.

Имени у него не было. Мы ещё не дошли до той стадии, когда могли брать себе имена. Правда, пару звуков мы издать могли, поэтому некоторое время спустя начали обращаться к своему вожаку, используя два звука: «у» и «в». Получилось «Ув».

Ув не стремился к лидерству. Просто так получилось.

Со временем мы придумали тактический ход, который позволял выигрывать схватки с диким зверями. Мы провоцировали находящихся неподалёку волков или диких собак, чтобы завлечь в ловушку.

С медведями у нас проблем не было. Эти животные обладают уникальным нюхом, в несколько раз превышающим собачий. На огромнейшем расстоянии они чувствуют других зверей. Затем медведи решают, нужно идти на конфликт или же нет.

Кстати, благодаря нюху Ува мы избегали многих проблем, но если схватка была неминуема, мы поступали так. Образовывался круг, чтобы невозможно было зайти сзади. Волки, например, активно этим пользуются. На краю круга занимали свои позиции кролики. Они становились спинами наружу, а головами внутрь круга. Следующий ряд занимали волки и собаки, прикрывая кроликов.

Представьте себе, что по нашему следу идёт стая диких волков. Опустив голову к земле, они вынюхивают след, предвкушая добычу. Правда, их немного смущает наличие запахов своих сородичей, да ещё медведя в придачу. Но волки нередко нападают на косолапого, потому что у него ненадолго хватит сил отбиваться от стаи. Конечно, погибнет много серых воинов, но и добыча будет значимой. Завалить медведя означает то, что пищи будет вдоволь.

Навстречу стае выбегал один из кроликов. Волки теряли голову и, собственно, разум, которым были наделены не так, как мы. Стая мчалась за кроликом, который заскакивал за круг.

Тут в дело вступали его сородичи. Они уже успевали нагрести кучу рыхлой сухой земли и ждали момента, когда нужно будет пустить в ход лапы. Когда волки оказывались совсем близко, им в глаза летела земляная пыль, комья, мелкие камешки, которые забивали ноздри и ослепляли глаза.

Пока серые охотники отфыркивались, разумные волки, собаки, росомахи, рыси кусали их за уши и носы – самые чувствительные части тела. Боль была такая, что дикие хищники забывали о цели визита в наш лагерь.

Ув высматривал вожака. Обычно это был самый крупный и взрослый волк. Медведь бил его лапой, хватал зубами за шкуру между лопатками и отшвыривал прочь, после чего вожак уже не мог подняться. Волки, видя что их предводитель лежит бездыханный, бросались прочь.

Мы старались не уничтожать своих диких сородичей, интуитивно чувствуя, что лучше этого не делать. Природа не потерпит того, что в какой-то популяции будет пробел. А мы уже были выше природы. Мы принадлежали ей, но разум ставил нас на ступень выше.