Читать книгу: «Прекрасный мерзавец»
Пролог
– Что это?
– Ты разучилась читать? – вальяжно произносит Мерзавец.
Сукин сын сидит в роскошном чёрном кресле, широко расставив ноги. Курит сигарету и смотрит на меня дьявольским прищуром своих колдовских глаз.
– Ну же, Огонёчек. Не робей. Он тебя не укусит.
Мерзавец сидит, как король на троне. Я стою перед ним навытяжку, чувствуя дискомфорт во всём теле, начиная от лодыжек и заканчивая волосами на голове. Я прекрасно знаю, что моя причёска выглядит безупречно, как и мой светло-серый брючный костюм от Jean Paul Gaultier. На моих ножках сидят удобные туфли Jimmy Choo из последней коллекции.
Но под пристальным взглядом Мерзавца я начинаю сомневаться во всём. Одежда кажется грязной и помятой, причёска растрёпанной, а туфли – неустойчивыми.
– Ого-о-онёчек… – тянет Мерзавец и причмокивает полными губами. – Это договор. Договор на твоё тело. Вернее… – Мерзавец прикусывает губу и обводит меня похотливым взглядом. – Договор на тело, которым я буду распоряжаться. Всё твоё тело теперь принадлежит мне.
– Я тебя ненавижу! Мерзавец!
– Я в курсе. И заметь, мне плевать на твои чувства. Меня интересует только твоё тело и доступ к нему. Круглосуточный доступ. Ясно?
Я не прикасаюсь к договору и пальцем, но знаю, что он составлен безукоризненно правильно. Мерзавец – не просто ублюдок с больной и грязной фантазией. Он ещё и первоклассный юрист. Так что я могу не придираться к буквам в договоре.
– Подписывай, – говорит дьявол, поправляя ширинку. – И приступай к работе.
Я катаю между пальцев дорогую ручку Паркер. Она стоит больше, чем мои золотые часы на запястье. Но каждая написанная буква обходится ещё дороже.
Я продаю Мерзавцу себя. Опять.
У меня нет выбора. Если я откажусь, моя идеальная жизнь и семейный бизнес полетят в тартарары.
– Круглосуточный доступ? – спрашиваю я.
Задаю уточняющие вопросы только для того, чтобы потянуть время. Потому что как только я поставлю последнюю закорючку, я перестану принадлежать самой себе. Он станет моим владельцем. Хозяином. Богом.
Богом? Нет, персональным дьяволом.
– Да, Огонёчек. Круглосуточный и постоянный доступ. Куда захочу. Как захочу. Где захочу.
Я задыхаюсь. Голова идёт кругом. Самодовольная ухмылка Мерзавца обещает аттракцион грязных развлечений для меня. Где захочу. Как захочу…
Боже, пошли прямо сейчас на этого ублюдка шаровую молнию! Я зажмуриваюсь, но ничего не происходит. Давно пора перестать верить в доброго дедушку с бородой, сидящего на небесах. Он оставил своих детей и передал управление миром в руки таких ублюдков, как Мэтью Хилл.
В этом мире правят деньги, похоть и разврат.
Мэтью Хилл может купить всё. Сейчас ему захотелось купить меня. Этот сукин сын покупает меня задешёво. Моя цена – всего лишь его молчание.
– Подписывай. Или я могу передумать… – Мэтью Хилл тянется к своему дорогому телефону. – Всегда любил это фото. Дрочил на него время от времени, – сообщает он. – Отправлю-ка я его твоему отцу. Или жениху. Или им обоим…
– Нет! Нет!
Я размашисто ставлю подпись и швыряю ручку на договор.
– В двух экземплярах, Огонёчек! И постарайся, чтобы подпись походила на твою подпись, а не на закорючку трёхлетки, впервые держащего ручку, – ледяным тоном сообщает Мэтью и протягивает ладонь. – Передай мне подписанный договор. Хочу полюбоваться на твою подпись!
Я подхожу на трясущихся ногах к нему. Он намеренно неторопливо изучает мою подпись.
– Возомнил себя экспертом по графологии? – не выдерживаю я.
Мэтью никак не реагирует на мою речь. Он прячет договор в сейф, надёжно запирая его. Сигарета всё ещё тлеет между мужских пальцев, украшенных татуировками. Он весь забит чернилами. Грудь, живот, спина, руки, бёдра, шея. Это смотрится вызывающе дерзко и до невозможности брутально.
Сейчас на Мерзавце надет белый костюм, обтягивающий широкие плечи. Я не должна любоваться Мерзавцем. Но он хорошо сложен. У него правильное и красивое лицо с вечно приклеенным высокомерным выражением. Мерзавец лениво манит меня к себе указательным пальцем.
Я преодолеваю последний фут расстояния. Он ловит мою ладонь и резко дёргает меня на себя. Вскрикиваю и падаю на крупное тело мужчины. Совсем скоро падать станет для меня очень привычно. Падать ниже и ниже, на самое дно его грязных объятий.
Мэтью обхватывает мою талию стальным замком. Затягивается сигаретой последний раз и нажимает пальцем на мои губы. Ярко-голубые глаза гипнотизируют немым, но ясным приказом. Я раскрываю ротик, думая, что он поцелует меня, но Мерзавец резко прижимается к моим губам, выпуская струю сигаретного дыма. Я не курю, поэтому закашливаюсь и отстраняюсь от него.
Мэтью лениво толкает меня в плечо, вынуждая опуститься на пол. Медленный взгляд, холодный, как космический лёд, обжигает мою кожу. У него очень чистые и прозрачные глаза. Безумно красивые. Но в них плещется обещание грязи.
– Теперь ты моя шлюха, Огонёчек. А для ротика моей шлюхи всегда найдётся работа.
Глава 1. Эбигейл
месяцем раньше
– Как я выгляжу, милый?
Стенли Купер, мой жених, отрывается от газеты, складывает её и убирает в сторону. Осматривает меня с ног до головы. Ожидаю его мнения, как приговора.
– Выглядишь потрясающе.
Я улыбаюсь ему и посылаю воздушный поцелуй.
– Но не для работы в офисе, – заканчивает он и кивает в сторону раздевалки. – Надень что-нибудь другое.
– Но почему? – спрашиваю я и бросаю взгляд в зеркало.
Платье цвета слоновой кости и строгого, офисного покроя сидит на мне идеально! Я поворачиваюсь кругом, демонстрируя жениху попку, обтянутую дорогой тканью.
– Вот-вот, – фыркает Стенли. – В этом платье остаётся только что крутить задницей, как будто ты работаешь в стрип-баре, а не собираешься принимать участие в работе фирмы отца.
– Не родного отца.
– Да, но ты же зовёшь его папой?
Стенли вздыхает, смотрит на массивный циферблат часов. Щёлкает пальцами, подзывая консультанта.
– Милочка… – улыбается он солнечно и ясно.
Не люблю, когда мой жених улыбается так всем девушкам подряд. Не люблю, когда он говорит «милочка» своим мягким, волнующим баритоном. Не люблю – и всё тут! Потому что в такие моменты я вижу, как стекленеет взгляд девушки, к которой обращается Стенли. Я понимаю, что в этот момент женское сердечко начинает биться быстрее, и, возможно, мокнут трусики.
Мой жених, Стенли Купер – привлекательный мужчина. В нём шесть футов и два дюйма роста. Он широкоплечий брюнет, в прошлом пловец с множеством наград и спортивных достижений. Я могу долго перечислять, чем отличился этот мужчина. Но важнее всего то, что он считается моим женихом. Но когда Стенли говорит «милочка» другой девушке я перестаю чувствовать, что он принадлежит мне. Он как будто растрачивает себя по щепотке на каждую женщину, оставляя самую малость и мне.
– Организуйте моей прекрасной даме чудесный и стильный гардероб. Офисный стиль. Строгий покрой.
– Разумеется, мистер Купер.
– Если вы позволите, от себя порекомендую Жан-Поля. Он всегда прекрасно справлялся с этой задачей, – улыбается мой жених.
Он говорит вежливо и изысканно, но не высокомерно. Стенли общается, словно состоит на короткой ноге со всем: и с обычной девушкой-консультантом, и с модельером с мировым именем. О Жан-Поле Готье мой жених отзывается так, будто они вдвоём каждый вечер жарят барбекю на заднем дворе дома Стенли.
– Разумеется, мистер Стенли. У вас отличный вкус, – радостно щебечет девушка и начинает работать втрое усерднее.
* * *
Через час я выхожу из дорогого бутика. Служащий магазина несёт картонные пакеты с фирменной эмблемой к внушительному внедорожнику. В пакетах лежит одежда, выбранная для меня Стенли. Там все, как один, брючные костюмы. В них я похожа то ли на икону французского стиля, то ли на первоклассную стерву. Недоступную стерву.
Стенли устраивает этот образ. Я, конечно, принимаю его выбор. Я выгляжу стильно. Не всё ли равно, что мне больше по душе офисный стиль из блузки и юбки?
– Мистер Купер!
Стенли немного хмурится, оборачиваясь, но понимающе улыбается, когда девушка говорит, что забыла оформить что-то в одном из бланков.
– Скоро вернусь, Эбигейл, – улыбается он мне.
Я наблюдаю за женихом через стеклянную витрину магазина. Девушка щебечет что-то с радостной улыбкой, вручая кучу рекламных брошюр. Уверена, что ничего серьёзного она не хотела ему вручить и ничего не забыла. Стенли возвращается очень скоро и садится рядом со мной на заднее сиденье автомобиля.
– Джон. Можем ехать, – командует он водителю и небрежно бросает рекламные буклеты на сиденье.
Я перебираю рекламные буклеты и замечаю среди них стикер с написанным номером телефона и именем «Сьюзи». Так звали девушку из магазина. Это имя было написано на её бейдже. Я вздыхаю, сминаю стикер и выбрасываю через приоткрытое окно автомобиля.
– Эбигейл. Ты мусоришь? – удивляется Стенли.
Он даже не заметил этого листочка с номером телефон и не придал ему значения. В этом беда моего жениха и моё проклятие. Стенли слишком хорош и даже не замечает, как он ослепляет женщин вокруг себя.
– Проведаем твоих родителей? – предлагает Стенли.
Разумеется, я соглашаюсь. Отец и мать ждут нас на обед. Это заранее оговорено, но все усердно делают вид, что обед станет приятной неожиданностью. Мама и отец тепло приветствуют Стенли. Им нравится мой жених. Он состоятельный, видный бизнесмен. Чудо, что он обратил внимание на меня. Хотя по большому счёту никакого чуда в этом нет. Стенли и мой отец, Адам Вуд, связаны общими интересами в бизнесе. Заключали парочку выгодных сделок.
Меня познакомили со Стенли на одной из вечеринок по поводу заключения удачной сделки. Отец сам подвёл меня за руку к представительному мужчине и широко улыбнулся, поцеловав меня в висок:
– Стенли, познакомься, это моя красавица. Эбигейл. Любимая старшая дочка, – уточнил он, смеясь.
Услышав слова «любимая старшая дочка», я расцвела и искренне улыбнулась в ответ отцу. Я неродная дочь Адама Вуда, считающегося моим отцом. Моя мама в молодости однажды оступилась, а результатом этой связи стала я. Я была слишком непохожа ни на отца, ни на мать, была вылитой копией того пронырливого водителя, которого отец нанял для моей матери, Холли.
В детстве я услышала одну из тихих ссор родителей, из которой и узнала подробности. Тогда мне стало многое понятным – почему отец так строг и почти жесток ко мне, почему он отправляет меня учиться в воскресную школу с проживанием при ней же. На каникулах я очень много времени проводила за учёбой – отец заваливал меня заданиями и любил проверять, выучила ли я материал.
У меня до сих пор иногда трясутся коленки, когда я вспоминаю тяжёлые шаги отца по коридору. Они становились ближе и ближе, пока не замирали возле двери. Он входил в классную комнату и окидывал меня непроницаемым взглядом.
– Давай, Эбигейл, расскажи, что ты сегодня узнала, – говорил он и подтягивал к себе учебник.
Мне приходилось вставать и одёргивать строгое, тёмно-серое платье с глухим воротником. Я нервно поправляла косички и начинала рассказывать пройдённый материал. Отец любил обрывать меня на полуслове и задавать сложные вопросы. Тогда мне казалось, выучи я всё на зубок – и мне позволят быть такой же беззаботной девочкой, как моя младшая сестрёнка, Сара. Уж в ней-то отец души не чаял! Ведь она была его вылитой копией. Он баловал её и принижал меня.
Кажется, Адам Вуд по-настоящему ненавидел меня за то, что моё лицо постоянно напоминало о ветвистых рогах на собственной голове.
Мама всегда была тихой и покладистой женой. Она едва слышным голосочком умоляла отца быть добрее ко мне. На что он заявлял: «Больше ни одного слова, Холли. Или вылетишь из дома с этим выблядышем!»
Отец был из тех, кто не любит отпускать своё. Он презирал маму за постыдную слабость и измену, но не выгонял из дома. Ещё из краткой ссоры родителей я узнала, что мама родила Сару не сразу – было три выкидыша, прежде чем ей удалось выносить девочку.
Сара родилась раньше положенного срока, ей досталось мамино здоровье, с врождённым пороком сердца. Поэтому Сару нельзя было обижать, расстраивать и злить. Она росла маленькой принцессой на горошине, а я иногда чувствовала себя черновой прислужницей.
В тот вечер, когда отец познакомил меня со Стенли, я не испытывала большого желания знакомиться с кем-нибудь из мужчин. У меня было своё, особенное мнение на их счёт. Но отец назвал меня своей любимой дочкой! Я едва не прослезилась от этих слов.
Неужели я выслужилась настолько, что смогла завоевать место в суровом сердце отца? Мне не хотелось расстраивать отца, поэтому я немного пофлиртовала со Стенли и начала принимать его ухаживания. Красивые и необременительные. Он не действовал напролом, был мягок и обходителен.
Рядом с ним я немного оттаяла. К тому же отец смотрел на меня одобрительно, и мама тоже была рада. Поэтому когда Стенли предложил помолвку, я не стала отказываться. Судя по благодушному выражению на лице отца и его понимающей улыбке, он не сомневался в моём решении.
– Не разочаровывай меня, доченька! – улыбнулся он после объявления о помолвке и крепко-крепко обнял меня. – Стенли говорит, что вы чудесно ладите. Желаю вам счастья!
Я не хотела расстраивать отца, к тому же Стенли казался мне надёжным мужчиной. Именно поэтому теперь я считаюсь невестой одного из самых перспективных холостяков. Мне завидуют. На моём месте мечтает оказаться почти каждая. Вот только я не чувствую себя счастливой, но мне хорошо удаётся это скрывать.
Глава 2. Эбигейл
Мы приезжаем домой к родителям. Стенли тепло приветствует отца, одаривает маму несколькими комплиментами. Он обходительный и воспитанный мужчина, я не слышала от него ни одного дурного слова. Пока прислуга расставляет блюда на столе, я отпиваю воды, слушая непринуждённый разговор родителей. Стенли поглаживает тыльную сторону моей ладони большим пальцем. В его обществе тепло и спокойно. Улыбаюсь ему в ответ. Автоматически благодарю Господа за то, что послал мне самого необременительного мужчину из всех возможных. Мыслями я витаю, где угодно, но только не за обеденным столом.
– Надеюсь, на скорое пополнение…
Только после этих слов матери я перестаю думать о пустяках, включаясь в разговор.
– Боюсь, об этом рано говорить, мама! – улыбаюсь я.
– Эбби права, – кивает отец. – К тому же она скоро возглавит одну из моих фирм. Не хочешь же ты загубить блистательную карьеру нашей дочери?
– Разумеется, нет, Адам. Но для нас, женщин, так привычно мечтать о детях. Правда, малышка? – улыбается мне мама.
Я качаю головой. Извини, мама, но я не на твоей стороне. Всерьёз о детях я не задумывалась ни разу и не испытываю восторга при виде крохотных ползунков для малышей.
– Я хочу показать, что время учёбы и стажировки за рубежом не прошло зря, – осторожно возражаю я. – Папа скоро введёт меня в курс дела. Я не хочу его подвести.
– Я согласен с Эбби, – поддерживает меня Стенли. – К тому же мы сегодня выбрали чудесный офисный look для моей невесты. Было бы глупо не выгулять его в подходящей обстановке! Для женщин это очень важно. Разве не так?
Шутка Стенли не очень смешная, но разряжает обстановку за столом. Мы вежливо смеёмся и переключаемся на блюда, расставленные прислугой. Отец хмурится, глядя на часы.
– Бесполезно. Сара опять опаздывает. Начнём обедать без неё!
Уверена, что даже если Сара пройдётся по столу в ботинках, отец найдёт оправдание любым поступкам младшей сестры, сказав что-то вроде?
– У неё сложный период и переходной возраст…
Я почти угадала. Потому что Сара появляется, громко хлопнув дверью. Снаружи доносится рёв двигателя.
– Да пошёл ты! – бурчит младшая сестра себе под нос.
– Сара, милая, будь добра, составь компанию за обедом! – просит мама.
– Я не голодна! – выкрикивает сестра и взлетает вверх по лестнице.
– Сара! – окрикивает её отец. Он единственный может как-то повлиять на её поведение. – Развернись. Сядь за стол. Составь нам компанию. Если ты не голодна, никто не заставляет тебя есть! – чеканит отец.
Сара громко цокает и намеренно громко топает, возвращаясь. Меня едва не передёргивает от её броского, яркого макияжа и вызывающей одежды. Мама робко возражает, что юбку можно было надеть и подлиннее, на что Сара закатывает глаза.
– Ма, не расстраивай меня, окей? Я только что рассталась с парнем! Мне нельзя волноваться. Меня и так всё жутко бесит!
Сара подтягивает к себе бокал с соком и пьёт его крупными глотками. Волшебным образом разговор вокруг стола начинает крутиться только вокруг персоны младшей сестры и её очередными неудавшимися отношениями с парнями. Каждый из парней гораздо взрослее Сары. Они явно не относятся к ней серьёзно, но глядя на лицо сестры, я понимаю, что её навряд ли заботят такие мелочи. Сара выросла, мягко говоря, оторвой.
– Хвала небесам! – подаёт голос отец. – Надеюсь, в следующий раз ты найдёшь достойного молодого человека.
– Па, ну ты древний! Достойный молодой человек? Кто так говорит? – смеётся Сара, но понимает, что перегнула палку, и спешит исправиться. – Конечно, я присмотрю кого-нибудь получше.
Сара замолкает на секунду, а потом выдаёт:
– Кого-то наподобие Стенли Купера, да? Взрослого, состоятельного и очень правильного. Жаль, что Стенли уже занят моей сестрой, да? Всего лишь жених…
Сара притворно вздыхает и принимает за обед.
Но потом я постоянно ловлю её преувеличенно заинтересованные взгляды, бросаемые на моего жениха. Сара начинает вклиниваться в разговор и мило улыбаться, закатывать глазки. Я хмурюсь. Стенли всего лишь улыбается, так же вежливо и ясно. Впрочем, как и всегда. Мне надоедает вседозволенность младшей сестры и реакция Стенли тоже порядком выводит из себя.
Я толкаю жениха под столом носком туфли и понимаю, что натыкаюсь на ногу младшей сестры! Негодующе смотрю на Сару. Она невинно улыбается мне и мгновенно отводит ногу назад. Словно не гладила моего жениха только что щиколоткой по икре!
Прости меня Господи, но иногда я начинаю жалеть о жертве, принесённой во имя сестринских чувств несколько лет назад. Маленькая дрянь этого не стоила…
* * *
После обеда я тепло прощаюсь с женихом, краем глаза замечая, как Сара изображает блевотный жест за моей спиной. Кажется, она напрашивается на взбучку. Как только Стенли покидает стены нашего дома, Сара быстро взбегает по ступенькам к себе в комнату. Я чинно поднимаюсь следом. Но едва скрывшись с глаз родителей, быстрым шагом пересекаю коридор и успеваю в самый последний момент вставить ногу. Дверь, ведущая в комнату Сары, больно хлопнула меня по щиколотке. Но это мелочь, не заслуживающая внимания.
– Эй! Какого хрена! – шипит Сара.
Я подхожу к ней и хватаю за запястье.
– Я могу задать тебе тот же вопрос, маленькая стерва!
– Мне скоро исполнится двадцать!
– Но ума, как у пятилетки, Сара. Веди себя прилично. Не трись об моего жениха, как шлюха.
Красивое лицо Сары искажается плаксивой гримасой.
– Мне больно! Я расскажу отцу!
– Рассказывай, – холодно заявляю я. – Я почти замужняя, взрослая девушка и могу переехать жить к своему жениху. А ты останешься здесь. Под контролем отца. Сейчас он прощает твои выкрутасы. Но когда я съеду, он обратит всё своё внимание на тебя. Понятно?
– Плевать! Он меня любит! Я его родная кровь, а ты нагулянная на стороне! Тебе нет места в нашем доме.
Я огреваю щеку сестры лёгким хлопком.
– Больно! – шипит Сара.
– Будет ещё больнее, если не закроешь свой грязный рот. Веди себя прилично.
– Или что?
– Или я не прикрою твою задницу больше ни единого грёбаного раза!
Сара выглядит присмиревшей, услышав последнее предложение. Но я понимаю, что она жутко недовольна выговором. Сестра хмурится и посматривает на меня исподлобья. Она уже достаточно взрослая, но избалованная донельзя.
Сара иногда попадала в переделки и просила меня выручить её. Как, например, в день, когда ей не исполнилось восемнадцати, и она попалась с фальшивым водительским удостоверением. Или когда она перебирала в клубе и просила забрать её.
– Хорошо, – едва слышно говорит сестрица.
Я отпускаю её руку и отхожу в сторону. Хочется, верить, что на этом выкрутасы сестры закончатся.
– Думаю, мы договорились. Ты будешь вести себя прилично.
– Да. Мы договорились, – Сара широко улыбается мне и ведёт себя, как ни в чём не бывало.
Она идёт следом за мной, чтобы закрыть дверь. Я не ожидаю от ничего дурного. Но внезапно она бросает мне в спину язвительным тоном, передразнивая мои интонации:
– Веди себя прилично! – корчит некрасивую рожицу, добавляя презрительно. – Монашка!
Я резко оборачиваюсь, но сестра успевает захлопнуть дверь, закрыв её на замок. Маленькая, поганая дрянь! Больше ни за что не стану помогать ей. Ни за что! Даже если она обольётся слезами с ног до головы. Ни за что! Но скоро я поняла, что зарекаться нельзя. Сара попала в неприятности по своей глупости. А у меня слишком доброе сердце, которое нужно обкромсать ножом, чтобы сделать его меньше. Потому что из-за неё я попала под гнусный и низкий шантаж человека, которого я хотела бы забыть навсегда.
Я попала в сети шантажа самого отпетого негодяя. Настоящего Мерзавца.
